ЗАТРЕЩИНЫ ЛЮБВИ

 

БЕСТОЛКОВАЯ ЖИЗНЬ

 

Ярко светило солнышко. Зина открыла глаза, и ещё до конца не проснувшись, ощутила какую-то неясную тревогу. Сердце бешено колотилось, а руки и ноги дрожали. Лучше было бы совсем не просыпаться. Она вспомнила вчерашний день, и её охватил ужас! Неужели всё это произошло именно с ней! Почему?

Зина росла в благополучной в общепринятом значении семье. У них была большая квартира, хорошо обставленная. Отец работал прорабом в крупной строительной компании, а мать владела сетью салонов красоты. Поэтому дом был, что называется «полная чаша».

Раньше родители часто ссорились, выясняли отношения, доходило даже до драк. Мать была очень красивой женщиной, и отец её сильно ревновал. Однажды, когда Зина училась во 2-ом классе, мать забрала её, и они переехали к какому-то дяде Вите. Но жизни у них не получилось. Почти сразу у них начались скандалы, потому что дяде Вите не нужен был чужой ребёнок. И мать вернулась к отцу. Он принял её скорее ради ребёнка, чем действительно простил её. Отношения у родителей не улучшились, но скандалы почти прекратились. Они зажили каждый своей жизнью, хотя на людях всегда появлялись вместе. Всё воспитание дочери сводилось к тычкам и затрещинам, зато они покупали ей дорогие игрушки и одежду. Этим они как бы откупались от неё, от своей совести.

Случалось, отец уезжал на несколько дней, а мать, усыпив дочь, тоже надолго уходила. Бывало, Зина просыпалась среди ночи, звала маму, плакала, кричала, но её никто не слышал…

Внешне Зина очень походила на мать: такие же, с раскосинкой, голубые глаза, маленький прямой носик и красиво очерченные пухлые губки. А её фигура ассоциировалась со статуэткой. Все мальчишки в классе были в неё влюблены – тайно или явно, оказывали ей знаки внимания. Ей это нравилось, и она принимала их ухаживания, хотя больше для того, чтобы повысить свою значимость. Девчонки же её не любили, и подруг у неё не было. Училась Зина очень посредственно, так как не любила заниматься, а потому никуда не поступила. Тогда отец определил её на платное отделение в университет на экономический факультет. Зина проучилась там полгода, завалила первый же экзамен и учёбу бросила.

Сначала родители её уговаривали, убеждали, орали, а потом отступились. До обеда Зиночка спала, потом сидела «Вконтакте», а вечером шла гулять с очередным ухажёром. Обычно больше 2-3 дней она ни с кем не встречалась. У одного нос слишком большой, другой ростом не вышел, третий целоваться не умеет или машина неказистая. Иногда у кого-нибудь устраивалась вечеринка, которая могла затянуться на несколько дней. Поэтому Зиночка часто пропадала из дома. Случалось, она неделями отсутствовала дома.

Сначала родители искали её, как-то беспокоились, а потом привыкли, смирились и «махнули на неё рукой».

А Зиночка среди шумных компаний и оргий мечтала встретить своего принца. И он не заставил себя долго ждать. Как-то возвращаясь с очередной вечеринки, около неё притормозил шикарный чёрный «мерс». Из него вышел очень симпатичный парень.

– Девушка, вы, наверное, Фея из сказки? У такой принцессы должна быть свита из пажей и охраны.

– Конечно, должна быть. Но старую свиту я уволила, а новую ещё не набрала.

– О! Мне несказанно повезло. Позвольте мне заняться вашей свитой. Я вам подберу такую, что ни один волос никогда не упадёт с вашей прелестной головки. Леонид.

– Зинаида.

– Какое у вас редкое прекрасное имя!

– Я ненавижу это имя. Меня назвали так в честь какой-то бабки, которую я даже никогда не видела.

– Не расстраивайся. Я буду называть тебя «моя куколка».

Парень улыбнулся, а Зине на миг привиделось в этой улыбке что-то хищническое, звериное; ей даже стало как-то не по себе, но она быстро прогнала наваждение и взяла себя в руки.

– Хорошо. Так меня ещё никто не называл. Я согласна.

Леонид предложил довезти её, и они сели в машину. Когда они подъехали, Леонид спросил:

– Могу я пригласить мою куколку вечером в ресторан?

– Конечно.

– Ровно в 18.00 я буду ждать тебя на этом месте, моя куколка. – И развернувшись, Леонид уехал.

Родителей как всегда не было дома. Каждый в этом доме жил своими интересами, друзьями и не лез к другому, включая и Зиночку. Она поспала, понежилась в ванной, навела марафет, надела красивое платье, подобрала сумочку в тон туфель и вышла из дома. Напротив уже стоял знакомый «мерс», из него вышел Леонид с огромным букетом роз и открыл ей дверцу.

– Прошу, моя куколка. – И вручил ей букет.

– Благодарю. Мне никогда ещё не дарили таких огромных букетов. Куда мы едем?

– В самый лучший ресторан. Как ты того заслуживаешь, моя куколка.

Когда они вошли в ресторан, все восхищённые взгляды были устремлены на Зиночку. Она восприняла это как должное, а Леониду было очень лестно. Пока они шли к своему столику, Леонид то и дело отвечал на приветствия и получал одобрения по поводу своей пассии. Чувствовалось, что он здесь завсегдатай. Не успели они ещё и заказ сделать, как оркестр заиграл какую-то мелодию о любви, посвящённую ей, Зиночке. Потом они пили какое-то вино, танцевали, пили, снова танцевали. Зиночка пользовалась огромным успехом у мужчин, а Леонид был очень внимателен, предупреждая каждое её желание. Зиночка была счастлива.

После ресторана Леонид привёз Зиночку к себе. Это были просто шикарные апартаменты. Но очень дорогая мебель «не заявляла» о себе, а как бы находилась здесь между прочим, настолько всё было просто и уютно. Чувствовался изысканный вкус хозяина квартиры – ничего лишнего, всё на своих местах.

Зиночка надолго запомнит эту сказочную волшебную ночь, после которой они ездили по магазинам, и Леонид покупал ей всё, что она пожелает. Целую неделю они ходили по ресторанам, катались по ночному городу. Зиночка влюбилась. По-настоящему.

Постепенно они всё реже стали появляться в обществе вместе. Кроме того, в ресторанах и кафе решались и различные служебные вопросы, которые часто были не для посторонних ушей. Он бы давно послал Зиночку куда подальше с её куриными мозгами, но ему льстило, что все его друзья и знакомые завидовали ему, и любой из них готов был увести её от него. А это была уже его собственность, и по доброй воле он с ней не расстанется. Но тем не менее он надолго стал отлучаться из дома, и всегда один.

– Куда ты опять пошёл? Почему один. Возьми меня с собой.

– У меня дела. Женщинам там не место.

