ЧЕРТОВСКАЯ КРАСОТА

 

Решаться на пластическую операцию Корине не приходилось – давно к ней готова. Красавицей она никогда не была, но из-за этого не очень переживала. Собственно, для чего девушке нужна хорошая внешность? Чтобы выйти замуж. А у Корины с её папой и, главным образом, занимаемым им положением никаких проблем с женихами не было. Скорее, была проблема с их обилием: приходилось делать выбор, а он, как у гоголевской невесты, был непростым.

И непростой, он был, в конце концов, не без помощи родителей, сделан, поэтому вопрос внешности на какое-то время перестал волновать вовсе. А когда волновать начал вновь, то возможности и отца, и устроенного им на тёплое местечко мужа позволяли приобретать косметику, туалеты, с помощью которых недостатки скрывались или приукрашивались.

В семейной жизни Корины манипуляции с облагораживанием внешности никакой роли не играли вообще. Муж первые годы семейной жизни ещё как-то пытался изображать любовный пыл, страсть, но со временем притворяться перестал, выполнял функции супруга именно как обязанности, с каждым годом для него всё более обременительные, не отказываясь от них совсем только потому, что положение своё, дававшее ему силу и влияние, ценимые его многочисленными пассиями, имел лишь благодаря тестю, понимал это и вёл себя подобающе.

Об увлечениях мужа Корина догадывалась, но его ухода из семьи не боялась: как часто бывает с бабниками, муж не привязывался к своим увлечениям, а статус семейного человека освобождает от обязательств на стороне и даёт возможность менять барышень.

Попросту, когда муж под различными предлогами как-то в течение месяца уклонялся от связи с ней, Корина устроила скандал, пригрозив, что не только заведёт себе любовника, но сделает это достоянием общественности, чтобы супруг пребывал в статусе рогоносца.

- Да кто на тебя позарится?! – впервые за время их супружества муж в пылу перебранки сорвался на презрительность.

- А я с последним грузчиком тебе изменю, и ты будешь носить не просто рога, а рога статусные. Или тебе это будет, наоборот, приятно, что ты лучше того, с кем тебе изменяют?

После того разговора крепко задумались оба. Муж стал регулярно, по расписанию, раз в две недели исполнять супружеские обязанности, а Корина с остервенением набросилась на модные журналы, зачастила в косметические салоны, в магазины, надеясь изменить отношение супруга к её внешности. «Пусть увидит и ахнет! Пожалеет о тех словах!» Муж действительно сто раз пожалел, но по совсем другим причинам. И в буквальном смысле расплачивался за свои слова.

Первым, кто вслух выразил отношение к стремительно меняющейся внешности Корины Георгиевны, был водитель мужа. Свой первый комплимент изо всех сил молодящейся шефине он сделал довольно робко, сдержанно. Но был подбодрен и поощрительной улыбкой, и игривым ответом: «Ну что ты! Какое там «хорошо выгляжу»! Всю ночь не спала, как баба Яга какая-нибудь, наверное, сейчас».

Водитель, несмотря на молодость, уже знал, что так женщины говорят только в случае, если уверены, что ответом им будет рьяный протест. И Корина Георгиевна услышала именно то, что хотела. Осмелевший водитель стал буквально купать шефиню в похвалах и комплиментах. От его взгляда не ускользала ни одна деталь туалета, ни один тон помады, и Корина, считавшая его раньше деревенским увальнем, изменила своё мнение и нашла, что у парня хороший вкус. Именно за хороший вкус он и получил надбавку к зарплате, буквально вытребованную Кориной у мужа.

А после похвалы и восторги посыпались ото всех: и муж стал отмечать изменения во внешности, и его сотрудники, и знакомые. Правда, муж замечал это так: «И сколько это мне стоило?» Не слышавшая такого количества, да и качества комплиментов даже в молодости, Корина заключила, что она, как дорогое вино, с годами становится лучше, изысканней.

Однако, возможности косметологии не безграничны. И предел совершенству на лице у Корины всё-таки наступил. Косметологиня, хорошо поживившаяся на щедрой «оптовой» пациентке продажей дорогих кремов, скрабов, курсов массажей, вздохнув, предложила сделать пластическую операцию. Корина Георгиевна, подсевшая на комплименты и постоянно нуждавшаяся в них, согласилась сразу. Удивившись только тому, что сама раньше не додумалась до такого решения. Ведь можно и нужно не только разгладить морщины, но изменить форму носа, убрать жир с живота и бёдер, увеличить грудь.

Косметологиня, с которой Корина взялась набросать список необходимых улучшений внешности, с трудом скрывала ликование: благодарность пластического хирурга, к которому она направляла свою пациентку, будет действительно большой и совершенно конкретной – 10% от стоимости всех процедур.

