ЗАТРЕЩИНЫ ЛЮБВИ

 

(Продолжение цикла рассказов. Начало №№ 1,2 с.г)

 

 

НЕВЕЗУЧАЯ

 

Наде не спалось. За окнами уже забрезжил рассвет, а сна ни в одном глазу.

Беспокойство просто зашкаливало. Мысли одна мрачнее другой вертелись в голове и не давали ни уснуть, ни успокоиться.

Всё детство и юность Надя прожила вдвоём с матерью, так как отец погиб в ДТП, когда Надя была ещё совсем малышкой. Жили они трудно, так как мать работала простым бухгалтером, получала мало и поэтому постоянно где-то подрабатывала. С работы мать возвращалась поздно, уставшая, и с дочерью общалась меньше, чем должна бы, тем более что в школе Надя училась хорошо, и мать была спокойна. Надя много читала и была довольно-таки умной девочкой. После школы Надя легко поступила в университет на филологический факультет, и сейчас она перешла уже на последний курс.

А когда Надя окончила первый курс, мать вышла замуж, но Надя не нашла общего языка с маминым мужем и переехала в квартиру покойной бабушки. Ей нравилось жить одной, тем более что мать оплачивала квартиру и давала деньги на проживание.

Сейчас Надя ворочалась с боку на бок, переживая случившуюся в очередной раз неприятную ситуацию, и совершенно не понимая, как ей жить дальше.

Почему-то сложились совершенно дурацкие строчки:

Вот снова я беременна уже в который раз.

Конечно, это временно, но кто отец сейчас?

«Да, было бы очень смешно, если бы не было так грустно, и это не касалось меня лично. Ведь в этом году я сделала уже два аборта, – думала Надя. – А  в последний раз врач мне сказала, чтобы я не смела больше приходить. Они меня не примут. А я им с вызовом ответила, что больше никогда к ним не приду! Конечно бы приняли, если бы прошло не меньше шести месяцев. Но прошло всего три! Что делать?» Но самое неприятное в этой ситуации было то, что Надя не знала, от кого у неё будет ребёнок. Но почему опять это случилось? Ведь Надя дала себе слово, что начнёт жить по-другому. Но не слово, а несчастье есть учитель глупых. Глупость – это недостаток, и против него нет лекарства. Надя не считала себя глупой, но, тем не менее, она приобретала негативный опыт. Конечно, опыт – это дорогая школа, но что делать, если для дураков нет другой школы? Дураки на ошибках учатся, а неглупые люди вопреки всем своим ошибкам не умнеют. Смешно?! Если не внемлешь благоразумию, то оно тебе обязательно отомстит. Но разуму  не дано исправить то, что по своей природе несовершенно. И ум не спасает от глупостей, совершаемых под влиянием настроения. Такие мысли вертелись у Нади в голове и не давали покоя.

Месяц она держалась, никуда не ходила и ни с кем не встречалась. Потом позвонила Светка и позвала к Валерке на день рождения. А там опять этот Толик, который ей нравился, и она не смогла устоять. Он наговорил ей уйму комплиментов, сказал, что любит только её, что она самая красивая и он женится на ней. Надя и растаяла. А после того вечера ни разу не пришёл, даже не позвонил. Надя очень переживала и от отчаянья стала встречаться с другими. Она хотела только развлечься, вернее, только отвлечься, без всякой близости, но как-то так получалось, что всё заканчивалось в постели.

За окном уже светило яркое летнее солнышко, когда Надя, наконец, решила встать с постели. Чтобы как-то отвлечься от своих мрачных мыслей, Надя попробовала читать, но ничего не понимала из прочитанного, поэтому оставила эту затею. Она решила заняться уборкой, но всё валилось из рук -  ничего не помогало. Её всю трясло и от неопределённости, что делать дальше; и от страха перед болью; и, наверное, больше всего от беспокойства, что вдруг она не сможет никогда больше иметь детей, если сделает сейчас очередной аборт.

Но почему именно я оказалась сейчас в этой ситуации? Ещё Эзоп говорил, что от судьбы не уйдёшь. Но ведь не всё, что происходит, происходит от судьбы. Кое-что находится и в нашей власти. Но если подумать, то всё, что происходит со мной сейчас, бывало и раньше, и то же самое предстоит и в будущем. И что бы ни случилось со мной – оно предопределено мне от века. И сплетение причин с самого начала связало моё существование с данным событием.  Из литературы и из истории старых времён известны различные драмы и представления. И всегда было одно и то же, только разыгрывалось разными лицами. Надо примириться с тем, что всё, что есть и происходит, так же быстро пройдёт и унесётся. Впереди и сзади – бесконечность, в которой всё исчезает. Так Надя пыталась как-то успокоить себя, но ничего не получалось. Легче не становилось.

Её размышления прервал звонок в дверь. Пришла Светка, с которой они дружили с первого курса. Света жила с родителями и с двумя старшими сёстрами, которые были ещё не замужем. Семья у неё была дружной, и Надя завидовала ей, что ей есть на кого опереться и с кем посоветоваться. Тем более что Света  второй год встречалась с парнем, который уже закончил медицинскую академию и сейчас проходил ординатуру в одной из клиник города.

- Привет! Что киснешь? Пойдём погуляем. Володька сегодня сутки дежурит, и я совершенно свободна.

- Настроения нет. Никуда не хочется.

- Что-то я тебя совсем не узнаю. Что случилось?

- Я беременна.

- Опять?! Ты с головой-то дружишь? Тебе же нельзя сейчас делать аборт! А отец кто? Толик?

- Не знаю. Или он, или Мишка, или Генка.

- Ну, ты даёшь, подруга! Что собираешься делать?

- Если б я знала!

- Тебе надо срочно выйти замуж и рожать.

- Хорошо тебе говорить. А за кого?!

- Кто тебе из них больше нравится, тому и предъяви.

- Мне Толя нравится, но выйти за него замуж – всё равно, что овдоветь при живом муже. Да и вряд ли он захочет жениться.

- Тогда остаются Мишка или Генка. А ты у врача была?

- Нет. Боюсь. Направление на аборт ни один врач мне не даст.

- А кто говорит об аборте? Иди встань на учёт, а дальше будем действовать по обстоятельствам. Собирайся, пойдём прямо сейчас. Что тянуть!

