ИЗ ИТАЛЬЯНСКИХ ЗАПИСОК

* * *

Хрустальным поездом увозишь сердце росса

Для тайного, искусного броска -

Туда, на юг, где у него не спросят:

Где край его, победа и тоска;

 

Где сотканность его воздушной ткани,

И собранность алмазных копей где…

И Юг его обманет и обранит,

Пришпилив римской гордостью к звезде.

 

Какою важностью коллизий и иллюзий

Тебя сожмёт имперский Колизей?

Но сердце русское по-рысьему не струсит

Любить в объятиях тирренскую газель.

 

Необратимо ранено и гордо -

Так Иды марта знают, как предать -

Разбудит Время русскую аорту,

В которой нет ни страха, ни вреда.

 

Ты, видно, жив во мне? мой светлоглазый воин -

Атлант и длань 1/6-ой Земли.

Узнай же вкус тугой античной крови,

Публичность пиний и интим олив.

 

И согласись на просьбы примиренья

И жатв, и жертв – и знамени, и слёз,

О, мой последний, дорогой соперник

Пред цезарем всех мировых желёз.

 

Знай – прозорливость звёзд и шпильных линий -

Уже продлившийся победной кровью Путь,

И по нему несёт Судьба гостинец

Из сердца неба в солнечную грудь.

Рим

 

* * *

О, сколько воздуха и чувства,

И в узких улочках пространства,

Когда идешь в верх безрассудства

К пилотной форме жизне-танца;

 

Когда щемит ристальный клапан-

Поспорить в совершенстве с богом,

И синим небом так заляпан,

Что вновь ночуешь за порогом.

 

И плоть иссушена до смеха,

Нанизана на луч межгорный,

И в состязании доспехом

Гобой являются с валторной.

 

Теперь ты знаешь, как случаен

Ты в колыбельной ноте слова:

Тебя свирели укачали,

И перецокали подковы.

 

Твой жребий кроток, словно решка,

Которая с орлом сразилась:

О, да! Воздушная поддержка,

О, да! Чувствительная сила!

 

Но биться не с кем изначально

В зелено-сером с голубикой,

Поскольку вместе одичали -

И Бог, и я,

и купол базилики.

Сан-Марино

 

* * *

Чернее италийских кипарисов -

Танцоров смертной колкости земной

Быть может лишь этрусский долгий список

Всех связанных судьбой одной тесьмой.

 

Как радостен Диониса пожиток -

Хмельная похоронок бечева,

Когда смертельно раненых, убитых

Нет смысла влагой жизни врачевать.

 

Для них готовы ризы кипарисов

И виноградин солнечный объём.

И гладиаторы пьют жадно за Париса,

Чтобы уйти в тосканский окаём.

 

Холмы ливанских кедров осторожны,

Незыблемы и в фатуме равны,

А кипарисы памятно безбожны,

И в синем небе чтят свои чины…

 

Ты в горной горечи, как мумия столетий,

Как кипарис, испивший мумиё,

Оставил в небе жало междометий -

Прислушался: «И эхо не моё!»

Тоскана

 

* * *

Всё вспомнится нечаянно – начнётся,

Когда встречают пинии в тумане,

И местечково-италийское болотце

Вдруг вспенится Венецией в лимане.

 

То ли родство это? А то забродный Бродский? -

Санкт-петербуржский янко-итальянец…

Вся жизнь твоя – толчок со дна колодца -

И в воздух солнца – шеей Модильяни.

 

Так ходят по морю пизанские фрегаты

С ветрами умирающего Рима,

И флорентинцы жертвенно богаты,

Эмалью дали в вечность выносимы.

 

Так сарацины требуют налога

С торговой жилки северного брата.

И ходит уж по свету Марко Поло,

Чтоб Азию Венеции сосватать.

 

Стань гондольером частного везенья,

Стань Дожем парусов преображенья,

Чтобы принять единое скольженье

Единого в едином отражении.

 

Признайся, что в тумане и в лимане

Ты сбросил свои чёрствые одежды,

Что ты не Камень гордеца-посла в кармане -

А чист как Память будущего в прежнем…

Венеция

 

* * *

Не вид на море – голубая власть эмали -

В глазах Флоренции – нектарной глубине

Цветка небес на шпилях игл вязальных

Любимчиков пастели, пасторали,

Забытых словом «да» и словом «нет».

