Крапива

 

За городом, где парк переходит в лес, гуляет много народу. Какой-то мальчик отстал от приятелей.

— Леша-а! — зовет он. — Миша-а!

Его крик подхватывает эхо и многократно повторяет: «А-а-а! А-а-а!»

Вдруг слышу позади знакомый голос:

— Послушай, Машенька, какое эхо!

Оглядываюсь — сосед со своей дочкой. Поздоровались.

— Да, теперь эхо голосистое, — говорю я, — не то что зимой.

Постояли, поговорили.

— Мы с дочкой за крапивой собрались, хотим щей сварить, — сказал сосед. — Приходи к обеду.

— Спасибо, зайду. Только щей из крапивы, извини, не люблю.

— Неужели? — удивился сосед. — Да ты, наверное, не ел их никогда!

Я молчу. Из далеких-далеких военных лет приходят ко мне воспоминания.

…Встав рано поутру, я беру котомку и иду за крапивой на берег реки или в лес. Ту крапиву, что росла возле дома и в огороде, мы уже съели.

Помню свои красные, в волдырях руки. Помню свои слезы, помню вздохи матери, когда она ставила на стол миску с пустыми щами из крапивы.

— Война… — говорила мать.

Тогда, в детстве, слова «крапива» и «война» слились для меня в одно понятие — чего-то жалящего, злого, беспощадного, от чего горько плачут и тяжко вздыхают люди…

Теперь я молчу: сосед моложе меня, войны не видел, как нам понять друг друга?

 

 

Жаворонок

 

Вспоминается и такое.

Ранняя весна. На полях еще лежит снег. Только на склонах холмов да где-нибудь в затишке, на припеке, чернеет проталина.

Ранним утром мы с моим другом Колькой, прихватив ведра, идем на дальнее поле выкапывать из-под снега прошлогоднюю картошку. Идти туда далеко. Но есть поговорка: «Счастье на печи не ищут», и мы надеемся, что если пойдем подальше, то побольше наберем. На ближние поля ходят совсем маленькие ребята, а мы с Колькой как-никак уже школьники!

— Небось на нырошурском поле еще никто нынче не побывал, — говорит Колька.

— Ага, мы первыми будем.

— Принесем в школу картофельных табаней, скажем, где картошки набрали, тогда и другие туда побегут.

— Пусть, — говорю я. — Скрывать не станем, всем есть хочется.

— Погоди, еще найдем ли сами! Может, ни с чем вернемся.

Я заранее пугаюсь, и не напрасно. Придя на поле, мы долго ходим взад-вперед по глубокому снегу — ни одной проталины. Неужели придется возвращаться с пустыми руками?

— Давай разойдемся в разные стороны, — предложил Колька.

Он первым нашел небольшой клочок земли, освободившейся от снега, и позвал меня:

— Э-эй! Ёги, иди сюда!

Мы принялись ковырять холодную, вязкую землю

— Картофелина, картофелина, еще одна!.. — азартно приговаривал Колька. — Ну, будем с лепешками!

Вдруг высоко-высоко в небе послышался чистый и звонкий голосок.

Жаворонок!

Я стоял, глядя в небо, слушал жаворонка и думал о том, что эту маленькую серую птичку очень любит мой отец. Бывало, он называл жаворонком маму и часто пел песню про жаворонка. Теперь эту песню поет мама. Сядет вечером перед открытой печкой, в которой горят дрова, смотрит задумчиво на огонь и поет, поет. У наших стариков есть поверье: если крикнуть в печную трубу, позвать — тот, кого зовешь, услышит, как бы далеко он не был. А отец сейчас очень далеко: он там, где идет война, и от него давно нет писем. Может, оттого и поет мама свою песню перед открытой печкой, что надеется: песню услышит отец…

— Ты что стоишь сложа руки? — прервал мои мысли Колька. — Давай скорее, солнце высоко, того гляди дорогу развезет.

Картофелина, картофелина, еще одна… Я, не поднимая головы, роюсь в земле… Но вот ведра наполнены, мы с Колькой возвращаемся домой по раскисшей дороге.

А в небе неутомимо звенит серебряный голосок жаворонка, и мое сердце наполняется радостной надеждой, что скоро придет письмо от отца, а потом кончится война, и он, живой и здоровый, вернется домой.

