ФРОНТОВИКИ
ЗЕНИТЧИЦА СВЕТЛАКОВА
В далёком 1924 году в маленькой деревушке Новосёлы Карсовайского района Удмуртии появился первенец. Родители были счастливы и назвали девочку Надеждой. Девчушка росла здоровой и шустрой. Вслед за нею родились ещё семеро братиков и сестёр. Ох, и доставалось же старшей!
- Ну, доберусь я до тебя, Надюха! Ну, доберусь! – грозил отец, если его любимица не выполняла наказанное в срок.
А обязанностей у старшей дочери было хоть отбавляй, и везде нужно было успевать: и дома, и в огороде, и в поле. Несмотря на бесконечные трудовые повинности и мелкие огорчения, детство своё Надежда считает хорошим.
Когда пришла пора идти в школу, мать сшила дочери портяное платье с карманами и сумку через плечо, дед сплёл для внучки лапти с опушкой. Ох и нарядная девчонка по деревне ходила! В школе Надя училась хорошо, её любимыми предметами были русский язык и литература. За сочинения её всегда хвалили и ставили в пример другим ученикам.
Через несколько лет семья переехала в Карсовай. Спустя ещё несколько лет началась тяжёлая полоса в жизни. Чёрная «тарелка», висевшая на стене, сообщила страшную весть о начале войны – отца сразу же забрали на фронт. Школьников отправили на уборку урожая в соседнюю деревню, где из мужчин остались двое дедов. Надежду, как самую бойкую, поставили бригадиром. Сначала бригада теребила лён, затем их поставили на горох, но ребята больше его съедали, чем собирали.
По вечерам молодёжь устраивала танцы. Надежда была заводилой на всех вечёрках, и так ей нравилось танцевать, что вскоре на новом хромовом сапоге она провертела дырку, но это её не остановило. Энергия била через край:днём онаударно работала в поле, а вечером лихо отплясывала на танцах.
Когда начались занятия в школе, её выбрали пионервожатой, и как служащая она получала паёк по 400 граммов хлеба. Для восьмерых детей в доме это было хорошим подспорьем. Школьники собирали посылки на фронт, писали письма солдатам. Старшеклассники, как тимуровцы, по вечерам кололи и пилили дрова соседям, стараясь помочь в первую очередь одиноким женщинам с детьми.
В начале 1942 года все мальчишки-одноклассники получили повестки в военкомат. Перед отправкой всем классом пили чай, танцевали, а потом вместе шли пятнадцать километров до станции Балезино. Ребята были уверены, что война – это ненадолго, она совсем скоро закончится… Лишь двоим из ушедших посчастливилось вернуться. Одного из них звали Коля Князев. Надежде нравился этот мальчишка, но в классе она общалась с ним по-свойски:
- Колька, если ты мне задачки не поможешь решить, я тебе надаю!
Коля девушке не отказывал. Учился он хорошо, в точных науках был лучшим учеником в классе. После войны, получив высшее образование, преподавал физику и математику в Ижевском механическом институте.
Вера Поликарповна была самой близкой из Надиных подруг. На уроках химии одноклассники называли круглую отличницу по имени-отчеству, ведь она была их преподавателем. На её уроках Надежда иногда позволяла себе вольности, смеялась и нарочно громко подсказывала отвечающим. Но подруга была учительницей строгой и, если Надя ей мешала, без промедления выгоняла её из класса.
Дни шли за днями, война всё никак не кончалась, жить с каждым днём становилось всё труднее. А вскоре и вовсе голодно стало. Чтобы хоть чем-то накормить детей, мать ходила на мельницу и сметала мучную пыль со стен, смешивая её с лебедой, пекла горькие лепёшки. Поначалу Надя на них даже смотреть не хотела, говорила, что лучше умрёт, а есть их не будет. Но оказалось, что голод не тётка – ела и с лебедой. Потом мать ездила обменивать вещи на продукты: то вилок капусты принесёт, то пригоршню муки. Двоих самых младших похоронили в то голодное время.
На фронт Надежда решила идти добровольцем. Узнав об этом, мать бросилась в военкомат просить, чтобы дочь не забирали. Военком только руками развёл: сама просится! На уговоры матери дочь отвечала:
- Не ходи и не проси. Я, как отец, пойду Родину защищать. – И обрезала свои роскошные косы.