 

Почувствуй – как цветёт твоя свобода,

Какой флористикою набрана петля

Твоей любви – прирученной природы,

Привязанной к хоралам, к хороводам,

Из слова «от» летящим к слову «для».

 

Не ты еще любимчик, но приближен

К пыльце, питающей талантливый расчёт -

Связать иглою лепестки престижа

И в хороводе дней воскликнуть: «Вижу! Вижу!»

И «нечет» свой перевести на «чёт».

Флоренция

 

Italian  mini

(выход из  русского треугольника)

 

И снег…

И поезд отменяет круг

Своим стремлением на запад

Уйти совсем уже из мук,

Идя на италийский запах

К оливковой гортани слов

И к маслу праздничных фонтанов

Через значения углов

Двух равнобедренных романов

Сомнительно-живых широт,

Простительно-слепых объёмов -

К щепотке солнечных щедрот

И к шёпоту морской мадонны.

 

Подвинься, старый чародей,

На лавке бризовЫх предчувствий.

- я с поезда. и я ничей -

Гостить V.I.P.-жителем отсутствий:

Дышать солёным пустяком

В ночном кафе на побережье,

И быть нигде, ни с кем, ни в ком;

Ни языка не знать, ни стержня

Ответа на прострел-вопрос:

Ты где- ты с кем- вообще, ты наш ли?..

Как вкусен на столе христос -

Вино и хлеб из шаткой башни…

И дождь…

 

 

 ТРИПТИХ

Любимой и Сандро Ботичелли

 

1

 

Успокаивала, убивала

Хвойным запахом тень земная…

Слезы высохли на вокзалах -

Были-небыли: кто их знает?

 

Вечерели сезоны грусти,

И сезамы не отпускали.

Да и кто же нас Всех отпустит

Похвоить вдалеке, повокзалить?

 

И не видно песчаных линий

У судьбы на часах без стрелок:

Уезжаешь? – любовь остынет -

Время лечит, как сон сиделок.

 

Уезжаешь, как умираешь;

И в петлицах уж крестик хвойный -

То ли поезд ты, то ли знаешь:

Как скуласт, одинок покойник

 

В отражении перспективы

Проплывающих мимо елей…

 

Вспоминаются снов оливы

И Венера от Боттичелли…

 

2

 

Плыл ли ты по небесам к нам сам

На гондоле, условно-пленённой,

о, Миг нашей встречи?

Из тишины новолунья, где Он и Она…

и в бокале с шампанским

предчувствие лёгкой, но главное!

главное – вечной Любви, как волны,

отраженной по-венициански,

то в стекле, то на фреске –

потом – в Сердце бога?..

 

Я не знаю того, кто…

Кто же, всё-таки, знал бы

историю более – с болью,

но в радости принятого острога –

чем венчальное в темпере бремя любви.

Вот и свет наших дней,

наших Чаши и Лампы,

он, теперь на виду. На волне, та что – к богу –

и, значит, для всех. Не криви

ты душой – юной пленницей зова,

луча, как полёта над старым пространством -

 

Сбереги себя, милая!

Чтоб не разбиться, и не разбить

в кающемся непостоянстве

первый Миг нашей встречи и фрески -

наше право любить.

 

3

 

О, Сандро, Сандро…

Когда бы твой Младенец

видел звезды,

как слышит их хрустальная Кассандра,

то возможно?.. возможно!

и я бы не был телом хвойной тени

в переносном -

отправленном к любви – том смысле, что подкожно

введён инъекцией во всю мирскую фреску,

где жизнь неумолимо служит мессу

движенья солнца,

праздника,

свиданья…

 

Я знаю, что такое Даль страданья.

Я знаю, что такое близость Встречи…

 

Спасибо, Сандро.

И тебе, моя родная,

за то, что кистью жизни – навсегда! аминь! – отмечен!

в твоей судьбе, хвоёй своей сгорая.

 

За миг, которым Вечность

в Нас играет.

За Время,

где ничто нас не излечит.