МЫ ИЩЕМ ПРИМЕТЫ ДРУГ ДРУГА
Март
Ангел летал над парком больничным
И падал пушистою ватою снег…
Люди прижались к оконцам невзрачным,
Не видели ангела, знали – он здесь.
И ангел шалил как ребенок,
В берёзок жердинки стучал,
Он вьюгою снег выдувал как слонёнок,
И свечкою в небо взмывал.
За окнами люди ему улыбались,
Друг к другу поближе они становились –
От этого стало им сразу теплей,
А жизни дороги свои и – светлей.
Тут ангел присел, завозился с застёжкой
На сандалете своём золотом,
Спешил он заветною стёжкой
К своей ангелице, любовью несом.
И вскоре вспорхнул из больничного парка,
Позёмкою беглой следы заметав,
И радостно всем от такого подарка –
Крылатые гости вернутся, устав.
У гадалки – туно
Кисти калины – монистами к свадьбе,
Стройные ели – к встрече друзей.
Ромашковый луг – волною морскою спешит
Он к тебе,
Бегущий ручей – ушедших уж лет
ничего нет быстрей.
Росы серебро – это к деньгам и удаче,
Деньги и злато – к дорогому свиданию,
Сумерки вечера тайного – к наградам раздаче,
Туманы утра – с любовью своей к расставанию.
Мы ищем приметы друг друга,
А сами стоим спиною друг к другу…
В снегах и дождях стояла подруга
И песню шептала ему не в заслугу.
Песня моя
слушая Ч. Буковски
Есть песни и старше меня,
Есть песни и младше меня,
А я со своей одногодкой
Кружусь на пластинке одной.
В песне такой поётся о том,
Что ждёт меня где-то твой дом,
Что белы облака в небесах,
И ангелы спят в облаках.
В той песне о завтрашнем дне
Не надо гадать обо мне –
Неведом мне завтрашний день,
Но не длинна за тобою уж тень.
У моей песни – белые виски –
У рук задумчивых крепки тиски.
Мы в зеркалах лишь собеседники,
Хотя в седле одном – наездники.
На нотный стан я знаками ложусь,
Для своей песни эхом окажусь,
Но есть ведь и песни – старше меня,
И есть ведь и песни – младше меня.
По – Судьбе
Глоток воды – в жару,
Кусочек хлеба – в голода,
Пиджак – залатан, на ветру,
А в древней обувке – вода…
А это тоже – жизнь. Моя, твоя
И очень многих, многих и других…
Глубока да нерусска, крепка колея
Столбового пути – без прямых.
А в зеркале лицо меня изводит
Вопросами о том: да почему и как
В России жизнь живут,
Где всё – никак, и всё же – так?
А в России живут –
Эту истину дед завещал –
Ох, не по закону,
Да не по душе, не по совести,
Не по любви,
И не по понятиям,
Да и не по Богу,
Не по сатане…
А живут в ней всё так же:
И всё – по Судьбе,
По Судьбе,
Не судьбе…
* * *
Спотыкаться и падать,
Вставать и шагать,
О потерях грустить
И луну не затмить.
Всех ушедших светло помянуть,
С бедным звоном монеты уснуть…
С птичьим гомоном утром вставать,
Во вселенной свой свет зажигать…
Подлеца подлецом называть,
И святому свечу возжигать,
У любимой морщинку стирать,
Колыбельную песню дитю напевать…
Вот такое оно – всё апрельское –
Неотъёмное счастье моё,
Для других – как январское –
Неотъёмное счастье моё.
В Комиссарском саду…
(из белорусских тетрадей)
От Блони в Игумен* –
Дорога прямая. Неспешно
Мы едем по ней и совсем
Не хочется думать – обратно.
Ведь тут, в раздольях белорусских
Душевным светом – разговор.
Полился он с времён далёких
И ныне также – весел спор.
Давно мы с другом не видались,
У нас теперь – свои пути…
Но ныне снова повстречались,
Друг друга нам не обойти.
А вот и яблоневый сад
И яблоки на деревах горят.
Истомой яблочной объят
Отстал Игумна милый ряд.
Под пышной кроной яблони –
Как будто сводом храма,
Мы освятили наши дни –
Без нас осталась драма.
- Окрест все знают этот сад
Его прозваньем – Комиссарский, -
Друг произнёс с грустинкой в лад
По деда временам ушедшим.
Мы ели яблоки теперь
В молчаньи о своём:
Закрыта к деду комиссара дверь
Заржавленным замком…
*Блонь, Игумен – городки в Беларуси.