ИСТОРИИ, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО
ДОЖДЬ
Много лет человечество стремилось укротить природу, и ему это удалось в 3013 году нашей эры. Изобретательные учёные нашли заменители всему: от солнечного света и зелёной травы до человеческих чувств. Теперь можно было загорать на своём собственном искусственном пляже от заката до рассвета. Кстати, закат и рассвет вы также могли бы устроить себе в любой момент, равно как и регулировать длину дня и погоду за окном. Плоскость земли была уставлена маленькими прозрачными полусферами, под которыми и жили люди. С помощью этих полусфер удавалось контролировать внешние условия жизни. Что же до внутренних, то здесь всё было намного проще. А именно, захотелось вам общения – включаете био-робота и общаетесь на любую выбранную вами тему, а если хочется сильных душевных переживаний, то съедаете таблеточку с нужной вам эмоцией и готово… Нет зависимости от мнения других людей, нет необходимости их непосредственного наличия в вашей жизни, каждый может жить для себя, общаясь с родственниками через экран.
Шону было 36, когда, возвращаясь из очередной командировки из Штатов, он вдруг понял, что ему всё опротивело. Его машина, его работа, переговоры посредством экрана. «Что за идиотская затея, обсуждать условия заказа через информационную панель. Да кто вообще это выдумал?! Панели же не дашь в рыло, если за ней начинают борзеть в своих запросах и отказываются понимать, что вы не умеете делать роботов по фотографии, так чтобы поведенческая схожесть была стопроцентной. И уж тем более не ваша проблема, что ему нужна женщина такая же, как топ-модель из знаменитого телешоу…»
Так, ругаясь про себя и нетерпеливо колотя пальцами руль, Шон стоял в огромнейшей пробке в ста милях от своего дома под личной полусферой.
Он успел заработать на производстве биороботов-собеседников, а потому смог купить себе индивидуальную полусферу контроля. До этого он жил под колпаком вместе с семьёй престарелых немцев и натерпелся всякого. Мало того, что старички плохо переносили «жару» (а жарой они называли всё, что было выше 20 градусов), так ещё и не любили холод, который у них начинался с минус 15-ти. Посему не видел Шон ни жаркого солнца, ни хрустящего снега. Зато теперь он мог себе позволить всё, что угодно. Это забавляло первые года два, но вот уже неделю ирландца (сейчас, конечно, национальная принадлежность уже не имела значения, но Шону нравилось думать, что он – ирландец, нравилось изучать мифы и историю своего народа, коллекционировать разные безделушки, напоминающие о родине, которой не было) тяготила необходимость выполнять работу Господа (он вычитал об этом в Библии, когда узнал легенду о Святом Патрике).
Было уже девять вечера по общему времени, которое контролировал местный управитель. Управитель – система суперкомпьютеров, которая связывает и обеспечивает бесперебойные коммуникации между автономными системами куполов. На улице время текло по стандарту, который был рассчитан математиками для систем управителя в каждом регионе отдельно. «Бред, природу своим прихотям подчинили, а проблему пробок решить не можем… Приеду домой и в спячку, лет этак на …дцать, пока не решат».
Через час Шон валялся на диване, читая о том, как за шесть дней была создана Земля. Его сознание отказывалось воспринимать этот факт всерьёз. «Творить из слова… материя не появляется из ничего, это невозможно!»
* * *
- Канализация где-то под домом Шона.
Двое молодых парней в чёрной кожаной одежде вдохновенно обсуждают что-то, на коленях одного из них лежит новейшая модель компьютера – пластина экрана, на которой карта города в 3D.
- Мы просто отрубим питание здесь и здесь, и тогда система сломает сама себя.
- Но, Рик, роботы вычислят нас сразу же, по очагу всплеска энергии. Тогда нам следует после этого избавиться от техники, но это не совместимо с нашей целью, так мы не узнаем, что будет. Задача не решаема…
- Погоди, Ликан, мы просто перенастроим сигналы наших экранов на излучение роботов, тогда они примут нас за своих, и мы сможем спокойно послать этих трусливых, зажравшихся глупцов в мир, где их задницы уже не прикроет пульт управления.
- Прошу тебя, успокойся. Каков план?
- Ты заходишь в дом к этому ирландцу и устанавливаешь наше устройство в его пульт, а затем мы начинаем активировать их один за другим. Этот дом последний. Активацию начнём в бомбоубежище в центре города.
- А вариант, что я могу не суметь это сделать ты просчитал? – Ликан почесал бородку и тревожно посмотрел на друга.
- Не могу поверить, ты боишься провала? – смех Рика отскакивал от стен резиновым мячиком, – никогда бы в жизни не подумал, что ты боишься. Мне порой вообще кажется, что у тебя эмоций и чувств меньше, чем у робота. Спорю на что угодно, Кларисса тоже так думает.
- Я должен успеть к 20-00, так? – Ликан провёл пальцем по стене и установил на своём мини-компьютере, который носил как часы на запястье, таймер. Рик заметил, что он долго возился с маленькими кнопочками, его руки дрожали, но лицо было непроницаемым, как всегда.
Рик поднялся с колен и пошарил во внутреннем кармане куртки.
- Держи. – Ликан вздрогнул, очнувшись от своих мыслей.
- Что там? – Ликан взял что-то продолговатое и повертел в руках.
- Да ты шутишь?! Настоящая сигара прошлого века. Где ты её взял?
- На чердаке копался и нашёл, подумал, ты оценишь.
- Ну не здесь же, эта сигара будет закурена уже в новом мире или найдёт себе другого хозяина. Спасибо, – Ликан аккуратно положил сигару в карман.
- Ну что, увидимся уже в бомбаре, – заговорщики пожали друг другу руки и разошлись по разным каналам.
* * *
Утром Шон проснулся от ощущения, что за ним кто-то следит, ему было достаточно сложно понять, откуда у него взялось это ощущение, но оно преследовало его в машине, за чашкой кофе на работе, во время очередного разговора с клиентами, во время получасового стояния в пробке. Только придя домой и сменив пейзаж за окном, Шон успокоился. Всё было в порядке, он управлял своей жизнью, его глупый страх сейчас казался паранойей.
