ИСПАНИЯ, ИСПАНИЯ…

(Записки нелегального эмигранта)

 

Дно Мадрида

 

Когда я только приехал в Испанию – это было в ноябре 1999-го – у меня не было ни знакомых, ни работы, ни средств к существованию. Жил практически на улице. В Мадриде много бесплатных кормёжек для бездомных, питайся хоть целый день. Но из-за длинных очередей на остальное времени уже не остаётся. А было мне тогда 44 года.

В середине декабря я нашёл работу по штукатурке фасадов, но жить мне было совершенно негде. Начались страшные холода с нулевой температурой, и даже ниже. По российским меркам это не так уж и много, но ночевать на улице – «не фонтан». Мадридские власти открыли временный приют для бездомных на станции метро Atocha. Там я провёл ночей десять.

Помещение представляло собой вытянутый, загнутый коридор метров пятнадцать длиной и шириной метров в пять – бывший туалет. Все, кто ночевал там, брали у ближайшего «макдональдса» картонные коробки, расстилали их на полу и укладывались спать, укрываясь кто чем может. Ну спать – это условно, так как всё время вокруг кто-то ходил, нередко возникали драки, наркоманы суетились со своими неотложными делами. Однажды я видел нарка, который вколол себе шприц в вену и так, с торчащим шприцем, ходил по всему помещению, показывая всем, какой он крутой.

Как-то так получилось, что я там встретил молодого парня, грузина. Он называл себя бродячим проповедником. Проповедовал он учение Христа. С нами в компании был парень из Шри-Ланки. Лицом он был чёрен, как негр. Звали его Пио, и он рассказывал нам о том, что у него проблема с наркотиками, но он надеется от неё избавиться и займётся контрабандой самоцветов из Шри-Ланки в Испанию. Через полгода я видел его спящим в вагоне метро на кольцевой линии. Судя по его виду, он так и не смог избавиться от наркозависимости. Грузин и ланкиец живо общались друг с другом на английском языке. Когда я приходил с работы уставший и голодный, эти двое всегда меня подкармливали чем-нибудь. Еды у них было всегда достаточно, а вот работать они даже и не пытались. Ланкиец воровал виски в магазинах и продавал в бары за полцены. Воровал он и более дорогие товары, так как для очередной дозы ему нужно было иметь сотню долларов. Я зарабатывал пятьдесят долларов в день. Грузин вообще ничего не хотел, он только читал Библию и рассказывал мне о её чудесном влиянии на душу человека. Как сложилась его дальнейшая судьба, я не знаю.

Ночью, часов в одиннадцать, в эту ночлежку приходила благотворительная миссия и кормила всех желающих булочками и кофе. Иногда раздавали одежду.

Однажды к нам подошли два парня, литовцы, и спросили, кто здесь продаёт наркотики? Мы знали кто, потому что там никто не таился. Они подошли к продавцам, долго разговаривали, но так и не договорились о цене. По-моему, и не хотели покупать, а просто хотели как-то выжулить дозу. Для чего, непонятно, так как совсем не были похожи на нарков. Я этих парней часто встречал на бесплатных кормёжках, позже они уехали работать на Канары.

С нами рядом спали дешёвые проститутки, которые работали в парке Batan. Некоторые из них тоже кололись.

Заснуть в этом приюте было сложно. Вентиляция, как правило, не работала. А народу набивалось столько, что дышать было нечем. Стояла сильная вонь от марихуаны, водочного перегара и просто от курева. Свет не выключался всю ночь. В полночь, иногда, начинала работать вентиляция, и от этого просыпались все, кто смог заснуть. Она гудела и дребезжала, как взлетающий самолёт, и от её работы стоновилось холодно. Но мне всё-таки удавалось поспать часов пять, и это было большим подарком судьбы. В шесть часов я вставал и шёл на работу, от которой у меня сильно болели руки. За ночь я не успевал отдохнуть. Но другого выхода у меня не было.

Я шёл на работу через весь Мадрид, так как у меня не было денег на метро. Позже я разведал все места, где не стоят контролёры, и стал перепрыгивать через турникеты.

Двадцать восьмого декабря, перед самым Новым годом, я получил в Красном Кресте место в общежитии для бездомных, на Semancas, на целых три месяца, и жизнь моя стала немного легче. Там кормили утром и вечером, был душ, правда, нигде не работающие негры успевали использовать всю воду до моего прихода.

 

Негры и арабы в Испании

 

Каждый год, даже в неблагоприятную погоду, с африканского берега плывут тысячи pateras (что-то типа баркасов, то есть, просто моторные лодки). Часто эти лодки плывут в сторону Канарских островов, которые являются территорией Испании. От Африканского берега до Канар довольно большое расстояние, и не все pateras доплывают до цели, некоторые промахиваются и уплывают в открытый океан. В результате в этих «шаландах» находят, если их находят, одни трупы. Но многие доплывают и до Канар, и до берегов Италии, и до берегов Испании. В основном на pateras прибывают негры, реже арабы из тех стран, где годовой доход на душу населения не превышает десяти долларов. Понять их выбор можно. Они или погибнут в океане, или попадут в сытую Европу. Дома-то всё-равно загнёшься либо от СПИДа, либо от перманентной гражданской войны, либо с голоду. А тут, если повезёт, можешь очутиться в раю.

Те негры, которые попадают в Европу, в частности в Испанию, нигде не работают. По крайней мере я не видел работающих негров. В основном они торгуют пиратскими дисками в подземных переходах. Качество тех фильмов отвратное, но если нет времени на кино, то можно купить новинку, чтобы хоть в курсе быть, о чём там речь. Я сам покупал.

Я видел только двух негров, работающих на стройке. Один, лет сорока, был плиточником, клал кафель. Он всё время жевал какой-то наркотик и уверял меня, что это безвредно, так как конопля или героин могут отключить мозг, а с этой дрянью он контролирует свои поступки.

Второй негритёнок, лет двадцати пяти, был учеником электрика. Но ему не доверяли заниматься монтажом, и он целыми днями таскался за мной, спрашивая, что и как делается.

И это всё. Все остальные негритята там живут на содержании государства.

Негры везде ведут себя до безобразия нагло. Один болгарин на Simancas мне рассказывал, как он поставил свой мобильник на зарядку и отвернулся поговорить с друзьями. И ведь стоял-то всего в трёх метрах. Поворачивается и видит – по его мобильнику негра разговаривает, и причём очень громко. Хохочет, жизнерадостно сообщает новости своему собеседнику. Болгарин говорит, что он впал в ступор от такой наглости. А драться нельзя, так как выгонят с работы сразу обоих. Да и директор мадридского Красного Креста Андрес был чернокожим.

Но высылать таких мигрантов обратно никто не решается, так как на родине  их просто порежут в лохмотья или сгноят на каторжных работах. Испанцы об этом знают, да и сами негры тоже.

В 2007 году министром иностранных дел Испании стала женщина. Факт сам по себе примечательный, но для негров не особенно радостный. Дама оказалась довольно смекалистой, а так как проблема с нелегалами стоит довольно остро в её родном отечестве, и содержание неработающих обходится бюджету дорого, она поступила следующим образом. Договорилась с какой-то арабской страной на африканском континенте, которая обязалась не устраивать гонения на беженцев, и вывезла их всех с Канарских островов. Правда, та арабская страна только частично сдержала свои обещания. То есть, там не стали сажать негров в тюрьмы и вообще ничего не стали делать, кроме того, что прямо с самолёта высадили всех прибывших в пустыне Сахаре и оставили там на произвол судьбы. Из пяти тысяч вывезенных выжила едва ли половина. Зато рейтинг министра в юбке неимоверно вырос. Правда, и упрёков за бесчеловечность она тоже получила по самое «не хочу».

