Светлый круг притяжения
Свое семидесятилетие народный художник Удмуртии Семен Николаевич Виноградов ознаменовал выставкой авторских работ в музее села Алнаши, на близкой сердцу малой родине. В подарок музею он преподнес десять своих картин и еще восемнадцать подарил местной школе.
Первая в жизни художника персональная выставка состоялась тоже на алнашской земле, в деревне Шайтаново, где он родился. Между этими двумя выставками было их неисчислимо: республиканские, зональные, российские, всесоюзные, международные. Сколько городов увидели их: Москва, Ленинград, Куйбышев, Волгоград, Казань, Ульяновск, Горький, Чебоксары, Ижевск… Картины Виноградова побывали во Франции, Венгрии, Финляндии, Китае… Полотна удмуртского художника выделяются среди других живописных работ, бросаются в глаза на любом фоне, в любом интерьере. Яркие, красочные, жизнерадостные и жизнеутверждающие, они имеют свою ауру, светлый круг притяжения, создают у зрителей особый душевный настрой. Им суждена долгая жизнь. Они, то тише, то громче, звучат как эхо в лесу.
Так что сейчас, в начале 2006 года? Осознанное возвращение «на круги своя» или тень последних пятнадцати лет, которая легла на всю культуру, на все ее ценности? Задаю этот вопрос Семену Николаевичу. Я сижу в его холодной мастерской, сняв пальто, вопреки его предостережениям замерзнуть. Не мерзну, и кажется, меня согревает тепло его картин. Свет их озаряет душу, как воспоминания о незабываемом детстве, как память о лучших днях жизни. Мы беседуем уже четыре часа.
— Для меня всегда было главным, что я делаю здесь, на своей земле, что оставлю людям, среди которых живу, то, чем меня будут вспоминать. Потому что все картины мои — это отображение удмуртских обычаев и верований, будней и праздников, труда и быта, природы нашей, чтобы открывалась душа народа и пролегала дорожка к душе зрителя.
В моей душе долгие годы после гибели другого гения удмуртской земли, поэтического — моего друга Флора Васильева звучит его стихотворная строка: «И вот пришел я к Богу своему». Я к своему Богу еще не пришла, я всё еще в поиске. Семен (мне так привычнее его называть), как и Флор, очевидно, пришел.
— Конечно, мое верховное божество — мой народ, который судит и будет судить меня своим высшим судом. Но есть ощущение и другого божества, дух которого как бы витает рядом с юности, — Леонардо да Винчи. Я страстно ему поклонялся. И вдруг представилась редкая в жизни удача — по путевке Союза художников России поехать во Францию. Я был в замке Клу близ Амбуаза, где Леонардо да Винчи умер и похоронен. Ходил вокруг часовенки над его прахом. С ним, по его следам я прожил часть его жизни. И он стал для меня Человеком. Как Бог, воплотившийся на земле во Христе. Стало легче идти по жизни, проникать в образы родной природы, чувствовать настроения, заботы, стремления людей. Словно живой источник меня питал.
Семену Виноградову, которого питали живые источники родной земли, удалось то, чего не удалось мне. Параллельно ему ходила я по удмуртской земле, зачастую пешком от деревни к деревне, из избы в избу, писала очерки о мастерах народного творчества, преимущественно о ковровщицах, пыталась понять, о чем рассказывают удмуртские ковры, что означают их узоры. Интерпретировала их за два десятка лет не более двадцати. А Семен Николаевич из каждой поездки в село привозил расшифровки двадцати узоров. И еще, и еще. На 115-й странице энциклопедии «Удмуртская Республика» 2000-го года издания приведено до сотни удмуртских народных узоров «по С.Н.Виноградову».
После многих лет знакомства Семен Николаевич открыл мне свой метод. Он поражает простотой и находчивостью, до которых я не додумалась. И всё же не в этом суть. А в том, что я, приехав издалека, ходила среди удмуртского народа, а Семен жил, рос на его корнях, питался его соками. С молоком матери обрел национальный менталитет. Без этого нельзя познать сокровенное, глубины народной души и ее знаки на поверхности жизни, творчества. Конечно, и самому надо иметь при этом живой ум и вдохновение.
Вспомним некоторые известные картины С.Н.Вино-градова: «Праздничный день в удмуртской избе» (дипломная работа, экспонировавшаяся на выставке лучших дипломных работ художественных училищ страны), «Отчий дом», «Праздник весны», «Удмуртская свадьба», «Одевание невесты», «Табани», «Пельмени», «Доярки Вишура», «Гудыри. Новые вести», «Удмуртский лен», «Пушкин и удмурты»… Везде художник предстает и как исследователь традиционной удмуртской культуры. Те ее особенности, которые не мог отобразить через картины, он описал в книге «Удмуртская одежда» (Ижевск: Удмуртия, 1974), в статьях «Удмурт крезь», «Удмуртская прялка», «Печь — центр избы», «Цифры древних», «Элементы традиционного мировоззрения удмуртов»… Мир интересов С.Н.Виноградова широк и многогранен, я бы сказала — необъятен. Природа сделала его и творцом, и первоот-крывателем.
Вот, казалось, я хорошо знаю А.С.Пушкина, а Семен Виноградов открыл мне его по-новому. Прежде чем приступить к работе над картиной «Пушкин и удмурты», он, кроме поэзии и прозы А.С.Пушкина, перечитал все выпуски пушкинского журнала «Современник», обнаружил, что поэт интересовался историей и этнографией удмуртов, получал о них материалы от вятского публициста Емичева. Во втором томе «Современника», сообщил мне Семен Николаевич о своем открытии, — статья А.С.Пушкина «Поклон солнцу», посвященная истории удмуртов. (На картине Виноградова А.С.Пушкин рассматривает зарисовки удмуртских узоров.)