Мужчина, как обычно, устроился на диване с книгой, в этот раз это были мифы Ирландии. Они помогали ему расслабляться после утомительного рабочего дня. Робот принёс кофе, Шон перелистнул страницу, предвкушая увлекательное путешествие в книгу, которое ему казалось куда круче виртуальной реальности. В своей голове ты волен творить сотни тысяч каких угодно реальностей, ты творец и кузнец своих представлений, в этом он был убеждён с детства и взглядов своих не изменил. Листая страницы, он улыбался и хмурился, смеялся в голос или же грозил неведомым существам. Когда он читал, его облик менялся. Сейчас в нём не было повседневной напряжённости и страха (глаза не бегали по сторонам, щёки, обычно скованные самоконтролем, были расслаблены). Шон откинулся на спинку дивана, дав спине, наконец, расслабиться, плечи обычно испуганно приподнятые, опустились, он словно вышел из этого неудобного тела. Казалось, он свободен от себя самого и счастлив этой свободой.
Только-только он погрузил в мир эльфов, фей и лепреконов, как к нему подъехал робот и высветил на экране человека в чёрном кожаном пальто и шляпе, человек стоял у дверей и просил впустить его.
- Что за чёрт?! – напрасно спросил Шон у робота, тот лишь вновь показал незнакомца.
Шон резко встал с дивана и спрятал книгу под небольшой журнальный столик, на который всегда ставил чашки с кофе и выкладывал сладости в большое блюдо, так как очень любил горечь кофе подслащать кексиками, печеньем или шоколадом.
«Что, если кто-то узнал? Нет, это невозможно, мы старались сохранить инкогнито, насколько это было возможно. Кларисса… она бы не выдала меня, ведь это была её просьба. Что же мы наделали? Всё, что угодно, но ЭТОГО нам точно не простят. Это грязно, слишком грязно и слишком естественно для нашего искусственного мира. Мальчик родился здоровым и теперь живёт с ней, главное, что с ней вместе. В бомбоубежище их не догадаются искать. А там, он вырастет, и она сможет купить дом себе и ему, может быть даже под колпаками. Шон закрыл глаза и снова вспомнил ту ночь в мельчайших подробностях – свечи, индийские благовония, музыка востока, уносящая сознание прочь. Кларисса танцевала, словно не замечая тесноты комнатушки их тайного убежища. Руки, волосы, шёлк юбки, державшейся только благодаря расшитому поясу, летали как крылья. Это было безумием и счастьем, её счастьем. Настоящий живой ребёнок, вот чего она хотела, не из пробирки, созданный каким-нибудь учёным, а её ребёнок. Шон понимал её, но сам ни за что не предложил бы… сделать ребёнка, так как это делали предки много лет назад, естественным путём.
Мужчина очнулся только после того, как робот повторил в шестой раз, что у дверей стоит человек. Вытерев вспотевшие ладони о штаны и убеждая себя, что всё хорошо, Шон прокрался к двери. На экране, висевшем слева от двери, высветился незнакомый субъект, он был не похож на стражей порядка, но подозрителен. Никто так сейчас не одевался и уж подавно мало кто нынче носил бороду.
- Кто вы? – Шон старался говорить уверенно, но мысли возвращали его к преступлению, совершённому год назад, и он уже раскаивался в том, что уступил просьбе этой девицы.
- Я пришёл, чтобы проверить пульт на неисправности, меня прислали к Вам из Weather corpareited.
- Никогда не слышал о таком.
- Вы недавно установили колпак?
- Не так давно…
- Вот видите, вы просто были не в курсе, а в центре установки вам видимо забыли сообщить.
- Покажите документы. – Незнакомец спокойно вытащил из кармана плаща маленький экран и показал его. «Никогда не слышал, что пульты проверяют на неисправность, этот парень наверняка здесь по другому поводу. Нельзя его пускать. Хотя он уже знает, где я живу. Что делать? Таких удостоверений я никогда не видел. Стоп. Удостоверение! РОООБ!». Робот появился через минуту.
- Анализ удостоверения этого человека, есть ли такие в базе компании?
- Сэр, – экран показал полное совпадение, в компании действительно работал такой сотрудник.
- Шон, – послышалось из-за двери, – вас ведь так зовут?
- Да, – Шон прокручивал в голове план побега через чёрный ход.
- Я понимаю ваши опасения, поэтому хочу вам предложить просто передать мне пульт под дверью. Я должен выполнить свою работу, а так я не доставлю вам дискомфорта. Лишь взгляну все ли в порядке с пультом.
- Да, думаю да, понимаете, я немного не в форме, чтобы принимать гостей.
Всё было верно, но Шона сейчас не смогла бы успокоить и тысяча книг. Он открыл дверь и впустил странного представителя компании в дом.
«Я на месте», – послал мысленный сигнал Ликан Рику.
- Вот пульт, – Шон подтолкнул ногой под дверью чёрный прямоугольный девайс мужчине.
Пульт исчез, послышалось негромкое «щёлк», и пульт вернулся к Шону.
- Благодарю вас, я передам отчёт в компанию – всё в порядке, хорошего дня.
Шон шумно втянул носом воздух и поднял пульт с пола. Секунду посмотрел на него и прошёл в комнату. Ощущение, что за ним следят, появилось вновь.
Создатель роботов вдруг перекрестился и, подбежав к шкафу, вытащил библию и начал читать. Перед его внутренним экраном поплыли картины Гефсиманского сада, Христа с учениками, поцелуй Иуды, отречение Петра и, наконец, он сам не заметил, как задремал.
Совсем не подозревая, что утро подарит ему много сюрпризов.
* * *
«Всё сделано, я на пути к бомбару», – мысленный сигнал пришел ровно в 20-00. Рик улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, через три дня ему исполнялось тридцать, однако выглядел Рик как подросток из-за своей худощавой вытянутости, рыжей вихрастости и забавляющей его товарищей улыбке.
Через полчаса Ликан шагнул в потайную комнатушку бомбоубежища в центре города, превращённую друзьями в координационный центр.
- Осталось лишь запустить программу, и все эти чёртовы колпаки выйдут из строя… и тогда все узнают, что такое настоящий дождь. На какое время поставим таймер? И где Кларисса, похоже, её ребенок проснулся и просит есть, его плач слышен был в коридоре.