13 июня 1943 года Надежда Светлакова была призвана в действующую армию. Через три месяца, окончив школу младших командиров, получила назначение в зенитно-артиллерийский батальон ПВО командиром отделения. Под командованием новоиспечённого ефрейтора было несколько девушек. В их распоряжении был ПУАЗО-3 – это оптический прибор для управления артиллерийским огнём.
Оснащённый 85-миллиметровыми пушками, вновь созданный батальон прибыл в Киев в ноябре 1943 года. На довольствие молодых бойцов поставили не сразу. Проходя по недавно освобождённому городу, голодные девчонки читали все вывески, чаще всего им попадались «перукарни». Вернувшись в часть, они спросили: «Как так хлеба нет, кругом одни пекарни?» – «Это парикмахерские», – ответили им.
В Киеве юные зенитчицы охраняли военные объекты от налётов немецкой авиации. Ох, и страшно было, когда бомбёжки начинались! А были они почти каждый день. Даже спустя много лет Надежда Николаевна вспоминает о том времени со слезами. При обстрелах грохот стоял такой, что у некоторых девчонок кровь из ушей шла. В таких страшных условиях приходилось отражать воздушные атаки фашистов.
Зенитная батарея стояла на Крещатике, охраняя мост через Днепр. Девчонки жили в землянках, которые построили сами. Однажды в безоблачный солнечный день в небе появился вражеский разведчик. Из-за слепящего солнца зенитчицы не сумели вовремя поймать цель и снаряд послали лишь вдогонку, да и то мимо.
- Три дня не выходить из землянки! – сурово приказал командир, досадуя на промах.
Среди девчонок Надежда чувствовала себя хозяйкой и в разговоре стала использовать крепкие словечки. Девушки пожаловались командиру.
- Что, матюкаться нравится? – заглянув в их землянку, спросил он. – Я сейчас ремень сниму и вместо отца тебя выпорю!
Ох, как стыдно Надежде стало! Желание ругаться сразу пропало. Зато появилось другое. Всем бойцам, как положено, выдавались папиросы. Девушки обменивали их на сахар. Надежда попробовала покурить один раз, другой. «Вроде ничего, не так уж противно, можно и привыкнуть», – решила она. Командир взвода, увидев её с папиросой, строго спросил:
- Иголка есть? А нитки? Доставай! Выворачивай карманы и зашивай. Иначе я твоему отцу сообщу о том, что ты куришь!
Это была самая страшная угроза. Отца Надежда любила, и любая мысль о нём вызывала у неё беспокойство и тревогу. Из писем она знала, что после выписки из госпиталя его направили под Сталинград. Слушая боевые сводки с фронтов, она думала о встрече с отцом, каждый раз мечтая, чем бы его порадовать. Поэтому курить тотчас бросила и с той поры никогда папирос в руках не держала. Вскоре из очередного письма она узнала, что с тяжёлым ранением отец вновь находится в госпитале.
В начале мая 1945 года зенитчицы охраняли промышленные объекты под Киевом. В один солнечный весенний день прозвучала команда строиться.
- Я вам сейчас новость сообщу, – едва сдерживая чувства, внезапно охрипшим голосом начал командир и, вдруг не выдержав, закричал: – Война кончилась! Ура!
Все подхватили радостный возглас, заглушая друг друга, и бросились качать командира. Сколько счастливых лиц было вокруг! Сколько радости! И слёзы были, но уже от счастья.
Только когда вышел приказ о демобилизации женщин, сержант Светлакова отправилась домой. Войдя в вагон поезда, она не удержалась и расплакалась: наконец-то война для неё закончилась.
Родные встретили её с радостью, мать испекла ржаной каравай – такого вкусного хлеба Надежда ещё никогда не ела. Его вкус и аромат она помнит до сих пор.
Вернувшись к мирной жизни, она и профессию выбрала самую мирную – выучилась на бухгалтера. Как специалист успешно справлялась со всеми задачами. За это её ценили коллеги и начальство.
Сначала Надежда Николаевна работала в Ижевске, затем в Глазове. Вышла замуж, родила сына, затем снова вернулась в Ижевск. Начав свой трудовой путь с рядового бухгалтера, на пенсию она вышла в должности главного бухгалтера льнообъединения, но, имея право на заслуженный отдых, ещё долго трудилась. Поэтому вполне заслуженно получила звание ветерана труда, а её трудовой стаж достиг 44 лет.
За исполнение воинских обязанностей в годы Великой Отечественной войны Надежда Николаевна Светлакова награждена орденом Отечественной войны II степени.
Сейчас она радуется успехам сына, внука и правнуков.
