МОЕ ЖЕНСКОЕ СЕРДЦЕ

 

Когда я перестала лгать себе, я ужаснулась. А люди ждут продолжения.

 

У меня дни разной длины. Бывают дни по месяцу, и бывают по часу. Поэтому есть Мое время. И я, как Мюнхгаузен, продлеваю май.

Я отворачиваю от себя все будильники. Оборачиваю их в тряпки, чтобы не слышать тиканья.

Все движутся. А я стою. Я не хочу двигаться. Я хочу замереть.

 

Разочарование — это способ избавления от обмана. Чем жить? Надо найти, чем жить. «Чем люди живы» лежит в той самой корзинке, куда я спрятала время. Мне придется ее открыть. Надо научиться понимать время как спасение.

 

Как много всего надо сделать. Одно, потом другое одно, третье одно, тьмы одних. И всё просто так. Просто выдавливаешь из себя по кусочку, и ничего не остается. И нет того, ради… Может, хватить жертвовать собой? А приступить к самосовершенствованию.

Какое длинное слово. Как долго его писать. Как долго до него идти.

Я отказываюсь от соревнования. Значит, надо идти по своему пути. Входить в противоречие с другим и мучаться от этого. Единственный выход — стать Богом.

 

Никогда не будет так, как ты хочешь. Ни разу. Ни одного. Зачем тогда хотеть? Отказаться от всех желаний. Да, но ведь никогда не будет так, как ты хочешь. Значит, не отказываться? Но ведь никогда не будет так, как ты хочешь.

 

Надо научиться не ждать ничего от людей. Это русская черта. Чего-то ждать. У окна, на крыльце. Русская сказка. Где всё предсказуемо.

 

Из меня 21 год готовили мать.

Слишком долго готовили.

 

Я — пусто. Меня нет. Я лишь отражение других людей.

 

Японцы никогда не обнимаются и не прикасаются друг к другу. И слово люблю говорят однажды. Одному человеку и единожды. Один раз. Раз. Вместо «нет, спасибо» отвечают: «спасибо, я принимаю вашу заботу».

 

От одного человека слышала комплимент: тебе не идут твои глаза.

 

Хочу убежать от лучшести. Хочу запечататься в ящик, стать куколкой. Хочу покоя. Чем отличается покой от лени?

Почему не хочу разбирать свои ошибки, и вообще не хочу смотреть на себя со стороны, и смотреть на все свои проявления, на все свои результаты, на всё, что я создала, на всё, что напоминает мне о самой себе?

Почему я скрываю всё плохое в себе? Почему я постоянно злюсь? Как можно человеку жить и не кричать на людей? Меня раздражают все люди.

Я живу для хорошей биографии. Я живу для того, чтоб было о чем вспоминать. И говорить я хочу только о себе. И всё во мне видимость. Как же пóшло всё, что о любви. И я не хочу сочинять что-то. И я ничего не хочу говорить людям, я не хочу их ничему учить. Пусть сами приходят и смотрят. И я не борец. И сил во мне нет. И я не обязана помнить чей-то день рождения.

И я каждый раз ищу выгоды. И все ее ищут. И не только я. Людей не изменишь, никогда и никого. Зачем же стараться?

 

Я нужна кому-нибудь? Родителям. А им я нужна любая. Даже без всего и сумасшедшая.

 

Меня один человек учил. Он уходил надолго и от скучанья я сходила с ума. Он говорил: я всегда с тобой. Я просмотрела буддиста. Я жила целый год с буддистом и не замечала этого.

 

То, что ты пытаешься бороться с привязанностями, — еще большая привязанность. Подари самое дорогое. Откажись от привязанности. Нужен — это уже привязанность.

 

И двое — это не один. 1+1=1 такого не бывает. Множественность — это зло. Но человек всегда во множественности. Он никогда одним не будет.

 

Любить человека — это знать, что он истина. И даже если он поступает не так, как ты ожидал, — это значит, ты его не понял.

 

Надо отказаться от чувств. Только рацио. Чувство — это животное.

Во мне слишком много женского. Надо отказаться.

 

Опасно сейчас менять в себе что-то. Почему? Это не так поймут? А тебе важно, как это поймут? Да. Тогда разговор окончен.

 

Любое движение — как ритуал. Любое движение, любая мысль — как творение.

 

На Алтае не извиняются, а просят: «выбросьте мое плохое». Не говорят «спасибо», но после обеда произносят: «мой желудок сыт, моя аура сыта, мои мысли сыты».