Однажды я наблюдал такую сцену. На вокзале железнодорожной станции Chamartin двое полицейских остановили негра. Ну, так просто остановили, документы проверить. А он возмутился. Как так, вон сколько людей вокруг совершенно белых, а полиция останавливает его, чёрного?! Это же расизм! А с полицейскими так разговаривать нельзя. Если они сказали, что надо показать документы, значит, надо показать. Это не больно. А вот если ты полицию обвинил в предвзятом отношении к тебе, то им уже совершенно по фиг: негр ты или наоборот. Ох, как они его стали колотить! Но тут, буквально через пару минут, собралась толпа негролюбцев и стала осуждать стражей порядка за бесчеловечное отношение к людям с другим цветом кожи. Полицейские немного успокоились, в смысле, перестали мутузить негритёнка и попросили толпу разойтись. А когда все разошлись, они затащили нарушителя общественного порядка в пустое, неработающее кафе и продолжили воспитательные мероприятия, так как тот по-прежнему не желал предъявлять ксиву. Причём били они его аккуратно, профессионально, не нанося внешне видимых травм, и с явным удовольствием.

А вот в Париже негров уже больше, чем парижан. И вообще, Париж больше напоминает северную Африку. Правда, там негры и арабы работают повсеместно. Во всех закусочных, кроме китайских, работают негры, арабы заняли свои традиционные профессии таксистов и дворников. Негры там работают и на стройках, и в офисах, и даже полицейскими. В общем, Париж – это уже маленькая Африка.

В Испании много марокканцев. Так как Марокко когда-то было испанской колонией, то разрешение на работу и вид на жительство марокканцам выдают довольно быстро.

Но только дело в том, что ещё в двенадцатом-тринадцатом веках большая часть территории Испании принадлежала арабам. Например, провинция Андалузия когда-то называлась Эль Андалуз, и правил ею султан. Только северные территории никогда не были под властью арабов. Так вот, арабы считают Испанию своей территорией, и точка. И ведут себя соответственно. То есть, постоянно конфликтуют с местным населением. Вся конопля, что выкуривается в Испании, привозится из Марокко. Марокканцы самая многочисленная диаспора в Испании.

 

Упаковочная фабрика

 

Вторая работа, полученная мной, нелегальным эмигрантом, не имеющим разрешения на работу в Испании, была на фабрике по упаковке всякой фигни. Работу мне предложил один араб из Марокко, Мустафа. В то время я жил в Мадриде, на остановке метро Campamento. Этот Мустафа снимал квартиру и, чтобы не платить самому за неё, сдавал три комнаты другим эмигрантам, то есть нам. Сам Мустафа имел разрешение на работу и работал на той самой фабрике, которая находилась в пригороде Мадрида на индустриальном полигоне LaArena, недалеко от Pinto. На фабрике образовался небольшой напряг в связи с большим количеством заказов, и руководитель производства Rufino, на свой страх и риск, попросил Мустафу найти двух работников без разрешения на работу, так как это намного дешевле, чем легальных, к тому же нас брали временно, на месяц. На эту работу он позвал меня и Наталью, жену Витьки Куреляка. Мы жили все вместе в одной квартире.

Вместо одного месяца мы с Натальей проработали на фабрике три месяца. График работы простой. Начало в восемь, в десять часов перерыв пятнадцать минут на кофе, с часу до двух обед, в пять часов конец смены. Во время работы нельзя садиться, засовывать руки в карманы и ничего не делать, даже если нечего делать.

Упаковывали мы всё: футболки, книги, журналы, обувь, письменные принадлежности, сувениры и так далее.

На фабрике в основном работали испанцы.

Там, на фабрике, я увидел трёх красивых испанок, которые и сбили меня с толку. Ну, в том смысле, что в Испании всё-таки есть какое-то количество красивых женщин. Но это оказалось иллюзией.

Самой красивой из работниц была Марта. Чуть менее видными – Эстер и Мария.

Работать приходилось по девять часов в день, плюс – просили выходить в субботу. Но в субботу платили двойной тариф, поэтому я выходил.

После штукатурки фасадов работа на фабрике мне казалась просто прогулкой в летнем саду. Конвейер, конечно, утомлял немного, но руки не болели от предельных тяжестей.

Особенно мне нравилась упаковка, или вернее сказать, начинка конвертов письмами. В конверты с адресами конкретных фирм и частных лиц надо было положить несколько сложенных втрое листов. Это были рекламные или поздравительные письма. Делать это надо было одной рукой. Я смотрел, как это делают опытные работники, и делал так же. Одной рукой держишь конверт открытым так, чтобы туда можно было засунуть сразу три листа, и ловким движением суёшь нужное количество бумаги. Но как я ни старался, быстрее, чем Rufino, делать не мог. У него это получалось настолько быстро, что он успевал сделать половину всего, что мы делали втроём.

Рекламные письма шли тысячами, но я не уставал. Немного затекали ноги от долгого стояния, плечи и шея от неподвижной позы, но это были цветочки по сравнению со стройкой.

В последний месяц работы, в июне, мы упаковывали учебники для рассылки по всей стране. Некоторые учебники мне удалось посмотреть. И я был просто в шоке от увиденного. Их восьмой класс отставал от нашего восьмого, по крайней мере, на год.

Кроме того, в Испании, оказывается, шесть диалектов, существенно отличающихся друг от друга. Баски, так те вообще с неба упали. Их язык не похож ни на какой другой в Европе.

Работу на фабрике мы закончили в конце июня 2000 года. Нам выплатили неплохие деньги и пообещали, что когда мы получим разрешение на работу, нас с удовольствием возьмут обратно.

Это, разумеется, была ложь.

 

Мадридские нищие, живые статуи

и другие достопримечательности

 

За восемь лет жизни в Мадриде я видел много нищих, которые попрошайничали в самом центре Мадрида, на GranVia. Madrilenos, то есть жители Мадрида, считают GranViaсамой красивой улицей в мире. Возможно. Это действительно очень красивая улица. И вот на этой самой красивой улице в мире круглогодично работают профессиональные нищие. И никто их не гонит с облюбованных ими мест. То, что это их работа, я понял не сразу. Поначалу я думал, что это люди, попавшие в тяжёлую жизненную ситуацию, вынужденные попрошайничать. И только лет через пять понял, что эти люди работают, причём, работают с большим энтузиазмом и зарабатывают неплохо. Неплохо, это очень мягко сказано.

Будучи ещё эмигрантом–нелегалом, то есть, когда я жил и работал в Испании, не имея на это разрешения властей, я часто посещал места бесплатной раздачи обедов и там встречался с некоторыми из этих профессионалов. И я думал, что им, как и мне, живётся непросто. Но я ошибался. Лет через пять после последнего посещения мной бесплатных кормёжек я встретил одного из этих нищих в его собственном жилище, в центре Мадрида. Он владел небедной квартирой. К тому же, довольно большой. В то время я работал монтажником лифтов, и мы строили современный гидравлический лифт в одном из домов, окружающих PlazaMayor. Это самый центр исторической части Мадрида. Я узнал его, а он меня нет, так как кто я для него, собственно говоря, для личности известной и популярной среди Madrilenos и туристов.

