МЫ ПОМНИМ

Очередные гастроли Удмуртского театра были в самом разгаре. На этот раз они проходили в городе Глазове, в Летнем театре. Труппа привезла глазовчанам несколько спектаклей. В конце 30-х годов гастроли длились полтора-два месяца. Артистов размещали на частных квартирах. Актёры в основном были молодые. Но были и семейные, с детьми. Кроме моих родителей с детьми приехали А.В.Шкляева (Волкова), В.Г.Гаврилов с сыном Рудиком, В.Е.Садовников, Я.Н.Вахрушев, главный машинист сцены Д.Н. Ершов, кто-то из музыкантов. Вообще Глазов отличался гостеприимностью, доброжелательностью, жители интересовались культурой и искусством. Глазовчане на длительное время принимали театр в 1940, в 1941, и после войны – в 1949 году.

В июне 1941 года спектакли имели огромный успех, труппа работала с большой отдачей. В один из выходных дней, 22-го июня, коллектив решил отдохнуть на природе и выехал на берег Чепцы. Ближе к обеду откуда-то донеслась неожиданная весть: война. Все встревожились, быстро собрались и ушли с берега. По возвращениииз Глазова в Ижевск мужчинам предписано было явиться в военкомат. На места боевых действий ушли молодые актёры, восьмерым из которых вернуться было не суждено.

В фойе первого этажа национального театра, на стене, висит мемориальная доска с выгравированными фамилиями актёров, оставшихся на полях сражений. В архивном альбоме хранятся их фотографии. К сожалению, никто из родных и знакомых этих солдат не откликнулся на нашу просьбу: дать какие-либо сведения о них. Поэтому нам мало что известно о тех, кто не вернулся. В программках спектаклей, шедших в конце 30-х годов, встречаются их фамилии с указанием персонажей, которых они играли. Уйдя на фронт, они не успели раскрыть в полной мере свои творческие возможности.

В старом отцовском альбоме у меня хранятся несколько фотографий, подписанных моему отцу. Среди них фото Ивана Самсонова, красивого молодого человека с пышной шевелюрой. С ним у меня произошла интересная встреча. Однажды зимой 1942-го или 1943-го года (театр тогда распологался в селе Алнаши) в дом, где мы жили, утром вошёл человек в военной форме. Хозяйка Анна-апай вышла. Я лежала на полатях – мне было 10 лет. Родителей не было: они уехали с концертом куда-то в деревню. Военный протянул мне руку:

- Аня? – спросил он.

 - Да.

- А где мама, папа?

- Уехали вчера с концертом.

- А Вася?

- Он в Ижевске, в ремесленном училище.

- Никого не нашёл, так досадно, вечером уезжаю. Ну, будь здорова, учись хорошо. Папе с мамой передай привет. Моя фамилия Самсонов.

Опять протянул руку и крепко пожал мою. Вот такая у меня произошла встреча, о которой я рассказала родителям. Папа очень расстраивался, что не довелось увидеться с товарищем, уроженцем Алнашского района. Потом мы узнали, что Самсонов погиб.

Вот ещё маленькая фотография, на обороте которой надпись: «Карточка от известного друга Иванова Виталия на память другу Якову Николаевичу». Привожу подлинную надпись: она на русском языке. Этого актёра я не помню, когда и где погиб, мы не знаем.

Вскоре после окончания войны в театр стали возвращаться актёры, проливавшие кровь в боевых сражениях. Долгие месяцы провели они в госпиталях, залечивая раны. Но родная Удмуртия и театр притягивали их к себе, как магнитом. Трудно вырвать из сердца то, что приросло к нему. Ещё в начале 1945 года вернулся Анатолий Поликарпович Колесников. Без обеих ног. С трудом ходил на протезах. В это время театр принимал участие во Всероссийском смотре национальных театров, на который выставил два спектакля: «Вуж Мултан» по пьесе М.П.Петрова и «Русские люди» по пьесе К.Симонова на русском языке. Анатолий Поликарпович играл тяжелораненого солдата. В основном на сцене он лежал: солдата подобрали партизаны, спрятали у одной старушки, которая ухаживала за ним. Сохранилась фотография, на которой запечатлено, как Колесников-солдат разговаривает со старушкой. Анатолий Поликарпович был актёром большого темперамента, глубоким человеком. Ещё до войны он подарил отцу фотографию, на которой он снят в матросской форме. На обороте надпись:«Перевощикову Я.Н. На долгую память о совместной работе в театре, это один из моих образов 1938 г., декабрь, 14. Колесников А.П.»

