«ОСТАНУСЬ СТИХОМ НА БУМАГЕ»

Запах трав

Старая береза
Тихо шелестит.
Сладко спит природа,
Быстро ночь бежит.
Я гляжу на звезды,
Голову задрав,
Вспоминаю росы,
Пьяный запах трав,
Нежный цвет сирени
В зарослях кустов,
Белые виденья
Редких облаков.
Вижу милый образ
Точно наяву,
Вижу взгляд серьезный —
И тебя зову.
Я зову и верю:
Там, где плачет дождь,
Открывая двери,
Ты меня зовешь.
Коромысло-радуга —
Зыбкий мост к тебе.
Я иду — не падаю —
По цветной дуге.
Забываю горюшко,
Высохла слеза —
Вон внизу озерышки,
Как твои глаза.
Брошу в воду синюю
Я свою печаль,
Ты меня, красивую,
Поскорей встречай!

Как хотелось

Как хотелось гулять мне по небу,
Взявшись за руки, вместе с тобой,
Как по первому мягкому снегу, —
Только снег бы тот был голубой.

Как хотелось до звезд дотянуться,
Хоть одну подержать на руках.
И на землю уже не вернуться —
Заблудиться с тобой в облаках.

Как хотелось по радуге мчаться
И чтоб ты догонял бы меня…
Захотел на земле ты остаться —
Трудно землю на небо менять.

Земные страдания

Опустилась луна на тополь.
Заливаются соловьи.
Торопливо дождик протопал,
Лишней капельки не пролив.

Он не знает, скупой, как жаждут
Губы высохшие земли
Так напиться хотя б однажды,
Чтоб поля и луга зацвели.

Я — земля.
Ты — мой дождь желанный.
Приходи ко мне, напои,
Не томи меня ожиданьем
Осторожных шагов твоих.

Мне кричать бы — да голос высох,
А к тебе — не могу сама:
Загулял ты в небесных высях,
То ты снег, то густой туман.

Не пристало земле поститься,
Было б семя — она родит.
Запоздалый дождь возвратится
И прижмется к земной груди.

…Обнял …Ливень! …Губы …Потоком!
Ты целуешь …Иль дождь шалит?..
Схоронилась луна за тополь:
Видно, хочет нам ночь продлить…

Скорый поезд

Жду свой поезд в суете вокзала,
Опостылевший оставив дом.
День набух вчерашними слезами,
Чтоб пролиться завтрашним дождем.

…Скорый поезд не остановился,
Уходя в предгрозовой закат.
Дождь слезами горькими пролился,
Луж глаза заплаканно блестят.
Полмира было без тебя:
Полсолнца, полземли, полнеба.
Жила полжизни не любя —
Стынь в сердце холоднее снега.
Но это было полбеды —
С бедой потом я повстречалась,
Когда твои найдя следы,
Вдогонку за тобой помчалась.
Твой силуэт издалека
И неба полноту увидев,
И жизнь свою в твоих руках,
Бежала, миру бросив вызов.
…Полшага было до тебя.
Споткнулась на бегу, упала.
Полмира было без тебя,
Ушел ты — и того не стало.
И не догнать, не наверстать,
И стынет сердце не от снега,
Беда со мной и пустота:
Нет солнца, нет земли, нет неба.

Останусь стихом

Запутался ветер в твоих волосах,
Пьянит ароматами лета…
Луна утонула в твоих глазах,
Мерцает магическим светом…
Дождинки блестят на твоих губах,
Тянусь я к живительной влаге…

Себя потеряю в твоих руках…
Останусь стихом на бумаге.
На беду ли, на радость ли это:
Ждать и верить, что будешь мой.
Столько счастья сулило мне лето,
Мы ж не встретились и зимой.

И, устав от тоски бесконечной
И сойдя от нее с ума,
Натыкаясь на ветер встречный,
Я отправлюсь к тебе сама!

Мне бы только тебя потрогать,
Мне бы знать: не выдуман ты,
Но о взгляд твой иконно строгий
Разобьются мои мечты.