Мы побеседовали. Причём он с большой охотой отвечал на мои нескромные вопросы, в то время как я вёл себя застенчиво, как почитатель таланта, берущий интервью у своего кумира.

На одной из центральных улиц Мадрида этот профессионал высшего класса изображал безногого калеку. Изображал очень талантливо, потому что имел очень маленькие ножки, которые прятал в чудесную досочку на колёсиках. Кроме того, он, в самые лютые морозы (от плюс четырёх до плюс семи градусов по Цельсию), всегда был в тоненькой, потрёпанной маечке. Для меня это было непостижимо. Но из нашего разговора стало ясно, что он довольно здоровый человек, к тому же в холодную погоду он много двигается.

У этого профи была в наличии жена и двое детей, но я их не видел. Ещё он имел дачу в горах, где-то в сторону MoralZarsal, и неплохой автомобиль марки Pegeot, который я видел. Позже, при встрече, мы с ним всегда здоровались.

Другого профессионального нищего я встретил тоже в центральной части Мадрида, в кафе. Я сидел у барной стойки и таращился на то, как он вползал в кафе на своих изуродованных ногах, опираясь на костыли. Бармен увидел, как я смотрю на это священнодействие, и сказал мне буквально следующее:

- Ты не смотри, что у него ноги атрофированы, всё остальное работает как надо. Он живёт в двух кварталах отсюда, и у него молодая жена с тремя детьми сидит дома. Кроме того, он владелец двух hostals (это что-то вроде дешёвых гостиниц) неподалёку. Он зарабатывает намного больше, чем я.

Вообще, бармены очень общительные люди и от них всегда можно узнать что-нибудь очень интересное.

Однажды, в выходной день, я забрёл в район, где постоянно тусуются педики и лесбиянки. Этот район тоже находится неподалеку от GranVia. Там эти самые, неправильно сориентированные в сексуальном вопросе, люди имеют свои специализированные магазины, бары, сауны и ночные клубы. Но я зашёл в нормальный бар, с совершенно нормальным барменом. Я взял бокал пива (день был очень жаркий) и стал медленно утолять жажду. Сидел я спиной к выходу, двойная дверь которого была распахнута настежь. Вдруг ко мне обращается бармен:

- Сеньор, вы только посмотрите, что они творят!

Оглянувшись, я увидел как два сеньора, лет этак под тридцать, стоят на улице и целуются взасос. Я повернулся к бармену и спрашиваю:

- И часто тут такое?

- Ещё год назад их бы здесь поколотили за это. И куда только катится мир?! – сокрушался бармен. – Говорят, что им скоро разрешат жениться друг на друге!

И действительно, года через два в Испании легализовали браки среди однополых. Но рождаемость, почему-то, от этого не повысилась.

Я немного отвлёкся от темы нищих.

Один из энтузиастов этого ремесла, работающих на GranVia, мужчина лет сорока, с полностью атрофированными нижними конечностями. Он, как правило, сидит на асфальте перед входом в MakDonalds или KFC и, протягивая руку к входящим и выходящим из этих заведений, кричит:

«Peseta! Peseta! Peseta!» (Песета, это самая мелкая монета в Испании до перехода на евро.)

Ему всегда кто-нибудь подаёт. Ведь жалко видеть сидящего на асфальте полоумного, с голыми ногами, представляющими из себя просто кости, обтянутые кожей. Но в заведение заходить после такого зрелища уже не хочется. Тем более, что рядом находится точно такое же.

Но среди всевозможных попрошаек есть и по-настоящему несчастные люди.

Я видел одного грузина, который жил на площади Tribunal, который спился до такой степени, что занимался тем, что попрошайничал и воровал в магазинах самообслуживания. О нём говорили, что он был талантливым музыкантом и лауреатом каких-то международных премий. Приехав в Испанию, он выступал в концертах, купил квартиру, к нему приехала жена, которая его и выгнала из дома за пьянство. Впоследствии друзья этого музыканта купили для него билет на самолёт до Тбилиси.

В центре Мадрида, в туристических районах, есть ещё и такой вид заработка – живые скульптуры. Люди одеваются в какой-нибудь экзотический наряд, к примеру, в ковбоя, и замирают в определённой позе. Туристы их охотно фотографируют, но не бесплатно. Чтобы сфотографироваться с такой скульптурой, нужно заплатить десять евро. Среди таких скульптур есть очень оригинальные.

На протяжении всех восьми лет, что я жил в Мадриде, я видел и несчастных, которые не зарабатывали на жизнь попрошайничеством, тех, кто просто лежал на тротуаре с потухшим взглядом, не желая бороться за жизнь и не желая даже думать о чём-либо. Эти люди – растения. Их тоже много в Мадриде. Например, один из них, негритянского происхождения, лежал на улице Princesa в картонной коробке, поставив перед собой чашку для подаяний, и просто не шевелился. Иногда его можно было видеть разговаривающим с самим собой. Но стоять рядом с ним было просто невозможно. Запах от него исходил такой, что сразу же хотелось бежать в душ.

На центральных улицах, там, где много туристов, всегда можно увидеть нищих. Я не знаю, экзотика это или просто неизбежный элемент нашего века, но мне непонятно, как можно так опускаться? До полного безразличия к себе.

Но встречались и скрытые виды нищенства, или, правильнее сказать, завуалированные.

Один из таких способов вымогать деньги очень прост. У дверей некоторых дешёвых супермаркетов стоят, как правило, мужчины различного возраста и открывают дверь входящим и выходящим оттуда покупателям. Подают за такую услугу мало и редко, но на приличный ужин в китайском ресторане набрать можно.

Другой вид сбора денег на халяву – это работа на парковке. Обычно многолюдные места посещения имеют большие парковки, но и на них в часы пик трудно найти место для стоянки. Вот в таких местах и трудятся парковщики. Они бегают и машут руками, призывая водителей в то или другое свободное место, и помогают им заехать, показывая, куда надо повернуть руль и когда остановиться. На парковке подают больше, чем у магазина, но тоже не густо.

 

Basura(мусор)

 

Мусорки в Мадриде заслуживают особого рассказа, так как именно они являются для некоторых эмигрантов первым помощником в многотрудном деле выживания на чужбине. Главное, не привыкать к ним.

Для начала надо рассказать о потрясающей организации уборки мусора в Испании.

Весь мусор сразу же разделяется, ещё на начальной стадии, так как у каждого дома стоят контейнеры разного цвета. Жёлтые пластиковые контейнеры предназначены для пищевых отходов, оранжевые – для не пищевых отходов. Кроме того, в каждом квартале стоят контейнеры для стеклянных бутылок, контейнеры для бумаги и пластика и кое-где контейнеры для старой одежды и обуви. Но это не так интересно, как то, что находится обычно рядом с мусорками. А там обычно старые телевизоры, холодильники, микроволновки, видики, компьютеры, толстые матрасы, мебель, ковры и так далее. И всё это, в основном, в рабочем состоянии. Цыгане, которые специализируются на сборе металлолома (те, кто работает, а не ворует, хотя одно другому не мешает), иногда успевают собрать что-то из выброшенного, но доброго, однако всё подобрать не успевают.

Но и это ещё не самое интересное.