 

С тех пор, как Надя со Светой сходили в поликлинику, прошло уже три дня. Надя звонила и Мише, и Геннадию, но ни того, ни другого в городе не оказалось. Каникулы! Света предложила сделать «ход конём». За Надей с самого первого курса ухаживал Вася. Дарил ей цветы, делал различные подарки, но Наде он не нравился, и его ухаживания Надя не принимала. Света предложила, чтобы Надя переспала с Васей, а потом сказала, что ждёт от него ребёнка. Уж он-то с радостью женится на Наде. Надежде этот вариант совсем не понравился, но ей казалось, что для неё другого выхода не было, и она согласилась.

После того, как Надя провела ночь с Васей, она не находила себе места. Близость с ним оказалась для неё неприятной, и Надя совсем не хотела за него замуж.  С другой стороны, ей нельзя было делать аборт, но и быть матерью-одиночкой она тоже не хотела. Как ей поступить?

Но беда, как известно, не приходит одна. Её вызвали в поликлинику и сообщили, что Надя больна венерической болезнью. Она попросила направление на аборт, но ей отказали и послали в вендиспансер. Какое унижение и позор она испытала там – не передать никакими словами! Её очень настойчиво спрашивали, с кем она была в близких отношениях. Как же  стыдно называть столько партнёров. Надя не знала, от кого она заразилась. Но что делать? Надя подумала, что и у Толи, и у Гены, и у Миши она вряд ли была единственным партнёром, поэтому решила ничего про них не рассказывать и назвала только Васю. Но её глодали сомнения: а вдруг у Васи никого, кроме неё, не было. Что тогда? Ей не поверят? Но почему ей? Пусть Васе не верят. А она будет стоять на своём. Возможно, что и у Васи тоже были женщины, ведь она мало что знала о его личной жизни.

Но Вася вдруг неожиданно пропал – перестал приходить и даже звонить. Когда же Надя позвонила ему сама, он сказал, что он занят и просил больше не звонить. Надя всё поняла. Хорошо, что она не успела ему сказать о беременности. Надя с ума сходила от безысходности этой ситуации. Но она уже точно знала, что ни за что не оставит этого ребёнка, чем бы это ей не грозило. Она снова пошла к врачу и слёзно умалила ту дать ей направление. Аборт ей сделали, но сказали, что детей у неё никогда не будет.

Вернувшись домой, Надя, как загнанный зверёк, ходила из угла в угол по квартире, нигде не находя себе места. Ей было настолько плохо, что даже плакать она не могла. Её просто всю трясло. Несколько раз звонил телефон, кто-то звонил в квартиру, но Надя не брала трубку и не подходила к двери, – она никого не хотела ни видеть, ни слышать. В конце концов нервное напряжение достигло своего апогея, и её прорвало… Надя плакала долго, громко, навзрыд. От избытка горя Надя стала кататься по полу, стучала кулаками, билась головой и громко причитала: «За что? За что?..»

Вдруг раздались раскаты грома, и ночное небо осветили всплески молнии. Начался сильный ливень. Под звуки дождя Наде всё-таки удалось заснуть – сказалось напряжение последних дней.

А утром Надю разбудило яркое солнце, лучи которого весело проникали сквозь оконное стекло и дарили радость, надежду на будущее.

 

 

ПОХИЩЕНИЕ

 

Юля росла в благополучной семье. Папа работал на заводе инженером, а мама – учителем истории в одной из школ города. У Юли был брат Вовка, который ещё учился в школе. Семья у них была очень дружная. Они всегда все вместе ездили отдыхать в отпуск к морю, в выходные ездили на дачу, а зимой ходили на лыжах.

Юля пошла по маминым стопам и после окончания школы поступила на исторический факультет. Юля любила историю, и ей очень нравилось учиться. Кроме того, мать с детства приучила дочь к чтению, и всё свободное время Юля читала. Больше всего она любила классику как русскую, так и зарубежную. А ещё ей очень нравилась философия, особенно любопытно было читать древних философов. Юля была умной девочкой, по любому вопросу имела своё собственное мнение, но характер у неё был упрямый, и она всегда старалась настоять на своём, часто не считаясь с интересами родных. А если ей нужна была какая-то обновка, то Юля любыми способами добивалась её. Впрочем, родители без памяти любили свою дочь и ей редко в чём-то отказывали.

Юля была очень красивой стройной девочкой, и многие мальчики добивались её расположения. На одном из университетских праздников Юля познакомилась с Юрой, который учился на другом факультете, и они стали встречаться. Как-то их пригласили на день рождения к Юриному другу. Гостей собралось много, и было очень весело. Юля приглянулась одному из гостей вечеринки, который не сводил с неё глаз, и, конечно же, это не ускользнуло от внимания Юрия.

- Юля, вообще-то ты моя девушка и пришла со мной.

- Я это знаю. И что дальше?

- Почему ты всё время танцуешь с этим долговязым Эдиком?

- А что, я обязана танцевать только с тобой?

- Не обязательно. Но ты слишком много внимания ему уделяешь.

- Кому хочу, тому и уделяю.

- А может, мне тоже начать за кем-нибудь ухаживать?

- Пожалуйста! Флаг тебе в руки.

Юля с вызовом отошла от Юрия и подошла к Эдику:

- Пойдём потанцуем.

- С удовольствием.

Танцуя с Эдиком, Юля краем глаза посматривала на Юрия. Она видела, как он подошёл к Маринке и пригласил её на танец. Весь оставшийся вечер Юрий не отходил от Марины и на Юлю как будто не обращал никакого внимания. Юлю это задело, и она потеряла всякий интерес к Эдику. Она сидела одна на диване, ожидая, что Юрий тотчас же подойдёт к ней. Но Юрий её не замечал. Более того, он снова пригласил танцевать Марину. Юля решила проучить Юру. Она незаметно выскользнула в коридор, надела плащ, взяла свою сумочку и вышла из квартиры.

Было уже довольно поздно, поэтому транспорт ходил редко. Юля уже хотела вызвать такси по телефону, как перед ней остановилась машина. За рулём сидел полицейский.

- Опасно в ночное время таким красивым девочкам ходить одним.

- А для чего же тогда полиция? Моя полиция меня бережёт!

- Так точно, мадам! Садитесь, доставлю вас в указанное место в лучшем виде.

Юля села в машину, назвала свой адрес, и они поехали. Через несколько минут пути водитель сказал, что ему надо достать из сумки лекарство, и остановился. Он незаметно достал из сумки приготовленный пакет с тряпкой, пропитанной хлороформом и быстро приложил её  к лицу Юлии. Она не успела и опомниться, как потеряла сознание и отключилась.