– Ты скоро вернёшься? Мне опять одной спать? Я другого найду.

Он ударил её сильно, зло, так, что она, не удержавшись на ногах, упала на туалетный столик, больно ударившись рёбрами о край стола. Зина заплакала громко, навзрыд.

– Если не замолчишь, получишь ещё, кукла безмозглая. – Он ушёл, закрыв её на ключ. Вернулся он через два дня с шампанским и с букетом.

– Прости меня, моя куколка. Я очень, очень тебя люблю. Ты самая красивая, самая прекрасная.

Вечером они снова ходили в ресторан, снова звучала музыка в её честь.

А утром, когда он уходил, Зиночка попросила не закрывать её, так как ей хочется погулять. Это его почему-то взбесило, он снова ударил её, а вдобавок и пнул ногой.

Ей было очень обидно и больно, но пожаловаться было некому. Несколько раз она звонила матери, но та ответила, что где живёшь, с тем и общайся и клала трубку. Всегда она была занята, всегда ей было не до Зиночки.

А жизнь с Леонидом становилась невыносимой. Часто по поводу или без он жестоко избивал её. Она просила отпустить её домой, но он обещал убить её, если посмеет сбежать или пожаловаться. Зиночка очень боялась его и молчала… Через несколько месяцев она поняла, что беременна. Леонид отвёл её к знакомому гинекологу, и ей поставили срок – 17 недель. Аборт делать было уже поздно, а жениться на ней в его планы никак не входило. Он снял ей однокомнатную квартиру где-то на окраине и поселил её там. Изредка он там появлялся, приносил продукты и всегда оставался на ночь. Зиночка очень его боялась и делала всё, что он скажет. Но он всё равно часто её бил. Она спрашивала:

– За что?

– Знал бы за что, убил бы, – отвечал он.

Зиночка теперь часто оставалась дома одна, и надолго. От любви не осталось и следа, её вытеснил жуткий животный страх. Зиночка даже боялась спрашивать, что будет с ней и с ребёнком, когда подойдёт срок. Как-то поздно вечером, когда приближалось уже время родов, Леонид пришёл не один, а с какой-то старухой. Где он откопал эту древнюю бабку… но вид у неё был устрашающий. На испещренном глубокими морщинами лице бегали два маленьких злых глаза, нос был, как говорят, картошкой, только расплющенной, а вместо губ – просто прорезь для еды. Надета на ней была непонятного грязного цвета длинная юбка, несколько кофт – одна на другую, а сверху надет вязаный жилет буро-серого цвета.

– Она примет у тебя роды. – Оставил продукты, какие-то медикаменты и ушёл, закрыв дверь на ключ.

Вскоре Зина родила мальчика. Тяжело вспоминать, как было больно, как она чуть не умерла (да лучше б умерла!), и как вообще она пережила весь этот кошмар.

Бабка исчезла так же неожиданно, как и появилась. Где-то через неделю после родов появился Леонид.

– Собирайся сама и возьми ребёнка.

– Мы переезжаем к тебе?

Тяжёлая оплеуха заставила забыть все вопросы. Они молча спустились вниз, вышли из подъезда, где стояла невзрачная «девятка». Леонид посадил её с ребёнком на заднее сиденье, а сам сел за руль. Они выехали из города и долго плутали по каким-то просёлочным дорогам. Зиночке было страшно. У неё дрожали колени, руки, ноги, а зубы стучали, как от холода, хотя было лето. Наконец они остановились на какой-то просёлочной дороге.

– Выходи и иди с ребёнком вперёд.

Ужас обуял Зиночку. Ноги сделались ватными, голова ничего не соображала, и она из последних сил удерживала на руках ребёнка, стараясь не упасть и не потерять рассудок от страха и ужаса. Она была уверена, что сейчас он убьёт и её, и ребёнка и уже мысленно прощалась с жизнью. Но она была в таком оцепенении, что было уже всё равно, что будет дальше. Зиночка не помнит, сколько они так шли, всё было, как в кошмарном сне. Вот они остановились у какого-то дерева, а рядом была небольшая яма. Леонид взял у неё ребёнка (он спал), положил в эту ямку, сверху присыпал землёй, а потом ветками и всякой листвой и мусором, которые валялись рядом.

Потом взял Зину за руку и повёл прочь от этого места, обратно к машине. Не успели они сделать и десятка шагов, как ребёнок проснулся и закричал. От пережитого ужаса она не могла до конца поверить, что всё это происходит наяву, да ещё с ней. А ребёнок всё кричал… Она закрыла уши ладонями, чтобы ничего не слышать, но это не помогло.

Зиночка не помнила, как они дошли до машины, сели в неё и поехали обратно. Этот крик ребёнка, её ребёнка, долго звучал в её ушах, голове, болью отдаваясь в сердце. Она никогда не сможет его забыть. Зачем он взял её с собой? Разве он не мог сделать это один, без неё? Это слишком жестоко. Но конечно же, он не мог. Зина могла когда-нибудь выдать его, а так она стала соучастницей преступления.

Зиночке было очень страшно. Она не только боялась, но и ненавидела этого человека. За какой-то год он сумел не только парализовать её волю, но и внушить не просто страх, а животный ужас.

Обратно они вернулись уже на другую квартиру. Но не в его хоромы, а снова в съёмную квартиру в другом районе города. Жизнь снова потекла «своим чередом». Леонид уходил утром, а каждый вечер возвращался к ней. Она боялась и ненавидела его всё больше и больше. Ей всё в нём было противно: и как он ест, и как он одевается, и как причёсывается, и как сидит – всё, любое его действие вызывало отторжение и неприязнь. Ей хотелось превратиться в маленькую птичку, бабочку, чтобы выпорхнуть в окно и улететь…

Леонид в последнее время почти не бил её и даже брал иногда с собой в ресторан или кафе. Как-то в очередной раз он захотел близости с ней, а ей настолько было невыносимо противно, что она решилась сказать, что хочет спать. Он снова жестоко избил её.

– Ты моя кукла, безмозглая, ты моя рабыня, подстилка, и я буду делать с тобой всё, когда захочу и сколько захочу! Уясни себе и не рыпайся, пока снова не схлопотала.

Леонид уснул, а Зиночку просто выворачивало от ненависти, обиды, унижения, страха…

На кухне стояла недопитая бутылка коньяка. Зина вылила остатки в бокал – почти полный – и залпом выпила. Кровь прилила к голове. Страх куда-то пропал, осталась одна жгучая ненависть. Зина взяла пустую бутылку и подошла к кровати, где спал Леонид…

Он даже не успел проснуться, когда она нанесла ему удар по голове. Она стояла, ничего не соображая и молча смотрела на него. Вдруг он зашевелился и тихо застонал. Зине даже подумать было страшно, что сейчас будет, если он поднимется… Она схватила бутылку и стала наносить удары, вкладывая всю свою боль, ненависть, унижения… ещё и ещё, пока его голова не превратилась в бесформенную кровавую массу.

