ПОРА РАЗДУМИЙ. НОВЫЕ РЕЗОНЫ

 

* * *

Мы встретимся на том,  небесном свете,

Который на земле не представим.

Там длинные хвосты тысячелетий

Распутывает мудрый Серафим.

 

Там облака на лебедей похожи,

А солнце – на подсолнух. Месяц май –

Двенадцать раз в году,  а дней погожих

Не знал таких и заповедный Рай.

 

Мы встретимся, когда ударит о земь

Последняя желанная звезда,

Когда свои костры погасит осень

Не в октябре, а раз и навсегда.

 

* * *

Из путей и пространств

я бы выбрал не самые близкие.

Из веков и времён

мне достались не самые ранние.

Потолки и поступки

всегда одинаково низкие

За окном зарешеченным,

дверью железною, мыслью брутальною.

 

Где искать нам спасенья

от взгляда в замочную скважину,

Сколько раз переписывать

боль нашу набело, начисто?

Всё ж высокое стоит того,

чтоб бродяжить и бражничать:

По плодам нас рассудите,

кто мы – грачи или аисты.

 

…Гордый дух, гордый ветер

зовёт одинокими свистами

Всех заблудших, отчаявшихся –

и убитых и раненых.

Из путей и пространств

я не выбрал бы самые близкие.

Из веков и времён

не достались мне самые ранние.

 

* * *

Качается плавно

На гвоздике месяц,

И лунная лава

На лысине лестниц.

 

Пропахла пороком:

И власть недосыпа

Сильнее,  чем ропот

Души;  и позывы

 

Расстаться с тобой

Всё слабее и реже, -

Мои беспокойства

Меняют одежды.

 

Январское утро

В полсвета,  в полтени

Ведёт первопутком

Меня в понедельник,

 

В стихи на рассвете.

И только сонливость

Мешает заметить,

Как всё изменилось.

 

* * *

Рука твоя,  как нежный ручеёк,

Лаская берега моих ладоней,

Стремится прочь,  теряется и тонет

В распутице сомнений и тревог.

 

Был поцелуй не долог, не глубок

В обход традиций всех любовных хроник,

И зябко вздрогнул пыльный подоконник

От взгляда безучастного. Цветок

 

Рассвета так беспомощен и робок,

По почерку заметно,  – это проба

Улыбки и пера иного дня;

 

Темно ещё,  и жмуриться не нужно,

Приснится новый сон, ничуть не хуже.

Я ухожу,  взгляни же на меня.

 

ПЕРВЫЙ СНЕГ

 

Маленькие белые колибри

Падают, врезаются в асфальт.

Что тебе милее нынче, выбери:

Утренняя скрипка или альт?

 

Это не зима. Октябрь болен.

И Башмет и Шнитке ни при чём.

Звук летит с небесных колоколен

И ложится снегом на плечо.

 

Это так свежо, непостижимо:

На кудрявой крыше гаража

И на покрывале жёлто-рыжем

Он лежит подобьем миража.

 

К завтрему иллюзия растает,

Лишь смутив и души и умы

Очарованных великой тайной,

Тайной воплощения зимы.

 

Головокруженье снеговое.

Птицы, птицы… Ломота в кости.

Сердце тёплое, ещё живое

Душит одиночество в горсти.

 

* * *

Муза, курица, не скупись,

Золотое снеси нам слово.

Раздробись оболочка-мысль,

Пусть останется лишь основа,

 

Сердцевина, начинка, соль.

В выразительнейшем из жестов

Ищет и не находит места

Недопетая кем-то боль.

 

Муза, Муза, что впереди?

Все пророки всегда поэты.

Все глашатаи смут и света,

Все поэты, все как один.

 

Только я не пророк. И как

Безмятежно конца начало…

Сумасшедший, смешной Икар

Ищет солнце впотьмах ночами.

 

* * *

Сентябрь сентиментален и слезлив,

Застенчив, словно нестеровский отрок,

Так просто, так молитвенно красив,

И нрав его по-монастырски кроток.

 

Уже не лето, но ещё не осень.

И дни такие тёплые, что всем

Нам кажется: зимы не будет вовсе.

И в самом деле, ну её совсем!..

 

Туманы накрывают с головою,

Роса звенит по травам хрусталём,

И пахнет воздух южной пахлавою.

Всё зарастает былью и быльём.

 

И тлением чуть тронутая зелень

Нашептывает что-то о годах…

Стираются границы дней недели,

И месяцы сбиваются в стада.

 

Сентябрь раздвигает горизонты,

И звёзды в сердце падают с небес.

Пора раздумий. Новые резоны

Поддерживают к жизни интерес.

 

* * *

Обними меня крепко солнцем,

Поцелуй в макушку капелью.

Проведи гребешками сосен

По дорожным морям и мелям.

 

Напои душу теплым чаем

Пережитых уже мечтаний.

Сколько стерто «по умолчанью»

Расстояний и расставаний.

 

Март мой, что ты со мною сделал?..

Эта песня мне не по силам.

Город – это асфальт и стены,

Неуютно и некрасиво.

 

Вот бы жить на краю вселенной

Среди бабочек, птиц и света,

Где свободою вдохновенной

Все пронизано и согрето.

 

* * *

В сумасшедшем доме тихо.

В сумасшедшем доме спят.

Санитарам снятся психи,

Психам снится зимний сад.

 

Там сидят в горшочках дети -

Полусонные цветы,

Убежавшие от смерти,

От судьбы и суеты.

 

И за стенами глухими

Вместе мы – и стар и млад.

У цветка душа ранимей,

Чем у психа во сто крат.

 

У цветка душа как воздух,

Как дыхание весны.

Спят в горшочках дети-розы,

Спят и тоже видят сны.

 

Время ничего не значит:

Ночь за ночью, день за днём…

Кто-то еле слышно плачет

За решетчатым окном

До утра во сне своём.