 

Геннадий работал в полиции водителем уже несколько лет. Один раз он был женат, но жена сбежала от него, не прожив с ним и одного года. Он был очень зол на неё, так как не понимал, почему она сбежала, именно сбежала, потому что ушла тайком, забрав все свои вещи и не оставив адреса. Конечно, он бил её, но ведь всегда только за дело, а не просто так. А что было делать, если в доме он находил пыль, обед был не вовремя или невкусный или рубашка была без пуговицы? Спускать всё? Тогда бы совсем распустилась. Его до отрочества за любую провинность лупили, да ещё как. Поэтому и вырос, как он считал, нормальным человеком. Жил Геннадий в городе, в  частном секторе, в хорошем добротном доме. Вокруг дома был большой сад с множеством фруктовых деревьев, но заросший, так как Геннадий не любил копаться в земле. Когда-то он был очень ухоженным, с многочисленными грядками, цветами, но когда, несколько лет назад, после отца не стало и матери, сад пришёл в запустение.

Геннадий несколько раз пытался найти себе если не жену, то подругу, но побыв у него один раз, никто не соглашался встретиться с ним ещё. Сам он считал себя хорошим человеком и не понимал, почему так происходит. Поэтому ненавидел женщин, но, тем не менее, не хотел жить один. В голову ему пришла гениальная, на его взгляд, идея.

У него в доме имелось большое глубокое подполье, где мать когда-то хранила припасы на зиму – всякие соленья, варенье, овощи, но теперь оно пустовало. Геннадий решил оборудовать его под бункер. Он обложил и тщательно заделал все стены и потолок звукоизоляционными материалами, поставил электрообогреватель и стал подыскивать жертву. Уже месяц он бесполезно ездил по ночному городу в поисках. Ему хотелось молодую красивую девушку, а попадались или «старые» или неказистые. Он уже отчаялся найти такую, как он хотел, когда по дороге домой он тормознул около одиноко стоящей девушки. Девушка была, ну, просто очень хороша! Он сам не ожидал, что ему так повезёт.

 

Когда Юля очнулась, она была просто шокирована окружающей обстановкой. Она лежала на каком-то старом обшарпанном диване, с расстеленным бельём сомнительной свежести. Поблизости стоял стол, накрытый выцветшей, с пятнами, скатертью, и  несколько старых стульев. Вокруг валялись какие-то ящики, банки, провода, старая плёнка, мешки, сломанная лестница и ещё куча всякого ненужного хлама.

Вокруг был полумрак и очень холодно. Её поташнивало и хотелось пить. Но рядом никого не было. Юля прошлась по помещению в надежде найти дверь, но тщетно. Двери нигде не было! Она стала вспоминать события последнего времени – как ушла с вечеринки  и села в машину к полицейскому. Как же так? Юля ни за что бы не села в машину к незнакомому человеку, но она всегда доверяла представителям закона и поэтому не понимала, что происходит. Ей было жутко, до дрожи. Больше всего угнетала неизвестность. Хотелось закричать, позвать на помощь, но Юля понимала бесполезность этой затеи. Она с ужасом ожидала развязки этого «приключения».

Вскоре послышался звук открывающегося сверху люка. Из него показалась лестница, по которой спустился Гена, полицейский.

- Приветствую тебя, моя красавица. Как же долго я тебя ждал!

- Что всё это значит? Почему вы привезли меня сюда? Я хочу домой. Вы же обещали.

- А я и привёз тебя домой. Сейчас это и твой дом. Будь умницей, и тебе здесь понравится.

- Это не мой дом, и мне здесь никогда не понравится.

- Ты не поняла, моя девочка. У тебя просто нет другого выбора. И чем скорее ты это поймёшь, тем для тебя лучше. Меня зовут Гена, а  тебя как?

- Юля.

- Так вот, Юля. Быстро раздевайся. Совсем. Я тебя хочу.

-  Пожалуйста, не надо. Я ещё девушка. Вы же можете найти много девочек, которые любят этим заниматься.

- Юля, я даже мечтать не смел, что мне попадётся девственница! Мне никто не нужен, кроме тебя.

- Ну пожалуйста. Я вас умоляю. Отпустите меня домой, и я никому никогда не скажу про вас и вообще забуду и этот дом, и этот подвал. Вы понимаете, что вам придётся отвечать и за изнасилование, и за похищение. Меня ведь будут искать и обязательно найдут.

- Искать будут – это верно. Но они никогда тебя не найдут. Я принял все необходимые меры для этого. К тому же не зря уже давно я работаю в полиции. Так что тебе не стоит беспокоиться на этот счёт.

- Ну пожалуйста, пожалуйста. Отпусти меня, не трогай. Я же ничего плохого тебе не сделала.

- Хватит разговоров. Мне это уже надоело. Раздевайся быстро.

Юля забилась в самый угол, вся сжалась, как натянутая пружина, и тряслась от страха. Геннадий же, не церемонясь, схватил Юлю за руку, дёрнул к себе, повалил и стал срывать с неё одежду. Юля от страха не только потеряла дар речи и голос, но и силы сопротивляться. Она лишь молча отстранялась от него, сколько хватало сил…

Потом Юля почувствовала дикую боль, которая вылилась в громкий протяжный стон…

Когда Гена ушёл, Юля какое-то время лежала неподвижно, стараясь справиться с нахлынувшей болью. Юле трудно было осознать, что всё это, весь этот кошмар происходит именно с ней. Юля не знала, сколько времени она здесь находится, но ей показалось, что уже очень давно. Что бы она только не отдала сейчас, чтобы всё оказалось только кошмарным сном, чтобы снова очутиться дома. Юля ощущала себя так, как будто её вываляли в грязи. Хотелось под душ, чтобы смыть с себя всю эту мерзость, но.. это было невозможно. Ей было очень больно физически, но ещё больнее было ощущать унижение, беспомощность, невозможность изменить что-то. Всё её существо трепетало от гнева и негодования. Ей было настолько тяжело, плохо, что никакими словами это невозможно выразить.

Юля понимала, что родители с ума сходят оттого, что её сейчас нет.  Они, конечно же, обратились в полицию, но смогут ли её найти? Она сама не знала не только в каком  районе она находится, но и вообще – в каком городе или населённом пункте. Так, с мыслями о доме, о родных, с сомнениями Юля заснула. Ей приснился её дом, мама, папа, братик. Но будто это был не её дом, что-то в нём было не так:  слишком много дверей, и все они были закрыты. Юля спросила у мамы, почему так много дверей, а она ответила, что так нужно, и теперь так будет всегда. Юле это не понравилось, и она, с трудом открыв какую-то дверь, оказалась в совершенно пустой комнате, причём без окон. Там было темно, Юле стало страшно, и она хотела вернуться назад, к маме, но дверь куда-то пропала. Она стала кричать, колотить в стены, звать маму… и тут Юля проснулась.