Какое-то время она стояла неподвижно и смотрела на него, ещё не веря, что его больше нет. Как во сне, но где-то на уровне подсознания понимала, что придётся отвечать за этого подонка. Она нашла тряпку, намочила её и вытерла всё, что только можно, к чему она могла прикасаться, а также вымыла всю посуду, бутылки. Затем вытащила у него из кармана ключ и покинула квартиру.

«У такого подонка наверняка найдётся немало врагов, желающих свести с ним счёты», – подумала Зина.

Наконец-то она вернулась домой, в свою комнату. Зиночка всю ночь не могла заснуть, а всё думала, думала. Как же всё это с ней приключилось? Она понимала, что во всём виновата сама. Тот образ жизни, который она вела… Если б только всё можно было вернуть, отмотать назад, другими словами, прожить жизнь заново? Но кто ж ей позволит? Не то что года, даже часа, минуты нельзя вернуть. Сейчас она хорошо бы училась, поступила в институт, получила профессию. Только бы всё обошлось. Она будет заниматься, учиться, читать, перестанет бесцельно тратить время. Ей уже скоро 22 года. Ни работы, ни профессии. Да и что она умеет делать? Ничего. Ей было стыдно. Наверное, впервые в жизни так стыдно за свои поступки и вообще за свою бестолковую жизнь…

От разрывавшей её боли хотелось кричать, орать, выть… И страх… Каждый нерв, каждая клеточка были напряжены до предела. Наконец она не выдержала и начала скулить тоненько, жалобно… потом всё сильнее и громче, пока из глаз потоком не хлынули слёзы, и уже всё тело её сотрясалось от горьких и протяжных рыданий…

 

ЗАГАДОЧНЫЕ КРАЯ…

 

Верка ставила тесто, когда почувствовала чьё-то присутствие. Она огляделась вокруг, но никого не заметила. Накрыла кастрюлю с тестом старым застиранным полотенцем, сполоснула в умывальнике руки и стала готовиться ко сну. Стрелки часов перевалили за полночь. Она погасила свет, собираясь лечь, но внезапный шорох заставил её напрячься. Верка замерла, прислушиваясь. Было так тихо, что она слышала биение собственного сердца. Глянула в окно и похолодела от ужаса. В свете луны отчётливо увидела оскал волка и его мохнатые лапы, упёршиеся в стекло. Она хотела закричать, но вместо крика из горла вырвалось лишь беззвучное сипение. Так и стояла, и смотрела, не в силах ни пошевелиться, ни отвести глаз. Мозг напряжённо работал, пытаясь найти выход из создавшегося положения. Но зверь, как будто ему надоело, нехотя убрал лапы и скрылся… Вера ещё какое-то время стояла в оцепенении, а потом, обессиленная, опустилась на кровать. «Может, разбудить маму? Или уж не пугать её?» Она включила свет, и стало не так страшно. Забралась под одеяло, долго ворочалась, пытаясь заснуть, и где-то под утро сон всё же сморил её.

Когда Вера проснулась, то почувствовала аромат свежеиспечённого хлеба и пирогов. Дома никого не было – мама ушла на ферму, а отец в мастерскую. Есть не хотелось, поэтому она быстренько умылась, оделась и побежала к Люське – рассказать о ночном происшествии. Люська ей не поверила.

– Тебе это всё приснилось. Такого не может быть, потому что такого просто не бывает никогда. С чего это вдруг волк встанет на задние лапы и будет смотреть в окно? У тебя что, волчица под кроватью спряталась?

– Зря ты мне не веришь. Я отчётливо видела его мохнатые лапы на стекле и жуткую волчью морду. Хорошо, что окно было закрыто, а то неизвестно, чем бы дело закончилось.

– Хватит сочинять небылицы. Пошли лучше на речку, там, наверное, уже все наши собрались.

Они вышли из калитки, миновали последнюю улицу села и свернули по тропинке в лес, где между селом и лесом протекала небольшая речка. По пути им встретилась Долдониха, которая возвращалась из леса с корзиной, полной каких-то трав и кореньев. Долдониха жила с великовозрастным сыном на окраине села, в покосившейся избе и почти ни с кем не общалась. Кто называл её колдуньей, кто ведьмой, но её побаивались и старались обходить стороной. Её сын, Семён, здоровенный детина, с маленькими юркими глазками, носом, как будто выструганным топором, со сросшимися чёрными широкими бровями, с бородой, не знавшей бритвы, выглядел просто страшилищем. В любую погоду на нём была старая косоворотка, выпущенная поверх бесформенных брюк, старый потрёпанный временем пиджак и видавшие виды сапоги. Если Долдонихи просто побаивались, то Семён внушал кроме неприязни безотчётный страх. Про него ходили разные слухи, но точно никто ничего сказать не мог.

Наконец Вера с Люсей добрались до речки, где собралась вся их дружная компания. После рассказа Веры о ночном происшествии, её подняли на смех:

– Ну и фантазёрка ты, Верка!

– А может, это был чёрт? Ты не заметила у него рогов?

– А может, он тебя за волчицу принял. Что ж ты ему окно-то не открыла? Ха-ха-ха!

Самое обидное, что и Вовка ей не поверил. Вовка был высокий симпатичный парень, и многие девочки в классе были в него влюблены. К тому же он был умница и фантазёр. Он лучше всех учился и много читал. Вовка ей нравился. Давно. Наверное, с самого первого класса. Она никому об этом не говорила, даже себе самой не хотела в этом признаваться. Но он больше обращал внимание на Люську, её самую близкую подружку. Люське он тоже нравился, хотя он был у неё не единственным. Ей нравилось дурить парням головы. «Конечно, у неё стрижка самая модная и прикид клёвый. А я до сих пор как дура хожу с косой. Вот и сейчас, Люська опять в центре внимания. И Вовка возле неё крутится. А её, Веру, и не замечает. А ведь и плавать Веру научил он, Вовка. Как-то ходили они по клубнику, было очень жарко, а по пути лужа, буквально два метра на полтора, Верка залезла в неё, воды по пояс, а Вовка говорит: «Ложись на воду и в воде руками и ногами болтай». Верка попробовала, и у неё получилось! Получилось держаться на воде. А уже потом, на речке, она быстро нормально плавать научилась.