- Хм… наверное, в душе, что ж придётся потревожить её. Сходишь?
- Мне ещё нужно настроить передатчик сигнала, сходи сам.
- О,кей, – Рик поднялся из-за стола и направился к двери, которая тут же распахнулась и в комнату вбежала девушка с младенцем на руках. Кончики её волос хлестнули Рика по лицу.
- Спокойно, мы всё уже сделали.
- Получилось? – она была очень взволнована, – у вас получилось установить последний передатчик? Вы видели его? Как он?
- Нормально, – Ликан потрепал свою бородку, – жив, здоров, но чего-то сильно дёргается и сдаётся мне, по твоей вине.
- Не тебе меня осуждать, переживаешь, может, что не тебя выбрала, а?
- Установим датчики на двенадцать ночи, все согласны? – попытался сменить тему Рик, – ему это удалось, но осадок всё же остался, множество невысказанных слов словно повисло в воздухе и без того маленькой комнаты.
- Я «за», – прижала к себе малыша Кларисса, – чем скорее это начнётся, тем лучше.
- Отлично, тогда до двенадцати всем спать, особенно революционерам, которым нет ещё восемнадцати, – Рик пощекотал малыша, подмигнул девушке и направился к двери.
- Спокойно ночи всем.
- Добрых снов, – запоздало буркнул в бородку Ликан, и красными глазами уставившись на приборы, начал настраивать датчик в доме Шона.
* * *
В бомбоубежище уже давно заснули, Шон тоже мирно храпел на своём диване, и только город жил своей ночной жизнью – роботы-патрульные сновали по улицам туда-сюда, роботы-уборщики прибирали улицы, роботы-водители развозили товары по домам жителей, а в огромном погодном центре роботы-настройщики задавали координаты погоды на завтра.
Всю эту идиллию провинциального городка ровно в 12-00 нарушил мощный выброс энергий, прокатившийся волной по центральным улицам. Все колпаки вышли из строя, большая часть роботов сгорела сразу, остальные помчались в центр погоды, но там обнаружили лишь вышедшее из строя оборудование. Роботы начали перезагружаться и передавать данные в столицу, это было ЧП, каких ещё не случалось в этом мире. План революционных натуралистов был предельно прост – напомнить людям о естественности природных явлений, показать, насколько они отличаются от имитации, заставить остановиться и задуматься над тем, что же стало с планетой и их жизнью. Необходимо было вывести из строя хотя бы на время все колпаки, которыми был накрыт город в день, когда будет сильный ливень. Чинить любую технику во время дождя сложнее и это позволит выиграть время и отследить реакцию.
* * *
Шон проснулся от холода и сырости и поначалу ничего не мог понять, ему казалось, что он ещё во сне и ему снится всемирный потоп, так как весь его дом был залит водой. В воде плавали его тапочки, носки, книга, которую он вчера оставил под диваном. Через минуту мужчина окончательно проснулся и понял, что всё это реальность и вода всё пребывает.
- Какого чёрта?! – по колено в воде он добрался до входной двери и, распахнув её, обомлел. За дверью стеной лил дождь, холодный, приклоняющий к земле стебли цветов ливень. Инстинктивным движением Шон схватил ещё один пульт управления погодой, который всегда держал на столике у двери. Скользя пальцами по мокрым кнопкам, он повторял про себя: «Отменить, отменить этот чёртов ливень».
Но, видимо, пульт сломался от сырости, ничего не происходило, ливень не прекращался. Тогда мужчина схватил ключи от машины и по колено в воде добрался до гаража. Непонятно каким образом при такой-то сырости биомобиль завёлся и на огромной скорости полетел по дороге в центр города. «Видимо, этот проверяющий что-то там напутал, и мой колпак вышел из строя, только и всего», – успокаивал себя за рулём Шон, пока не выехал на трассу, которая тоже была залита водой. Инстинктивно сбавив скорость, мужчина поехал по направлению к погодному центру, в надежде, что там удастся выяснить хоть что-нибудь.
Спустя полчаса сквозь потоки воды на стекле он увидел толпы людей возле здания погодного центра. Под проливным ливнем бесновалось многорукое и многоногое разноцветное чудище. Лица людей искажала гримаса ужаса, они пытались закрыться от дождя и требовали навести порядок. Вдруг дверь его машины резко открыл и влез внутрь вчерашний техник в странном наряде.
- Доброго утречка, – Ликан (а это был именно он) стряхнул со шляпы воду и бросил её на заднее сидение.
- Вы! Это всё ваших рук дело, взревел Шон.
- Да, это приятно слышать, что вы поняли.
- Вы – террорист?! – вспомнил Шон когда-то вычитанное в старинной газете слово, – вы хотите всех убить, запугать или ещё что?
- Нет, вовсе нет, видите ли, я и мои друзья… мы в некотором роде натуралисты – природу любим, когда солнышко настоящее греет, когда дождик идёт, снежочек валит. А ваши колпаки нас раздражают, тем более, что свободного от них пространства с каждым днём всё меньше. Уже даже заповедники сделали искусственными, куда это годится? Впрочем, поговорим позже – после этого незнакомец, прикрыл рукой нос и что-то распылил в воздухе. Шон вдохнул сладковатый запах и его сознание тотчас же померкло.
* * *
Избушка на краю дикого леса, шесть часов утра.
Внутри тепло и пахнет печёной картошкой. За столом сидят Рик и Ликан, Кларисса варит глинтвейн в котелке на огне большой русской печки. Шон лежит без сознания на кровати, рядом стоит деревянная люлька, в которой сладко спит маленький ребёнок. Мужчины увлеченно смотрят на 3D-экран и что-то тихо обсуждают. Ребёнок просыпается и начинает плакать, Рик встаёт из-за стола и берёт малыша на руки. Подходит к Ликану и пытается сунуть ему. Тот громким шёпотом отказывается, тогда Рик хмурит брови и просто кладёт ребёнка на стол перед другом. Кларисса внимательно наблюдает за происходящим. Ликан хмурится и возмущается: «А, чёрт с вами, обоими!» – берёт ребёнка на руки. Малыш довольно цепляется ручонками за его бородку и что-то лопочет. Кларисса улыбается и разливает глинтвейн по чашкам.