Но действительность оказалась ещё хуже сна. У неё были сильные боли после надругательства над ней. Её бил озноб.

И тут Юля услышала знакомые неприятные звуки открывающегося люка. Снова появилась лестница, а следом и Гена. Он сразу кинулся к Юле и стал срывать с неё одежду. Юля заплакала:

- Гена, не трогай меня. Мне очень больно. Я не могу терпеть. Пожалуйста. Умоляю.

- Юля плакала уже в голос.

Гена с силой ударил её по лицу, потом ещё и ещё. От неожиданности и такой наглости Юля перестала плакать и сжалась в комочек.

- Здесь я решаю, что и когда делать. И я не намерен смотреть весь твой цирк с истерикой и слезами. Поняла?

Юля ещё сильнее сжалась и от страха не могла вымолвить ни слова.

- Я тебя ещё раз спрашиваю, ты поняла меня?

Юля кивнула. Гена снова ударил её.

- Нечего кивать. Отвечай, когда тебя спрашивают. Поняла?

- Поняла.

Кошмар, который за этим последовал, не поддаётся никакому описанию. Как Юля всё выдержала, одному богу известно.

Через некоторое время снова открылся люк, и Гена принёс еду – сыр, колбасу, хлеб, сахар, чай в пакетиках и воду. Показал, где электрочайник и розетка. Сказал, что на несколько дней уезжает в командировку, чтобы она не скучала без него. Юля вздохнула с облегчением. Хоть несколько дней она не будет видеть эту ненавистную морду.

Но что такое несколько дней, когда она не понимала, какой сегодня день – утро, вечер или ночь. Ни один солнечный лучик не проникал сквозь толстые стены и потолок.

Какое-то время Юля лежала неподвижно. Потом она встала и решила всё обследовать: нет ли какой-либо возможности выбраться отсюда. Она обошла и осмотрела каждый уголок своей тюрьмы, в нескольких местах пробовала ковырять стены, пол, но поняла, что всё бесполезно. Юля впала в отчаяние. Она плакала, кричала, била в стены кулаками и разными предметами, которые находила тут же. Но её никто не слышал…

 

Геннадий, поднявшись к себе в дом из подвала, чувствовал себя победителем. С одной стороны, его переполняла радость, что всё у него получилось, с другой – где-то в глубине души он ощущал неприятный осадок. Он старался оправдать себя тем, что одним всё, другим – ничего. Вон у неё и одежда дорогая, и телефон крутой, хотя наверняка ещё нигде не работала. А он большую часть времени проводит на работе, да ещё и подрабатывать  приходится: то извозчиком, то грузчиком, чтобы заработать какую-никакую копеечку. «Достаточно пожила в хороших условиях, пусть узнает, что не всё коту масленица», – думал Геннадий. При этих мыслях в нём поднималась волна непонятного гнева и злости, и жалости к Юле он не испытывал. Сейчас он собирался ехать в соседний город – везти оперативников для каких-то следственных действий.

 

Измученная, Юля впала в забытьё. Когда она пришла в себя, то решила ещё раз более тщательно обследовать подвал. «Люди даже из крепости сбегали. Я должна найти какую-то лазейку», – думала Юля. Она методично, метр за метром обследовала стены, но не найдя ничего, принялась за пол. Он был зацементирован, но в одном углу пол был земляной и просто прикрыт досками. Она убрала доски, нашла какую-то железку и стала отчаянно рыть, чтобы сделать подкоп. Но землю нужно было куда-то деть, чтобы Гена ни о чём не догадался. Она нашла пустой мешок и стала складывать туда землю. Юля работала с остервенением, но смогла заполнить только небольшую часть мешка. Она убрала его в тёмный угол и закидала разным хламом, а ямку прикрыла досками.

Уставшая от работы Юля опустилась на своё лежбище и снова впала в отчаяние. «Неужели меня не найдут, и я так и умру здесь? А может, лучше смерть, чем такие мучения? Вон и верёвка здесь валяется. Но почему-то умирать не хочется», – думала Юля. Она вспомнила, что ещё Эзоп говорил, что жизнь всё-таки всегда лучше смерти. Что у неё сейчас есть? Только надежда. Как сказал когда-то Плутарх, что надежда есть и у тех, у кого больше ничего нет.

Юля снова вспомнила свой дом, маму, и слёзы градом полились из глаз. Как она жалела сейчас, что иногда обижала маму, спорила с ней, грубила. А ведь мама  даже никогда её не наказывала. Всегда с терпением сносила все её заморочки. А папа? Папа вообще всегда во всём потакал Юле, баловал её. И поток слёз хлынул с новой силой. Потом на какое-то время Юля забылась тяжёлым сном, где снова ей снился дом, мама, папа и Вовка. Вдруг они как-то оказались в лесу, а Юля, гуляя, провалилась в яму. Она видела, как родители ищут её, бегают, но Юля совсем рядом, а они не видят её. Юля начала кричать, звать их, но почему-то голос пропал, и её никто не слышал. Затем на поляне откуда-то появился Юра и тоже стал искать её. Он был совсем рядом, Юля видела его, но он всё удалялся и удалялся. Юля кричала: «Я здесь! Я здесь!» – но он тоже её не слышал. Юля проснулась в слезах и в отчаянье. Она вспомнила, как когда-то в летнем лагере, когда они ходили с отрядом в лес, она одна углубилась в лес, совсем недалеко, но не смогла найти дорогу обратно. Юля бегала по лесу, пытаясь выбраться из него, но уходила всё дальше и дальше. Она помнила ощущение беспомощности, страха и даже ужаса и думала, что в жизни ничего не может быть хуже. Да, как бы ни было иногда человеку плохо, оказывается, всегда может быть ещё хуже. И это хуже – не заставило себя ждать. Оно появилось в лице ненавистного Геннадия.

- Я пришёл.

Юля никак не отреагировала.

- Гордая больно! – Геннадий молча достал ремень и отхлестал Юлю. Затем сделал свои дела и так же молча удалился.

Так продолжалось много раз. Очень много. Сколько именно, Юля точно сказать не могла, так как давно уже потеряла счёт времени. Иногда Гена приходил часто, а бывало, что отсутствовал длительное время. Как же Юля его ненавидела! Если бы ненавистью можно было убить, то Гены не стало бы в считанные доли секунды. Она была измучена и физически, и морально. У неё разрывалось всё внутри от отчаянья и душевной боли. Юля понимала, что долго так она не протянет. Работа с подкопом продвигалась очень медленно, как бы она не старалась. Она решила взять себя в руки и выработать какую-то тактику поведения. Юля поняла, что молчанием она вряд ли что-то изменит в своём положении. Она чаще стала задумываться о жизни, почему всё происходит именно так, а не иначе.