Анатолий Поликарпович работал помощником режиссера, позднее – в обллите. Писал воспоминания.

В 2001 году в журнале «Кенеш» Б.Е. Саушкин опубликовал записки А.П. Колесникова об актёрах 30-х годов. В воспоминаниях о заслуженной артистке УАССР Анне Григорьевне Колесниковой (они были родственниками) упоминается эпизод, когда Анну Григорьевну, игравшую Катерину в «Грозе» А.Н. Островского, рыбаки вынесли на берег Волги. «Неожиданно на сцену, опустив голову, вышла маленькая девочка. Артисты замерли, не зная, что делать. После спектакля спросили у девочки, зачем она вышла на сцену. Та ответила, что хотела увидеть, на самом ли деле умерла тётя Нюра». Маленькой девочкой, имя которой не называется, была я. Картина эта мне запомнилась навсегда, так как актёры долго смеялись над моей наивностью (мне было тогда 6 лет), подтрунивали надо мной. Г. Гаврилов, встречаясь со мной, неизменно спрашивал: «А правда ли она умерла?» и опять начинал вспоминать, как это было необычно, когда актёры едва сдерживали смех, стоя рядом с девочкой, не выписанной в спектакле.

Анатолий Поликарпович умер от инфаркта в середине 60-х годов.

Фронтовиков, работавших в театре, было более десятка человек. Сразу же за Колесниковым пришли Демьян Федотович Федотов, Андрей Романович Калинин, главный электрик, баянисты Михаил Васильевич Коробов, Дмитрий Кузьмич Ившин, машинист сцены Дмитрий Назарович Ершов, Лазарь Иосифович Перевощиков, его брат Аполлос Иосифович Перевощиков. Воевали на фронте Геннадий Васильевич Веретенников, Валентин Алексеев, Иван Иванович Кудрявцев, закончившие Ленинградский театральный институт в 1951 году. Директором театра был Кондратий Меркурьевич Корепанов, умный, рассудительный, финансист по образованию. Хотя он был далёк от искусства, но работал увлечённо, вникая в детали творческого процесса.

Это были 1946-47 годы. Театр жил трудно: своей сценической площадки не было. Спектакли шли в выстроенном новом здании, хозяином которого стал русский драматический театр. Администрация удмуртского театра размещалась в деревянном большом здании по улице К. Маркса. Кондратий Меркурьевич вместе с главным режиссером В.Ф. Морозовым принимали юношей и девушек и некоторых направляли в Ленинградский театральный институт. Отучившись, все они вернулись через 5 лет профессиональными артистами. Об этом много уже написано.

Вспоминаются и другие актёры, работавшие в театре, пришедшие после войны. Об одних я уже писала, но, к сожалению, детская память не всё сохранила. И журналисты тех лет, видимо, не очень интересовались театром, поэтому нет почти никаких материалов, касающихся военных и послевоенных лет.

Хотелось бы рассказать ещё об одном интересном человеке – заслуженном артисте УАССР Демьяне Федотовиче Федотове. Его я не только хорошо помню, но и хорошо знала: он был близким другом моего отца. В конце 40-х, начале 50-х годов Демьян Федотович часто бывал у нас в нашей маленькой комнатушке. Они с отцом играли в шахматы, беседовали на разные темы. Слушать их было очень интересно. Мне было тогда лет 14-15. Иногда я даже присоединялась к их беседам, особенно когда речь шла о книгах. Я училась в библиотечном техникуме и немного уже разбиралась в художественной литературе. Наверное, я не всегда бывала права в своих суждениях, часто категорична. Отец сердился на меня за это, а Демьян Федотович спокойно, тактично поправлял меня. Но делал он это так незаметно, что казалось, будто я сама пришла к правильному выводу. И вообще, Демьян Федотович – человек чрезвычайно скромный, спокойный. В театре возникали разные проблемы производственного характера и в отношениях между людьми. Не все к этому относились спокойно: кто-то срывался, кто-то на кого-то обижался, возникали серьёзные споры, недоразумения, как и в любом коллективе. Иногда и папа нервничал, спорил с мамой, считая несправедливыми некоторые её утверждения. В такие моменты Демьян Федотович заходил чаще: хотелось выговориться, успокоиться, поделиться своими мыслями. Насколько я знаю, ни с кем таким откровенным, как с нашей семьёй, он не был. Стараясь как-то выразить свои эмоции, он, сидя на стуле, очень глубоко вздыхал. Мама говорила ему: «Не вздыхай ты так, Демьян Федотович, вредно тебе». У Демьяна Федотовича были нездоровые лёгкие: прострелены на фронте. Он долго лечился в госпитале, поправился, но осколки остались. Он заболел туберкулёзом. Хотя болезнь протекала в закрытой форме, он всегда опасался заразить других, близко к собеседнику не подходил, отворачивался во время кашля.