Когда я проживал в Вияльбе, в одной квартире с нами жили западенцы, выходцы из западной Украины. Так вот, они вечером после работы ходили к какому-то «супермаркету» и на тамошней мусорке разживались продуктами, которые никогда бы не купили на свои, потом заработанные. Эти продукты выбрасывались по окончанию срока годности, но многие из них были вполне съедобны. И это ещё не самое интересное. Эти супермаркетовские мусорки присмотрели не одни западенцы. Около них кормились и болгары, и румыны, и местные бомжи. Я слыхал, что и драки бывали. Только наши западенские хохлы хитрее оказывались. Дело в том, что продукты выбрасываются не всегда, не каждый день, а только за день или два до окончания срока годности. Так вот, хохлы просто посылали своих супружниц в «супермаркет», те внимательно изучали этикетки на продуктах и с точностью до дня определяли, когда они, продукты, появятся на помойке.

Одни западенцы мне рассказывали, что однажды ночью в одном из контейнеров увидели труп и после этого целую неделю не ходили по мусоркам. Что поделаешь – тонкая чувствительная натура.

Лично я тоже пользовался сокровищами басуры. Часто, когда снимаешь комнату, тебе её предоставляют без мебели или с очень неудобной мебелью. Поэтому после работы приходилось обходить ближайшие мусорки и искать что-нибудь для устройства собственного быта. Ходить приходилось недолго. Максимум пару недель, и я находил себе и огромный матрас, и телевизор, и микроволновку, и столик, и кучу стульев.

У эмигрантов (я имею в виду не только русскоговорящих) в квартирах стоят холодильники только с басуры. Телевизоры, в большинстве случаев, тоже оттуда. А мебель – так это просто естественно.

Особенно много всего выбрасывается перед Новогодними праздниками.

Женщины очень любят дорогие журналы в глянцевых обложках, о высшем свете Испании и Европы, так этого добра полно в контейнерах для бумаги и картона. Просто подойди и протяни руку, и самые красивые женщины и мужчины Европы у тебя на столе.

Там, кстати, можно найти и порно журналы.

 

Эмигранты

 

Эмигранты – это довольно специфичная среда. На человека, попавшего за границу, давят много факторов, меняя его поведение. Он постоянно живёт в экстремальных условиях, стараясь приспособиться и выжить в чуждой ему среде. Чужой язык, чуждая культура, совершенно не понятные традиции и взгляды коренного населения – всё это приводит к тому, что многие эмигранты пытаются сохранить те немногие связи с соотечественниками, попавшими в такую же ситуацию, поэтому, во многих странах у эмигрантов есть свои места для встреч. В Мадриде у русскоязычных есть два места для встреч – это остановка метро Aluchа в парке и железнодорожная станция Atocha в зимнем ботаническом саду.

Но встречаются, разумеется, только в субботу и воскресенье, так как в будни пытаются выжить, зарабатывая.

 

 Васька Мариман

 Первый, с кем я подружился в Испании, был русский из Молдавии, бывший моряк торгового флота, Василий Логинавич. Мы звали его Васька Мариман. Он приехал на месяц позже меня и поступил работать, как и я, на штукатурку фасадов к Валерке молдаванину. Он раньше меня снял комнату и пригласил жить с ним в одной комнате в районе Campamento. Поначалу в комнате нас жило трое: Мариман, я и Витька Куреляк с западной Украины. Витьку мы потом прозвали Нацист. Причём, кличку эту дал ему мой друг Даиниус Даугела (Денис), литовец из Каунаса. Впоследствие Денис переехал в Villalba (пригород Мадрида), пригласил меня туда же, и я там прожил год и два месяца. Раньше меня в ту же квартиру переехал Нацист, и вся его семья.

 Витька Нацист

Витька Нацист довольно интересная личность. А семья его ещё интересней. Если строго следовать хронологическому порядку, то сначала приехала в Испанию его тётка, затем жена Наташа. Мы с ней одно время работали на упаковочной фабрике, недолго – три месяца. Затем в Испанию приехали Марийка, сестра Наташи, Галя, тоже её сестра, а затем Витька и Володя, муж Гали.

Мы все вместе одно время проживали в одной квартире. То есть, Васька Мариман, Витька Нацист, Наташа, Марийка, Галя и Володя. Эту квартиру снимал у хозяев-испанцев марокканский араб по имени Мустафа. Деньги за квартиру мы отдавали ему, а он расплачивался с хозяйкой. Мы все были вынуждены покинуть эту квартиру из-за того, что Мустафа потерял работу и перестал платить хозяйке деньги. Он их просто пропивал в ближайшем баре, а хозяйке говорил, что мы ему деньги за квартиру не даём.

 Семья западенцев в натуре

Галя с Володей через год после приезда Володи сообразили ребёнка. Это была нормальная семья. Володя хороший парень, и мы с ним даже одно время вместе работали у одного араба в строительной фирме.

Марийка, младшая сестра Наташи, имела дочь, но была разведена. Наташа, тоже родив ребенка в Испании, уехала домой на западную Украину, а Витька стал жить с её младшей сестрой Марийкой. В то время мы снова жили с этой семьей в одной квартире в Villalba, но квартиру снимал Денис. Денису, в конце концов, не понравились Витькины взгляды на национальный вопрос и его отношения в их семье, и он выгнал их всех из квартиры. Я к этому времени уже жил в Мадриде.

Но все мы время от времени встречались по выходным и праздникам на Atochе или Aluchе. Atocha – это узловая станция метро и пригородных поездов в центре Мадрида, а Alucha – это станция метро и парк, в котором обычно устраивали пьянки русскоязычные эмигранты по поводу и просто потому, что суббота. В самой Atochе есть зимний ботанический сад и маленький искусственный прудик, возле которого мы все и встречались.

Мы встречались для того, чтобы не забыть свою речь и для того, чтобы обменяться информацией, что было очень важно. Например, как и куда подать документы для легализации. Кто-то из нас искал работу, кто-то искал жильё, кто-то делился информацией, где и что дешевле купить. Здесь можно было узнать, где подешевле позвонить домой, как отправить посылку, ну и, конечно же, найти себе друга или подругу.

Многие мужчины и женщины, приехав в Испанию, естественно, становились холостыми при наличии семьи на родине. И пытались использовать эту ситуацию на все сто.

Большинство женщин, при наличии привлекательности, и даже без её наличия, пытаются найти охотника на их прелести и торгануть ими по максимуму.

 

Вот несколько историй, в которых я изменил некоторые имена. Но истории все имели место быть. То есть, я их наблюдал лично.

 Типичная история

Однажды на Atochе к одной даме подошёл мужчина и без всяких предисловий сказал примерно следующее:

- Вы мне нравитесь. Я неплохо зарабатываю и мог бы обеспечить нас обоих. Если вы согласитесь жить со мной вместе, то я буду платить за квартиру, кормить вас, а вы занимайтесь чем вам угодно.

Это предложение подразумевало, что вам, милая дама, в обмен на будку и корыто нужно только ноги раздвигать тогда, когда ему захочется. Но это же неприлично говорить в приличном обществе. Дама согласилась.

Я лично видел её и общался с ней. Она имела медицинское образование и занималась массажом. Историю эту я узнал от моей знакомой, которой та женщина делала массаж. Позже я узнал, что это довольно известная история служила как бы эталоном отношений между мужчинами и женщинами в эмигрантской среде. То есть, именно к таким отношениям и стремилось большинство эмигрантов.

Надо заметить, что оба фигуранта этой истории имели на тот момент семьи.