ЛЁТЧИК ЕМЕЛИН
А вы знаете – каково это быть на войне? Там самое страшное – собственный страх. Страшно, когда взрывы кругом, страшно, если погибнуть суждено и от тебя ничего-ничего не останется. Страшно попасть в плен. Страшно потерять близких. У тех, кто сумеет преодолеть свой страх, больше шансов выжить. Так считает ветеран Великой Отечественной войны гвардии старшина Григорий Дмитриевич Емелин. Рассказывая о себе, он охотно делится воспоминаниями о своей молодости.
- Родился я 1 мая 1920 года в деревне Красный Яр Чистопольского района Татарии. Нас у родителей четверо было. Отца председателем колхоза избрали, но в колхозах тогда трудно жилось. Как у всех деревенских ребят, у меня много обязанностей было: ухаживал за скотиной, на огороде помогал, с младшими водился. Утром, бывало, чуть свет – отец с матерью встают и нас поднимают – дел было невпроворот.
Помню, мать меня в детстве полозучкой называла. Нравилось мне по деревьям и крышам лазить. Всё время меня вверх тянуло, хотелось на всё сверху посмотреть, дух захватывает, а я всё равно вверх лезу. Высоты не боялся, она меня манила.
После окончания семилетки хотелось продолжить учебу, и в 1937 году я поступил на Госпедрабфак в Чистополе, в то время так называли государственный педагогический рабочий факультет. В 1940 году я окончил его с отличием, приехал в Елантово (это соседнее село в пятнадцати километрах от нашей деревни) и приступил к работе учителем начальных классов. Работать пришлось недолго: уже в ноябре меня призвали в армию и направили в лётно-техническое училище.
В училище нас не баловали. Каждый день тренировали на выживание: утром подъём, быстрёхонько одевайся, шинель сложи в скатку, надень противогаз, в одну руку винтовку, в другую лыжи – и выбегай в строй. Мы под Читой стояли. Морозы в ту зиму часто ниже сорока градусов опускались. А мы каждое утро до завтрака по десять километров проходили. Я-то привык – на лыжах из Чистополя домой почти каждый выходной бегал, а другим трудно приходилось.
После лыж нас в столовую ведут, а мы еле передвигаемся.
- Запевай! – звучит команда. Мы молчим.
- Кругом! По кругу! – командует старшина. Бежим по кругу метров триста. Опять команда: «Запевай!» Кто-нибудь да запоёт – есть-то охота, желудок уж к самому позвоночнику прилип. Приходим в столовую, старшина свирепствует и здесь:
- Поели? – спрашивает он в самый разгар нашей трапезы. Мы жуём, молчим.
- А ну встать! Выходи строиться!
Мы стараемся съесть побольше, кто-то в карманы куски засовывает, кто-то на ходу жуёт. Торопимся, если опоздаешь в строй – наряд вне очереди: картошку чистить всю ночь или полы мыть. Я юркий парень был, как вьюн, нарядов вне очереди у меня не было. В дивизионных лыжных соревнованиях третье место занимал. Соревновался по прыжкам в высоту, длину, по плаванию, иногда и призовые места в этих дисциплинах занимал. В общем, не отставал от других.
В конце апреля 1941 года, после окончания училища, меня направили в боевой полк дальнего действия. Нашими самолётами были ТБ-3 – тяжёлый бомбардировочный третьей конструкции. Это такая четырехмоторная громадина: от конца одной плоскости (крыла) до конца другой – пятьдесят метров, от носа до хвоста – тридцать семь.
В середине мая 1941 года наш полк получил команду лететь на запад. Мы сочли это поощрением, были рады, что выберемся из Сибири. А через месяц началась война. Я в это время ещё не летал, был наземным техником. А когда нас отправили на Сталинградский фронт – пришла моя пора.
Экипаж бомбардировщика состоял из восьми человек: командир, правый лётчик, штурман, радист, борттехник, помощник борттехника и два стрелка. У каждого были свои обязанности. Первый раз меня, как куклу, посадили в самолёт и дали право распоряжаться кое-какими механизмами. Уже через три-четыре полёта я был настоящим помощником борттехника. Обычно мы летали с бомбовой нагрузкой в две тонны – двадцать бомб по сто килограммов каждая. Иногда в воздухе нам приходилось бывать по восемь часов, а это тяжело.
Однажды под Сталинградом произошёл с нами такой случай. Подлетаем к фронту, командир даёт мне команду: дать на крайние моторы 1700 оборотов в минуту, а на внутренние – 1500. По звуку получается, как будто летят два самолёта. Немцы в условиях плохой видимости на звук ориентировались. А если моторы работали по-разному, мазали, и можно было преодолеть зенитный заслон.