- Клэр, прости меня. Следовало сразу тебе обо всем сказать, а не ждать, пока ты западёшь на этого инженера роботехника.
- Всё нормально, что было – то прошло. Теперь новая жизнь.
- Да, новая… Если хочешь, я научу малыша колоть дрова и охотиться.
- Я буду рада, если ты обучишь этому его отца, – Клэр рассмеялась и пригласила всех к столу.
* * *
Шон проснулся от того, что в приоткрытое окно лучами било солнце. Открыл глаза и сразу вспомнил кошмар с потопом и ливнем. Техника, севшего в его машину и сладковатый запах. Оглядев избушку, мужчина ощутил липкий страх. «Меня украл этот террорист и увёз в какое-то непонятное место, мне конец». Он заметался по избе в поисках средств защиты, нашёл только кочергу, которой чуть было не ударил вошедшую в избушку Клэр.
- Видимо, мы настолько давно не виделись, что ты меня даже не узнал, – растерянно улыбнулась Клэр. – Хорошо, что ты проснулся, ребятам нужна твоя помощь.
- Террористам? Ты, ты с ними заодно?! – Шон почувствовал себя загнанным в угол и рассвирепел.
- Шон, о чём ты говоришь? Мы спасли тебя. Разве ты не этого желал, помнишь, тогда, в бомбаре, ты говорил, что мир слишком искуственен, всё фальшивое и неправильное. Ты говорил, что этот мир уничтожит сам себя. Это правда, Рик был учёным в одной из крупнейших метеолабораторий и однажды он получил расчёты, согласно которым затея с колпаками породила бы техногенную катастрофу, какой Земля ещё не видывала. Мы уничтожили колпаки уже в десяти городах по всему миру, и наши друзья продолжают это делать прямо сейчас. Мы вернём себе природу.
- О чём ты говоришь? Какая катастрофа? Вы держите меня в заложниках, подсылаете каких-то техников, – состояние шока прошло, и он понял, что теряет самообладание и еле сдерживается от того, чтобы схватить Клариссу и хорошенько потрясти.
- Нет, твоего дома больше нет, колпак лопнул, и дня два там будет идти дождь, теперь там лишь развалины, залитые водой.
- Это уже слишком, с меня хватит, ты заставила меня совершить преступление ради своей прихоти, заставила того типа меня похитить, уничтожила мой дом. Чего ты ещё хочешь, может, мою жизнь?! – Кочерга подпрыгнула на полу, брошенная сильной рукой роботехника.
Кларисса побледнела и отступила в распахнутую дверь.
- Я думала, ты тоже всего этого хочешь… прости, – на её глаза навернулись слёзы. Стараясь скрыть их, она развернулась, и хотела было уйти, но уткнулась в грудь Рика, за его спиной стоял Ликан и настороженно смотрел на разъярившегося гостя.
- Рик обнял девушку и прошептал ей на ухо: «Иди, погуляй немного и успокойся, мы сейчас разберёмся». Клэр кивнула и бросилась в чащу.
* * *
Клэр с детства ненавидела технику и роботов. Когда она была маленькой, тайком уходила с Ликаном (который жил в соседнем доме) в лес. Родители были заняты своими делами и не замечали странных увлечений дочери. А когда ей исполнилось восемнадцать, и вовсе разъехались по своим домам, оставив ей небольшой домик в пригороде под наполовину сломавшимся колпаком. Тогда Клэр устроилась на работу в метеоцентр, там она познакомилась с Риком и узнала о надвигающейся катастрофе. Решение они приняли втроём и начали долгую работу по подготовке к воплощению плана. Практически во всех городах им удалось найти себе единомышленников, благо, технические средства позволяли связываться с ними хоть каждый день. Работа закипела. А потом Клэр перевели в отдел роботехники, и там она познакомилась с Шоном. Послушав его рассказы о книгах и мифах, а так же его возмущение неправильностью системы, Клэр поняла, что он просто читает её мысли и влюбилась. Тогда ей пришла в голову идея с ребёнком. Ей было уже двадцать три, и она уже давно думала о том, что такое быть матерью. Прочла сотни старинных книг на эту тему и поняла, что безумно хочет, чтобы всё было естественно. Друзья её поддержали, и план был осуществлён. Но Шон не согласился воспитывать ребёнка вдвоём. Да она и сама понимала, что не имеет права просить большего, и занялась ребёнком сама.
Когда девушка почувствовала, что более-менее успокоилась и избавилась от дурных мыслей, она вернулась в избушку, где обнаружила флегматично раскуривающего сигару Ликана.
- Тут же ребёнок!
- Ой, прости… – любитель покурить быстренько вышел за дверь. Кларисса вышла следом.
- Ну что?
- В состоянии жуткой ярости в лес убежал… Да ты не переживай, через полдня вернётся, дороги он не знает, да и скоро холодать начнёт. Мы просто палку немного перегнули, думали успокоить, а он возьми и дёрни за дверь. Клэр, ты только не волнуйся, ладно? Пусть всё обдумает человек. Посуди сама, ну куда ещё ему идти-то?
- Да, дом его мы разрушили… – тихо прошептала Кларисса.
- Так вот ты ещё, давай теперь, устрой тут трагедию. А ну марш к ребёнку, он уже есть просил. – Клэр вздохнула, зашла в дом и занялась ребёнком.
