У ПРЕДДВЕРЬЯ НЕВИДИМЫХ СТРАН

 

* * *

Морские глаза нереид так сумрачно-страстны,

И ветер, вернувшись со звезд, заметает следы.

Борта нашей лодки окрашены древним и красным,

Как шёпот комет, восхитительным чувством беды.

 

Улыбка улиткой скользит по губам полубога,

Давно утонувшего в песнях столетних старух.

И музыка льётся по белым, как солнце, дорогам,

Скользит по кольцу… Почему ты печален, дух?

 

Я нёс тебе, плавно танцуя по клавишам лестниц,

Рукой пианиста, замёрзшего где-то в снегах,

Зажатые иглы колючих сияющих вестниц,

Тяжёлые глыбы тянувших в египетских тьмах.

 

Я нёс тебе волю к мечте и мечту о неволе,

Я плавил исполненный смысла Божественный воск,

И точные рифмы – копьё, чей хозяин Егорий,

И тайную злую свободу, и мякиши звёзд.

 

Не плачь, мой летящий, мой тихий дух тонкого света.

Нет неба без лестниц, нет нитей без крыльев и рук.

И лодка плывёт, рассекая скрижали Завета,

И ты, одинокий, стремительно мчишься на Юг.

 

ГНЕЗДО В ОБЛАКАХ

 

За небесным окном, где в цветной водоём

Проливает солнце, как в чашу, свет,

Утоми меня, полдень, медлительным сном

И во сне мне шепни ответ.

Там, где время стекает, как мёд, на поля

И пространство – как звук, далёкий прибой,

Я обряд совершал вызыванья дождя,

Дым пуская в глаза, что горят над землёй,

В них застыли слёзы…

И я видел девушку, лотос, гроздья

Чьих-то давних снов. Полдень,

Объясни мне, пока я помню,

То, что видел я в этих снах:

Вместо частых, как травы, молний -

Золотое гнездо в облаках.

 

Я не знал ничего, ничего не искал,

Я не видел, как Кто-то прошёл по воде.

От столба до столба – провода и металл,

Электрический ангел пропел…

Научи меня, полдень, тягучим словам,

Оглуши меня, полдень, летящий во снах,

Чтобы не было сил людям и поездам

Говорить, говорить про гнездо в облаках,

Про рисунок мелом

На асфальте, где кроткая, тихая, в белом…

Над ростками мостов – тени,

Очертания лиц, воздух;

Там, в пыли над киоском, – Святой Дух,

Я влюблён, и мне нужно время

Подобрать твою душу на слух

И сыграть перед всеми.

 

Для пыльцы глубоко в середине цветка -

Золотая пчела, и горячее сердце

Для звука звонка – из стального летка

Просвистело нестройное скерцо.

Как нужна мне, полдень, твоя рука,

Твоя злая весенняя едкая гарь,

И в полёте первого мотылька -

Отчуждение лета, кирпич, асфальт

И осколки мела,

И качели, где кроткая, тихая, в белом…

Я просил о друге – просто,

Дым и тишина, Господи! -

Крик летит долгим эхом в горах:

Всем и каждому будет по росту

Это гнездо в облаках!

 

ДЕРЖИСЬ ЗА МЕНЯ

 

Когда очи окутает мгла,

всех обманов помехи круша,

от последнего вздоха сбежав,

вдруг рванется из тела душа.

 

Забывая о силе земной,

о натянутых мускулах рек,

сквозь осенний туман над травой,

синий ветер и тающий снег,

 

выше звезд, где качается храм,

всех земных позабыв имена,

у преддверья невидимых стран

обнажённой предстанет она,

 

в белом свете иного огня

средь растерянных, ждущих, вопящих

лишь твердя: «Боже мой, это я,

бестелесный, живой, настоящий».

 

Видишь, некто в луче золотом

открывает врата для спасённых,

а других прогоняет кнутом

в мёртвый космос, где скрежет зубовный.

 

Мне не страшно, я помню те сны:

мне всю жизнь снилось это преддверье;

здесь я знаю все щели, углы,

все лазейки в запретные недра.

 

Эй, отринутая душа,

чьей-то жизни смущённое пламя!

Подойди же ко мне не спеша,

мы спасёмся, лишь руку подай мне!

 

Нам ли, знающим цену судьбы

с сокровенною мерой добра,

нам ли, нежным скитальцам любви,

стать добычею древнего зла?

 

Я найду тайный путь в светлый сад,

где орнамент на стенах знаком,

мы уже не вернёмся назад,

мы не будем жалеть о былом.

 

Прокрадёмся, как воры в ночи,

к ясной цели, что светит, маня…

Своё имя тихонько шепчи

и не бойся. Держись за меня.

 

ДОРОЖНЫЕ ЗНАКИ

 

На асфальте сиреневый март

разбросал в блаженном бреду

паруса разорванных карт,

все пути по шаткому льду,

по которым шагает бард,

а я следом за ним бегу.

 

Все дороги сошлись в одну,

все дороги ведут туда,

где колышется на ветру

над дорожным знаком звезда.

 

Горизонт сиреневый светел.

Треугольники и круги -

в них стрелою своей тоски

никогда и никто не метил;

ты увидишь их тайну – и

ты почувствуешь древний ветер,

шерсть дремучей его руки

за секунду до своей смерти.

Вместо скрежета тормозов,

не дождавшись тупого удара,

ты узнаешь, как шли на зов

звери снов за столбом из пара

к деревянным очам богов.

Крик дремотного санитара

смешан с пылью заветных слов…

Кто-то был здесь, седой и старый,

мастер каменных парусов

и с улыбкою океана

в зеркалах застывших зрачков

легендарного капитана

на асфальтовых реках снов.

 

И когда ты очнешься, брат мой,

ты напишешь про подвиг святой

самых честных и самых ратных,

возвращающихся домой

по дорожным знакам и картам,

распростертым на мостовой.

 

* * *

Если связь времён – золотую нить -

разорвать совсем,

можно стать огнём и всегда светить

в глубине систем.

Параллельный мир на конце иглы,

боги в молоке…

Если стать огнём и лететь сквозь сны

где-нибудь на дне,

где-нибудь во вне,

можно увидать, можно рассмотреть

как-нибудь хоть раз:

асфоделий нет, одуванчик-цвет

в облаках завяз.

Видно, звоном звёзд опадает сад -

виноградный град,

И я вижу сны, не смыкая глаз:

мы – пародия на тех, кто жил до нас.

 

Был бы свет свинцом и сирень вином

в хрустале-нуле,

я бы выбил ля в звоне хрусталя

и заката соль.

И заката боль растеклась бы злой

вспышкой по смоле,

по чужим степям, по церквам-мостам,

куполам в руке.

По иконам – в дым, по окладам – в бор,

не робей – держись,

настоящая жизнь рубежом иным

пролилась в простор.

Я смеюсь, в рассвет уходя -

именем дождя не назвать

и стрелой тоски не достать.

Где мой дом и правда моя?