Муж, извещённый о планах и намерениях, поначалу выругался относительно «бешения с жиру». Потом понял, что на всё время этих длительных болезненных операций он будет освобождён от супружеских обязанностей, ставших ему совершенно невыносимыми, и согласился.

Сын и дочь, жившие самостоятельно, были категоричны:

- Лучше бы с внуками водилась. Кого ты хочешь привлекать и очаровывать своими обновлёнными чертами и формами? Ты же не эстрадная актриса! Зачем тебе всё это? Нам ты и с морщинками, и с жиринками нравишься. Для кого ты стараешься?

- Для себя! Я хочу нравиться, прежде всего, себе! – настаивала, лукавя, мама и бабушка.

Операции следовали одна за другой. Поначалу домашние на вопросы знакомых, где Корина, отвечали: «В больнице».

После первой подтяжки, прошедшей очень удачно, вышедшая из клиники и прошедшая полный курс реабилитации Корина, чрезвычайно себе понравившаяся, услышала от соседки:

- Кориночка, что с вами случилось? Вы так тяжело болели, что пролежали столько времени в больнице? Очень изменились. Но не пойму: вроде бы похорошели. Но разве болезнь красит?

Своё омоложение Корина всем объясняла тем, что в больнице её лечили гармонами, которые и дали такой омоложивающий эффект.

Следующие свои уходы на череду операций она наказала объяснять отъездом в санаторий. После каждого «санатория» выглядела лучше и лучше, с упоением говорила о потрясающем регенерирующем эффекте зоревых (т.е. на заре) ванн из кобыльего молока, о невероятном разглаживающем эффекте семенной массы дождевых червей и всего, что в голову придёт. Её собственные фантазии, многократно повторённые, убедили уже и её саму. Она бы и сама во всё рассказываемое поверила, но жесточайшие ограничения послеоперационного периода всё-таки свидетельствовали о том, что дождевые черви тут ни при чём: долгое время нельзя было не только смеяться, но и улыбаться, силиконовые имплантанты не позволяли летать на самолётах, были и другие неудобства. Но всё это ничто в сравнении с тем удовольствием, которое испытывала она, когда не столь пристально смотрела на себя в зеркало. При внимательном разглядывании были заметны и швы, и неестественность мимики. А при беглом – красота!

Правда, такое кардинальное изменение внешности на супружеских отношениях отразилось противоположным задуманному образом: муж не просто категорически отказался от исполнения своих прямых обязанностей, но и спать стал в другой комнате, заявив, что чувствует себя как с забальзамированным покойником. А когда Корина вышла из клиники с обновлённой грудью и игриво, застигнув мужа врасплох, расстегнула халатик и прижалась к супругу, он даже вскрикнул, отпрянул и брезгливо сморщился:

- Что у тебя там булькает? Как к лягушке прикоснулся.

Обновлённая, похорошевшая, как ей казалось, Корина с улучшенными формами стала мужу отвратительна, чего он был не в силах даже скрывать. Он больше не боялся развода, давить на него у Корины не было ресурсов, они кончились со смертью отца, дети отдалились от матери и при разводе приняли бы сторону отца. Корина почувствовала отчуждение близких и одиночество.

Насмотревшись сериалов, начитавшись бульварных романов, она решила завести интрижку, чтобы почувствовать действие своих дорогостоящих чар. Ничего нового в этой области не придумав, она поехала интриговать на юг. В поездку ей пытались навязать внучку. Но бабушка категорически отказалась взять девочку именно потому, что та называла её «бабушка». Это никуда не годилось, не входило в планы молодящейся начинающей интриганки, и девочка осталась дома.

Остановившись в дорогой гостинице, она в первый же день познакомилась на пляже с молодым парнем, оценившим все её благоприобретённые достоинства и принявшим за свою ровесницу. Так и сказал: «Мы с вами в одном институте на параллельных курсах, кажется, учились». Корина рассмеялась. Она, конечно, не стала вдаваться в детали, что у неё сын старше набивающегося в сокурсники юноши, а тем более дочь. Вопрос о возрасте так и остался для парня тайной, и он обращался к Корине на «ты», а потом, после сближения, стал называть её «моя маленькая несмышлёная девочка». Это не просто нравилось. Ей и муж таких слов никогда не говорил, даже когда она действительно была молоденькой девчонкой. Она млела, дурачилась с парнем, чувствуя себя по-настоящему юной.

Встретились они очень удачно для Павла: у него как раз украли кошелёк, где были и кредитки, ему нечем было платить за гостиницу, не на что жить. Перевод должен был прийти со дня на день, но пока положение было нелёгким.