А Гена особо не заморачивался. Ему не нравилось, что Юля смотрела на него «волком» и не хотела с ним разговаривать. Но он решил, что выбьет из неё эту дурь. Да ему и не было так плохо, как Юле. Он был свободен, у него была работа, а вечерами он играл на компьютере или смотрел фильмы. Юлю он не жалел, да и вообще мало о ней думал.

 

Юля снова и снова переживала события последнего дня, последнего вечера на свободе. Почему она так глупо поступила, сбежав тайком от Юры? Если бы она объявила о своём уходе, то Юра бы не отпустил её одну. Это что же? Судьба? Судьба, которую нельзя изменить, как нельзя переделать и природу человека? Да, ещё Марк Аврелий говорил, что с человеком ничего не может произойти, что бы не определялось судьбой, подобно тому, как с животным, растением, камнем ничего не может случиться, что бы не соответствовало их природе. Это значит, что всемогущая природа не наделила человека ничем непосильным. Так зачем же жаловаться? Рассуждая так, Юля пыталась как-то себя успокоить, найти какое-то объяснение тому, что с ней произошло. Она старалась вспоминать всё самое хорошее, что было в её недолгой жизни, но её мысли всё равно возвращались в ужасное настоящее и…

Снова открылся люк.

- Я пришёл. Почему ты меня не встречаешь?

- А ты хочешь, чтобы я тебя встречала?

- Конечно.

- Но ты же понимаешь, что я могу только делать вид, что рада тебя видеть. А на самом деле я ненавижу тебя!

- Как ты заговорила! Давно не получала?

- А ты больше ни  на что не способен, потому что ты не человек, ты даже хуже животного.

Геннадий рассвирепел. Он быстро и жёстко овладел Юлей, сильно ударил её несколько раз и поднялся к себе. Геннадия просто всего трясло от негодования. «Да что она себе позволяет? И кто она вообще такая, чтобы говорить мне подобные вещи? И почему это я хуже животного?» – возмущался про себя Гена. Ему казалось, что он делает всё правильно: устроил ей тёплое жильё, чистую постель, хорошую еду, а она ещё чем-то недовольна. Постепенно Гена успокоился, включил очередной свой фильм-ужастик и забыл про Юлю. Но внезапно гнев снова овладел им. «Да как она посмела назвать его животным?»

А Юля снова плакала от боли, но больше от беспомощности и унижения. Она разозлилась, встала, взяла свою железку и пошла дальше рыть подкоп. Копать было тяжело, и чем глубже, тем труднее. Она так увлеклась, что не услышала, как Гена спустился в подвал.

- Бог в помощь!

От неожиданности Юля вздрогнула, обернулась и замерла от страха и ужаса.

- Ты что, совсем дура? Ты хоть знаешь, куда ты делаешь подкоп? – Юля молчала. – Да ты копаешь себе путь в сортир, и всё дерьмо оттуда польётся к тебе в подвал!

- Да лучше в нечистотах искупаться, чем находиться здесь с тобой.

- Я настолько противен тебе?

- Даже ещё больше.

- Зато мне с тобой хорошо.

И Геннадий, схватив Юлю и не обращая внимания на её сопротивление, отнёс её в кровать и снова грубо овладел ею. После этого он не стал её бить, как всегда, а сел к ней на кровать.

- И почему же я так тебе противен? Что, мордой не вышел?

- Это здесь совершенно ни при чём. Нужно просто быть человеком.

- А я что, не человек, по-твоему? И почему это я хуже животного?

- Да потому что люди так себя не ведут. Даже животное ни на кого не нападает просто так, без всякой причины. Но человек должен отличаться от животного, если он им является.

- И что, по-твоему, во мне не так?

- Человек тем и отличается от животного, что он думать может, любить, чувствовать, заботиться о ком-то.

- А я разве тебя не люблю? Люблю, забочусь о тебе.

- Любовь между людьми не бывает такой. Человеку не должно быть безразлично, как к нему относится его партнёр.

- А мне и не безразлично. Я хочу, чтобы ты тоже меня любила.

- Но любви силой не добиваются. Кроме ненависти, это не может вызвать никаких других чувств.

- Но я же сейчас тебя не бью.

- Мужчина никогда никого не должен бить, особенно поднимать руку на женщину.

- А что, разве тебя никогда в жизни не били?

- Нет. Никогда и никто.

- А разве такое бывает? А родители как тогда тебя наказывали?

- Они всегда объясняли мне на словах, когда я неправильно поступала. Но меня никогда не наказывали.

- Заливаешь ты всё. Ладно, я пошёл. Сейчас поесть принесу.

- Принеси мне, пожалуйста, книги. Я могу список написать, какие. Только дай мне бумагу и ручку.

- Не надо мне никакого списка. Книг у нас в доме мало. Принесу, что есть.

Геннадий удалился. Вроде бы ничего не значащий разговор заставил его задуматься.

Ему было странно, как это такое может быть, что человека ни разу не били и даже не наказывали?! Сколько он помнил себя, его всегда били, а отец так избивал мать, что она несколько раз даже лежала в больнице, но она никогда не жаловалась. Для Геннадия это было нормой. Эти мысли вызвали в душе Гены негодование. «Чем она лучше меня? Почему она росла, как цветок, а я, как ненужный сорняк? Почему такая несправедливость? И она ещё смеет называть меня животным?» – всё больше распалялся Гена.

После ухода Гены, хотя он и не бил её сегодня, ей было очень страшно, и её сердечко трепетало от беспокойства и душевной боли. Но почти всегда, с тех пор, как она оказалась в этом подвале, – это было её обычное состояние. Юля часто размышляла о жизни, о любви,  но её думы снова и снова возвращались почему-то к мысли о смерти.

Кажется, Эпикур говорил, что нужно привыкать думать, что смерть для нас ничто, ведь всё – и хорошее и плохое заключается в ощущении, а смерть есть лишение ощущений.

А хочется ли Юле лишиться всех ощущений? Сейчас ей настолько плохо, что кажется, что это был бы наилучший выход для неё. Но ведь тогда и надежда тоже умрёт вместе с ней. А Юле очень хотелось жить! Хотелось ещё увидеть родителей, брата, Юру. А ещё очень хотелось продолжить учёбу, встретиться с однокурсниками.