Ребята дурачились, смеялись, а у Веры совсем испортилось настроение, и она побрела домой. «Наверное, никто даже не заметит, что меня нет, – думала Вера. – Со мной скучно. И вообще, что я из себя представляю? Серая мышка. Я не хочу так. Хочу быть, как Люська. Нет. Лучше и умнее. Надо как-то изменить свою жизнь. В школе я учусь плохо. Часто меня спрашивают, а я не знаю, что ответить. Но это же стыдно не знать чего-то, когда спрашивают. Учёные открыли законы в различных областях науки, а я даже не удосужусь их выучить! Не знаю стихов гениальных поэтов, не знаю картин известных художников, не читала умных книжек, и многого, многого не знаю. Мне хочется быть интересным человеком. А кем я буду, когда вырасту? Да и куда я поступлю с такими-то знаниями! Всё. Завтра с утра пойду в библиотеку и для начала прочитаю классику». Так незаметно Вера подошла к своей калитке. Мать была уже дома и хлопотала по хозяйству. Похвалила Веру за тесто. А Вера вдруг расплакалась. Сказалось напряжение бессонной ночи, да ещё ребята над ней посмеялись. Мать стала её успокаивать:

– Верочка, ну что случилось? Не плачь, всё пройдёт, всё будет хорошо.

– Как же! Мне никто не поверил. Ночью волк в окно смотрел, я его видела и очень испугалась, а они все смеялись надо мной.

Мать побледнела. Это было не смешно. Дней десять назад ей пришлось выйти ночью во двор, а за кустами малины она увидела странное существо, похожее на волка, только стоял он на задних лапах, а раскрытая пасть как бы улыбалась. Жуткое зрелище! Анна плохо помнит, как она заскочила в дом, закрыла дверь на засов, как дрожали руки и ноги, а сердце бешено колотилось, готовое выскочить из груди. Анна никому об этом не рассказала, боясь, что ей не поверят, а домашних просто не хотела пугать. И вот опять! «Может, это из-за меня? Зачем я ходила к Долдонихе?..» – переживала Анна.

 

Анна, когда-то привлекательная девушка, с правильными чертами лица, одевавшаяся по моде, сейчас совсем перестала за собой следить. Да и когда? Ни свет ни заря она вставала и шла на ферму – на утреннюю дойку, затем бежала домой готовить и кормить домашнюю живность, да и других забот и хлопот было предостаточно. И так изо дня в день. Она прожила с мужем, отцом Веры, около шестнадцати лет и очень его любила. Не сказать, что всё у них было гладко, но жили не хуже других. Иван был среднего роста, широкоплечий, худощавый, но жилистый, с небольшими, но очень выразительными глазами, большим носом с широкими ноздрями и тонкими губами. К тому же у Ивана были руки золотые, всё умел делать: и крышу наладить, и мотор у машины или трактора починить, и водопровод провести. Правда, Иван любил и выпить, и погулять. В селе многие бабы одни жили, без мужиков. Вот и обращались к нему безмужние бабы. Кому действительно помощь была нужна, а кому и просто тоскливо без мужика было. А Иван безотказный. Ни в чём никому не отказывал.

И вот дочь уже давно спит, а Анна места себе не находит – нет мужа дома. Пошла по селу смотреть, у кого ещё свет горит. А на соседней улице, из Танькиного дома музыку слышно, шум, смех. А у Анны кошки на душе скребут, больно, обидно. Дёрнула дверь, закрыто. Постучала. Не открывают. Тогда она начала колотить в дверь руками и ногами. Тщетно. Нашла полено во дворе, давай им бить изо всех сил. Танька приоткрыла дверь:

– Тебе чего?

– Иван у тебя?

– Нет тут никакого Ивана. Проваливай восвояси! – А сама навеселе, улыбается.

Анна грубо отодвинула Таньку и прошла в дом. Смотрит, а тут тёпленькая компания подобралась, бутылки с самогонкой на столе стоят, в тарелках огурцы, помидоры, картошка, селёдка, колбаса кружочками, сыр. Полный набор. За столом Санька, Иркин муж, Настя, соседка Танькина и сама Танька. Ивана нигде нет. А рюмки-то четыре стоят! Анна весь дом обшарила, нигде нет. Тогда она в чуланку пошла, а Танька не пускает: – Нечего тебе в чужом доме командовать. Уходи отсюда. – Анна оттолкнула её, Танька, не удержавшись на ногах, упала, поднялась и схватила Анну за волосы:

– Чего ты припёрлась сюда? Тебя никто не звал. Так хорошо сидели. Принесли тебя черти.

– А нечего за чужими мужиками гоняться. Своего заведи.

Анна схватила Таньку за руку и вцепилась в неё зубами. Та разжала руку и отпустила Анькины волосы. Анна с силой толкнула Таньку, та отлетела в другой конец чулана, а Анна под грудой тряпья обнаружила своего благоверного.

– Ну, и что ты здесь забыл? Совесть у тебя есть?

– Да я зашёл только с Санькой поговорить. Я уже домой собирался, а тут ты пришла.

– Как же! Домой ты собирался. Ври да не завирайся. – Анна разозлилась не на шутку.

Она одним махом скинула всё со стола, схватила стул, грохнула его об пол, отчего он разлетелся на отдельные части, а потом начала колотить Ивана – руками, ногами, кулаками. Иван сначала отмахивался, а потом просто оттолкнул её и сбежал.

Анна вернулась домой вся на взводе. «Уж сейчас я ему задам перцу!» – думала она. Но Ивана дома не оказалось. От обиды и бессилия Анна разрыдалась.

Не пришёл Иван и на второй день, и на третий… Анна снова пошла к Таньке. Дверь ей открыли сразу, но на этот раз Ивана у неё действительно не было. На столе снова стояли разные закуски и бутылка с самогоном. А на диване восседал пьяненький Колька, муж соседки Насти.

– Садись, подруга, выпей с нами. Или брезгуешь?

Анна не заставила себя уговаривать. Она налила полную рюмку самогона и залпом выпила. Ей было так плохо, горько, обидно. Она просто не знала, что ей делать и куда бежать. От переживаний она не спала уже две ночи, хотя и выматывалась на ферме.

А через неделю Иван появился, собрал свои вещи и ушёл. Но не к Таньке, а к Ленке. Он уже почти год тайно встречался с Леной. Он давно собирался к ней уйти, но не мог найти повод. А тут Анна ему сама «помогла» его найти. У Ленки был хороший, добротный дом, ухоженный сад, да и сама она была вся из себя. У неё была короткая модная стрижка, волнистые светлые волосы, большие серые глаза, чуть вздёрнутый маленький носик, красивые большие губы. Одевалась она в обтягивающие платья и брюки, подчёркивающие её стройную фигуру. Работала она бухгалтером в правлении, поэтому ей не надо было, как Анне, вставать с восходом солнца, ходить на работу в галошах, надевать что придётся. Уже два года Лена жила вдвоём с дочерью, которая была одноклассницей Веры, после того, как муж её исчез при загадочных обстоятельствах. Почему-то в последний раз он пошёл на охоту один и домой не вернулся… Лена, как чувствовала, очень не хотела его отпускать, уговаривала, да куда там. Он упёрся – надо и всё. Да и не он один сгинул в том лесу. В разные годы там время от времени пропадали люди. Ходили слухи, что в лесу бродит оборотень, который караулит одиноких путников, а потом нападает на человека, будь то мужчина, женщина или ребёнок, выпивает кровь, а потом съедает. Люди старались не ходить поодиночке, но ведь разные бывают обстоятельства.

