ЛЮБЛЮ, ЖДУ…

В кармане закурлыкал телефон. Вынув его, Дима прочёл сообщение: «Люблю, жду. Приходи, пожалуйста! Я соскучилась». Номер, с которого пришло сообщение, был незна­комый. Несколько мгновений Дима озадаченно вертел телефон в руках. Впрочем, всё бы­ло понятно: кто-то ошибся номером. Человек, которому адресована любовная весточка, никогда не прочтёт этих слов – таких нужных слов, для кого-то, возможно, сейчас не су­ществует ничего важнее этих простых слов «люблю…жду…приходи…соскучилась». Не просто слова, а смысл жизни. В галантный век дамы бросали мужчине свой благоухаю­щий платок с вышитыми инициалами, а теперь пишут «эсэмэски». Дима невольно подхва­тил налету этот хранящий тепло женской руки платочек. С лёгкой грустью он подумал, что нет человека, который прислал бы ему такое сообщение, и не потому, что никто не любил его и не ждал, просто незачем было писать. Дима и без этих сообщений знал, кто и где его ждёт. И всё-таки стало грустно.

Он сидел за столом в офисе фирмы, где уже три печальных года работал менедже­ром по продажам. В фирме действовал негласный, но железно исполняемый закон: всем сотрудникам полагалось друг друга ненавидеть. Тихо, без ссор, без подлости ненави­деть… Эта взаимная ненависть именовалась «корпоративной культурой». Дима по город­скому телефону набрал номер, с которого пришло сообщение. Долго слушал гудки. Потом вдруг, как вихрь, с дробью дождевых капель и звяканьем шутовских бубенчиков ворвался громкий девичий голос «Алло!», окружённый маскарадным буйством словно бы разно­цветных голосов. Там лилось вино цвета крови в высокие кубки, чадно горели свечи в бронзовых подсвечниках, бросая отсветы на сводчатые потолки, напоминающие гортань, и, точно в готическом романе, на каминном ложе потрескивали подёрнутые лилово-розовым огнём головни, ветер качал на фоне шерстяного неба ветви за стрельчатыми, в узорчатых переплётах окнами. Там было много душистых женских тел. Диме подумалось почему-то, что он позвонил куда-то очень далеко, в далёкую страну или даже на другой континент. Интересно, почему до сих пор писатели-фантасты не сочинили роман про то, как какой-нибудь сентиментальный герой позвонил в прошлое, он бы услышал в своей «мобиле» голоса из минувшего, например, из средневековья.

- Алё! Здравствуйте…Я получил ваше сообщение…Люблю, жду…- неуверенно на­чал Дима, почувствовав, что вспотела ладонь. Он старался говорить так, чтобы коллеги не слышали его.

Он сам не слышал своего голоса из-за пляски и мелькания маскарадных голосов и звуков. Может быть, он и не говорил вовсе, а открывал рот – беззвучно и округло, как ры­ба. И ещё слышались какие-то тяжёлые однообразные звуки, словно бежало стадо. Не­громкие, а возможно и вовсе непроизнесённые, слова Димы потонули в пронзительном, как крик, девичьем смехе. Смех этот словно бы ударил хлыстом…И всё стихло, в телефо­не звучали гудки. Связь с далёким континентом оборвалась. Дима вновь набрал номер, но праздничная реальность, на минуту впустившая его в свои пределы, больше не отозвалась, скучной капелью барабанили в ухо гудки.

Вечером он позвонил своему бывшему сокурснику Женьке Ешину, который в сту­денческие времена считался самым «продвинутым» на их курсе по части компьютеров и телекоммуникационных мудрёных штучек.

- Здорово, Жек. Помощь твоя нужна. Можешь выяснить, на кого оформлен один «мегафоновский» телефончик?

- Да без проблем…- зевнул в трубку Ешин.- Называй номер.

Дима медленно диктовал магическую формулу телефонного номера и слышал, как Женька щёлкает клавиатурой, пытаясь расшифровать этот ряд цифр. Нумерологическая задача была решена минуты за две.

- Готово. Записывай. Крюкова Елена Альбертовна. Паспортные данные её нужны?

- Нет. А адрес?

- Пожалуйста, записывай…

«Пусть и по ошибке, но пригласила она меня. А не кого-то другого…» – подумал он. Адрес он записал на листке старого календаря. И сейчас заметил, что его торопливые каракули легли поверх выцветших розоватых букв «День мелиоратора».

На следующий день, посидев на работе до полудня, Дима сказал начальнику отде­ла, что у него переговоры с потенциальным покупателем крупной партии металлопроката и выбежал из офиса…Его томило ощущение, будто он спешит, но всё равно безнадёжно опаздывает. Улица, куда Дима приехал, хотя и находилась почти в центре города, но вы­глядела захолустной – узенькая и темная, с обшарпанными домами, стены которых были испещрены трещинами, с зияющими в мостовой провалами, заполненными мусором. Ди­ма не смог припомнить, бывал ли он здесь когда-нибудь. Эта сумрачная часть Питера из­давна называлась «Пески», и в представлении Димы она всегда была связана с чем-то зы­бучим, бесформенным и пустынным…Место, где незримым песком заметает все приметы времени. Улица, по которой Дима шёл, скользя взглядом по ржавым табличкам с номера­ми домов, была ему неприятна, вызывала брезгливое чувство, которое пробуждает одетый в вонючие лохмотья нищий. Под аркой нужного дома стояли обгорелые мусорные ба­ки…Пахло гнилью и грибами, как в лесу. Дима переступил через безголовую куклу. Оче­видно, этот двор бомжи облюбовали для пикника, о чём свидетельствовали пустая бутыл­ка водки с пластиковыми стаканчиками, размокшая пачка «беломора» и брошенные на промасленной газете селёдочные хвосты. Хотелось этот натюрморт сфотографировать и в рамочку вставить, назвать, например, «Всюду жизнь».