Шон вернулся к вечеру, замерзший и слегка потерянный. Выбежав из избушки в чащу, он разбил в кровь кулак о ближайшее дерево и, лизнув кровь с руки, начал понемногу приходить в себя. Бродя по лесу, вдыхая аромат хвои и прелой октябрьской листвы, мужчина совсем успокоился и постарался трезво обдумать произошедшее. Назад дороги не было, эта мысль закралась в его голову ещё в день, когда ему пришла открытка от Клэр с фотографией ребёнка. Его ребёнка. В течение трёх месяцев он жил в страхе, что их раскусят и накажут за совершённое. Он ненавидел систему, это было правдой, он любил природу и так же увлекался ностальгией по невиданному прошлому, описанному в книгах. Всё это было правдой, но хотел ли он что-то менять? Сейчас уже было поздно думать об этом. Надо было понять, как жить дальше. И что делать с Клэр и ребёнком. Шон присел на холодную землю, закрыл глаза и пустил внутреннее зрение в свободный полёт, как делал в детстве…
Теперь он умел рубить дрова, строить избы, резать по дереву и ещё множество самых разных вещей, необходимых для жизни в лесу. Узнав, что имя ребёнку Клэр уже дала, Шон предложил ему фамилию, подходящую для нового мира. Весной же следовало совершить обряд, чтобы эту же фамилию приняли и они с Клэр. Так в хлопотах по подготовке к священнодействию и пролетела зима, и весна уже вступила в свои права, когда однажды утром Шон вышел из избы и на его щёку упала капля первого весеннего дождя.
«Кажется, теперь я действительно жив и моя реальность меня устраивает» – озорным огоньком сверкнули голубые глаза за зиму помолодевшего роботехника.
СКАЗКА О ЧЕЛОВЕКЕ,
КОТОРЫЙ НИКОГДА НЕ УЛЫБАЛСЯ
Жил-был в одном чудном-пречудном городе человек. Каждый день он ходил по цветным чудесным улицам, на которых прохожих часто поджидали самые необычные, самые запоминающиеся и самые волшебные чудеса. Этот человек тоже частенько на них наталкивался. Но вот какая штука, он никогда не улыбался, столкнувшись с ними. Они не приносили ему радости, наоборот лицо его делалось еще печальнее, он плотнее запахивался в свой серый плащ, и шёл себе преспокойно дальше.
Сколько его ни спрашивали, отчего же он так грустит, он лишь пожимал плечами, разворачивался и уходил. Немногочисленные его друзья и знакомые, считая, что он, возможно, болен, водили его по лечебницам, знахаркам и экстрасенсам. Да только и от этого было мало толку. Со временем и они исчезли. А человек между тем становился все печальнее день ото дня.
Он мог часами просиживать на скамейке в самом редко посещаемом солнцем углу двора. В это время его цепкие глаза блуждали по лицам снующих и улыбающихся неизвестно чему людей. Иногда он бормотал что-то самому себе, словно рассуждая о чем-то и находя ответ на свой вопрос. За целый день он мог успеть рассмотреть сотни лиц, но его лица никто из этой сотни не замечал. Потому что в это время в его похожем на застывшую статую теле жили только невероятно красивые и столь же невероятно печальные глаза.
И вот одним весенним пасмурным днем сидел тот человек все так же на скамейке всё в том же чудесном-пречудесном городе. Накрапывал противный мелкий дождик, из-за которого человек вынужден был закутаться в свой серый потрепанный временем и непогодой плащ.
Дождавшись сумерек, он, окончательно продрогнув, отправился домой. Потоки воды стекали с волос за шиворот, оттого он шел, зябко поеживаясь и время от времени передергивая плечами. Неожиданно (как всегда и случаются настоящие чудеса) этот неулыбчивый человек поскользнулся на мокром асфальте дороги и растянулся на ней во весь рост. Секунду он недоуменно хлопал мокрыми ресницами, пока не заметил маленькую ручонку, ухватившую его за руку и тянувшую изо всех сил вверх. Аккуратным движением он снял ручонку со своего предплечья. Однако через секунду она вновь появилась на прежнем месте. Человек удивился, слегка сжав эту незнакомую ручонку ладонью, он поднялся. Рядом стояло маленькая большеглазая девочка, с копной пышных кудряшек, на пухленьких щёчках которой можно было различить две дорожки слёз.
- Эй, ты плакала? – человек был настолько удивлён и тронут заботливостью этого маленького существа, что совсем забыл, что обычно не разговаривает ни с кем. Пушистая головка качнулась: «Да».
- Тебя, наверное, ждут, иди домой.
Ветер подхватил непослушные кудряшки, когда девчушка замотала головой: «Нет», – и маленькая ручонка вновь вцепилась на этот раз в рукав человека.
- Хочешь пойти со мной?
Из-под копны волос зыркнули два вопрошающих глаза: «А можно?».
Сквозь пелену накрапывающего дождика по берёзовой аллее медленно шли два силуэта: большой и маленький.
- А…чхи! – большой подхватил тряхнувший мокрыми кудряшками силуэтик на руки и побежал…
На большой медвежьей шкуре у пылающего камина человек, не умеющий улыбаться, трепетно прижимал к груди маленькое кудрявое чудо. Этим вечером и открылась его тайна: «Этот город такой странный, он так прекрасен своими чудесами, населяющие его люди такие… такие… А я… я совсем… совсем не такой… Почему-то я не могу, не могу как все… что это значит – радоваться? Может быть, ты мне объяснишь? Хотя… ты же не можешь говорить… ты плакала… почему? Кто мог тебя обидеть или напугать… Что же мне с тобой делать… наверное, мне следовало бы отдать тебя этим счастливым людям, чтобы ты тоже была счастлива… но, почему-то я не хочу… должен, а не хочу… Ну почему, почему, почему я не такой как они… Умей я улыбаться, мне не пришлось бы отдавать тебя кому-то… а вдруг, вдруг они тебя напугают или обидят чем? А ты и рассказать об этом не сможешь… Как же сделать, чтобы ты заговорила?»
Его била крупная дрожь, но он всё сидел у догорающего камина до утра, повторяя: «Как же сделать…»
Первые лучи солнца нежно коснулись щеки человека, который уснул, так и не выпустив из рук ребенка. Девочка открыла глаза, посмотрела на него, улыбнулась и легонько дёрнула человека за нос. Он с трудом разлепил веки, малышка ловко выпрыгнула с рук, в которых вчера так сладко уснула, а он размял затекшие суставы.
Он так и не решил, что с ней делать… хотя думал всю ночь… и даже во сне… думал… выкладывал ей всё, что наболело, судорожно хватал губами воздух, пытался унять дрожь … и снова думал…
А виновница этой ночной исповеди кружила по комнате, быстро-быстро перебирая ногами. Она ловила солнечного зайчика.
Боясь помешать её игре, он незаметно переместился к столу, нарезал ломтями булку и поставил на плиту какао, подумав, что дети, наверное, очень любят этот напиток утром.