И вот теперь Иван, её Ванечка, ушёл к этой проклятой Ленке… Анна просто с ума сходила от ревности, обиды, ненависти к сопернице. Однажды она не выдержала и пошла к ней, хотя и понимала, что это бесполезно. Но Анна ничего не могла с собой поделать, ноги сами несли её к ненавистному дому. Анна подошла к двухэтажному кирпичному дому, окружённому высоким железным кованым забором, и позвонила в звонок у калитки. Вышла сама хозяйка. Вся такая ухоженная, холёная.

– Ты чего пришла?

У Анны от ревности кровь закипела в жилах, в голове всё помутилось.

– Где мой муж? Чего ты на меня свои зенки пялишь? Своего мужа не сберегла, так за чужих взялась. Моего угробить хочешь? А ну, впускай меня быстро, я заберу его.

– Он не вещь и не твоя собственность. Я его не забирала, он сам пришёл, по своей воле.

– Нечего было приваживать. Сучка ты, бессовестная! – И не выдержав напряжения, копившегося несколько последних недель, она набросилась на разлучницу. Анна вцепилась ей в волосы, стала трепать её, повалила на землю. Ленка истошно закричала, отбиваясь руками и ногами и нанося ответные удары. На крики вышел Иван, и сбежались соседи – посмотреть на представление. Иван сначала попытался утихомирить разбушевавшихся женщин словами, но куда там. А кто-то из соседок подзадоривал: «Так её, Анька, так. Поддай ей ещё как следует». От ревности и злобы Анна уже ничего не соображала. Она пыталась вцепиться Ленке в глаза и выцарапать их. Ивану с трудом удалось оттащить разъярённую Анну от Лены. Она вырывалась, царапалась, кусалась, ругала Ивана последними словами, матом. Иван не выдержал и с силой толкнул Анну. Она, пролетев метра два, упала прямо в лужу, забрызгивая грязью стоящих зевак. Кто-то засмеялся. Анна поднялась и, чувствуя невероятную унизительность своего положения, медленно побрела домой…

Как она сейчас ненавидела своего мужа. Предатель! Как он посмел так унизить её, мать его ребёнка? Да ещё на глазах у односельчан. Теперь всё село будет потешаться над ней. Любовь, ненависть, ревность, обида, боль – все эти чувства настолько переполняли Анну, раздирали её изнутри, что она просто не понимала, что ей делать, как жить дальше…

Она испытывала противоречивые чувства: и любовь, и ненависть. И трудно было сказать, какое из этих чувств было сильнее. Ей хотелось, чтобы он умер… и чтобы вернулся. Но больше всего она ненавидела её, разлучницу, соперницу. Анна была в бешенстве и в то же время в таком отчаянии, что решилась…

 

Переделав быстренько все домашние дела, переодевшись (взяла на всякий случай фотографию мужа, вырезала из какого-то снимка Ленку), Анна направилась на окраину села, к одиноко стоящему покосившемуся домику. Долдониха встретила её враждебно, на приветствие не ответила. Зато её сын Семён будто обрадовался её приходу, заулыбался, хотя его улыбка больше походила на уродливую гримасу, сделавшую его лицо ещё более безобразным. Анна поёжилась. Долдониха так зыркнула на сына, что тот сразу ретировался.

– Ну, каким ветром тебя сюда занесло? Что надо?

– Хочу мужа вернуть… и наказать. И любовницу его.

– Так вернуть или наказать?

– Наказать… нет… вернуть. Не знаю. – И Анна вдруг разрыдалась.

– Нечего тут сырость разводить. Деньги принесла? – Анна утвердительно кивнула.

– Давай снимки. И деньги. – Анна достала всё из кармана и протянула Долдонихе.

Та взяла, мельком глянула на фотографии, положила их на стол, пересчитала деньги, убрала их в один из своих многочисленных карманов и посмотрела на Анну долгим изучающим взглядом. Потом достала из шкафа какие-то пузырьки, порошки, иголки, мех какого-то животного, чью-то кровь, какие-то слепки и ещё непонятно что и разложила всё это на столе. Затем расставила зеркала в одной ей ведомом порядке, зажгла свечи и начала смешивать различные компоненты, что-то при этом приговаривая и нашёптывая. Потом зачем-то брала Анну за руки, что-то приговаривала, дала ей свечку, снова что-то бурчала. Всё происходило будто бы не с ней, а в каком-то кошмарном сне. Анна была в состоянии, близком к обмороку; голова гудела, а все предметы казались нереальными, и она видела лишь их очертания. Сколько времени это продолжалось, Анна не помнила. В конце Долдониха обмазала её руки кровью и приказала час не смывать их.

События последних дней настолько вымотали её, что вернувшись домой, Анна рухнула на кровать и сразу же провалилась в тяжёлый сон. Проснувшись, она увидела свои окровавленные руки и испугалась. Что же она наделала? Анна знала, что никогда, ни при каких обстоятельствах нельзя ходить к ведьмам, заниматься приворотами, наведением порчи и т.п., так как этим можно сократить жизнь любимому человеку, да и пострадать от этого может её потомство, её любимая дочь. Ей стало по-настоящему страшно. «А может, обойдётся? Ведь по большому счёту все эти привороты, порчи – чушь собачья. Говорят, что если не верить в приметы, то они и не сбудутся», – рассуждала Анна. Так она пыталась успокоить себя, свою совесть.

Но после того посещения её стал преследовать этот страшный Семён. Нет, он никогда не подходил к ней близко и даже не пытался с ней заговорить, но куда бы она ни пошла, везде натыкалась на него. Даже когда она не видела его, она чувствовала его присутствие. От страха и омерзения у неё марашки шли по коже. Анна не представляла, как избавиться от этого наваждения.

А потом начались неприятности. Опять пропал человек. Санька, Иркин муж. Он работал в городе и после работы домой не вернулся. Ирка звонила его брату, тот сказал, что Санька заходил к нему после работы, и он после проводил его и посадил на автобус. Искали Саньку всем селом по всем окрестностям, но всё тщетно. Наткнулись только на Семёна, Долдонихиного сына, который шлялся по лесу с палкой и котомкой за плечами. Снова вызвали полицию, но те и в этот раз не нашли никаких следов. Поскольку Семён не смог объяснить, что он делал в лесу, они забрали его с собой.

А тут ещё одно происшествие из ряда вон – Лена попала в аварию, когда возвращалась из города, куда она ездила сделать кое-какие покупки. Она задумалась и не заметила впереди машину, которая стояла у обочины, а не двигалась, как предполагала Лена. И она врезалась в эту «девятку». Хорошо, что скорость у Лены была небольшая, – это её и спасло.