 Галина и Йосып

С Галиной из Брянска меня познакомила Алла – женщина, эмигрировавшая в Испанию ещё в советское время. Она преподавала русский язык в Мадридском университете. Галя работала и жила в семье её знакомой, где-то в районе CondedeCasal. Галя только что приехала в Испанию, и Алла попросила меня помочь ей познакомиться с эмигрантской средой. Я встретился с ней на Atochе и познакомил её с женщинами, которых уже знал какое-то время. Галя быстро нашла с ними общий язык и кое с кем подружилась. Мы иногда перезванивались и встречались с ней на Atochе или Aluchе.

Галя познакомилась с одним западенцем по имени Йосып. Я его звал Виссарионыч. Как водится, Галя с Йосыпом поселились вместе в Mostoles (пригород Мадрида). Йосып был женат, а Галя вдова. То есть сам Бог велел им начать неуставные отношения. При этом к ним в гости всё время заходили Йосыповы родственники, которые, конечно же из лучших побуждений, сообщили Йсыповой супружнице на Украину о творящемся беспределе со стороны ейного супруга. Но отношения Гали с Виссарионычем не прекратились. Да и по сей день, по-моему, длятся.

 Наташа из Херсона

Наташа приехала в Испанию в 2004 году. До этого туда приезжал её муж, но не смог найти работу и уехал обратно. Как рассказывала Наташа, он рассчитывал найти что-то необременительное и достойное его, в то время как спервоначала надо хвататься за любую работу и только затем, найдя что-то подходящее, выучив язык и наработав связи, можно начинать корчить из себя инженера. Надо заметить, что Наташа была украинкой, а её супруг корейцем.

Итак Наташа, приехав в Мадрид, не стала уподобляться своему супругу, а сразу же взялась за первую попавшуюся работу. Она нашла работу в нелегальном бизнесе, а именно – стирала бельё и прибиралась в номерах, которые сдавались парочкам по часам. Жила она тут же, в одном из номеров, когда он был свободен. Ну а если свободных номеров не было, она бродила по улицам Мадрида.

Затем у её хозяйки дела пошли плохо, и Наташе пришлось уйти без оплаты за целый месяц. Но она нашла себе русского парня и продержалась за его счёт какое-то время, пока не нашла другую работу. Этот русский не желал оплачивать за неё жильё и кормить её, и она, прожив с ним почти два года, ушла. Ей ведь хотелось не только любви, но и внимания, которое выражалось по её понятиям в оплате за ту любовь, что она дарила.

Уйдя от русского парня, Наташа нашла себе испанца, который согласился оплачивать квартиру за её любовь.

 Наташа и Витя из-под Львова

Наташа работала учительницей младших классов на Украине. Когда она приехала в Испанию, у неё уже был сын лет восьми. Муж, как водится, остался на Украине дожидаться, когда жена устроится в Испании и перетащит его туда с сыном. Но что-то пошло не так. Или всегда так бывает, что всё идёт не так, как вам хочется.

На одной из пьянок, которые устраиваются довольно часто в украинских компаниях, Наташа познакомилась с Виктором. Они жили на одной квартире. У Виктора тоже была супруга на Украине, и двое детей. А уехал он из Украины, потому что у него там накопилось много долгов. Витька был игроманом. То есть, играть не умел, а лез в игру, так как не мог не играть. Это болезнь.

Наташа была неосторожна в подсчёте безопасных дней, и у них с Витькой родилась дочь, которую назвали по матери – Наташей. Но Витька смотался на Канары и оставил Наташу одну с ребёнком. К Наташе приехал Николай, её муж. Но он был пьяницей, и Наташа не приняла его. Позже приехал Витька и вернулся к Наташе, которая его почему-то приняла. Может у Витьки были какие-то достоинства, которыми не обладал её муж Николай, тихий пьяница, который отдавал ей всю получку, в отличие от Витьки, который получку часто пропивал или проигрывал в игральных автоматах? Женщин понять трудно, тем более, когда не знаешь мотивов их поступков.

Наташа снимала квартиру и одну из комнат она решила сдавать, так как платить всю аренду ей было трудно. Тут как раз и я подвернулся на Aluchе. Это была моя последняя квартира, на которой я жил в Испании.

К тому времени, как я вселился в отдельную комнату в их квартире, Витька с Натальей жили довольно мирно. Витька работал на строительстве метро и зарабатывал неплохие деньги, Наталья арендовала бар в индустриальном районе, но зарабатывала не очень много.

Николай, законный муж Натальи, часто приходил к ним в гости, повидаться с сыном. Праздники они справляли тоже все вместе – Наталья, Витька, Николай, Наталья маленькая и Анатолий, сын Николая и Натальи, уже большой. К тому времени, как я решил навсегда покинуть Испанию, Витька был безработным, Наталья работала уборщицей, а Николай работал на стройке.

 Людмила и Добромир

Людмила, киевлянка, приехала в Испанию году в 2001 примерно. Приехала просто так, скучно стало на Украине. Она была несколько раз замужем, но детей у неё не было. У неё была проблема – она ни разу не забеременела к тридцати годам, хоть и очень старалась. Врачи не могли понять почему. Всё у девушки было в полном порядке. Сама Людмила говорила об этом так:

- Я понимаю, один муж был не способен, другой не очень старался, третий недостаточно возбуждался, но ведь не весь же Киев?!

Конечно же, это была шутка, но по её собственному признанию, она перепробовала всех желающих, а забеременеть не могла.

Приехав в Испанию, она через несколько лет встретила болгарина Добромира и подружилась с ним. Добромир не был женат. Людмила призналась ему в своей неспособности родить, но Добромир сказал ей:

- Ничего, у меня ты родишь.

И действительно, Людмила родила. Хорошенькую здоровую девочку.

Я жил у них на квартире примерно полгода. В общем-то, приятные люди.

Но в то время, когда Людмила ходила беременной, с ней произошла неприятная история.

Добромир, чтобы заработать на воспитание будущей дочки, устроился дальнобойщиком и колесил по Европе. Людмила тоже пыталась как-то скопить денег на будущего ребенка и купила у румын фальшивую абону. Абона – это такой билет, по которому можно ездить на метро, автобусах и электричках. Стоимость месячной абоны колеблется от 50 до 120 евро, в зависимости от зоны. А румыны продают в два раза дешевле. Контроль же очень редок. Но вот не повезло Людмиле, и она напоролась на этот контроль. Через некоторое время вызывают Людмилу к следователю на дознание и пытаются раскрутить на предмет, где и когда она купила эту самую абону. А Людмила, пытаясь давить на жалость, и говорила:

- Войдите в моё положение, я же беременна. Не заставляйте меня волноваться из-за такого пустяка.

Следователь ей и говорит:

- В том, что вы беременны, моей вины нет. А закон нарушать не следует.

И слепили ей штраф весом в две тысячи евриков.

 Даиниус Даугела (Денис)

С Денисом мы познакомились летом 2000 года на строительстве кафе в центре Мадрида.

Он был очень хорошим плиточником. Его двоюродная сестра вышла замуж за марокканского араба в Мадриде. Я работал у того араба на стройке несколько месяцев, но этот араб меня надул на большую сумму. То есть, не выплатил причитающуюся мне зарплату. Но к Денису это не имело никакого отношения.

Когда мы жили на одной квартире в Villalba, мы вместе ходили в спортзал. Надо сказать, что Денис был типичным качком. Но он кроме того ещё занимался и Ай-ки-до. В то время он дружил с болгаркой Росицей. У Дениса была жена в Литве и сын, а Роси была разведена. Мы втроём обычно справляли все праздники и дни рождения, ездили в Мадрид поглазеть на что-нибудь, ходили в горы посмотреть свысока на окружающих и так далее.