 

Всё, что имеет точку отсчета, дает движение и круги по воде, и разводы на воде остаются в Вечности. Разводами, развилами, вилами по воде писано. Бросишь камень в воду, и русалки потянут ее в разные стороны и нагадают разводами, развилами, вилами завтра.

 

Я отказываюсь от слова «нет». Теперь говорю только «не да».

Есть — ладно. Нет — тоже ладно.

 

Иногда я читаю строки и не верю, что это я. Я не могла так написать. Это всё виновата роль. Нечего играть.

 

Какое счастье идти и знать, что увидишь этого человека. Ходишь как в облаке, как в пелене. Я начала забывать, какой сегодня день, у меня сломались часы.

Я выпала. Из времени выпала.

И ничего мне не надо. Только видеть и слышать. И знать, что так будет еще три года.

Мы никогда не здороваемся. Здороваются наши души. Мы друг друга не видим. Души видят. Мы не смотрим в глаза друг другу. Души смотрят. Я знаю, что ты где-то там, и мне этого достаточно.

 

Я хожу со мною рядом.

Радирадирадирадирадарадарадая.

И каждое слово хочу писать с новой строчки.

 

Я вся состою из без разницы, и если люди умрут — я буду без разницы. Чтобы освободиться, нужно выучить только два слова. Без разницы. Я не могу никого ничему научить. Смотрите и учитесь.

Мое имя начинается с Добра.

Как хорошо ошибаться.

Разочарование — это освобождение от обмана.

 

Я меняю свои занятия в зависимости от того человека, который мне дорог.

 

Спасибо. Спасибо, ты есть в то время, когда я живу. ни до меня, ни после, а когда я. когда я. когда я.

Мне 21 год, и я имею право говорить о любви.

 

Ребенка с самого рождения заключают, независимо от его желания, в парадигму человеческого мира. А что если не говорить, что в начале было Слово? Что если в начале была цифра?

 

Архи ультрамонтанство.

Теннис — это пере пере пере.

Перестрелка мыслями в диалоге.

Испанский теннис. С комментариями, взрывом и запуском шаров в лоб.

 

У всех птиц есть крылья. Однако не все они летают.

Я летаю. Но я муха.

 

Зашел человек в ресторан. Ему подали пеликана. Он его съел и выбросился в окно. Что случилось? До сих пор не могу разгадать.

 

Мой любимый город — Петербург. А мой — там, где мне хорошо. А мой — там, где меня нет.

Я пишу не историю государства, не историю людей, а себя.

Отказаться от своего я. Это самопожертвование? Нет. А что значит отказаться от своего я?

 

Я начала играть на уровне цвета. Ты подхватил. Значит, я тебя уже задела. Раскачала наконец-то.

Игра в число. Я первая, ты сразу за мной.

Игра в пространство. Ты всегда сзади. Ты видишь, а я нет. Игра не по правилам. Ты справа тротуара. Я слева.

Игра с книгой. Ты говоришь о ненужности биографии, я — о любви у Достоевского.

Игра в символы. Я дарю конопатые кленовые листья и камешки в придачу. А ты — ничего.

Игра в слова. К подарку я добавляю: это не я дарю, это Нескучный сад.

Наконец-то ты раскрылся. Хоть как-то ответил. Хоть переспросил: Нескучный сад?

Тот, кто начинает, затрачивает больше. А как же закон сохранения энергии?

Начать — уже что-то изменить.

 

Я не хочу лепить новую Землю.

 

Главное: ради чего.

А семья — это орудие власти. Так проще управлять. Когда у человека есть обязанности. А когда человек свободен от ответственности, он делает всё, что хочет. Задев одного человека в семье, государство задевает всех. И это влияние тем сильнее, чем прочнее семья.

 

Осенью я была зачата. И рождаюсь я осенью. Осень, ясень, осенний цвет. В этот год я зачата. Мне двадцать один, и я появилась в мамином животе в двадцать один. В двадцать втором сентябре. А сейчас я состою из нескольких клеток. Может, двадцать одна или двадцать две. И у меня появилась кровь.

 

Без мужчины пропадает смысл?

Без женщины пропадает смысл?

Когда они вместе, он тоже пропадает.

 

Над головой вместо нимба маковые бублики. Фантазия — это заурядная компиляция.

 

О Господи. Никогда от людей ничего не жди. И радуйся, если что-то придет.