Анна в душе желала, чтоб Ленка умерла, но сейчас была рада, что та осталась жива, хотя и получила значительные травмы. Сейчас она в городе, в больнице.

В больницу же, только в другую перевели из полиции Семёна, так как в его котомке нашли голову волка, выпотрошенную, и две здоровые волчьи лапы. Откуда это и зачем, он объяснить не смог, и его отвезли к психиатру. Там ему поставили диагноз – ликантропия. Это очень редкое психическое заболевание. Больной ликантропией воображает, что может превращаться в волка. Поэтому такой больной может быть опасен для окружающих и вести себя, как волк, убивая людей и пожирая их тела. Но таких больных не изолируют, и поэтому Семёна отпустили домой. Тем более что не было никаких доказательств, что он причастен к какому-либо преступлению.

Прошло уже больше месяца с тех пор, как Анна ходила к Долдонихе. Саньку так и не нашли, а Лена всё ещё была в больнице. Травмы вроде бы прошли, но начались какие-то непонятные осложнения, и врачи не могли понять, в чём дело. Не могли поставить диагноз. Её дочь Катю забрали родственники в город.

Иван вернулся домой, но пришёл весь какой-то потерянный, осунувшийся, не похожий сам на себя. Кроме работы он никуда не отлучался, но подолгу сидел молча, уставившись в одну точку. Отвечал односложно или просто огрызался. Анна сначала радовалась его возвращению, но постепенно он всё больше стал раздражать её. А Иван всё чаще стал прикладываться к бутылке и, что раньше с ним никогда не случалось, стал агрессивным. Анна чувствовала свою вину, но не знала, что ей теперь с этим делать. Она проклинала себя, Долдониху, да только толку-то от этого что? Пойти ещё раз к Долдонихе у неё не хватало духу, да и Семёна она очень боялась. И она пошла в церковь. Замаливать свои грехи. Молиться. Надеяться было больше не на что и не на кого. Только на Бога. И она молилась, много и неистово.

Так прошёл ещё месяц. Только дочь Верочка радовала её. Она в последнее время как-то повзрослела, посерьёзнела. Стала больше помогать по хозяйству, а всё свободное время сидела за книгами, что-то выписывала из них, заучивала. «И когда она успела вырасти? Я и не заметила, – думала Анна. – Вот уже и жизнь почти позади. А что в моей жизни было хорошего? И для чего я жила, живу, для чего вообще появилась на свет? Счастье, любовь. Любит ли меня Иван? Когда-то он меня очень любил. Я знаю. А сейчас? А я его? Люблю ли я его, если оказалась способна на такую мерзость, как пойти к ведьме. Умею ли я любить? Надо радоваться, когда твоему близкому человеку хорошо, а не думать, как тебе плохо без него. А что делать с ревностью? Как с ней справиться? А не надо с ней справляться, надо просто любить от всего сердца, тогда и ревности не будет. Но я всё равно ничего не могу с собой поделать. Умом понимаю, а сердце не принимает. Такая любовь может быть только в идеале. Многие люди стремятся к идеалу, но редко кому удаётся его достичь. И людей надо любить. Всех. Ну, нет, я не Бог, и любить всех не смогу. Не все же люди хорошие. А кто хороший, кто плохой, – чем измерить? Человек неоднозначен. Это целый клубок, в котором намешено всё: и добро, и зло, и негатив, и позитив. Но у человека есть выбор – по какой дороге идти, что будет в ней превалировать: плохое или хорошее. Поэтому судить надо только по поступкам и конкретным делам. А мои поступки? Можно ли меня любить, если я способна на такие гадости?» – так размышляла Анна, собирая поспевшую смородину.

Иван между тем тоже не находил себе места. Он злился на весь мир, на всех и вся, что жизнь, как он считал теперь, у него не сложилась. Когда-то он очень любил Анну, свою жену, но постепенно чувства растворились в бытовых заботах, делах. Его не мучила совесть, когда он проводил время не в супружеской постели, когда проводил время с друзьями, иногда отрываясь по полной. Но всё изменилось в его сознании, когда он начал встречаться с Леной. С ней ему было легко. Самое главное – она его слушала, от чего он уже давно отвык. Он рассказывал ей о своих проблемах на работе, которых было немало, о спорах с друзьями, делился с ней планами, и она никогда не оставалась безучастной или равнодушной, обязательно давала какие-то советы или просто морально поддерживала его. При всём этом она была ещё и красивой женщиной, и Иван влюбился, как мальчишка. И вот теперь эта дурацкая авария, которая снова изменила его жизнь. Он ненавидел и корил себя за то, что вернулся к Анне, а не остался там, в доме у Лены, когда она в беде. Он давно уже не любил Анну и не понимал, какая сила влечёт его снова к ней. Он злился на себя за это, но ничего не мог с собой поделать.

Но вот произошло ещё одно происшествие. Любители грибной охоты отправились в лес. Уже набрав грибов и собираясь возвращаться, они заметили странное существо, похожее на волка, но почему-то он передвигался то на задних лапах, то как обычно. Так как они всегда, отправляясь в лес, брали с собой ружьё, то стали его преследовать. Михаил, заядлый охотник, у которого было ружьё, выстрелил пару раз и, похоже, попал, потому что послышался не то вой, не то крик. Но от этого вопля всем стало не по себе. Мужики быстро подобрали свои корзины и поспешили восвояси. Придя в село и посовещавшись, они собрали всех мужиков и снова отправились в лес, чтобы добить, наконец, этого зверя. Почти все мужики, и Иван в их числе, взяли свои ружья. До самой непроглядной тьмы они слонялись по лесу, но всё безрезультатно. А когда вернулись, то обнаружили, что Иван исчез. Все были в шоке. Снова вызвали полицию. Полицейские прибыли с автоматами и с собаками. Три дня они прочёсывали окрестный лес, но всё тщетно. И опять люди видели Семёна, слоняющегося по лесу со своими странными атрибутами. Но больше никаких следов. Полицейские уехали, но на всякий случай прихватили с собой и Семёна.

Анна просто почернела от горя. Во всём винила себя. Она ещё больше стала молиться и просить у Бога прощения. Она замкнулась в себе, стала нелюдимой. Если б не дочь, она наложила бы на себя руки. Но несмотря ни на что нужно было выживать. Хорошо, что Лену выписали из больницы, и одним грехом на ней стало меньше. После того, как забрали Семёна, её больше никто не преследовал. Да и странный волк у них тоже больше не появлялся. Может, молитвы помогли?

А жизнь в селе шла своим чередом. Люди постепенно успокоились, как-то смирились… До очередного происшествия. А что делать? Жизнь продолжается…

 

ЖИВИ И НАДЕЙСЯ…

 

Резкий, пронзительный, длинный звонок в дверь заставил Таню соскочить с дивана и бежать открывать. Было уже довольно поздно, и она не ждала гостей. Посмотрев в глазок, Таня открыла запор. На пороге стояла Юля и без всякого предисловия напустилась на Таню:

– Я от тебя такого не ожидала!