Бух! Закружившись, малышка плюхнулась на медвежью шкуру. Он оторвал сосредоточенный взгляд от молока на плите. Новая обитательница квартиры повернулась и, устроившись поудобнее, почесывала медведя за ухом.
Позавтракали, на столе не обошлось без аварий – коричневое пятно на скатерти и виноватые глаза маленького хаоса в юбке. Наевшись, она снова захотела поиграть. Схватила его, всё ещё пребывающего в задумчивой печали, за руку, потащила к камину. Усадив на шкуру, принялась щекотать, при этом заглядывала в лицо, ожидая, когда он засмеётся. Не получилось… «Ну как, как мне объяснить ей?» Нахмурилась, постучала пальцем себе по лбу… а потом попыталась что-то сказать, получилось что-то в роде «Ы… у… а».
- Что? Как ты сказала?
- У… о! – многозначительно подняла указательный палец.
- Не понимаю…
- Тх… ы – тсчудо!
- Ты, правда, так думаешь? – в груди откуда-то взялось непривычное тепло… «Никто, никогда… так не говорил… а вдруг, а вдруг, правда? (В это отчаянно хотелось верить, но это было так непросто).
Вдруг, он сам не понял, как это случилось. Она подбежала, забралась на колени и своими маленькими пальцами растянула его губы в улыбку. Но тут же отдернула руки… уголки губ дрогнули, желая вернуться в привычное опущенное состояние, но она строго погрозила пальцем, и улыбка осталась с ним. Навсегда…
О ТОМ, ЧТО ЗОВУТ ЛЮБОВЬЮ
Это было с каждым… об этом мечтают миллионы, об этом пишутся песни, снимаются фильмы… ученые пытаются объяснить это, ставят эксперименты, создавая стройные цепочки расчётов. Но ответ так до сих пор и не найден.
Что это? Химическая реакция? Судьба?
Попробуем объяснить это с точки зрения «банальной эрудиции.
Итак, давайте на секундочку представим, что душа человека – это квартира в многоэтажке (дом, в котором тысячи людей, но при этом каждый со всеми и ни с кем, такое вот одиночество в толпе).
Как-то после тяжёлого трудового дня вы возвращаетесь домой, уставшая, надеющаяся на покой и умиротворение. На пороге вы замечаете незнакомые следы, не обратив на них особого внимания, так как устали и размышлять о чём-либо вам уже просто не хочется. Проходите в комнату и обнаруживаете, что на вашем стуле небрежно покуривая сигарету, сидит некто, с интересом разглядывая вас, в ожидании реакции на вторжение.
- Что за чёрт? Что это вы тут делаете?!
- Здравствуйте, будем знакомы, с этого дня я здесь живу, – затушив сигарету в вашем цветочном горшке, отвечает незнакомец.
- Что?! – вы считаете всю эту ситуацию абсурдной и пытаетесь сперва вежливо, тактично и безрезультативно, а затем более грубо, настойчиво, но всё также безрезультативно выпроводить оккупанта.
Сдавшись: «Чёрт с вами, живите…», вы, однако, пытаетесь сохранить остатки достоинства, делая вид, что ничегошеньки ровным счётом не случилось.
Время идёт, новый жилец вашей души с каждым днём становится всё более её частью (опустошает ваш холодильник, играет на вашем компьютере, пьёт с вами кофе), игнорировать это вы не можете, невольно начиная интересоваться его личностью, прошлым, взглядами на жизнь, интересами, планами на будущее. А этот хитрец, словно специально с каждым днём всё больше и больше приручает вас.
Но пока что у вас в рукаве есть козырь, точнее – маленький сейф, надёжно спрятанный за картиной в гостиной, в котором хранится самая прекрасная, но, к сожалению, самая хрупкая частица вашей души – сфера, сияющая золотым светом.
Только вот вернувшись однажды с работы уставшая, надеющаяся провести вечер за приятной беседой, вы обнаруживаете теперь уже знакомого незнакомца в своём любимом кресле, поигрывающим вашим маленьким сокровищем.
- Да как вы посмели? Положите на место, разобьёте ещё, – вот тут-то вы и начинаете понимать, что ваша душа вам более не принадлежит, теперь у неё новый хозяин, который волен распоряжаться ей так, как ему заблагорассудится…
Как-то так в жизнь каждого из нас однажды врывается Любовь, какой она будет, в полной мере зависит от того, сумели ли вы сохранить своё сокровище или же оно разбито ударами Жизни.
Довольно грустная вышла история… по крайней мере, мне так сказали люди, которым я её прочитала. Спустя неделю меня посетила мысль, что у этой истории должен быть конец. Не люблю такие вот «повисшие» ситуации, они заставляют человека переживать, мучиться понапрасну, гораздо проще же «пан или пропал», но так в жизни не всегда бывает. Впрочем, всё зависит от самого человека, поэтому вернёмся к нашей душе-квартире, принадлежащей некой особе…
Совершенно нечаянный Вами сожитель, сидя в вашем любимом кресле, поигрывал вашим сокровищем. Вы, сдерживая в себе целую гамму чувств: от бессильной злости, до нарастающего беспокойства, просите положить вещицу на место. Совершенно неожиданно для вас обоих шар выскальзывает из его рук, падает, осколки разлетаются по комнате… Помертвев, ничего не соображая от шока, вы застываете на месте. Он, испугавшись того, что натворил, торопливо извиняясь, прощается, говоря, что вроде бы как ему уже пора и вообще засиделся он тут… В том же состоянии отупляющего шока вы закрываете за ним дверь, приваливаетесь к ней спиной. И вдруг понимаете, что только что потеряли нечто гораздо большее, чем то, что покоилось в вашем сейфе столько лет. От водопада нахлынувших эмоций вы сползаете вниз по захлопнутой двери, по щеке тихо скатывается слеза – первая среди той реки, что прольётся гораздо позже… «Что же я наделала?!» – бьётся в вашем воспаленном мозгу мысль, причиняя боль и возрождая в вашей душе ужас с каждым мгновением.