 

 

Скворечники

 

— Скворцы прилетели! — услыхал я под окном мальчишеский голос.

Выглянул в окно — на ветках тополя сидят скворцы. Сидят молча, неподвижно, должно быть, отдыхают. Оно и понятно: позади у них долгий путь.

«Скворцы прилетели!»

Каждую весну я слышу этот радостный возглас, и каждый раз вспоминается мне весна сорок пятого года.

Той весной вернулся в нашу деревню солдат с фронта. Нерадостным было его возвращение: сам после тяжелого ранения, отец убит на войне, мать умерла, дом стоит заколоченный…

— Ох, не станет Ондрей жить в деревне, — говорили соседи. — Изба у него без хозяйского глазу похилилась, сарай и вовсе развалился. Небось, подастся парень в город, чего ему тут?

Только слышат наутро — во дворе у солдата топор стучит да пила поет.

— Неужто Ондрей взялся свой домишко залатать? — удивились соседи.

Но оказалось, что Ондрей сделал несколько скворечников и развесил их на старой березе возле своей избы и по обе стороны ворот.

Покачали соседи головами, руками развели:

— Солдат-то, видать, того… контуженый. Ему бы хозяйство поднимать, а он скворечниками забавляется!

Жил в ту пору в нашей деревне один мудрый старик по имени Онтифа. Он сказал односельчанам:

— Это не забава. Видно, решил парень прочно в родном доме обосноваться. А что за жизнь без певчих птиц?..

Подумали соседи над словами старика и сказали:

— А наш солдат с понятием!

На другой день возле каждого дома поднялись на длинных шестах новенькие скворечники. Мы, ребятишки, тоже мастерили их как умели и развешивали на деревьях, а неделю спустя бегали по деревне и радостно кричали на разные голоса:

— Скворцы прилетели! Скворцы прилетели!

Прилетели скворцы, поселились в скворечниках, и под их жизнерадостные песни у людей всякое дело в руках спорилось.

Нам казалось, что в своих песнях скворцы славят не только весну, но и нашу великую победу.

 

Перевод с удмуртского З.Веселой

 

 

 

Круглый стол

 

ЛЮБОВЬ К ДВУМ МУЗАМ

 

 

Егор Егорович Загребин родился 4 июля 1937 года в деревне Кутоншур Якшур-Бодьинского района УАССР. Когда-то многонаселенная, деревня попала в число неперспективных (теперь в ней осталось всего семнадцать дворов), однако живет, и Егор Егорович часто наведывается на свою «малую» родину. Он сохранил в памяти мельчайшие детали своего детства, даже картину жаркого июльского утра своего рождения — шутит писатель.

Многочисленная семья Загребиных (семь детей — шесть мальчиков, одна девочка) жила в родовом доме, построенном дедом Корнилом Григорьевичем, главой большого семейства. В доме было много цветов (фикусы, пальмы), но особенно пышно росла герань, которая, по народным поверьям, отводит от людей беду, приносит здоровье. Жили безбедно, держали пчел. Фамильная эта традиция перешла и к Егору Егоровичу: пчелы — его третья муза. Любовь к ним — на всю жизнь. Заставляет часто бывать на природе. Вот откуда истоки, сюжеты его рассказов «Нюлэс куараос» («Лесные голоса», 1971), «Палэзь зускиос» («Гроздья рябины», 1978), «Тулыс зор» («Весенний дождь», 1997).

Наступила пора учебы. Детство и годы юности остались яркими страницами в памяти будущего писателя, в жизни которого нет мелочей, нет проходных эпизодов, встреч, конфликтов. Память создает своеобразную копилку, из которой прозаик и драматург всю жизнь черпает драгоценные дары.

Школа была в пяти километрах от родной деревни. Приходилось ходить пешком в зимнюю стужу, весной в распутицу, осенью в дожди. После войны школьников привлекали к посадке лесополос. Учителя обязывали собирать шишки, выращивать саженцы. Это родило желание выплеснуть впечатления на бумагу сначала в школьных сочинениях, а затем в заметках в газету.