– Я ничего не сделала, – ответила та.

– Я считала тебя своей лучшей подругой, а ты меня просто предала, подставила! Я тебе рассказала про Михаила, а теперь во всём офисе про меня сплетничают. Мало того, сегодня ко мне его жена приходила, орала на меня при всех, оскорбляла, – продолжала обвинять подругу Юля.

– Я никому ничего не говорила. Может, это кто-нибудь другой, – промямлила Таня.

– Не мог никто другой, потому что только с тобой я поделилась этой тайной. Я тебя ненавижу! Никогда не хочу тебя больше видеть. Теперь ты для меня никто. – Хлопнув дверью, Юлия покинула Танину квартиру.

Юля, миловидная стройная девушка, с большими чёрными глазами, с длинными вьющимися волосами, одетая в короткую юбку, подчёркивающую её красивые ноги, и светлую рубашку спортивного кроя работала секретарём у Михаила Петровича, начальника строительной компании. Это был высокий худощавый мужчина с приятным лицом, всегда чисто выбритым, носивший неизменно классический костюм и галстук. Он был женат и имел сына-первоклашку. Где-то полгода назад Михаил Петрович допоздна задержал Юлю на работе, а потом предложил подвезти её. По дороге они разговорились и решили продолжить вечер в ночном клубе. С того времени у них закрутился роман. На работе они вели себя как обычно, чтобы никто не мог догадаться, и уходили всегда порознь, встречаясь в другом конце города. Юлька была влюблена в Михаила, но её мучила совесть, что она встречается с женатым мужчиной. И чем дальше, тем противнее было видеться тайком, урывками, будто она ворует что-то. Несколько раз она пыталась прекратить встречи с ним, но чувства оказывались сильнее желания. Наконец ей всё-таки удалось с собой справиться, и тайные свидания прекратились. Юля тяжело переживала расставание с Михаилом, тем более что работали они вместе. Конечно, можно было рассчитаться и уйти, но Юле нравилась эта работа, да и зарплата у неё была хорошая. И другую работу с такой зарплатой найти не просто. Юля не находила себе места от переживаний, хотелось выговориться, и она открылась своей лучшей подруге Тане. Таня работала в этом же офисе, только на другом этаже, но ей не нравилась её работа, она очень завидовала Юле и часто говорила: «Счастливая ты, Юлька, классная у тебя работа, мне бы на твоё место. – Но всегда поправлялась: - Шучу».

Выходя из Таниного подъезда, Юля никак не могла успокоиться. Она была вся на взводе. Её трясло. «Как она могла? Предательница! И именно теперь, когда она уже давно рассталась с Михаилом, – возмущалась про себя Юля. – Она, наверное, просто хочет занять моё место. Ведь знала, что разговоры рано или поздно дойдут до его жены. Так и случилось. Как я сразу не поняла!» – думала Юля. Она медленно брела по ночному городу. Лето уже кончалось, и ночи были довольно прохладные. Хотя Юля и была легко одета, она не замечала холода. Её бил озноб от гнева и возмущения. «Почему она так со мной поступила? Я ей всегда доверяла. Ведь я не сделала ей ничего плохого. Правильно говорила мне мама, чтобы я никогда не доверяла сокровенных тайн никаким подругам. А я ещё спорила с мамой, злилась на неё. Только Таня почувствовала выгоду, так сразу меня продала. Как я теперь буду там работать? Все будут шептаться за моей спиной, сплетничать. А жена Михаила заставит его уволить меня. Где искать новую работу? А с такой зарплатой? Дружба. Что это такое, что она значит, нужна ли она человеку, для чего? Чтобы не было так одиноко. Но человек, в принципе, одинок. Мне сейчас очень плохо, и разве смогла бы любая подруга, любой друг чем-то помочь мне? Если я провожу время с кем-то из своих друзей, то в этот момент мне хорошо и приятно, но когда я остаюсь одна, все проблемы и тревоги снова возвращаются и легче не становится», – так думала Юля, продолжая возмущаться и негодовать. Юля долго бродила по ночному городу, предаваясь своим мыслям. Но постепенно гнев её стал угасать, уступив место тупому безразличию. Слишком Юлия сегодня переволновалась, и её нервная система не выдержала такого напряжения. Ею овладела апатия. Она не ощущала холода, перестала чувствовать боль от предательства, не заботила потеря работы, и вообще ей казалось, что жизнь потеряла смысл.

В таком настроении Юлия незаметно дошла до парка, который находился недалеко от её дома. Обычно Юля никогда не ходила здесь по вечерам одна, особенно ночью. Можно было обогнуть его и, сделав значительный круг, подойти к дому с другой стороны, можно было доехать на троллейбусе. Но сейчас Юля находилась в таком состоянии безразличия ко всему, что пошла бы не то что через парк, но и через кладбище не побоялась бы идти. Она дошла уже прошла половину пути, когда увидела впереди двух мужчин. В другое время Юлия бы испугалась и постаралась быстрее убежать, но сейчас у неё было такое равнодушие к окружающему миру, что она спокойно пошла дальше.

Юлия опомнилась только тогда, когда дорогу ей преградили эти  двое. Развязного вида, один из них был чуть выше среднего роста, худощавый, а другой – лысый и толстый. Хандра куда-то сразу провалилась, уступив место безотчётному страху. У Юли всё похолодело внутри, кровь отхлынула от лица.

– О! Какая гёрла! Не к нам ли навстречу ты спешишь, красавица, – проговорил лысый, противно ухмыляясь.

– Мы тебя давно ждём, заждались уже. Ты знаешь, как мы сильно любим тебя? Никто никогда не полюбит тебя сильнее, чем мы, наша киска, – проговорил второй, стараясь обнять девушку.

Мозг Юли напряжённо работал. «Что делать? Что делать?». Она постаралась взять себя в руки и усыпить их бдительность.

– Не спеши, – ответила Юля, выставив вперёд руку, отстраняясь и стараясь выиграть время.

– Девочка решила поиграть с нами? И какую игру ты затеяла, сучка? – спросил второй, как бы невзначай, показывая Юле надетый на руку массивный стальной кастет.

– Нечего тут разговоры разговаривать. Давай ближе к делу, то есть к телу. Ха-ха-ха! – сказал лысый, приближаясь к Юле.

Юлия точно знала, что ни за что, ни при каких обстоятельствах она не уступит добровольно. Но эти подонки могут убить её. Умирать не хотелось. «Что делать? Что делать?». Девушка понимала, что убежать ей вряд ли дадут, но надо попытаться. И будь что будет. Юля мило улыбнулась «мальчикам» и неожиданно с силой пнула промеж ног приближающегося к ней лысого. Тот, согнувшись и держась за причинное место, взвыл от боли.