«Нет, нет, нет, всё ещё можно исправить… да, можно…» – шепчете вы словно в бреду. Вы накидываете на плечи пальто и, выбежав в метель на улицы города, отправляетесь на его поиски, понятия не имея, куда идти (при этом резким движением смахиваете рукавом очередную сползающую по щеке слезинку), но, твёрдо зная, что не вернётесь домой, пока не найдёте то, что за несколько месяцев стало частью вашей жизни.
Вы летаете по городу, не ощущая зимней стужи, ступая босыми ногами по заледеневшей мостовой. Пересекая дороги, обходя нервным шагом, магазины вы чувствуете, что вас ведёт вперёд какое-то ощущение. Воспалёнными глазами оглядывая прохожих, вы задумываетесь над тем, что же это за ощущение. «Сейчас не это важно», – спохватываетесь, с трудом избежав столкновения с очередным «не тем» прохожим.
Наконец, ощутив смертельную усталость, вы заходите в какой-то общепит, не обратив внимания на вывеску. Стараясь не привлекать внимания, опускаетесь на стул, до боли сжав руками виски. «И что теперь?! Ног уже совсем не чувствуешь, температура точно обеспечена. Ненормальная! Кто же зимой босиком по улицам-то бегает?! Забудь, домой шагай!», – возмущается разум. «Иди к чёрту! Сказала же не вернусь, пока не найду и будь что будет!» – мысленно спорите вы с собой. Шарахнувшись от подошедшего официанта, выбегаете в метель и снова бешеный марафон по заснеженным улицам. «Дура, дура, дура! Так тебе и надо, сама виновата… даже если слягу с температурой, так мне и надо будет», – место жалости к самой себе занимает жестокость и ненависть. Перебегая дорогу на красный свет, поистине чудом избегаете столкновения с пронзительно сигналящей машиной. На секунду вы приходите в себя: «Что же я делаю?…» Но эта секунда проходит и вы продолжаете свой рейд.
Неожиданно та самая, едва не сбившая вас по вашей же глупости, машина резко останавливается, кто-то кричит ваше имя… Отмахнувшись, вы собираетесь продолжить свой путь, чья-то сильная рука хватает вас, резко развернув к себе. «Пустите, мне надо идти… Ты?!». «Садись», – аккуратно впихивает вас в машину тот, на поиски кого были затрачены полдня. Оказавшись в тепле после пережитого шока и забега по улицам, вы начинаете терять сознание.
- Э, нет, так дело не пойдёт… Объясни мне, зачем ты бегаешь по городу… ещё и босиком. Сумасшедшая!
- Ты не говорил, что у тебя есть машина… ещё и с шофёром… – только сейчас ощутив ломающий кости холод, проникший в каждую клеточку вашего тела, слабеющим голосом спрашиваете вы.
- Это не шофёр, это мой друг и его машина, однако ты уходишь от ответа. Что ты делаешь на улице в таком виде?
- Тебя искала…
- Зачем?
- …
- О нет, эй, приди в себя, слышишь, приди в себя!
Полчаса спустя. Комната, аккуратно сметённые осколки покоятся в мусорном ведре, на диване укутанная в плед лежит измотанная женщина, у её ног сидит мужчина, сосредоточенно растирающий спиртом её ступни. Он кажется недовольным и возмущённым её поступком, однако если бы мы могли заглянуть в его душу, то увидели бы, как он улыбается. На секунду лицо спящей женщины искажается гримасой боли и ужаса. «Всё хорошо, слышишь, всё хорошо», – он крепко сжимает её руку. Ощутив это, она резко открывает глаза, на дне которых плещется усталость, плохо прикрывающая боль. Крепче стиснув его руку, она, наконец, позволяет себе уснуть выдохнув: «Обещай, что останешься». Его «обещаю» она уже не слышит, провалившись в исцеляющий сон без сновидений.
Вот теперь я думаю можно с полной уверенностью сказать «КОНЕЦ!», потому что в сейфе за картиной теперь лежит новое сокровище, принадлежащее теперь уже им обоим.
ТАМ, ГДЕ ГОРИТ КОСТЕР
На полу небольшой комнаты, бессовестно захваченной полумраком, разгоняемым лишь отсветами язычков пламени камина, резвились двое малышей. В дверном проёме показалась сухопарая фигура в домашних брюках и лёгком свитере.
- Деда, деда!
- Тише, тише, не кричите, – старик медленно прошёл в комнату.
- Деда… – малыши подскочили к ворчуну.
- А ну тихо, бабушка уже легла, нечего её будить,
- минуту постояв у камина, старик, покряхтывая, опустился в кресло напротив. Семилетняя кудрявая девчушка тут же проворно вскарабкалась ему на колени, а её старший братишка уселся на подлокотник.
- Деда, а расскажи нам ещё одну забавную историю.
- Да я и так уже всё вам рассказал.
- Ну деда, – малышка лукаво улыбнулась и подёргала старика за нос, – ну пожалуйста…
- Хорошо, хорошо… есть ещё одна, но эта точно последняя и вы не скажете завтра бабушке, что мы сидели у камина допоздна.
- Не скажем, не скажем.
- Конечно нет, ни за что!
* * *
В давние времена эту легенду передавали из уст в уста, легенду о мире, в котором не было света солнца, была лишь тьма, беспроглядная, густая, холодная и голодная. Люди блуждали во Тьме, как слепые котята. У каждого был свой маленький факел, освещённые пара метров впереди и всё. Каждый за себя, каждый для себя. Однако иногда находились те, кто умудрялся превратить свой факел в костёр, они больше не могли ходить, но зато дарили тепло и свет другим. За это скитальцы приносили к костру немного дров.
Это длилось десятилетиями, и однажды заведённый порядок не менялся, пока не произошёл случай, который навсегда изменил сущность этого мира. Тьма привычно была холодна и безгласна, люди привычно блуждали. Девушка в темноте налетела на кого-то, факел этого человека уже почти не горел, лишь на самой вершине светился одинокий язычок пламени.
- Будьте осторожнее, – сказал незнакомец и скрылся.
На секунду всё замерло. В этом мире люди предпочитали не говорить друг с другом, только сами с собой, так как разговоры заставляли людей привязываться друг к другу. Тьме это было не нужно, они должны были бродить все поодиночке, обречённые не знать покоя.