Сократ говорил, что не существует ни прошлого, ни будущего, ведь прошедшее уже не существует, будущее ещё не существует. Но если человеку не принадлежит ни прошлое, ни будущее, а  только настоящее, то как же её воспоминания? Ведь они из прошлого.  Только и остаётся сейчас, что жить ими. Как жаль, что люди пропускают с кислым лицом тысячи часов, не наслаждаясь ими, чтобы потом с тщетной грустью вздыхать по ним. Вместо этого следует по достоинству ценить сносное настоящее, хотя бы самое обыденное, которое обычно человек пропускает мимо.

В прошлой жизни Юля не считала себя счастливой, и всё пыталась найти своё счастье. Но счастье – вещь нелёгкая: его очень трудно найти внутри себя и невозможно найти где-либо в ином месте. Она вспомнила, как пошла в первый класс, как радость и счастье переполняли всё её существо. А вечером родители накрыли праздничный стол, пришли бабушки и дедушка, было много подарков. А выпускной вечер? Как здорово они гуляли по ночному городу, по набережной. А какое счастье было поступить в университет, где она встретила свою любовь – Юру. Где он сейчас? С кем? При воспоминании о нём у Юли защемило сердце. Как захотелось его увидеть, прижаться, забыть все глупые ревности и разногласия.

Так, в перерывах между сном, забытьём и явью, в воспоминаниях о хорошем и не очень, от отчаянья к надежде и проходило время – может, часы, а может, и дни.

 

Внезапно у Юли забилось сердце, и она почувствовала опасность раньше, чем услышала звук открывающегося люка. Предчувствие её не обмануло. Перед ней опять появился Геннадий.

- Ну как ты? Надеюсь, что скучала без меня?

Юлю трясло, как в лихорадке, и зубы стучали от страха. Дыхание перехватило, и она не могла вымолвить ни слова.

- Ты что, язык проглотила? Или не хочешь со мной разговаривать? Считаешь себя выше меня? Я никто, животное, букашка, а ты, значит, принцесса.

Юля по-прежнему молчала, не в силах вымолвить ни слова от ужаса.

Геннадий достал ремень и стал с остервенением хлестать им Юлю. Юля не выдержала  и стала громко кричать от боли.

- Что, голос прорезался? – Геннадий со злостью бросил ремень и жёстко овладел девушкой. После этого он ушёл.

Оставшись одна, девушка долго безутешно плакала, плакала и от боли, и от беспомощности, и от невозможности хоть как-то изменить ситуацию.

После их последнего разговора, Юля надеялась, что возможно, что-то изменится в его отношении к ней, но всё осталось по-прежнему, и, пожалуй, стало даже ещё хуже. Юля совершенно его не понимала. Она думала, что будет задета его мужская гордость, и он хотя бы постарается как-то измениться. Значит, ей надо поменять тактику взаимоотношений с ним.

Геннадий же злился на весь мир – за своё тяжёлое детство, за неудачи – и почему-то винил во всём Юлю. Он не просто обвинял её, но и мстил ей. В душе он понимал, что она не виновата в его трудной жизни, но это почему-то бесило его ещё больше, и он каждый раз стремился причинить ей как можно больше боли.

Геннадий приходил часто, но насколько часто Юля сказать не могла, так как потеряла счёт времени. Может, прошёл год, а может, десять. Но Юле казалось, что здесь, в этом подвале, она находится уже целую вечность, и иная её жизнь, жизнь на свободе, была когда-то в другой жизни.

Сейчас она пленница, раба, но в каждом веке – своё средневековье. Кажется, Изоп говорил, что от судьбы всё равно не уйдёшь;  поэтому человек должен уметь применяться к обстоятельствам и всё время помнить, что в любой момент они могут измениться. Да, судьба изменчива, но меняется она обычно только к худшему. Кажется, что хуже положения, чем у неё сейчас, не бывает, но всегда есть «надежда», что может быть хуже. Разве может сейчас Юля что-то изменить? Это не в её власти.  А с неизбежностью и боги не спорят. Гена сейчас сильнее её, поэтому нелепо  соперничать с ним.  А над ней сейчас властвует необходимость – надо выжить любой ценой и надеяться на лучшее.

Снова послышался звук открывающегося люка, и появился Гена.

- Ну, здравствуй, моя девочка! Ты ждала меня?

- Конечно, я ждала тебя, Гена.

- Тогда раздевайся!

- Может, мы сначала побеседуем?

- Может, может. А сейчас раздевайся.

Юля с отвращением, но подчинилась.

Сделав своё дело, Геннадий снова избил её.

- Это, чтоб ты нос от меня не воротила и чтоб не расслаблялась, – сказал Гена и ушёл.

Юля снова погрузилась в невесёлые мысли.

Кажется, у Эпиктета она читала, что нужно представить, что ты являешься актёром в драме и должен играть роль, предназначенную тебе поэтом, будь она велика или мала. Если ему угодно, чтобы ты играл нищего, постарайся и эту роль сыграть как следует, то же относится и к любой другой роли – калеки, государя или обыкновенного гражданина. Твоё дело – хорошо исполнить возложенную на тебя роль; выбор же роли – дело другого. «Интересно, за какие грехи на меня возложена сейчас роль узницы?» – задавалась Юля вопросом, но не находила ответа. Она понимала, что плетью обуха не перешибёшь и увещевать человека, полагающего, что он умён, – это напрасный труд. Так что относительно Гены она подумала: «Изменить я его не изменю, постараюсь поэтому его использовать, насколько это в моих силах».

Когда в очередной раз Гена спустился в её «хоромы», Юля встретила его с улыбкой:

- Привет, Геночка! Я ждала тебя! Мне без тебя плохо.

- Что это вдруг с тобой случилось? Ты придуриваешься?

- Нисколько. У меня же никого, кроме тебя нет.

- Тогда раздевайся.

- С удовольствием.

После близости Юля попросила:

- Приходи быстрее ко мне.

- А чего ты меня гонишь? Я ещё не ушёл.

- Я тебя не гоню. Просто не верится в такое счастье, что ты останешься со мной надолго.

- Ты нос-то не раскатывай. Но какое-то время я могу побыть с тобой.

- Спасибо. Но почему ты не хочешь принести мне что-нибудь почитать? Сам, наверное, всё время читаешь.

- Я ненавижу читать. И книг у меня мало. Я тебе уже говорил.

- Но ты же обещал принести мне что-нибудь почитать.

- Обещал, значит принесу.

- А чем же ты тогда занимаешься?