Еле удалось уговорить Пашулю пожить пока у неё в люксе, ходить за её счёт по ресторанам. А уж когда она предложила купить ему в дорогом магазине понравившиеся вещи, то просто оскорбился: за кого ты меня принимаешь? Даже произошла размолвка на этой почве. Правда, серьезной ссоры удалось избежать, когда договорились, что все деньги, потраченные на него, Павел вернёт по получении перевода. А ещё Корина обещала принять и дорогой подарок в знак благодарности, как только перевод должником будет получен. Он – не альфонс и не человек, нуждающийся в средствах. Он, хотя и молод, но уже руководитель крупной фирмы с филиалами во многих городах.

Но за день до отъезда Корины с отдыха Павлу позвонили с фирмы и сказали, что произошло недоразумение с переводом денег, они вернулись назад, и его мама, узнав об этом и решив, что сын бедствует, живёт на вокзале, расстроилась и слегла в больницу с приступом. Положение очень тяжёлое. Получив такое известие, Павел заметался: нужно срочно лететь, а денег нет!

Корина предложила ему свою помощь, которую он с колебаниями всё-таки принял – положение было безвыходным, и кроме Корины, у него никого здесь не было. «У меня никого нет, кроме тебя», – говорил он ей, нежно целуя, и женщина, млея, думала, какой это нежный и любящий сын, не сравнить с её собственным, который едва ли пришёл бы в такое отчаяние, если бы узнал, что она занемогла.

Успокаивала возлюбленного, как умела: деньги – не самое главное в жизни. Если он так настаивает (а он, конечно, настаивал), то отдаст, когда приедет в Москву, где часто бывает по делам фирмы. И вообще, она сама может приехать в его город. Конечно, они будут и впредь встречаться, но сделать это нужно максимально тайно – у неё семья.

Звонка от Павла пришлось ждать недолго. Вернувшись в Москву совершенно уверенной в неотразимости пластических чар, Корина заскучала было по своему молодому другу, как он позвонил буквально на третий день. «Какой обязательный человек, – подумала она. – Мама, может, ещё в больнице, а он летит в Москву отдавать долги. Или не только за этим?» Ей хотелось думать именно так, и она еле остановила его порыв явиться прямо к ней домой. «Легкомысленный бесшабашный мальчишка», – думала она, идя к нему на встречу, назначенную им в гостинице средней руки. Корине льстило его желание немедленно увидеться с ней и не на улице, а в интимной обстановке. Павел, вопреки ожиданию, деньги не только не отдал, но и попросил ещё, сославшись на вновь открывшиеся обстоятельства. Корина дала бы. Но она не захватила с собой. И по кредитке она сейчас ничего не может взять – муж заблокировал счёт. Но успокоила любовника: он – деловой человек, московские партнёры его непременно выручат.

 Раздражённый Павел вдруг достал фотографии, где они были с Кориной в самых недвусмысленных обстоятельствах и заявил, что если она не даст ему 20 тысяч долларов, то он передаст снимки мужу, и тот едва ли упустит возможность и не воспользуется этим как шансом развестись с ней и избавиться от старой коровы, на которой швов больше, чем на лоскутном одеяле…

От потрясения Корина слегла. Но рассчитываться с шантажистом всё-таки пришлось, для чего она не только рассталась со всеми своими личными накоплениями, но и продала подаренные ещё отцом бриллианты.

Помолодевшая Корина оказалась в полном одиночестве. Муж с помолодевшей супругой общался только по необходимости, с детьми произошло отчуждение из-за  обиды на неё за  предпочтение заниматься внешностью, а не внуками, с ровесницами-подругами она сама не хотела общаться, поскольку они своим видом выдавали не только свой, но и её возраст. К тому же они, обабившиеся клуши, не понимали, зачем она терзает себя операциями. И была уверена – просто завидуют ей.

Улучшенная внешность требовала постоянного ухода, приходилось то и дело подновлять подтяжки, ходить на разглаживания. Идефиксом для Корины стала её внешность. Не без злорадства и удовлетворения она отмечала, что муж грузнеет, дряхлеет, покрывается морщинами всё больше, а она – хоть куда! Красотка, да и только!

…Когда Корина не без трепета подошла к дверям, ей открыли. Но не узнали. Не пригласили войти. Стали всматриваться. Она, стоявшая на пороге не без робости и внутреннего трепета, видя, что её не узнают и вот-вот закроют перед ней дверь и укажут на другую, куда входить она совершенно не хотела, назвала себя. Но стоявший на пороге привратник недоумённо и возмущённо воскликнул:

- Корина?! Да какая ты Корина?! Самозванка ты! Мы её ждём, знаем, что она отправилась к нам, пришло время. Но она – вот она, – и показали фотографию седой морщинистой женщины. Корина вгляделась. Женщина была очень похожа на её маму в последние годы жизни. Такой бы была и она сейчас, если бы не пластические операции. Она сделала их. Поэтому стала другой, и её не узнают здесь. Её, избавленную пластическими хирургами от следов времени и жизненных коллизий, не узнали! Не приняли! Захлопнули пред нею врата!