Позднее Роси уехала обратно в Болгарию, а к Денису приехали жена и сын. Сам Денис устроился охранником в какую-то фирму, потом закончил курсы охранников и получив диплом, удвоил свою зарплату. Жена его устроилась portero в какой-то дом и получила бесплатное жильё. Portero – это что-то типа консьержки. В его обязанности входит следить за чистотой в подъезде, около дома и так далее. В общем-то, не пыльная работа. Но заработок маленький. Зато жилье, как правило в подвале, и коммунальные услуги бесплатные.

 Орест и Марина

С Орестом я встречался, вернее – разговаривал три раза. Он по субботам и воскресеньям на Aluche занимался мобильными телефонами. Разблокировал, исправлял какие-то мелкие неполадки и так далее. Но общаться с ним было очень неприятно. Он был слишком высокомерным человеком и смотрел на всех свысока. Я говорю был, потому что его уже нет. Его убили цыгане.

А было это так. Орест с друзьями отмечал свой день рождения в одном из кафе в районе метро LaLatina. Район этот густо заселён цыганами. Сидят, значит, они, коньячок попивают, а тут к ним цыганка подходит и предлагает погадать. Орест, как человек с очень высоким мнением о себе и с изрядным количеством алкоголя в крови, послал её по-испански куда подальше и назвал её puta. Ну, это что-то вроде женщины лёгкого поведения, только в грубой форме. Цыганка ушла. Когда Орест с друзьями вышел из кафе, его буквально в упор расстрелял из пистолета какой-то цыган. Орест скончался на месте. Ореста расстреляли на глазах его жены Марины, друзей и многочисленной публики. Об этом много писали в испанской прессе, в эмигрантской прессе, но ни в той, ни в другой не было ни строчки правды. Дело это полиция пыталась расследовать, но землю носом не рыла и, в конце концов, расписалась в своём бессилии. К цыганам в Испании трепетное отношение, хотя все знают, что это очень криминальная среда. Например, все знают, что молодые цыгане, если не карманники, то, по крайней мере, торговцы наркотиками. Об этом пишут в местной прессе, говорят по телевизору и… ничего. В конце концов, надо же о чём-то писать и говорить.

Марина, жена Ореста, примерно через полгода открыла свой магазин на Aluche, в котором был и прокат DVD. Но через некоторое время рядом открылось ещё несколько русских магазинов, и дела у неё пошли на убыль. Надо сказать, что она тоже относилась к своим покупателям высокомерно, поэтому они предпочитали ходить в другие русские магазины.

 Тарас

С Тарасом я познакомился на Aluche. В то время я ещё регулярно посещал места сборищ русскоязычных эмигрантов. Тарас был откуда-то из-под Львова. Он всё время рассказывал, что у него в США много родственников, включая его родную сестру, которая живёт в Нью-Йорке. Он всё время хотел попасть в штаты и одну рискованную попытку предпринял.

Тарас купил у румын испанский паспорт, переклеил фото и полетел в штаты. Но ему не повезло. Хотя он сделал всё правильно. Во-первых, он полетел не из Мадрида, а из Парижа, так как испанский язык знал плохо. Но в Париже таможенник оказался знатоком испанского языка и быстро определил, что Тарас не испанец. Тараса посадили в тюрьму. Суд состоялся быстро, месяца через два, и Тараса депортировали на Украину, запретив въезд в дружелюбную Европу в течение пяти лет.

Не прошло и полгода, как я встретился с Тарасом на той же Aluche. У них там, на Украине, дал кому надо на лапу, тебе поменяли одну букву в фамилии в загранпаспорте и ты опять в Европе.

Тарас снова пошёл на стройку работать подсобником, но мечты свои о штатах не оставил.

 Олег

Олега я встретил случайно на одной из бесплатных кормёжек. Мне сказали, что нам на штукатурку фасадов нужен пеон (подсобный рабочий). Я об этом обмолвился в очереди, и рядом стоящий парень сказал, что он мог бы попробовать. Я предупредил, что работа очень тяжелая, но он согласился. Вообще-то у большинства ищущих работу нелегалов выбор не очень большой.

Через недельку мы дали Олегу псевдоним Boracho (пьяница). Потому что мы практически не видели его трезвым. С утра он заходил в бар и опохмелялся, потом он пил с молдаванами, которые пили весь день и особенно в обед. Ну а после работы, как говорится, сам Бог велел. Работа пеона на штукатурке фасадов не такая уж лёгкая. Подсобник стоит внизу, на земле, он должен забросать в бетономешалку тридцать пять лопат песка, мешок цемента, несколько вёдер воды и потом, при помощи ведра и верёвки, переброшенной через блок, подать раствор наверх, штукатурам, вроде меня. Это страшно тяжело, поверьте мне.

Человеку выпившему или тому, кого ломает отходняк, не очень-то легко брать такие веса. В конце концов всё кончилось тем, что однажды его с самого верха не докричались. А когда спустились посмотреть в чём дело, нашли Олега спящим под лестницей в подъезде. Его сразу, конечно, не выгнали, сначала нашли замену.

Потом мы с Олегом часто встречались на Aluche, где он искал работу. Несколько раз мы ему что-то находили, но кончалось это всегда одинаково – он напивался на работе до нерабочего состояния.

Однажды я узнал, что жена Олега работает в Италии горничной, но его не зовёт, потому что знает, он будет ей только в тягость.

Постепенно Олег начал приворовывать в супермаркетах. Мы у него покупали водку за полцены или какие-нибудь вещи типа зубной пасты или футболок. Чего греха таить – нам это было выгодно, и ему на что-то надо было жить.

Кончилось тем, что его загребли в полицию и строго предупредили.

Тогда Олег решил ехать к жене в Италию. Но почему-то через Париж.

Через какое-то время знакомые мне сообщили, что кто-то видел Олега в Париже под Эйфелевой башней, но вид у него был как у тамошнего клошара (нищий бродяга).

 Семья Пановых

Сергей Панов, мужчина лет пятидесяти был моим помощником, когда я работал на монтаже лифтов в фирме Александра Игнатенко. Его старший сын заболел какой-то сложной болезнью, связанной с дисфункцией слёзной железы, из-за чего почти потерял зрение. Семья Пановых в то время жила в Донбассе. Родители развили бурную деятельность и смогли набрать спонсорские деньги на операцию в Германии. Сына прооперировали, но полностью зрение вернуть так и не смогли.

Пановы решили остаться в Европе для того, чтобы зарабатывать деньги на лечение сына. В Германии им не дали разрешения на работу, и они переехали в Испанию, где и получили добро на проживание и трудовую деятельность.

У Пановых рос ещё один сын, Евгений, я с ним был лично знаком. Очень талантливый молодой человек. В то время ему было всего девятнадцать лет, и он свободно владел испанским, немецким и английским языками. Он быстро и успешно окончил испанскую школу и подал заявление в сельскохозяйственную академию в Германии. Конкурс там был дикий – человек двести на место, и в основном немцы. Но Женя выдержал экзамен и поступил. Сейчас он торгует немецкой сельскохозяйственной техникой в Украине и в России.

Сергей Панов – глава семьи, каждое лето ездит в Германию, в хозяйство каких-то графов или баронов – там платят значительно больше, чем в Испании, а осенью возвращается в Испанию и работает на стройках.