«Всё перевернулось, голос, она услышала звучание голоса… Спокойный и усталый звук чьёго-то существования». Девушка перехватила удобнее факел и отправилась искать ветки для своего костра, она поняла, что больше не в силах бродить во Тьме, не зная дороги и не понимая зачем. Что толку блуждать, факел погаснет рано или поздно, а вот если развести костёр, то можно будет хотя бы погреться. Через полчаса глухую скрадывающую шаги и взгляды Тьму осветило пламя большого костра. Поначалу оно металось, рвалось вверх, стреляло искрами, резко опадало и взмывало вновь, но со временем язычки пламени будто договорились меж собой – ровное сияние высветило круг, отгоняя Тьму и холод.
«Как хорошо, тепло и светло, покой и уют». Девушка была рада тому, что сделала, уже дважды у костра останавливались люди и развлекали её рассказами о своих странствиях. Она снова слышала голоса, в них была жизнь, это грело душу.
Привычно потрескивал костёр, привычно кружились в воздухе хлопья пепла, непривычным было то, что девушке не спалось. Некоторое время назад её начал бить озноб. «Что происходит? Почему мне холодно? Очень холодно?». Она придвинулась к огню близко, как только могла. Но и это не помогло. Сознание начал окутывать липкий страх. «Это не может быть концом, костёр горит, значит, я – жива, так почему же так холодно и страшно?!».
Вдалеке послышались шаги, кто-то шёл очень медленно и тяжело, покряхтывая и спотыкаясь. Чувствуя, что ещё секунда и ужас не позволит двинуться с места, девушка заставила себя подняться на ноги и вгляделась в темноту, откуда шли звуки. Чтобы хоть чем-то занять мысли, она начала гадать, кто это так странно топает во Тьме. «Такого ещё не было. Может быть это какой-то большой зверь? А что если он решит напасть?». Она вытащила горящую ветку из костра и подошла к самому краю поляны, где тьма и красный свет, рождаемый огнём, смешивались.
Вытянув руку с импровизированным факелом, она увидела наконец причину этих странных звуков. Издалека это было похоже на странное четырёхрукое чудище, тяжело переставляющее свои ноги в огромных башмаках, однако по мере приближения фигура начала принимать более очерченные формы. И девушка увидела, что это старик несёт на спине кого-то, а из-за плеча у него торчат факелы: горящий и потухший.
Старик молча сгрузил свою ношу на землю и растерянно обернулся.
- Я нашёл его за лесом, факел был практически потухшим, а сам он без сознания. Рядом никого не было, ни зверей, ни кого другого. Не думаю, что он ранен. Вероятнее всего выбился из сил, да и упал на дороге.
Я молча указала старику на место у костра, одна женщина оставила мне свою куртку, из неё получился неплохой лежак. Пока он, покряхтывая, устраивался, я жадно вспоминала звуки его голоса, он был похож на скрип ствола древнего дуба, наполненный внутренней силой, хоть и потрескавшийся от времени. Мне хотелось что-нибудь сказать… мучительно хотелось, но, стыдно признаться, мне было страшно слышать лишь свой голос.
Люди частенько останавливались у моего костра, но говорили редко. Обычно разговорчивыми были те, кто уже видел кого-либо до меня и обычно это были старики. Я тоже говорила с ними, но только вместе с ними, стараясь звучать в одном с ними тембре. Быть эхом.
Но с этим стариком мне хотелось говорить по-настоящему… Он сильно устал и быстро уснул, тогда я подошла к тому, кто был без сознания. Света, отбрасываемого языками пламени костра, не хватало, чтобы толком разглядеть путника. Тёмная испачканная одежда, местами порванная и кое-где зашитая куртка с капюшоном, который закрывает всё лицо (видно старик боялся, что ветки поцарапают его). Моё внимание привлекли руки – длинные пальцы, мозолистые ладони, испещрённые линиями-ниточками прошлого. Одна старушка, остановившаяся как-то погреться, сказала мне, что вся наша жизнь записывается на наших руках тысячей линий. Вот я и смотрела на них, пытаясь прочитать, где был и что делал этот человек.
Погрузившись в хитросплетение линий, я сама не заметила, как подвинула его руку совсем близко к огню.
- Ты что это делаешь? – оказывается старик развернулся на своей импровизированной лежанке и уставился на меня.
Вздрогнув неожиданно для себя, я ответила: «Читаю».
Старик нахмурил лоб, снова глядя на меня в упор, и снова спросил:
- Что читаешь?
- Линии, – я ответила и вдруг поняла… я говорю, вслух… говорю и слышу свой голос…
Старик медленно поднялся и подошёл ко мне: «Расскажи». Его просьба отвлекла моё внимание от мысли о голосе. Я рассказала ему о женщине, о жизни в линиях.
Мы долго говорили, всё это время рука второго человека оставалась в моих руках. Видимо от радости я неосторожно и резко дёрнула её, так как неожиданно длинные пальцы, которые я так пристально разглядывала, вцепились в меня. Разговор прервался, старик сдвинул капюшон.
- Спасибо, старик, ты спас меня. Я слишком долго бродил во Тьме.
Голос обрушился на меня водопадом – глубокий, но прерывистый, звенящий, но не царапающий слух. Такой голос можно слушать вечно… или же пока горит костёр.
- Так что же тебе удалось прочесть? – путник приподнялся и сел, выжидающе уставившись на меня. Старик лукаво подмигнул мне, а я растерялась, не хотелось говорить, хотелось слушать. Но незнакомец смотрел всё так же выжидательно.
- Твоё имя, на ладони написано твоё имя…
* * *
- Всё, ребятки-котятки, на сегодня история закончена.
- Деда, ну деда… как так, закончена?
- А что там дальше было-то? С теми, кто у костра-то?
- Об этом спросите завтра у бабушки за завтраком.
- Так не честно… нууу… дедааааа…
- Прекратить истерику, сказал спросить у бабушки – значит завтра всё и узнаете. А если сейчас спать не пойдёте, вообще больше историй не расскажу.
- Значит, вечером снова будет история? – две пары маленьких глазёнок с надеждой смотрели на старика в кресле.
- Будет, будет, а теперь, марш в кровать!