Демьян Федотович родился 7 ноября 1911года в Татарии, в деревне Старая Кия-Юмъя Кукморского района. Окончил Казанский медико-фармацевтический политехникум, работал педагогом, директором школы на родине. В театр пришёл в 1937 году. По тем временам он был одним из образованных людей в театре. Играл в спектаклях, поставленных до войны, и после возвращения с фронта. Воевал с 1941-го по 1945 год. Хорошие сценические и вокальные данные помогли Демьяну Федотовичу создать интересные образы. Ещё в 1940 году он сыграл Барона в спектакле по пьесе А.М.Горького «На дне», сразу после возвращения с фронта его заняли в спектакле «Камий Усманов» по пьесе И.Г. Гаврилова, где он сыграл Митя, сподвижника главного героя. По пьесе же И.Гаврилова в спектакле «Кезьыт ошмес» он сыграл Беглоя. У Демьяна Федотовича был мягкий тенор, что позволило ему сыграть в музыкальной комедии Гаджибекова «Аршин-мал-Алан» Сулеймана.

Ещё до начала Отечественной войны Демьян Федотович написал пьесу «Вож выл», она была поставлена на сцене. К сожалению, текст пьесы не сохранился, но в архиве хранится программка этого спектакля. К сожалению, теперь никто не сможет сказать, о чём пьеса. В своё время я не успела узнать о ней ничего ни у родителей своих, ни у Г.Е.Векшина, который с благоговением относился к тому, что касалось истории театра. В 1946 году была поставлена комедия Н.В. Гоголя «Женитьба». Отец и Демьян Федотович в спектакле были партнёрами: отец играл Подколёсина, а Федотов – Кочкарёва. Спектакль шёл долго, часто вывозился на гастроли.

Чрезвычайная скромность, застенчивость Демьяна Федотовича не позволила ему открыться (кроме моего отца) в том, что у него появилась миловидная женщина, ставшая его женой и родившая ему сына Алексея. Может быть, он боялся за своё счастье – жена молодая. Да и жилищные условия были очень трудные. Только спустя несколько лет Федотовы получили 2-х комнатную квартиру. Но в 1961 году старые раны дали о себе знать: он тяжело заболел и ушёл из жизни, не дожив до 50-летия.

Я давно хотела написать об этом удивительно талантливом, добром и скромном человеке. Просто не знала, как ярче раскрыть образ артиста Д.Ф.Федотова, очень близкого по духу моему отцу.

Совсем недавно я встретилась с вдовой Демьяна Федотовича – Верой Иосифовной. Теперь ей уже далеко за 80, она никуда не выходит: болят ноги. Вера Иосифовна вспомнила о своём недолгом счастье рядом с Демьяном Федотовичем, вспомнила, как он приобщил её к театру, она помнит моего отца и всех, с кем работал её муж. Я познакомилась с сыном Демьяна Федотовича Алексеем. Он приходил ко мне в театр, принёс интересные фотографии своего отца. В архиве театра лежит пьеса Демьяна Федотовича, которую он написал в середине 50-х годов. Но, к сожалению, в своё время она не была поставлена, а теперь тематика её устарела.

Отдавая дань всем фронтовикам, всем, кто, не щадя себя, отстоял наше Отечество, хотелось бы, чтобы молодое поколение актёров нашего театра помнило о том, что Удмуртский театр, его работники делали всё, что могли, для приближения Победы. И те, кто навечно остались молодыми и те, кто вернулся в театр после тяжёлых ранений, любили его, служили ему по мере своих возможностей.