На пути начинающего автора встретились журналист, редактор и переводчик Василий Григорьевич Широбоков (1919—1993) и сдержанный на похвальное слово критик Михаил Вячеславович Горбушин (1914—1988). Позже, когда вышла первая книга рассказов Загребина «Нюлэс куараос» («Лесные голоса»), М.В.Горбушин напишет, что таких рассказов о природе в удмуртской литературе еще не было.

Рассказы Е.Е.Загребина достоверно рисуют современную деревенскую действительность, по которой жестко прокатилось колесо истории. И если до конца не разорено родное гнездовье, то только потому, что живы еще старики, хранители народных устоев, вроде деда Оле, а разрушение коснулось душ молодых людей, убило в них привязанность к родному дому. Таковы сыновья деда Оле — Митрей и Серга и их подруги, которых связывает безлюбая любовь.

Достаточно прочитать рассказ Загребина «Белый зайчик» («Луч». 2000. № 7), как обнаружим перекличку с произведениями М.М.Пришвина. Этот пронзительный по эмоциональному напряжению рассказ написан на одном дыхании. Герой его, белый заяц — образ-символ, украшение природы, воплощение ее чистоты и гармонии, безобидный ее обитатель, открытый всем ветрам зла. В рассказе акцентируется авторское предостережение: не убивать, беречь свой идеал, своего «белого зайчика».

По Пришвину — человек вырастает из природы, формируется в ее поэтическом и предметном мире, он — самая ценная ее часть, и она охраняет его от бед, и посему человек призван беречь свое жизненное и духовное пристанище.

Прежде чем стать студентом Ленинградского театрального института им. А.Н.Островского, Е.Е.Загребин накопил солидный багаж жизненных впечатлений. Здесь, в одном из ведущих театральных вузов страны, где главным направлением в изучении драматургии и сценического искусства был реализм, он прошел основательную подготовку и после завершения учебы вернулся в удмуртский театр актером и начинающим драматургом.

Первая пьеса Загребина «Весенний дождь» была поставлена в театре в 1961 году. Музыку к ней на стихи А.Вотяко-ва написал Герман Корепанов. После «Аннок» И.Гаврилова это была вторая постановка, рассказывающая о послевоенном времени, о судьбах деревенских женщин.

Для молодого драматурга началась полоса поисков и сомнений, удач и разочарований. Однако имя Загребина уже на слуху. В 1967 году он пишет драму «Тодьы юсь» («Лебедь белая») — о сельской девушке с неблагополучной судьбой. В пьесе немало общего с сюжетами из произведений В.Распутина, творчеством которого тогда увлекался Загребин. Затем была написана пьеса «Ошмес» (на русском языке — «Тайна красных ягод»). А пьесу «Моя единственная», поставленную В.Я.Перевощиковым, Егор Егорович считает переломной. Сюжет ее близок повести В.Распутина «Прощание с Матерой». Она о горьких судьбах женщин-солдаток, вдов. В спектакле звучат их песни, полные сердечной муки. Есть и еще один мотив пьесы: кому завещать то, что составило их жизнь, полную труда, — наследников нет.

Но зрителю нужна была не только драма, он ждал и комедию, с музыкой, танцами. И в 1982 году появляется водевиль «Насьток но Исьток» («Настя и Степан»). Успех спектакля был ошеломляющим — он прошел 300 раз. Нет ни одного района, где бы не просили показать во время гастролей театра эту искрометную пьесу, рассказывающую о внутренней и внешней красоте женщины, ее светлой любви. Так на удмуртской сцене возник новый национальный комедийный жанр.

60—70-е годы в жизни актера и драматурга Загребина были напряженными, он много работал. Когда наступала пауза в создании пьес, рассказов, Е.Е.Загребин занимался переводами на удмуртский язык русских пьес.

В 1993 году в творческой жизни Загребина произошли коренные изменения. Он ушел с должности заведующего литературной частью Удмуртского национального театра — был назначен главным редактором журнала «Инвожо». Как редактора Егора Егоровича волновал художественный уровень публикуемых произведений. По этому поводу он говорил, что удмуртская молодая литература теряет семантическую значимость слова, язык засоряется мнимыми неологизмами, иностранной лексикой.