И с повинной вернусь головою
К мужу верному своему,
Брошусь в ноги, по-бабьи взвою,
А побьет — так прощу ему.

«Уйду в одинокую полночь…»

Обретая — терять… Горестное это, читатель, чувство, в особенности когда запоздало понимаешь, сколь многое, сколь неповторимое обидно утрачено. С такими мыслями читаю небольшую книжечку стихов Елены Бабинцевой «День без тебя», изданную в конце 2004 года. Первый сборник поэтессы, которому суждено, увы, остаться и последним, потому что автору его не довелось дожить и до сорока…
Обаяние и сила дарования, к счастью, отчету перед возрастом не подлежат. Та искра Божья, та врожденная поэтическая данность, которые обитали в душе Елены Бабинцевой, успели и проявиться, и ограниться на ее рано прервавшемся творческом пути. Хотя время творить стихи задалось трудным: само бытование, складываясь в смутах наших ненадежно и нервно, отнюдь не облегчало обретение литературного мастерства. Тем отраднее, что автор «Дня без тебя» сумел выстоять в испытаниях житейскими превратностями — они не погасили в поэте теплившегося дарования ощущать мир «в звуках и красках его».
Удмуртка, Е.Бабинцева писала свои стихотворения на русском языке. Стоит заметить, что сильно обрусели все-таки в республике и город, и село, даже порою и представителям коренной национальности, сохранившим разговорную родную речь, не покоряется в полной мере язык литературы. Русский в этом плане давался поэтессе легче. Она не была первой: переводчиком своих произведений с удмуртского на русский стал Геннадий Красильников, немало стихов на русском языке создал Кузебай Герд, превосходная удмуртская поэтесса Алла Кузнецова постигала свои творческие начала опять же через русское слово.
Три десятка стихотворений в сборничке тиражом триста экземпляров изданы стараниями председателя Удмуртского отделения Литературного фонда России Владислава Кириллова. Именно эта организация стала последней и в трудовой (работала бухгалтером), и в литературной биографии Е.Бабинцевой — в то время и созданы в основном стихи ее скромной книжки.
Как же, оказывается, много способны вместить небольшие числом поэтические строчки, о которых неотвязно, с неотвязной горечью думается: последние, последние… Щемяще печально отзываются в читательском сердце строчки, словно бы предчувствующие свой близкий, свой необратимый предел.

…Про далекие страны до времени-срока
Ты узнал. И ушел. И меня не позвал.
Ты был ручейком

Печаль чувств и ощущений потаенно растворена в миросозерцании Елены Бабинцевой, некая область предгрусти, хотя общее восприятие картины бытия вполне жизнелюбиво, отчетливы звуки и краски творческой палитры: «Тишина снегопада / Меня оглушает…»; «…запретных плодов золотое вино…»; «…синий цвет усталых глаз, / Линялый, как белье в корыте…»; «…Говорят, что ночами снится / То, чего не хватает днем…». Этот чистый, незаемный образный строй поэтической речи выстрадан и подпитан родниковыми ключами пережитого, прочувствованного поэтессой и оттого — дорогого стоит.
Творчество оборвалось на взлете… Малые щербинки поэтической техники Елены Бабинцевой (придающие ее работам дополнительное обаяние, как особый штришок — полотну картины) — следствие отнюдь не небрежения к версификации, не леность в ремесле. Просто не было отпущено автору достаточно времени, чтобы уверенно освоить технику стихосложения. Николай Рубцов, подмечают исследователи творчества замечательного русского лирика, тоже отличался склонностью к псевдонебрежениям — и тоже оттого, что ушел рано, не успев многого. Но ведь и остался с нами! Как, несомненно, четким следком на песке времен запечатлено небольшое, но вполне внятное по яркости, тихому обаятельному своеобразию поэтическое наследие Елены Бабинцевой, нашей с вами землячки, читатель. Уходя в свою одинокую полночь, поэтесса оставила по себе памятью книжку добрых, трепетных творений. Поклонимся же этому наследию!

Анатолий Демьянов,
член Союза писателей России