И НЕТ ДОРОГЕ НИ КОНЦА, НИ КРАЯ…

Крестьянский корень

Ну, отчего так ёкает сердечко,
Когда иду дорогой полевой?
Хочу избу, чтобы топилась печка
И жил за нею добрый домовой.

Пускай была б избеночка не новой:
Стояла век над тихою рекой.
Над притолокой – конская подкова,
Прибитая прадедовской рукой.

Под потолком пучками сохнут травы
Лечебные от хворей и простуд
И фото в рамках: в форме папа бравый,
У мамы – косы до земли растут.

И стульев нет, у стен простые лавки,
Половики на вымытом полу,
А в косяках – иголки и булавки,
Чтоб отводили злобу и хулу.

Когда ночной сумятицей не спится,
А при свече не хочется читать –
Вяжу узор диковинный на спицах,
Чтобы потом украсить им кровать.

А чуть взгрустну – суседушко чубатый
Затеет шум с котом вперегонки:
Считает кочерги, щипцы, ухваты,
С загнетки прочь швыряет чугунки.

…Как ключ холодный этот сон упорен:
Проснусь, и снова мне не по себе:
Видать, живет в душе крестьянский корень,
Влечет назад, к бревенчатой избе.

Материнство

Повяжу белый плат до бровей,
Узелком вокруг шеи, назад.
Пусть в толпе незнакомых людей
Что хотят обо мне говорят.

Подберу длинный-длинный подол
И в иглу вдену прочную нить,
В уголок, как за письменный стол
Сяду пуговки к кофте пришить.

Чтоб потом их легко расстегнуть,
С этой прихотью вслух не шутя,
Дав себе передышку чуть-чуть,
Молоком угощая дитя.

Где угодно: в меже и в стогу,–
Как любая крестьянская мать,
В этот сказочный миг я могу
Целиком ему принадлежать.

После бурно промчавшихся лет,
Посчастливилось все же понять:
Никакой я ни врач, ни поэт,
А всего только женщина, мать…

Нерождённый

Кружевной снежинкой в белой стае,
Тополиным пухом в небесах –
Над тобою, мама, я летаю
И в тревожных появляюсь снах.

Я – не ангел: Бог дарил мне тело,
Помню плач твой в панике большой.
Полюбить меня ты не успела,
Я остался детскою душой.

Утешать пытался – хоть немножко,
Ведь и мне досталась горечь слез –
Пнул в животик маленькою ножкой,
Жаль, до поцелуя не дорос.

Не понять мне было сущность отчеств,
Кто кому – отец, а кто – жених.
На земле так много одиночеств,
Мы б твое делили на двоих.

Мог я стать защитой и опорой
В старости тебе, но сгоряча
Надо мной свершила суд свой скорый
Не своей рукою, а врача.

Я любил тебя уже заранее,
Так уютно было мне внутри,
Твердо верил: мама не обманет,
Ведь просил я: «Жизнь мне подари!»

Общей болью нас связал с тобою
Тот зловещий и ужасный миг,
И обратно в небо голубое
Возвратился мой беззвучный крик.

Я простил. И ты не виновата.
Сгладились неровности судьбы.
Жаль тебя: состаришься когда-то –
Чья рука подаст стакан воды?

Наказ матери

Ничего нет памяти дороже –
Мамин голос душу греет вновь:
«Небогатой не стыдись одёжи,
Подлых дел стыдись и бранных слов.

Пусть бедна ты будешь иль богата–
К людям подходи всегда с добром,
С ними поделись душевным златом,
Чтоб тебе платили серебром.

И прощай всех, и проси прощенья,
Не суди и не гордись собой.
Вот тогда мое благословенье,
Словно зонтик, будет над тобой».

Еду с ярмарки

Еще рысит скакун в моей упряжке,
Душа вчерашним праздником жива,
И встречный путник, приподняв фуражку,
Кричит вослед какие-то слова.

Но объяснять, что с ярмарки я еду,
Вчерашнему знакомцу ни к чему,
А хитрый бес уж празднует победу,
Тяжелый камень сунув мне в суму.

А там, на дне, – неспетых песен ноты
И вороха невыполненных дел,
Там встречи, обещания, заботы –
То, отчего мой волос поседел.

Когда несется тройка удалая
И в бубенцах вызвенивает медь,
И нет дороге ни конца, ни края,
То кажется, что можно все успеть.

Но каждый день наматывает версты,
Все тяжелей сумы заплечной груз.
С годами выше ценишь ночь и звезды,
И поцелуя краденого вкус.

И пусть еще привольем манят травы,
Мерцает омут тайной глубиной,
И нет на сердце никакой управы:
Во все и вся безмерно влюблено.

Ну что с того, что с ярмарки я еду,
Что впереди седеет небосвод?.
Как хорошо, что срок наш нам неведом:
Пока живу – любовь во мне живет!

Удмуртия

Родными просторами едем –
Встречает нас Кама и Иж:
Удмуртия – добрым медведем
На карте России стоишь.

И держишь могучую лапу
На пульсе реки нефтяной,
И знаешь, чем дышит Сарапул,
Любуешься в Кезе – весной.

Пусть в Глазове – кружат снежинки,
В Камбарке – уже ледоход.
И плавно березки-можгинки
У пруда ведут хоровод.

Горит италмасами Позимь,
Вся в пене черемух – Кильмезь.
Мы большего счастья не просим,
Ведь вся наша Родина – здесь.

Нам юность ушедшая машет
Невестой-мечтою в цветах:
В Дебесах – венком из ромашек,
Букетом сирени – в Селтах.

Родилось в твоих окоемах
Немало великих людей.
Увидел в каких водоемах
Чайковский своих лебедей?

Здесь все, что мы ценим и любим –
От звезд до пушистой травы.
Простые и добрые люди,
Удмуртия – это же Вы!