90-е годы ознаменовались появлением в удмуртской драматургии нового жанра — трагедии. В национальном театре в 1992 году поставлена эпическая трагедия в двух частях «Эбга» П.М.Захарова, в 1997 году — трагедия «Эш-Тэрек» Е.Е.Загребина, в 1998 году — его же трагедия «Кукушка всё кукует», посвященная столетию со дня рождения Кузебая Герда.

В «Эш-Тэреке» драматург поставил задачу создать историческое полотно на основе известных фольклорных и литературных сюжетов и сосредоточил внимание не столько на судьбе главных героев (Эш-Тэрек и Алсу), сколько на судьбах народов — удмуртов и булгар, живших по соседству и длительное время враждовавших из-за территориальных притязаний.

Судьба и трагедия личности поэта и ученого Кузебая Герда всегда глубоко волновала Е.Е.Загребина. В преддверии столетия со дня рождения Герда Министерство культуры и Союз писателей УР объявили конкурс на лучшую пьесу о нем. Предпочтение жюри было отдано трагедии Загребина «Кукушка всё кукует», которая открыла в национальной и российской драматургии нового героя, причем не только истории тяжелых 30-х годов ХХ века, как жертву политических обстоятельств, но и героя на все времена. В образе Кузебая Герда сосредоточены типизированные черты представителя финно-угорской европейской интеллигенции, соединившего в себе народное (фольклорное) и культурное начало. Именно таким был при жизни Кузебай Герд.

В наше время, когда земные, материальные заботы нелегким бременем легли на писателя, художника, музыканта, хочется обратиться ко всем творцам прекрасного: не теряйте вдохновения, не гасите в себе огонь, берегите светлые минуты взлета мысли и чувства. А душа пусть останется всегда молодой, способной вспыхнуть пламенем от соприкосновения с идеальным. И если его нет, создайте его силой собственного воображения и фантазии.

 

Зоя Богомолова

 

 

Музыка в драматургии Е.Загребина

 

Как известно, многие удмуртские писатели работали одновременно в разных жанрах. Основоположником многих жанров удмуртской литературы был Кедра Митрей, блистательными поэтами, талантливыми прозаиками и драматургами — М.Петров и С.Широбоков. Думается, что в своей многообразной деятельности — драматурга, прозаика, пуб-лициста, председателя правления Союза писателей УР — Е.Е.Загребин проявляет себя как продолжатель славных традиций удмуртских писателей-классиков.

Главное качество творчества драматурга — утверждение жизни. Побудить своего современника полно проживать каждое отпущенное ему мгновение, жить в гармонии с окружающим миром — лейтмотив его повествований в прозе и драме. Читая пьесы Е.Загребина (драма «Весенний дождь», 1961, лирическая драма «Лебедь белая», 1967, народная драма «Моя любовь здесь», 1972, сказка «Мудрый охотник», 1969—1970), чувствуешь убежденность писателя в том, что каждому человеку даны сила духа, воля, разум, чистая совесть и возможность покаяния, чтобы сопротивляться давлению обстоятельств, силам зла (в том числе в себе самом), темным страстям, власти денег.

Основной темой удмуртской художественной прозы и драматургии остается тема деревни. Писатели-драматурги (И.Гаврилов, С.Широбоков, Е.Загребин) стремились исследовать и показать перемены, произошедшие в жизни колхозного села во время войны, трудности послевоенного возрождения, счастье созидательной работы, психологию сельского труженика: чувство коллектива, широту мировоззрения, истинно творческое отношение к жизни. В этом отношении интересна драма Е.Е.Загребина «Весенний дождь», в которой рассказывается о послевоенной жизни в колхозе.

Музыку к спектаклю написал Герман Афанасьевич Корепанов, действие на сцене сопровождал симфонический оркестр. В тексте пьесы звучит своя партитура, состоящая из точных ремарок драматурга: «Играет музыка», «Музыка кончилась», «Гера (гармонист) дает несколько сильных аккордов», «Стихи или частушки из поэзии Щипачева», «Тоня в страшном волнении. Песня» и др. Музыка здесь — не вставные номера, не звуковой фон — это своеобразное действующее лицо спектакля, его рассказчик-повествова-тель, который передает душевное переживание персонажей или, напротив, за разудалыми аккордами баяна прячет человеческую боль и отчаяние. Из музыки соткан сам воздух произведения, сменяют друг друга то задушевная лирическая песня, то задиристая частушка, выразительно «говоря» о сокровенных мыслях и чувствах героев.

