КРАЙ ВЕЛИКИХ ХОЛМОВ И ОВРАГОВ

 

* * *

Край великих холмов и оврагов

Сохранял самобытность как мог.

Что сказать? Мы не звали варягов

А они уже делят пирог.

Изобильно накрыты поляны

И украшены тоже зело,

Много званых да мало избранных

А и нас невелико число.

Медных труб возвышаются звуки,

Низко падать да травушку мять…

Истончились мечи и кольчуги,

Но за правду пора постоять.

А пока серебро серебрится,

Ярко яркие лампы горят.

Друг пророчит: «Мы будем гордиться,

Что не брали варяжских наград».

Будет снег терпеливей бумаги,

Но за слово цепляюсь и я:

«Милый друг, на фига нам варяги,

Мы и сами побиша своя…

Мы и сами с мечами ходили,

Неужели опять и опять

Мы с тобой всех врагов победили,

Чтоб друг с другом теперь воевать?»

Милый друг, мы так грустно смеёмся,

Или оптимистично молчим,

Что как волны у берега бьёмся

Называя тот берег родным.

Русь Святая! В едином просторе

Собери православный народ!

А варягов Вяряжское море

Унесёт, унесёт, унесёт.

Милый друг…

 

ВАЛЬДШНЕП

 

Окольцованный в Париже -

Наш пострел везде поспел -

Всё доверчивей и ниже

Он на родину летел.

Как она его манила,

Как хотелось слиться с ней…

Просто есть такая сила -

Тяга к родине своей.

И тянулся, что есть мочи,

Но закрашивал закат

Антрацитовые очи

Отведённые назад.

А потом как в воду канул

Вальдшнеп, будто и не жил.

Как некстати выстрел грянул,

Как невовремя сразил.

Лай охотничьей собаки,

А потом – лишь гладь да тишь…

Будто знал: убьют на тяге,

А кольцо вернут в Париж.

 

МИНИНО

Памяти А. Барсукова

 

Не могло бы такое присниться

В крайнем доме, в последней избе:

Пролетят перелётные птицы

И не сядут на этой земле.

Смысл названий ещё не забылся,

Посреди потрясений и смут

Новый Минин ещё не родился

И Пожарские тут не живут.

И никто не выходит из дому

Лишь плывёт в небе облачный плот.

Церковь белая смотрит в Молому

Отражения не узнает.

Ещё доброе жителям снится,

Только тянет прохладой с полей

И летят перелётные птицы,

Не садятся на этой земле.

 

* * *

В краю, где подзолы и глина

В дому, где ни так и ни сяк,

Достанет гармошку Галина

И грянет: «Наш гордый «Варяг!»

И песня безмужняя льётся,

Как вдовая доля ведёт.

Она никому не сдаётся,

И в плен никого не берёт.

Она проросла в поколениях,

Её не забьют сорняки…

Есть женщины в русских селениях,

Да мало живут мужики.

 

ПЕТРОПАВЛОВСКОЕ

 

Судьба – высокая гора,

Земная слава,

Благословенная пора

Петра и Павла.

Здесь родословную вели,

Светлы по сути,

Апостолы родной земли,

Простые люди.

Как удержались на краю,

Не пали больно.

Река.Смородина. Июль.

Храм. Колокольня…

И женщина идёт-плывёт,

Как будто пава,

Поставит вёдра и зовёт:

«Петруша, Павел…»

 

* * *

Как будто книгу памяти листая,

Июльский ветер всколыхнет на миг.

Стоит в полях пшеница золотая,

Звучит в душе серебряный родник.

Здесь жизнь цвела красивая, большая

На зависть пролетариям всех стран,

Высокий храм над миров возвышая,

Усердием пророков и крестьян.

Опять туда. Откладывать не стоит.

Легко легли дорожные слова.

Но до чего же сердце беспокоит

Сердечная, как таволга, трава.

Тесным-тесно разросшимся деревьям,

Но улыбнётся счастье на веку

Сбегая вниз по земляным ступеням

К чистейшему, как память роднику.

Опять туда, где родина святая.

Июльский ветер пусть вернёт на миг:

Стоит стеной пшеница золотая,

Звенит струной серебряный родник.

 

* * *

Это родины добрая сила:

Облака, купола, образа.

Слишком громко душа говорила

И ответили ей небеса.

Не забудешь минуты святые,

Покаянно склоняя главу,

Будто искры летят золотые,

Осыпаясь листвой на траву.

Небосвод, словно с проседью просинь,

Но, спрямляя изгибы тропы,

Разгорается русская осень,

Золотая подсветка судьбы.

И останется в памяти чистой

На развилке российских дорог,

Как летит угасающей искрой

В листопад опоздавший листок.

 

* * *

Как лекарство от боли сердечной

Раствориться в тягучей крови

Всё пройдёт и проходит, конечно,

Невозможно уже без любви.

Не насущные думы о хлебе

Будут светом, что светит во мгле.

Тает облако белое в небе

Остается любовь на земле.

Как мы жили, давно позабыли,

Но дано нам почувствовать вновь.

Мы не зря в этот мир приходили,

Даже если не очень любили

Всё равно остается любовь,

Всё равно остается любовь.

 

* * *

Вологодскому гармонисту

Константину Пирожкову

 

Иней ложится на землю.

Близкой зиме  улыбнусь,

Видимо, зря говорится

Походя «Тоже мне гусь…»

Воздух холодный клубится,

Лёгкий морозец бодрит.

Но перелётная птица

Родине верность хранит.

Травушка во поле вянет,

Стая сбивается в круг,

Но до последнего тянет,

Не улетает на юг.

То ли вожак встрепенулся,

Крылья свои распластав,

Только охотник вернулся,

Дичи не настреляв.

Слух взбаламутил деревню:

Будто, стреляя навскид,

Видел,  как трепетной тенью

Гуси взмывают в зенит.

Долго гармоники пели,

Песней сводили с ума:

«Гуси на юг улетели

И наступила зима».