– Сука! Да я тебя… да я тебя… – причитал лысый, продолжая корчиться и выть.

Юля же, пока они не опомнились, оттолкнула длинного и бросилась бежать. Тот в два прыжка догнал её и схватил за волосы. Юля истошно закричала.

– Ты что, сучка, орёшь?

Тут же последовал сильный удар по голове. Юля, с трудом удержавшись на ногах, повернулась и хотела вцепиться ему в глаза, но не успела – второй мощный удар в лицо сбил её с ног. Она упала. Длинный стал пинать Юлю, подошёл второй, и они вместе, с ожесточением наносили ей удары ногами. Сначала Юля, согнувшись, пыталась защититься от ударов, закрывая голову и лицо руками, но вскоре она уже ничего не чувствовала. Парни, увидев, что она перестала реагировать и не шевелится, решили, что убили девушку, и испугались. Быстро оглядевшись по сторонам – нет ли каких свидетелей – они просто убежали.

Юлия же не понимала, что с ней происходит. Ей было настолько тяжело, что нет в человеческом языке таких слов, чтобы описать это. Она не чувствовала боли, но общее состояние было таким ужасным, какого она и представить не могла, что человеку может быть настолько плохо. Голова не болела, но было ещё хуже, чем при любой самой страшной боли. Будто тысячи сверчков и неизвестных насекомых сверлят, жужжат, скребутся в её голове. И тут она услышала голос – мужской, спокойный, бесстрастный: «Сейчас ты узнаешь три главных тайны Вселенной, но тебе будет ещё хуже. Голос назвал первую тайну, потом вторую. Состояние Юли действительно ухудшилось, хотя казалось, что хуже уже некуда. Юля подумала: «Как, оказывается, всё в жизни просто и ясно. И почему человечество до сих пор об этом не додумалось. Насколько легче жилось бы людям, знай они это. Я теперь знаю, знаю всё, и нет ничего во Вселенной, чего бы я не знала и не понимала. Но я никому не смогу этого рассказать, потому что меня не будет». Причём, знания были какие-то всеобъемлющие, они приходили все одновременно. Невозможно объяснить, как это происходит, это можно только пережить самому человеку, прочувствовать. А голос продолжал: «Хочешь узнать третью тайну? Но тебе будет ещё хуже». – Обладатель голоса откуда-то знал, насколько Юле плохо, но не придавал этому никакого значения, ему как будто было всё равно. Юле уже невыносимо было терпеть это состояние, она хотела закричать: нет, нет, нет, не надо, не хочу.

Голос пропал, а Юля почувствовала дикие боли во всём теле, особенно болел живот. От этих болей Юля потеряла сознание.

Сколько прошло времени, Юля не знала. Уже рассвело. Вдруг Юля почувствовала необыкновенную лёгкость, она свободно поднялась до высоты деревьев и посмотрела вниз. Она увидела машину скорой помощи и санитаров, несущих носилки. Она опустилась ниже и увидела на носилках… себя. Это её очень удивило, но она решила помочь, взялась за носилки, но не почувствовала их тяжести, а руки прошли сквозь них. Она подошла к врачу, чтобы сказать ему, что ей очень хорошо, чтобы он не беспокоился. Но врач не обратил на неё никакого внимания, он её не слышал. Он просто прошёл сквозь неё! Юля вновь поднялась вверх и оказалась в какой-то трубе, по которой она неслась с большой скоростью. Впереди она видела свет, очень яркий, и ей хотелось туда. Потом Юлия очутилась на какой-то поляне и увидела что-то похожее на дома. Всё это было залито золотым светом, очень нежным, не таким, как на земле. Затем начали появляться картины её жизни, очень ясные и в красках. И они двигались. Перед Юлиными глазами прошла вся её жизнь. Были и отдельные эпизоды. Особенно она запомнила один. Юля с родителями ехала на машине в Самару. Отец решил сократить дорогу и поехал не по федеральной трассе, а свернул на шоссе, которое пролегало через лес. Они проехали довольно много километров, и вдруг машина заглохла. Вокруг ни души. Отец и свечи проверил и всё остальное, но машина не заводилась. Чего он только ни делал – всё тщетно. Тогда он решил повернуть обратно, и машина сразу завелась и поехала. Юля увидела, что дальше, по пути их следования, на дороге поджидали бандиты, которые убили бы их всех и угнали машину. А тогда они ничего не поняли. Потом Юля увидела свою бабушку и других родственников, которые уже давно умерли. Они были все в белом и улыбались ей, но вдруг повернулись к ней спиной и стали уходить, а бабушка обернулась через плечо и сказала Юлии: «Мы увидим тебя позже, не в этот раз».

Затем она оказалась в операционной, под потолком. Юлия видела, как врачи склонились над её телом и орудовали различными инструментами. Она подлетала к ним, хватала их за руки и просила оставить её в покое, потому что ей было хорошо. Но они не слышали и не чувствовали Юлю. А потом они переложили её тело на каталку и увезли в палату. Но не расходились, а чего-то ждали.

Юля открыла глаза. Врач спросила: «Что?» Юлия ответила: «Больно». Почему-то все они выдохнули с облегчением… и ушли. Пришла медсестра и сделала ей обезболивающий укол. Юля уснула, а когда проснулась, то увидела у своей кровати маму, которая сидела и плакала…

Позже, когда Юля осталась одна, она вспомнила все переживания «по ту сторону» жизни. Больше всего её мучил вопрос, что же за три тайны были открыты ей. Она помнила ужасное состояние, голос, даже его тембр, все ощущения, когда произносились слова, но сами тайны… будто кто-то стёр их, как с магнитной ленты.

Спустя какое-то время к Юле в палату зашла врач, которая её оперировала. Доктор смотрела на неё и плакала: «Юлечка, как же ты выжила? У тебя же не было шансов. Это просто чудо». Врач сказала, что у Юли был разрыв селезёнки, печени, сотрясение головного мозга, а кроме того, множественные гематомы и ушибы всего тела.

Кто и зачем позволил Юле остаться на этом свете? Хотя это понятно – Бог. Теперь она уже не сомневалась в его существовании и в том, что есть жизнь после смерти. Почему всё это с ней произошло? Может, всё-таки она неправильно жила, совершала неблаговидные поступки? Но ведь тысячи людей совершают более тяжкие грехи и даже преступления, но мало кого из них наказывают. А кому известно, какая расплата ждёт их за совершённые грехи? Наказание может быть самым ужасным – если пострадают дети. А разве Юля наказана? Бог дал ей время осознать жизнь, изменить её, жить по его заповедям. Юля поняла, что это не пустые слова. Нужно постараться успеть сделать как можно больше добра в этом мире, пока ещё можно что-то сделать…