Любовь к искусству, к народной песне, танцу объединяет персонажей почти всех пьес Е.Загребина. Для драматурга музыка — не просто средство иллюстрации действия. Она — сердцевина пьесы, ее подводное течение, ток, который ощутим и там, где «физически» музыки нет. Флюиды музыкальности исходят от напряженных диалогов героев пьесы «Лебедь белая» Паши и Анисьи, Кати и Паши, Анисьи и Любимова, Павла Шукшина и Маши, дочери лесника. И как финал — завершение разговоров — песня, а в ней душевная боль, не высказанные словами чувства.

Пьеса Е.Загребина «Моя любовь здесь, или Деревенский роман» о том, что нельзя человеку терять веры в себя, свой талант, нужно учиться прощать, пересиливать обиды, открывать в одной-единственной жизни, в самом себе талант любви. Музыкальную атмосферу «Деревенского роман» в основном определяют два жанра: озорная частушка — как элемент деревенской, народной культуры и жестокий романс — как явление культуры городской.

Пьеса «Мудрый охотник» — сказка со всеми присущими этому виду устного повествования особенностями. В этом произведении драматург воплотил мечту удмуртского народа о светлой жизни, в которой царит справедливость. Действующие лица: Дед Эркемей, внучка Дыдык, Егорка, старый пес Лусьтро — светлые образы — оказываются победителями в борьбе с врагами: семейством волков, лисой Лизаветой, черным вороном и Шайтаном. Положительные герои пьесы не мирятся со злом и неправдой, проявляют твердость в жизненных испытаниях и, объединившись со всеми добрыми людьми, прогоняют врагов со своей земли. Через образы животных автор высмеивает человеческие пороки и несовершенство мира. Каждый из персонажей пьесы имеет свою музыкальную характеристику, более того, выход на сцену того или иного героя сопровождается песней.

Через музыкальные жанры (песня, танец), через отношение к музыке того или иного персонажа автор психологически обогащает образы, делая их живыми, запоминающимися, художественно выразительными. Думается, драматургия глубоко национального художника Егора Егоровича Загребина музыкальна по природе своей. И та же музыкальность свойственна его произведениям других жанров.

 

Елена Красновская

 

 

В душе живет природа

 

Маленькие описательные рассказы Егора Загребина трудно назвать прозой, многие из них следует отнести к прозаическим стихам. Это описание природы, чувственное восприятие автором явлений внешнего мира. Природа глазами героя Егора Загребина прекрасна всегда, в любое время года, в любом состоянии: герой радуется весеннему дождю (рассказ «Тулыс зор»), любуется закатом солнца («Шунды пуксён»), золотой осенью («Зарни сизьыл») и сильным ветром («Толпери»).

Природа для автора или героя-повествователя цельна, все явления и всё живое в ней взаимосвязаны. Недаром пчеловод из рассказа «Палэзь зускиос» («Гроздья рябины») говорит: «На земле всё связано между собой как в цепь. Да, по моим наблюдениям, если рябины много, то рожь красивая вырастет».

Герой Егора Загребина, кем бы он ни был: маленьким мальчиком, стариком, взрослым мужчиной, — стремится в лес, на природу, он слит с ней, живет одной жизнью. Но есть и другой тип персонажей, которые не чувствуют природы и причиняют ей зло, как, например, Семен Кнутов из рассказа «Луд чожъёс». Герой-повествователь всю зиму выхаживал, подкармливал диких гусей, так что они не стали бояться людей. А инженер из центральной усадьбы, ничего не поняв, не почувствовав, взял и убил всех гусей и лису в придачу, у которой и шкура-то ни на что не годилась.

Интересно то, что в рассказах Егора Загребина природа и ее персонажи являются не только объектом описания, но и действующими лицами повествования, субъектами рассказов. Об этом говорят и сами названия рассказов: это либо птицы — «Луд чожъёс» («Дикие утки»), «Шырчик умортоос» («Скворцы»), «Тодьы юсьёс» («Белые лебеди»), «Учы» («Соловей»), «Туриос лоюзо» («Журавли»), либо животные — «Кочышпи» («Котенок»), «Пурысь улошо» («Лошадь»)…

Иногда в заглавной роли могут выступать даже деревья, цветы или природные явления: «Чук лысву» («Утренняя роса»), «Бадяр» («Ива»), «Сяськаос» («Цветы»). Причем как субъекты повествования они ничем не уступают одушевленным героям рассказов — человеку, птице, животному, рыбе. И рябина, и первый снег, и утренняя роса так же интересны читателю.