Дима вошёл в тёмный подъезд, как в пещеру. Поднимаясь на третий этаж, по­скользнулся на картофельных очистках, которые кто-то не донёс до мусорного бака. «А если её нет дома?»- подумал Дима, нажимая кнопку звонка. Он не успел ответить на соб­ственный вопрос…Из голубоватого, словно бы туманного, полумрака квартиры, в которой голос по радио декламировал что-то из шедевров соцреализма, вышла маленькая старуха с красной косынкой на голове. Она напомнила Диме постаревшую комсомолку с какого-то солнечного плаката времён первых пятилеток. Глаза у неё были карие, грустные и круп­ные, как у коровы. На руках она держала пекинеса, который вытянул мордочку в сторону Димы и нюхал воздух.

- Мне нужна…- Дима на мгновение замялся, – нужна Крюкова Елена…Она здесь живет?

- Здесь, – ответила старуха. – Это я.

- Что? Как – вы? Не может быть…- от неожиданности Дима даже попятился. Он поднял глаза, посмотрел на номер квартиры. Всё было правильно, он не ошибся адресом.

- Я это, я! – смотря на гостя непонимающим взглядом, заверила его старуха. – Крю­кова Елена Альбертовна. А вы кто, молодой человек?

- Да я просто.. .Просто ошибся.

- Ничего не понимаю… Вы же меня искали…Имя моё знаете! Так говорите, зачем пришли!..

- Я не вас искал…- сказал Дима, понимая, что не сможет объяснить старухе, зачем он пришел сюда. Нужно было уходить, но нельзя же теперь просто развернуться и побе­жать вниз по лестнице, нельзя…Но и соврать было невозможно. Вернее, может быть, и был какой-то выход из глупого положения, но Дима не мог его придумать, от оторопи он словно вообще лишился способности размышлять. Видимо, Женька Ешин что-то напутал в своей «базе данных». И не зря нумерология считает лженаукой – Я искал…одну девуш­ку…Просто её зовут так же, как вас!..Тоже Крюкова, но это не вы…Извините, я пойду…-он уже сделал шаг по направлению к лестнице, но старуха окликнула его, в голосе её зве­нела тревога:

- Молодой человек! Вы что, от Гриши?..У него что, случилось что-то, да?..От него давно писем нет. И звонить оттуда возможности нет. А я не могу туда к нему поехать, болею, да и денег нет… Мне дадут свидание, но не доехать мне, поймите… – она словно бы оправдывалась перед Димой. – Вы – оттуда, от Гриши, что-то передать мне хотели. Я же чувствую недоброе…

- Нет, я ни от кого, сам по себе…

- Да? А я смотрю, бритый, худой. Словно бы – оттуда. От Гриши, с Урала…- ог­ромные глаза её увлажнились, морщинистой синеватой рукой она быстро провела по ве­кам.

Дима машинально погладил ладонью бритую голову. Господи, неужели и впрямь на зека похож?.. «Словно бы – оттуда». Диму передёрнуло, точно от озноба. Он подумал, что любой нормальный человек сейчас почувствовал бы жалость к старухе. Но для этого нужно быть «нормальным человеком». В наступившей тишине голос по радио сказал: «Каждый третий немец страдает от ночных кошмаров…» Пекинес забеспокоился, принял­ся заполошно бить передними лапками по обнимающей его руке.

- Не скрывайте от меня, пожалуйста. Если случилось что, говорите прямо.

- Скажите.. .А у вас нет мобильного телефона?- спросил Дима.

- Что? Мобильного…нету…Зачем он мне? Так вы позвонить хотите? Пожалуйста, вот телефон тут в прихожей. Звоните…- сказала она, мелко дёргая иссохшими губами.

Посмотрев по направлению её жеста, Дима увидел стоявший в прихожей телефон­ный аппарат с чёрным эбонитовым корпусом – уже почти музейный экспонат.

- Спасибо, спасибо вам, Елена Альбертовна…Не нужно…Будьте здоровы и изви­ните меня…

И он стал спускаться вниз по лестнице. Стукнул кулаком по гнутым перилам, и те загудели, точно органные трубы, вознося звук вверх в гулкое пространство.

Листок календаря, отмеченный «днём мелиоратора», Дима смял в кулаке. Остано­вившись посреди улицы, посреди зыбучих песков облюбованного бомжами квартала, он подумал: «Хорошо бы узнать, за что Гриша Крюков отбывает наказание…» В заднем кар­мане брюк ожил телефон: трубили охотничьи рога.