СИНИЙ КОЛОКОЛЬЧИК
* * *
И в светлый час, и в день невзгоды,
Меж добрых и худых вестей
Бегут мои лошадки-годы,
Все больше вороных мастей.
Лошадки-годы темной стати…
Ведь их окрас — судьба моя,
Где так нечасто и некстати
Удачу догоняла я.
Рысцой ни валкой и ни шаткой,
Путем, которым суждено,
Бегут, бегут мои лошадки,
В чьи гривы время вплетено.
Они покорны силе вещей
И ни на шаг не отдохнут —
И больно их по крупам хлещет
Всевышнего бессонный кнут.
Ах, не к тому, кто сердце греет,
Не к золоченому крыльцу —
Лошадки-годы все скорее
Влекут к предвечному концу.
И ни к чему бессильный ропот
В мольбах горячих и строках —
Все ближе мрак, все глуше топот,
А вожжи — не в моих руках…
Так надо
Ноябрь в начале. Время «белых мух»
Пришло на смену краскам листопада.
Навеял сны природе снежный пух —
Так надо.
Сошли сугробы. Солнце с высоты —
Всему живому песня и отрада —
Глядит, смеясь, на травы и цветы —
Так надо.
Июль палит. Умножить силу рос
И напитать земные туки радо
Живящее кипенье грузных гроз —
Так надо.
Приспело счастье хлеба и вина,
Припасливые дни труда и лада.
Румян сентябрь, и житница полна —
Так надо.
* * *
А в чем большая надобность земли?
Чтоб вовремя тепло, чтоб ливни лили,
Чтоб нас ее труды не обошли,
Плодами и цветами оделили…
А в чем большая надобность людей?
В отцовой стати, в материной ласке.
И сам своей судьбине порадей
Всем тем, что есть в твоей мечте и власти.
Чего еще?
Да неба синевы,
И чтобы в нем — сияние светила,
Чтоб наши дети были здоровы,
Чтоб равно всем надежда нам светила.
Песня родника
Звон родника, когда бы это можно,
Я б в колокол часовни придорожной
Перелила —
и животворный звон
Плыл над дорогой судеб и времен.
Воды хрустальной призрачную нить
И голос бронзы воссоединить,
Чтоб странники со всех концов Земли
На песню, как ко всенощной, пришли…
Моя деревня
Гора Кардон. Под ней — закатный лучик
В реке Казес. Они зовут, манят —
И новые значения созвучий
В моей груди теснятся и звенят.
Шиповник над ручьем благоухает,
Зовет меня родная сторона,
И этот зов никак не утихает,
Певучий, как альтовая струна.
В сиянье лета, в шелесте деревьев
Мой добрый мир, мой незабвенный кров.
Гора Кардон — как шапка над деревней,
Ее краса, защита и покров.
* * *
Поставил век безжалостную пробу
На детстве нашем, в дальнем далеке.
Война в свою палящую утробу
Ввергала все, куда достать руке.
В слезах она, в крови искала брода.
Не спрашивала, чья и в чем вина.
Четыре года — о, четыре года
Душила нас проклятая война!
Израненный, но все же не убитый,
Отец пришел, когда цвели сады,
И стал семье, страданием повитой,
Защитой-обороной от нужды.
Стал статью-силой нашенских ручонок —
Что без него сумели б огольцы —
Мальчишек двое, шестеро девчонок,
Голодные и босые птенцы?
Мы жили им, мы на него равнялись,
Мы помнили: семь бед — один ответ,
И всей восьмеркой мы оборонялись
От горести послевоенных лет.
И тою же оравой, полным кланом
Мы нынче наезжаем в отчий дом,
Вразрез и вперекор делам и планам,
Мы к бате с мамой — прочее потом!
Такое время — не слезой давиться
И не считать съестное «от» и «до»…
И вся деревня радостно дивится —
Опять птенцы слетелись на гнездо!
* * *
Вот так за ниткой нитку вяжут
Года и дни — а нить тонка…
Вот так в клубок тяжелой пряжи
Накручиваются века.
И я живу — светло ли, худо,
Глубок мой стержень, не глубок —
Года мои, тоска и удаль
В один мотаются клубок.
Я на него мотаю нити,
Дарю объем и толстоту,
И мне — полвека…
Извините
Мою такую простоту.
Конечно, время быстротечно,
Но все же помечтала б я,
Чтоб с прялки жизни бесконечно
В клубок стекала жизнь моя.
Невстреченная любовь
И вновь, желаньем встречи меченый,
Безмерен вечер, как прибой…
Каков твой норов, мой невстреченный,
Хорош, пригож ли ты собой?
Опять ли в никуда сокроешься,
Иль, может, встречу, обойму?
Открыть любовь — отрыть сокровище,
Пути не ведая к нему.
Тревогой долгой перемучиться,
Утратить, обретя едва…
И как у нас с тобой получатся
Признанья первые слова?
И как сомнения развеются,
Луга не станут ли тесны?
Какие на сердце навеются
Летучие цветные сны?
Звенит надежды голос тающий,
И не дано избыть его…
Где, мой невстреченный, скитаешься
Помимо сердца моего?
Останусь человеком
Диктует мне доля свои убежденья,
Дает в украшенье ошейник рабы,
Как будто бы это с минуты рожденья
Навеки начертано в Книге судьбы.
Планида безжалостно мной помыкает,
Карает любую промашку мою,
Пощечины садит, куском попрекает,
Хоть я этот хлеб не за так достаю.
Кручусь колесом меж опаски и таски —
По ступицы грязь да глубокий кювет…
А коль достается немножечко ласки,
Так снова в преддверии всяческих бед.
Согнуть не смогла и сломать не сломила
Такая лихая планида меня,
И я за жестокость ее не бранила,
На светлое время надежду храня.
Ведь я человеком прожить народилась,
А путь человека — не вечный парад.
И если уж в траур судьба нарядилась,
Кто знает —
а вдруг переменит наряд?