В рассказах Егора Загребина нет первенства среди «жителей» природы. Здесь все занимают главные места, и нельзя кого-то ставить ниже или выше. И птица, и дерево, и человек (если он не «отрицательный герой») сливаются и существуют в едином мире, где всё взаимосвязано и одно не может существовать без другого.

Если героем-повествователем в рассказах является мальчик, тогда на окружающее он смотрит с изучающим, оценивающим интересом. Взгляд взрослого человека становится уже понимающим. Через восприятие разных героев читатель наблюдает становление личности, душа и мысли которой тяготеют к «первичному мирозданию» — к природе, к лесу.

Некоторые рассказы можно объединить в тематические циклы. Особенно ярко выделяются среди них рассказы охотника. Этот герой в рассказах Е.Загребина особенный. Он убивает не ради наживы, не ради удовольствия, и сам порой не может видеть смерть своей жертвы, хотя и ходит с ружьем. Так, в рассказе «Белый заяц» юноша, подстреливший зайца, сильно переживает после этого. А в рассказе «Койык синъёс» («Глаза лося») уже зрелый охотник не в силах смотреть на свою мертвую добычу — лося.

Егора Загребина мы можем назвать удмуртским Пришвиным, ищущим и находящим всё хорошее, возвышенное, нравственное именно в природе. Чувствуется, что все эти встречи пережил и переживает сам автор. Только деревенский человек, который с раннего возраста живет одной жизнью с лесом, полем, рекой, может так выражать восхищение, любовь, преданность живой окружающей его природе.

 

Ирина Поздеева

 

 

Обаяние таланта

 

Темы для своих рассказов Егор Загребин берет из повседневной жизни, показывая мир сельских жителей: это его соседи, друзья, многие из них бывшие фронтовики. На фоне привычных для читателя картин сельской жизни поднимаются и решаются серьезные социальные и нравственные проблемы, актуализируется жизненный опыт людей 80—90-х годов ХХ столетия.

Рассказы Е.Загребина невелики по объему, всего одна-две страницы, иногда и того меньше. Однако они необычны по сюжету, новеллистичны и уже после первого прочтения могут вызвать активную смысловую и эмоциональную реакцию. По жанру и структуре напоминают миниатюры, этюды, зарисовки, такие, как у Ф.Абрамова или В.Солоухина, но в основе их материал национальной, удмуртской жизни, доведенный до художественного обобщения и типизации. В сюжетах рассказов отражается и напряженность духовной жизни автора. Необычна стилистика рассказов, в которых раскрываются народные обычаи, традиции.

Читатели благодарны писателю за глубокую человечность, выраженную автором и его героями. Рассказы Егора Загребина — это своеобразная энциклопедия нравственно безупречных человеческих отношений, чистоты чувств. Он пишет о человеческих связях, связи с природой и о том, как человек в ХХ столетии вычленил себя из окружающего мира.

От научных знаний и фольклора писатель идет к художественной прозе, в основе которой душевные коллизии его героев: любовь к малой родине, к миру живой и неживой природы. В рассказах переплетены романтические и реалистические элементы: правда и сказки, сон и явь, что создает удивительный мир светлого, именно загребинского мироощущения.

Тексты Е.Загребина обладают неотразимым обаянием, благодаря точности наблюдений. Перед читателем возникает и образ талантливого художника-натуралиста, одновременно в рассказах появляются и философские искания, постижение поэтики народной мудрости, народного языка, проникновение в душевный мир героя, что дает основание утверждать, что проза Загребина тяготеет к стилистике стихотворений в прозе, как у русских классиков И.Бунина, М.Пришвина, И.Тургенева, В.Солоухина и удмуртских — Г.Красильникова, В.Широбокова, С.Шихарева и др. И в этом видится движение литературной традиции, вписанность творчества Е.Загребина в удмуртский, русский и европейский литературный контекст.

 

Роза Кириллова