Нам показалось, что мы миновали опасный участок пути, и по приказу командира я снова настроил моторы в унисон. До цели оставалось минут двадцать лёта, как вдруг самолёт сотрясается и нас осыпает градом осколков. Оказывается, в нас всё-таки попали. Один из осколков угодил в планшет, где была полётная карта, но штурман уцелел. У правого лётчика вся приборная доска оказалась разбитой, но сам он остался жив. Остановился крайний левый мотор, вышли из строя элероны, то есть наклоны вправо-влево исключались. Летим на трёх моторах.
Мне был дан приказ: лезть в плоскость крыла и узнать, что случилось. Добравшись до нужного места, вижу, что из бака бензин течёт в плоскость, и достаточно одной искры, чтобы мы взорвались. Плоскогубцами я зажал пробитую трубку, и течь прекратилась. Пополз дальше и обнаружил в консоли две дырки от снарядов и перебитый осколком трос элеронов. Подобравшись ближе, на ощупь прикрутил проволоку к одному концу троса и к другому, сделал натяжку и соединил их вплотную.
А в это время немецкие зенитки шуруют, самолёт начал терять высоту. Я сделал всё, что мог, вылез, командир показывает мне большой палец вверх – всё хорошо! До цели оставалось пять минут, подлетели – отбомбились и повернули обратно.
Как летели – бог знает! Радиостанция не работает, и карты нет. Но летим! Дома нас сочли погибшими, раз нет сигналов. Командиру полка доложили, что нас сбили. А мы вернулись! Утром к нам, как на экскурсию, пришёл почти весь полк. Всем хотелось посмотреть на нас, узнать, как мы добрались. От любой искры самолёт мог взорваться, да и пробоины были нешуточными.
Наши войска шли вперёд, и мы вместе с ними. Когда взяли Харьков – мы уже были там, затем десант высаживали на берег Днепра, потом в Румынии воевали и в Бухаресте, Варшаву освобождали. До Берлина не дошли километров сто, летали бомбить Зееловские высоты. Спали в спальных мешках прямо в самолётах и в любой момент были готовы к полётам.
А потом был май 1945 года. Однажды по аэродрому шум поднялся, мы повскакали – что такое? Слышим, кричат кругом: «Война кончилась!» Стрелки наши к пулемётам бросились, все патроны на радостях выпустили, аж стволы раскалились! Шапки в воздух летели! Мы обрадовались, что война для нас закончилась, да не тут-то было. Наш полк стали готовить к Параду Победы, даже новую форму заказали, и вдруг команда: лететь на восток!
Прибыли в Монголию – кругом голая степь, жара. До августа отдыхали, а после объявления войны с Японией стали летать через Хинганские горные хребты в Манчжурию – бомбить японские гарнизоны. Как-то раз в горах наткнулись на грозовую облачность и потеряли ориентиры. А тут ещё одна беда – кончилось горючее. Решили спускаться. Видим: маленький аэродромчик, там кукурузники стоят. А чей аэродром – наш или не наш?
Касаемся земли, самолёт резко кренится влево, тормозим изо всех сил и останавливаемся буквально метрах в двадцати от края лётного поля, а впереди – крутой обрыв. Нам повезло. Оказывается, японцев с этого места совсем недавно выгнали.
Вернулся я домой в мае 1947 года. Заочно окончил Казанский пединститут. Мой учительский стаж идёт с 1940 года, на пенсию вышел в 1983 году.
Сейчас для меня самое главное в жизни – спокойствие дома. С женой Раисой Александровной мы прожили 62 года. Внуки выросли, правнуки растут, мне стихи рассказывают, пляшут, кричат, шумят – это хорошо. Я детей люблю. У меня трое детей, шесть внуков, девять правнуков. Я в молодости мечтал освоить профессию учителя и достиг своей цели, до пенсии работал директором школы.
За годы военной службы он совершил 300 боевых и оперативных вылетов. Общее количество лётных часов – 1015.Награждён орденами Красной Звезды, Отечественной войны I и II степеней, медалями «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За оборону Ленинграда», «За взятие Берлина», «За победу над Германией», «За победу над Японией».
Григорий Дмитриевич Емелин является Почётным гражданином города Ижевска, Почётным ветераном УР, Почётным ветераном РК ВВС. Имеет знак «Отличник народного образования».