Члены семьи: жена Сергея Люба, старший сын с плохим зрением, его жена, Евгений и сам Сергей – снимают целую квартиру в Мадриде, за которую платят восемьсот евро в месяц. Работают в семье Сергей, Люба и жена старшего сына.

 

 Испанцы

 

 Семейство Zafra

За восемь с половиной лет, прожитых в Испании, я был знаком со многими испанцами, но долгих дружеских связей не нажил. Может быть потому, что не собирался задерживаться там надолго. Может в силу моего, не очень привязчивого, характера. Мне необходимо прожить с человеком вместе очень долго, чтобы считать его своим другом.

Но знакомых испанцев у меня было очень много.

Некоторых из них я хочу вспомнить.

Первая испанская семья, с которой я познакомился, была семья Zafra.

Глава семьи EnriqueZafra (Энрике) – дедуля девяноста лет с лишним, ещё бодренький в то время старичок. Познакомился я с ним и его женой Марией, когда работал на одного испанца по имени Доминго в Вияльбе в пригороде Мадрида. У Энрике и Марии были уже пожилые дети Эрнэсто и Энрикета, которые родились в Советской России. Сам Энрике воевал на стороне Красной армии и лично разговаривал с товарищем Сталиным. « Я лично просил у товарища Сталина интернациональную дивизию (видимо, была такая) для того, чтобы уничтожать предателей.» – Это истинные слова Энрике.

Эрнесто и Энрикета родились и выросли в России и довольно хорошо разговаривали на русском языке. Энрикета была редактором журнала «Советская женщина» на испанском языке. Тогда этот журнал выходил на нескольких языках. Я думаю, что русский язык она знала лучше меня. Муж её к тому времени уже умер.

У Эрнесто была жена испанка, но он познакомился с ней в России. Один раз я был свидетелем разговора этих дам. Они довольно бегло говорили на русском языке, называя предметы испанскими словами. Я их спросил:

- Извините, вы на каком языке разговариваете?

Они переглянулись и рассмеялись.

- Вообще-то мы уже не раз замечали, что говорим на смешанном языке, – ответила Энрикета, – но ничего поделать не можем. Да это нам и не мешает. При испанцах мы разговариваем на чистейшем испанском.

Однажды, когда я давно не виделся с семьей Zafra, потому что переехал жить в Мадрид, я прочитал в газете, что приц Филиппе, сын ныне здравствующего короля Испании Хуана Карлоса I, ездил в Россию, а переводчиком у него был не кто иной, как сам ErnestoZafra.

Сын Энрикеты Сафра погиб в автомобильной аварии, а вот жена его Алла, русская, работает преподавателем русского языка в мадридском университете. Вот эта Алла познакомила меня с одним из своих учеников по имени Феликс. Феликс в то время был предпринимателем, сотрудничающим с российскими предприятиями. Кроме того, он являлся советником министра сельского хозяйства Испании. Во как! Так вот, этот Феликс хотел как-то устроить меня на завод по производству молочных линий Pasqual, которые поставлял в Россию. Он хотел, чтобы я изучил весь цикл производства, работая там, а затем стал его представителем в России. Но в тот момент у меня ещё не было разрешения на работу в Испании. А когда я получил документы, Феликс уже поменял свои планы, так как те линии Россия закупала плохо.

Последний раз я виделся с Феликсом в российском посольстве. Я там менял заграничный паспорт, у которого закончился срок, а он получал визу в Россию.

 Доминго, Карлос и Мигель

Летом 2000 года, когда я не имел ещё вида на жительство, мне предложили поработать на одного испанца, который был deautonomo, это аналог нашей индивидуальной трудовой деятельности.

Жил я тогда в Мадриде, а ездить надо было в Вияльбу. Дорога занимала примерно полтора часа. Но выбирать не приходилось. Мы встретились с Доминго и его сыном Карлосом в Вияльбе на железнодорожной станции, и мне объяснили, что надо делать. Я тогда не понял, чего от меня требуется, так как испанского не знал абсолютно. Вернее, я только начал его учить. За год, пока я работал на Доминго, я здорово продвинулся в освоении этого языка.

У Доминго работал ещё один подсобный работник (peon) из Эквадора – Мигель.

За тот год чем только я не занимался в Вияльбе и её окрестностях. Мы меняли крыши, вернее, черепицу на крышах, перестраивали дома, виллы (chalet), ремонтировали квартиры (водопровод, электропроводку, канализацию), настилали тротуары, строили стены, обкладывали стены природным камнем, меняли окна и двери, облицовывали плиткой ванные и туалеты, и даже строили дома, начиная с фундамента.

Вот, например, в Галапагар ла Набата мы перекладывали черепичную крышу. Причём, старую, поросшую мхом и лишайником черепицу, мы осторожно снимали и клали в сторонке, затем меняли черепицу, которая лежала на крыше вогнутой стороной и по которой текла вода, на новую, а старую, ту, что лежала на крышке выпуклой стороной, возвращали на место.

 В Махадаонде мы меняли канализацию в подземном гараже, причём канализацию действующую. Мы вскрыли асфальт огромным отбойным молотком, достали все трубы (метров двести), положили новые канализационные трубы и забетонировали пол гаража. При этом мы, конечно, имели счастье наблюдать и обонять всё, что текло по канавам ремонтируемой канализации. Каждый раз, когда с верхних этажей кто-то спускал унитазную воду, Карлос говорил: «Premio!» (Переводить я не буду).

Однажды Доминго взялся за ремонт старого престарого чалета (виллы). А в винном погребе остались небольшие запасы вина. Бутылки были покрыты толстым слоем пыли, и в них был небольшой осадок. Но Доминго сказал, что это, должно быть, хорошее вино и погрузил всё в свой фургон. Мне тоже перепала пара бутылок. Но я не люблю сухое вино, поэтому отдал его своему другу Ваське Мариману, который знал в нём толк.

Мигель, мой помощник, немного рассказал о себе.

Он работал таксистом в Кито, получая гроши за свой тяжёлый труд, поэтому приехал в Испанию. Он мечтал приобрести собственный автомобиль, чтобы работать на себя, а не на владельца такси.

Трудиться Мигель не очень любил, поэтому с ним было трудно. Работал он у Доминго месяцев пять, потом Доминго его рассчитал и дал мне в помощники Карлоса, своего сына. С Карлосом мне было приятно работать. Он был смышлёным парнишкой, лет двадцати двух. Толстый, как и сам Доминго, но в отличие от своего отца спокойный. Сам Доминго был всегда слегка пьян и всегда в плохом настроении. Платил он мне двести пятьдесят тысяч песет. Это было около тысячи трехсот евро. Налоги он за меня никакие не платил, поэтому держать работника, который умеет делать всё и хорошо, ему было очень выгодно. В конце сам он уже почти не работал, а посылал нас с Карлосом, и мы вдвоём тянули всё предприятие.

Ушёл я от Доминго потому, что он хотел заплатить мне меньше, чем мы договаривались. Или вообще не хотел платить, я так и не понял, но когда он задержал мне заработок на две недели, я пожаловался Эрнесто Сафра, и на следующий день мне выплатили все деньги, но с работы уволили. К тому времени я уже подыскал себе другое место.

 Ancelmo

С Ансельмо я познакомился, когда работал охранником на парковке автомобилей на вокзале Chamartin. Там я охранял авто от хулиганов, а Ансельмо досматривал въезжающие на стоянку автомобили. Террористическая организация басков ЭТА не даёт покоя Испании. Вот в связи с её деятельностью и досматривали легковые авто. Ночью на парковке не столь интенсивное движение, и нам с Ансельмо стало скучно, поэтому мы решили поболтать за жизнь.