Хотела задать Семену вопрос: вела ли его по жизни удача, — и не задаю. Бессмыслен по отношению к этому человеку такой шаблонный вопрос. Ведь очевидны слагаемые его жизни: неординарность, упорство, всепоглощающее стремление к познанию и работа, работа, работа, — мне представляется, повседневная и неустанная. Но ведь, наверное, всё же утомляется, устает, никому не показывая этого.
В незапамятное время, в середине шестидесятых годов прошлого уже века, когда работала на ижевском телевидении (Семен тогда был студентом художественного института им. В.И.Сурикова), я, воодушевившись рассказами мужа о том, как они дружно жили, учась в Можгинском педучилище, поехала в Шайтаново. Познакомившись с человеком необыкновенным, пригласила его на передачу. Виноградов приехал. Одухотворенностью, убежденностью, истинной человеческой красотой веяло от него, о чем потом писали телезрители. Лишь много лет спустя я узнала, что накануне передачи Семен получил серьезную травму ноги. Тем не менее приехал, чтобы после встречи с телезрителями отправиться обратно на перекладных.
Поразительная выдержка была присуща Семену Виноградову всегда, во всех жизненных ситуациях. И когда его после института пригласили работать в Ижевск, и при этом тогдашний министр культуры заявил, что раньше чем через десять лет жилья ему не дадут. И когда он пытался получить для работы уголок в коллективной мастерской. И когда его семь лет держали в ассистентах на кафедре изобразительного искусства УдГУ на самом низком окладе. (Создав в 1992 году свою кафедру живописи и добившись звания профессора, он подопечных ассистентов через шесть-семь месяцев переводил в преподаватели.) И когда десять лет ему обещали звание заслуженного деятеля культуры, передвигая и передвигая срок, и так и не выполнили обещанное. (Однако в 1980 году он получил звание народного художника Удмуртии. Исполнилась мечта — работать для народа и быть народным.) И когда он, не щадя себя и в ущерб творчеству, из года в год работал на двух должностях, потому что заработная плата невелика, а надо содержать семью. (Порой на последние средства покупал холсты, подрамники, краски, кисти и прочее.) И когда в ущерб своему таланту по указке обкома партии писал заказные плакаты, панно-агитки, лозунги.
Семен Николаевич выстоял во всех перипетиях, ни о чем пережитом не жалеет. А мне жаль. Виноградов — гордость Удмуртии. И жаль его сил и дней, потраченных не на творчество, в ущерб данному судьбой дару.
Этот мужественный и настойчивый человек достойно выполнил древнюю заповедь «вырастить сына, построить дом, посадить дерево». На хлебе и кефире, но вырастил двух прекрасных сыновей — теперь у него четверо внуков. Построил дом в Шайтанове. Посадил елочки на границе огорода с оврагом, чтоб держали склон, и уже вырос собственный лес, в котором к своему семидесятилетию художник собрал ведро рыжиков (В округе рыжиков уже не стало, исчезли.) Создал и еще нечто необычное — удмуртскую религиозную общину «Удмурт вось» («вось» — моление, ритуал).
А.И.Герцен писал о подвижниках, энтузиастах, созидателях эпохи Возрождения: «Главный характер этих великих деятелей состоит в живом, верном чувстве тесноты, неудовлетворенности в замкнутом круге современной им жизни…». Слова, вполне соотносимые с Виноградовым. Для «маленькой Удмуртии» Семен Николаевич велик. Его душе, думаю, тесновато в определенных рамках, как тесно и его картинам, которых несметно в мастерской. Они на стенах, составлены в ряды, сложены в штабеля. А ведь сюда, в эту мастерскую, приходят гости Ижевска, в том числе иностранцы, которые приезжают, чтобы узнать: что это за народ — удмурты, чем живут, чего от жизни ждут, что в тайниках души носят. Пытаются понять и не могут — удмуртов-то не распознают и ничего национального не видят. И то: что тут разглядывать — обычный провинциальный российский город. А картины Семена Виноградова, словно «на простор речной волны», выводят в народную жизнь, просто, ясно, безыскусно и захватывающе ярко. Быть бы в Ижевске музею Виноградова. Может, вдруг, неожиданно настанет и здесь эпоха Возрождения?
Пока же в местном музее всего шесть картин С.Н.Виноградова. Тогда как французский музей в городе Тулузе экспонирует десять его картин.
В моей квартире висит работа Семена — портрет мужа, написанный лет пятнадцать назад. В нем экспрессия, живость, устремленность. Тогда Алексей Афанасьевич был полон планов, замыслов, надежд на расцвет удмуртской культуры… Напротив своего портрета, над своими бесконечными бумагами сидит понуро и согбенно мой постаревший муж, надломленный бедами и бедностью. В газетах, журналах, книгах пишут: «известный удмуртский литературовед и критик». Я знаю, что его еще держит в этой жизни. Портрет, написанный рукой и сердцем Семена Виноградова. Портрет призывает дождаться лучших времен, правды и справедливости. Дождется ли?
В мастерской Семена Николаевича Виноградова стоит большой холст, натянутый на подрамник, готовый для новой песни жизни. Ждет.