- Я играю на компе. Больше всего мне нравятся стрелялки. А ещё фильмы смотрю, ужасы всякие люблю, триллеры.

- Это всё очень здорово. Может, меня научишь играть в стрелялки? Я никогда не играла. Это, наверное, очень интересно?

- Точно. Классно! Иногда оторваться невозможно. Поэтому и ухожу от тебя быстро.

- И когда мы начнём играть?

- Посмотрю на твоё поведение.

- У меня к тебе одна, очень большая просьба. Можно?

- Да.

- Не бей меня больше. Пожалуйста.

- Посмотрим. Не  обещаю. Мне пора.

Гена удалился, а у Юли началась истерика. Она плакала долго, навзрыд, но конечно же не потому, что Гена ушёл. Юле очень тяжело далась роль приветливой узницы. Всё её существо протестовало против Гены: он был ей противен. Как она всё это выдержала? И сможет ли ещё раз? И сама себе ответила, что должна смочь, потому что у неё нет другого выхода. И она просто обязана выйти отсюда. Юля снова стала вспоминать древних философов. Как говорил Марк Аврелий, что всё основано на убеждении; оно же зависит от тебя. Устрани поэтому, когда пожелаешь, убеждение – и обретёшь спокойствие, гладь и тихую пристань. Легко сказать! Все умеют поучать других, давать советы. А как заставить себя поменять свои убеждения? Юля слышала, что самое трудное – это победить себя. Но раньше ей казалось, что ничего нет проще. А на самом деле – это действительно очень сложно. В этот раз ей с трудом далась её новая роль. Но у Юли нет другого выхода, и она знала, что победит себя и заставит хорошо исполнить навязанную ей роль узницы.

Юля давно уже потеряла счёт дням, неделям, месяцам. Она не представляла, сколько времени здесь находится, но предполагала, что уже очень давно. Сначала Юля надеялась, что найдут её быстро, но по мере того, как время шло, а она всё ещё оставалась узницей, надежда таяла с каждым днём.

Постепенно Юля привыкла, насколько это возможно, к своему новому положению. Гена даже приносил ей какие-то старые журналы, книги, но в основном читать всё это было неинтересно, но уж лучше хоть что-то, чем ничего! Питалась Юля в основном бутербродами, запивая их чаем. Сам-то Гена ходил в столовую, а для Юли, считал, что и так сойдёт. Мылась Юля тут же, в своём подвале. Он спускал вниз флягу с водой, таз,  кипятильник и думал, что этого вполне достаточно для молодой девушки. Он даже купил ей смену белья, но такого, какое Юля никогда бы не надела дома. Разумеется, Юля сказала, что ей всё нравится и она ему благодарна.

 

Юля отсутствовала уже два года, но между тем родители не смирились с её исчезновением, задействовали всех, кого только можно, и продолжали обивать пороги полиции. Сотрудники полиции тоже не сидели сложа руки. Они опросили тысячи людей, прочесали все окрестные дворы, подвалы, повесили на всех стендах её фотографии, показывали по телевизору, разместили информацию в интернете,  но Юля как сквозь землю провалилась. Геннадий, будучи сотрудником полиции, внимательно отслеживал её поиски, и на его счастье, на его след не напали. В полиции считали, что Юли, скорее всего, уже нет в живых, но мать чувствовала, что её дочь жива, и настаивала на продолжении поисков. Тем не менее,  активные поиски уже прекратились, и Геннадий немного успокоился.

 

В очередной раз, спустившись к Юле, Гена задал ей мучивший его вопрос:

- Можно ли меня полюбить?

- Конечно. Ты неплохой человек, только запутавшийся. Мужчина должен уметь заставить полюбить себя не силой мышц, а своими человеческими качествами.

- Какими?

- Добротой, умением прощать, умом, силой воли, трудолюбием.

- А разве я недобр к тебе? И работаю я много.

- Но ты же видишь, что я изменила к тебе своё отношение. Я тебе благодарна за всё, что ты для меня делаешь.

- Но мне мало благодарности. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты тоже меня любила.

- Невозможно заставить человека полюбить ни себя, ни кого-то другого. У кого-то это получается сразу, а кому-то для этого требуется время.

- А ты сможешь меня полюбить?

- Возможно. Но это уже будет зависеть от тебя. Я никогда не смогу любить человека, который поднимает на меня руку, бьёт меня.

- Но ты пойми, что я в этом не виноват, меня так воспитали.

- Каждый человек должен сам себя воспитывать.

- А для чего же тогда родители?

- Родители дали тебе жизнь и научили азам в жизни. Человека учат где-то лет до 15-16, а дальше человек уже и учится, и воспитывает себя сам. И за свои поступки отвечает тоже сам. Если рассуждать по-твоему, то получается, что сам человек ни за что не отвечает. Хорошая отговорка: меня так воспитали. А сам человек что? Ноль без палочки!

- Но я же тебя уже не бью.

- Случается, к сожалению. Гена, ты обещал научить меня играть на компьютере.

- Обещал, значит сделаю.

- Когда?

- Пошли сейчас.

Они поднялись наверх. За окнами было темно, значит сейчас или ночь, или поздний вечер.

К удивлению Юли, в доме было очень чисто, нигде, что называется, ни пылинки. Обстановка была более чем скромная. Мебель, похоже, была ещё с советских времён: обшарпанный сервант, стенка, потёртый диван, кресла, торшер в углу, на полу старый палас. Из нового был только компьютерный стол, на нём – монитор с «клавой». В спальне стояли две кровати с панцирными сетками, трельяж с помутневшими стёклами, стулья. Кухня также ничем не отличалась от всего ансамбля. Гена поставил второй стул к компьютерному столу, и они приступили к игре…

С того вечера время от времени Гена разрешал Юле подниматься наверх, и они подолгу играли. Все эти компьютерные игры Юле давно наскучили, но лучше уж сидеть здесь за компьютером, чем в подвале, тем более что ничего нормального почитать Гена так и не принёс. Ещё Юля надеялась, что сможет как-нибудь обмануть Гену и сбежать, но он зорко следил за ней и не оставлял одну ни на минуту, особенно наедине с компьютером. А чтобы остаться там ночевать – об этом и речи не могло быть. Как-то раз Юля заикнулась об этом, но он так посмотрел на неё, что у Юли сразу отпало желание ещё раз спросить об этом.