Сам Ансельмо имеет испанское гражданство, но живет в Парагвае. Жена его и двое детей живут там же. В Испанию Ансельмо приезжает для того, чтобы подзаработать деньжат на приобретение земли или автомобиля. Причём, земля в Парагвае стоит примерно сто долларов за гектар (три тысячи рублей), поместье с большим домом и плантациями фруктов можно купить за десять – пятнадцать тысяч долларов (примерно триста – четыреста тысяч рублей), продукты там очень дешёвые, поэтому жить там, в Парагвае, очень даже можно. Если учесть то обстоятельство, что в этой стране круглый год плюс двадцать пять градусов, а дождь идёт после обеда, то жизнь там очень приятная. По словам Ансельмо, в Парагвае никто не работает, вернее, не перерабатывает, там все просто наслаждаются жизнью. Он рассказывал мне, что любит вечером сидеть в тени раскидистого дерева на своей веранде и смотреть, как миниатюрные колибри порхают вокруг него и ловят мошек. Вообще, он нарисовал мне столько заманчивых картинок рая, что и мне захотелось пожить в Парагвае. Только одно огорчает, там нет моря. Зато есть огромная река по названию Парагвай, и на ней есть настоящие пираты.

Кстати, я порылся в интернете и нашёл много интересной информации, в том числе и о русских, проживающих там. Оказывается, их достаточно много. И они очень живо общаются между собой на форуме.

 Карлос

 С Карлосом я познакомился, когда работал на нефтяной вышке, в провинции Guadalajara, неподалеку от маленького городка Briguega. Там мы сверлили трёхкилометровый слой глины, чтобы сделать газовое хранилище для короля Испании Хуана Карлоса I.

Перед тем я закончил заочные курсы операторов буровых установок в Сарагосев учебном центре CAFA Formacion. Получив диплом, я разослал свои резюме по всем испанским нефтедобывающим компаниям и вскоре получил приглашение на буровую установку компании«Serison».Профессия моя называлась peon torre RIK-40. Что интересно, эта RIK-40, то есть буровая вышка, была не испанской. Её «Serison» арендовал у англичан, которые, в свою очередь, арендовали ее у Канады. Смотрителем на вышке был канадец Джон. Весь такой в джинсовом костюме, в широкополой шляпе, в ковбойских сапогах – навороченный, короче, под ковбоя.

Так вот, о Карлосе.

Карлос, довольно полноватый, неприятный на вид тип, лет тридцати. Женат он на симпатичной экваторианке. Профессии, кроме peуn torre, не имеет. Он мне рассказывал, что летом работает официантом на Майорке, так как там много туристов и платят много чаевых. С чаевых в Испании, в отличие от Франции, налоги не берут.

Но большую часть времени он бездельничает.

В то время мне уже было лет сорок шесть, или больше. Работа на нефтяной платформе была очень тяжёлая, и меня сильно выручала гимнастика Нарбекова на растяжение позвоночника. Нагрузки действительно были колоссальные. Мы работали в две смены по двенадцать часов. После смены я ехал домой, вернее, в гостиничный номер в частном отеле, который мы с Карлосом снимали вместе и в котором так сильно воняло нафталином, что спать было просто невозможно.

Когда я, поужинав, ложился спать, Карлос сидел в ресторане с другими работниками буровой и засиживался там допоздна. Утром он едва вставал и, не умывшись, не побрившись, отправлялся в кафе, у которого нас забирал микроавтобус, чтобы отвезти на буровую. Утром на него ещё можно было смотреть без боли, а вот вечером, когда мы садились в тот же автобус, чтобы ехать на отдых, смотреть было страшно. Он еле находил силы, чтобы забраться в автобус. И все равно он ехал не спать, а пьянствовать в местный ресторан.

 Марио

Этот испанец как бы являлся собирательным образом рядового madrilиno (мадридца). Жил он в том же доме, что и я, на первом этаже, в Мостолесе – пригороде Мадрида. Жену я его почти не видел и не помню, какая она, но часто слышал. Сын и дочь, лет пяти-шести всё время орали и отдыху не знали в этом занятии.

Марио приходил с работы одновременно со мной, так как работал тоже в Мадриде на стройке. После ужина он неизменно отправлялся в бар и сидел там с друзьями до одиннадцати часов, а в пятницу и субботу задерживался там за полночь. С женой они ругались постоянно. Тем их ссор я не знаю, но догадаться было нетрудно.

Иногда в пятницу Марио со своим семейством отправлялся к морю на своём «сеате». Seat – это испанская марка машины, что-то типа наших «жигулей». Качество «сеата» такое же, как и у «жигулей», но выглядят машины немного лучше.

С моря они возвращались к вечеру в воскресенье, уставшие и тихие, как морской бриз.

В понедельник всё начиналось сначала – ор, ругань, пьянство.

Марио не имел никакой профессии и не хотел учиться принципиально, так как знал всё на свете, какого вопроса не коснись. Только вот откуда он всё это знал, непонятно. Книг он не читал, это он сам мне сказал. Может, из телевизора? Так он только футбол смотрел, как все madrilиno.

Один раз мы с Марио ехали в метро и довольно долго болтали, минут двадцать, обо всём. Говорил в основном Марио. И он мне рассказал много такого, чего я никогда бы не узнал, если бы не этот случай. Вот, например, он мне поведал, что во вторую мировую войну испанцы, американцы и немцы воевали против коммунистов, то есть против Советского Союза. И я впервые услышал, что американцы воевали на стороне Гитлера. Переубеждать Марио было бесполезно.

Марио был в шоке, когда я ему сказал, что испанский астронавт в космос летал на русском космическом корабле, а не на американском. Мне кажется, он так и не поверил мне.

Когда испанская сборная играет против какой-нибудь страны, жизнь в Мадриде замирает. Работают только воры-карманники и бармены. Все стараются собраться в одном месте, например в баре, и темпераментно болеть за своих любимцев. Это в Испании национальная шиза. Болеют ею даже женщины. А Марио мужчина! Мачо! Такого яростного болельщика трудно встретить в природе. Я только однажды был свидетелем, как он переживает за свою команду, и мне хватило. Причём, период был неблагоприятный для национальной сборной Испании. Они проиграли в тот сезон всё, что только можно было проиграть. На Марио было страшно смотреть после таких матчей – просто весь чёрный какой-то.

Был он дураком или просто патриотом своей команды, не знаю.

При том количестве спиртного, которое выпивал Марио, он тем не менее был убеждён, что русские пьют больше. Когда я его спросил, сколько он выпивает в день, он мне поведал следующее:

- Утром перед работой я захожу в бар и выпиваю бокал коньяка (граммов сто). В обед полбутылки вина (пятьсот граммов сухого вина градусов 10-14). После работы в ближайшем от дома баре бокала три коньяка (сто пятьдесят-двести граммов шестидесятиградусного напитка). Всё это он разводит по ходу дела тоником или какой-нибудь другой газировкой. В выходные, если Марио не за рулём, он пьёт весь день, сидя в баре.

Так пьёт всё рабочее население Испании. Одни больше, другие меньше, и при этом страшно много курят.

Испания первая завезла в Европу из Америки табак и последняя от него откажется. Причём, согласно статистике, испанские женщины курят больше, чем испанские мужчины.