ОДОЛЕВ ЗЕМНОЕ ТЯГОТЕНЬЕ
* * *
А ветер ночной неуемен и зол,
Калечит деревья и рвет провода.
Хватаюсь за сердце и пью корвалол,
Надеясь еще не уйти в никуда.
А где-то рождается новая жизнь,
И в крике младенца тревога и боль.
Твержу и ему, и себе: продержись!
Пройди через эту ночную юдоль.
А только прорежется солнечный луч
И ветер усталый стыдливо замрет,
Поднимется птица до тающих туч
И вечную песню о жизни споет.
* * *
В полнеба тучи и в полнеба просинь,
Дожди и снег — такая кутерьма.
Чего-то ждет и не уходит осень,
Чего-то ждет и не спешит зима.
И ничего в душе не происходит —
Уснули чувства и желанья в ней,
И время есть, и жизнь не на исходе,
Да дни короче — ночи всё длинней.
И мысли всё навязчивей и горше
Твердят: пора итоги подвести…
Так пусть зима задержится подольше,
Пусть осень не торопится уйти.
* * *
Голая ветка осеннего клена,
Точно рука, в переплете оконном
То ли грозит, то ли хочет сказать
Важное что-то, а что — не понять.
Смутная в сердце вселилась тревога,
Холод по полу ползет от порога,
Ноги хватает бесовской рукой,
Вечностью дышит, зовет на покой.
Я закрываю оранжевой шторой
Руку костлявую, серость забора,
Рваные нити седых паутин
И разжигаю остывший камин.
* * *
Неужто мир совсем сошел с ума?
Уходят в небо самолеты,
Чтоб не вернуться из полета,
Взрываются вагоны и дома.
Кто виноват, всевышний или рок,
Что кровь людская, не водица,
Всё чаще начинает литься,
В привычный превращается поток?
Кто виноват, что детские глаза
Лежат в пыли среди обломков,
Что рвут ушные перепонки
Людей, с ума сошедших, голоса?
С кого спросить за слезы и за кровь,
За смерть невиноватых судеб?
Неужто Бог опять забудет
Живущим дать согласье и любовь?
* * *
Одолев земное тяготенье,
Зримой плотью в небо устремлюсь,
Где-то там в седьмое измеренье
Или в тридевятое ворвусь.
Покидая Землю, не заплачу,
Только с грустью посмотрю назад —
Всё же я на ней чего-то значил,
Всё же был на ней чему-то рад.
Не искал ни почестей, ни славы,
Был покладист и в делах упрям,
Не бежал на Запад из державы
И не плыл к заморским берегам.
Унесу с собой дыханье вёсен,
Мартовский голубоватый наст,
Бронзовый загар высоких сосен,
Свет твоих неповторимых глаз.
* **
Деревушка моя Ходыри
Просыпалась над речкой Косой.
Выходили на луг косари,
Умывались холодной росой.
Совершая стариный обряд,
Брали силы у доброй земли,
Устремив в разноцветие взгляд,
Друг за другом по пажити шли.
И под звуки наточенных кос
Травы ровно ложились в ряды.
Скоро, весело шел сенокос —
Жаркий праздник крестьянской страды.
На вечерней заре у костров
Задушевные песни лились.
Был я молод тогда и здоров,
И счастливою виделась жизнь.
Деревушка моя Ходыри,
Я приехал к тебе невзначай.
На подворьях твоих пустыри,
На лугах лебеда, молочай.
На засохших ветвях тополей
Сиротливо гнездятся грачи.
И такая тоска из полей
Обнимает, хоть криком кричи.
* * *
Сегодня дождь, а впрочем, и вчера,
Без молний и раскатов грома,
Развеяв городскую дрему,
Под крик ворон старается с утра
От мусора очистить тротуар,
До нитки вымочить влюбленных,
Обнявшихся под старым кленом,
Залить разбушевавшийся пожар
Людских страстей, стенаний и утрат,
Рожденных повседневным бытом,
Превратностям судьбы открытом,
Обрушив плотный водяной каскад.
Затем под солнцем весело журчать,
Под шинами машин струиться,
Заглядывать прохожим в лица
И озорно по зонтикам стучать.
* * *
Когда судьба загонит в угол
И станет жизнь кошмарным сном,
Ты позови на помощь друга,
А друга нет — зови весь дом.
А дом молчит — зови округу,
Зови наперекор судьбе,
И не стыдись, что мир по кругу
Распустит сплетни о тебе.
Ведь что-то ж доброе осталось
В холодной черствости сердец,
Не разлилось, не расплескалось.
Не испарилось, наконец.
И знай, что кто-то отзовется,
Услыша твой призывный крик,
Протянет руки, улыбнется
И скажет: будем жить, старик!