 

Отношение Гены к Юле поменялось. Если раньше он относился к ней, как к тёлке, то теперь он часто думал о ней; расценивал свои поступки с точки зрения, как к этому отнесётся Юля, что подумает, что скажет и потому ждал её одобрения на какие-то свои слова, действия. Иногда они подолгу беседовали. Но бывало, что у него внезапно могло поменяться настроение. Гена мог из-за любой мелочи ударить Юлю или избить – просто так, для профилактики, как любил он говорить. К счастью, случалось это всё реже и реже.

 

Но и Юля тоже по-другому стала относиться к Гене. Боли у неё давно прошли, но к ужасу Юлии, иногда она испытывала даже приятные ощущения. Но почему она ненавидела себя больше всего, так это за то, что её «тянуло» к насильнику, и иногда она даже скучала по нему, испытывая к нему какие-то противоречивые чувства. Порой Юля его ненавидела, а иногда, ей казалось, что она даже любит его. Она слышала о том, что часто жертвы испытывают привязанность или даже любовь к тирану или насильнику, но не очень-то в это верила, и не могла себе представить, что когда-то это может коснуться её.  На её счастье, Бог миловал, что Юля не забеременела.

Долгими одинокими часами Юля вспоминала свой дом, родителей, друзей. Всё, что  Гена приносил ей для чтения, Юля уже прочитала и сейчас снова  размышляла о жизни. Ей казалось странным утверждение Эпиктета о том, что если человек несчастен, то он сам виноват в том потому, что Бог создал людей для их счастья, а не для того, чтобы они были несчастны. Но Юля не понимала, в чём она провинилась перед Богом, что так наказана. Наверное, истину знает один только Бог и, может быть, узнает душа человека, когда оставит это тело. Она думала о том, почему в мире так много зла и почему стремление людей уменьшить зло порождает так много нового зла. А ведь злом называется и то, что человек совершает, и то, что он терпит. Первое – это грех, второе – наказание… Человек совершает зло, которое хочет, и терпит зло, которого не хочет. Аврелий Августин говорил, что если тишина – это отсутствие шума, нагота – отсутствие одежды, болезнь – отсутствие здоровья, а темнота – отсутствие света, то так и зло – есть отсутствие добра, а не нечто, существующее само по себе.

Её размышления прервал звук открывающегося люка. Юля и обрадовалась, и напряглась, так как не знала, в каком настроении Геннадий появится на этот раз. Но всё обошлось. Он был в отличном расположении духа.

- Привет, моя девочка!

- Привет!

- Скучала без меня?

- Конечно. Гена, может, ты найдёшь ещё что-нибудь почитать для меня?

- Что ты находишь в этих дурацких книгах?

- В тех книгах, что ты приносишь – ничего. Просто занимаю свободное время. Я больше люблю классику читать.

- А чем классика от других книг отличается?

- Классическая литература – это произведения, считающиеся образцовыми для той или иной эпохи. Писатель-классик – это писатель, создавший произведения, одухотворённые передовыми идеями своего времени, совершенные в художественном отношении, получившие всенародное признание. Классики считаются наставниками во всём, что касается владения словом и получения знаний. Классикой можно назвать любое произведение, которое задало канон для своего жанра. Есть классика романтизма, классика модернизма, классика массового романа…

- Что ты мне голову морочишь? Скажи проще.

- А куда проще? Классика учит жизни, каждому помогает лучше понять себя, свои чувства. Ведь человечество с древних времён не изменилось. Пойми, что всё, что происходит сейчас, бывало и раньше и будет в будущем. Было всегда всё одно и то же, только разыгрывалось разными лицами. Некоторые писатели настолько хорошо разбираются в психологии людей, что некоторым кажется, что их подслушивают, а потом записывают их разговоры.

- Это как?

- По-разному бывает. Например, был такой французский писатель Оноре де Бальзак. Две женщины прочли одну из его книг, а потом подали на него в суд за то, что он якобы подслушал их разговоры, а потом в точности воспроизвёл их, хотя Бальзак не только не был знаком с этими женщинами, но и никогда в жизни их не видел.

- А разве такое возможно?

- Конечно. Когда я читала Льва Толстого, то поражалась, насколько точно он передаёт все оттенки переживаний своих героинь. А ведь он мужчина. Откуда ему знать, что чувствует женщина в той или иной ситуации? Это не только знание психологии человека, но и необычайный талант писателя. Это не всем дано. Даже хорошим писателям.

- Ты меня заинтриговала. Даже захотелось прочитать твоего Толстого. А где взять и что?

- Запишись в библиотеку. Для начала прочти «Воскресение», а потом «Анну Каренину».  Я эти книги на одном дыхании прочла. Если одолеешь, потом дальше поговорим, что тебе ещё интересно будет прочесть. Может, и для меня что-нибудь принесёшь? Я буду очень тебе благодарна.

- Ладно. Потом поговорим на эту тему. Я соскучился…

 

У Гены был день рождения. Он накрыл стол и пригласил Юлю. Они пили вино, закусывали, беседовали обо всём на свете, и она уговорила его оставить её спать вместе с ним наверху, заверив, что ей уже никто не нужен, кроме него, и она его никогда не оставит.  Под воздействием алкоголя Гена расслабился и разрешил ей остаться, предварительно заперев все двери, спрятав ключи и убрав компьютер и телефон. Но Юля давно уже заприметила одно окно, которое было без решёток, так как его ремонтировали, решётки сразу не поставили, и у Гены всё не доходили руки поставить их. Гена совсем выпустил из виду это окно, потому что был очень навеселе.

Убедившись, что Гена крепко спит, Юля осторожно выбралась из постели, открыла окно и выбралась наружу. Юля не знала, где, в каком районе она находится, и побежала наугад, только подальше от этого дома. Ей повезло. Она подняла руку и остановила проезжавший автомобиль, за рулём которого была девушка.

- Пожалуйста, отвезите меня подальше от этого места. Умоляю вас. За мной гонятся.

- Что случилось и кто за вами гонится?

- Умоляю, быстрее. Я в машине вам всё расскажу.

- Хорошо. Садитесь.

Юля вкратце рассказала, что с ней произошло, и назвала адрес родителей.

 

Когда мама услышала в домофоне голос дочери, она не могла поверить такому счастью. Сначала ей показалось, что ей всё это снится,  потому что она боялась поверить такому везению, настолько это было невероятно и здорово, но когда на пороге появилась сама Юля, родители были просто ошеломлены свалившимся на них счастьем и радостью…

Все сколько-нибудь тёплые чувства к Геннадию  у Юли улетучились сразу, как только она оказалась дома.

Следствие велось не очень долго, так как Геннадий сразу во всём признался и сказал, что раскаивается в случившемся. Но несмотря на признание и раскаяние, его осудили к длительному сроку заключения.