Как только двери перед ней закрылись, отвергнутая Корина полетела вниз, словно её толкнули в грудь, и оказалась у другой двери, распахнутой настежь. Но входить туда она не хотела и испугалась, что её затащат силой. Но привратник и у этой двери не узнал её. Правда, как только она оказалась у его врат, он крепко схватил её за волосы. Однако, рассмотрев, отпустил, гаденько хихикнув:

- Сюда захотела? К нам мало кто стремится. Я бы с удовольствием тебя сюда втащил, да тебя в моём списке нету. Не по адресу явилась. Смотрю я на тебя – здесь бы тебе самое место. Но у нас тут учёт и контроль строжайший! Как бы праведников не впустить. Так что катись отсюда, голуба. – И он оттолкнул Корину, которая полетела. Но не вниз, не вверх – в никуда. Она осталась нигде. Ни с кем. Ничья.

Кончилось земное существование, но ни в раю, ни в аду её не узнали и не приняли. Отвергли. Её неприкаянная душа полетела к земле. Но не долетела. Стала маяться и метаться. Встретила такую же неприкаянную душу. Потом ещё и ещё. Это были мужчины и женщины. Молодые красавицы и красавцы. На первый взгляд. Но стоило на них посмотреть пристально, как на лицах, за ушами, на носах, телах проступали грубые швы. Все они не были узнаны ни Царём небесным, ни Князем тьмы, и неприкаянные, метались между землёй и небом в вечном непокое изгнанников.

Измученная Корина в недоумённом отчаянии сетовала:

- Что же такое непростительное в том, что я хотела быть красивой? Что тут греховного?

Обезображенная швами старуха, ужасный лик которой проявился через лицо молодой женщины, в которой Корина узнала известную эстрадную диву, менявшую мужей на всё более молодых, с выражением немыслимых страданий на отвратительном лице, скиталица между небом и землёй, заговорила:

- Бог создал мир и его законы: человек живёт, его внешность меняется. Как живёт человек, так изменяется его внешность. И каким он придёт в потусторонний мир, там известно. А мы – богоборцы, восстали, решили подкорректировать Создателя, взбунтовались против такого положения. И теперь отвечаем. В краткой земной жизни тешили свою гордыню. Потворствовали своей и чужой похоти, соблазняли и ввергали в соблазн. За это от жизни вечной отлучены. Упокоения лишены. Ради чего? Если бы знать! Зачем мне, тебе было привлекать внимание мужчин в далеко не детородном возрасте? Только для сексуальных утех. Зачем было увеличивать груди, которые всё равно никогда не наполнились бы молоком, их бы не сосал младенец. И с каждым годом подобных нам глупцов всё больше.

- Но мы не знали, не ведали, что творили! – воскликнула Корина, ужаснувшись от мысли, что никогда в последующем не встретится ни с мужем, ни с родителями, ни с детьми.

- Нет! – с возмущённым сарказмом оборвала её собеседница. – И я, и ты всё делали сознательно. Кого ты хотела осчастливить переменами? Я – кого? Близких? Нет, себя, о себе мы обе думали. Все мы, легион неприкаянных состарившихся красавцев и красавиц, с идеальными носами, прекрасными грудями, гладкой кожей, кого сделали счастливыми? Ни себя, ни родных. И в наказание нам – вечное скитание, неприкаянность и отверженность!

Корина увидела вдруг себя перед самой первой операцией. Зачем, зачем она всё это сделала? Если б можно было что-то изменить!

…Проснулась. Уф-ф! Слава Богу! Какой жуткий сон! Поскорее бы забыть. Чего только не увидишь! Это от волнения перед операцией. Вокруг глаз надо убрать лишнюю кожу. Ещё только семь утра. Можно ещё поспать: в клинику к 10 часам.

Она всё-таки встала. Ей показалось, что с карниза вспорхнула какая-то птица. Корина выглянула в окно. Белое облачко таяло, поднимаясь к небу. Как в детстве, бывало, она думала, что это ангел пролетает. Да, кто-то полетел. Корина вспомнила бабушку. «Бабушка, ко мне ангел прилетал», – рассказывала она о своих снах. «Гляди, пока дитё малое – ангел, а как вырастешь – как бы бесы не слетелись. Грешно-то не живи, так одни ангелы и будут над тобой парить. А как в грехи впадёшь – от бесов не отделаться ни днём, ни ночью – доймут. Они свою добычу, ой, как стерегут. Ни одного грешника мимо не пропустят, из лап не выпустят».

Да, в детстве всё очаровательно: и вера в ангелов, и даже страхи перед бесами. Умилительно и смешно. Корина вновь легла, поставила будильник на 8-30. Стрелка стала медленно приближать время к очередному сеансу корректировки деяния Бога – омоложению.