ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ТВОРЧЕСТВО И ПОЛИТИЧЕСКИЙ СОЦИУМ

 

 

 

Гловюк Сергей Николаевич родился 2 сентября 1958 года. Поэт, переводчик, главный редактор альманаха «Литературное содружество. Из века в век». Организатор и художественный руководитель ежегодного международного фестиваля славянской поэзии в Твери «Поющие письмена». Составитель поэтических антологий славянских литератур в десяти томах. Член Союза писателей России. Живёт в Москве.

 

- Первый вопрос традиционный: что Вы, кто Вы, как и почему?

 

- Родился я в провинциальном городе Дрезден, в семье военнослужащего. В двухлетнем возрасте вернулся в Россию. И с тех пор живу в Москве. Окончил литинститут им. Горького, семинар Евгения Винокурова. Автор нескольких поэтических книг и нескольких десятков книг переводов со славянских, в основном, языков. Много занимаюсь переводами. 9 лет работал в «Литературной газете», спецкором, обозревателем, шеф-редактором разных приложений, с 2001 по 2010 год. Потом учредил свою компанию, которая занимается издательской деятельностью, организует литературные фестивали, занимается переводческой работой. Придумал серию «Из века в век», в которой вышло уже 10 томов славянских авторов. От болгар и белорусов до сербов, хорватов, украинцев и поляков. Кроме того, много занимаюсь переводами с языков народов России. Вторая часть называется «Поэзия народов кириллической азбуки». Вышли антологии ханты-манси-ненцы, татарская антология, башкирская и якутская. И работа эта продолжается. Организация самоокупаемая. Частично продаём книги, частично получаем гранты на государственное издание книг. Частично авторы заказывают за свой счёт. Как говорится, что догоним, то съедим.

 

- С начала 90-х годов вся страна хаяла Советский Союз, пыталась равняться, пусть в разговорах, на Запад. Постепенно стало приходить отрезвление, а вместе с ним ностальгия. Мы уже подзабыли минусы, мы уже всё чаще вспоминаем плюсы. Негативная меркантильность настоящего медным тазом нахлобучила идеологическую ржу коммунистического прошлого. Мы уже по любому поводу нахваливаем тоталитарность,  стараясь не упоминать этого слова. А вот что касается книгоиздательского дела, как по Вашему, чего сегодня больше, плюсов или минусов?

 

- И тогда было много положительного и отрицательного, и сейчас. Плюсы с минусами поменялись местами. Я бы не стал всё советское отбрасывать как негодное. Тогда были огромные тиражи, государственная машина работала на пропаганду литературы, но она носила избирательно идеологический характер. Сегодня государство устранилось от издательских процессов. Тиражи упали, но зато наименований издаваемых книг стало на несколько порядков больше. Если раньше стотысячный тираж книжки для детей был обычным делом, то сейчас и тысяча уже хорошо. Я уж не говорю про поэзию, которая издаётся по 100, 300, 500 экземпляров. Это потеря со времён советского времени. Появились огромные транспортные расходы. Книги, изданные в Москве, с трудом попадают в Ижевск. А если попадают, то с большой накруткой. Соответственно, и из Ижевска книги не попадают в Москву. А если уж довезти книгу из Москвы до Владивостока, она будет слитком золота. Такими стали коммуникации.

 

- Как вы относитесь к такому парадоксу: мы все видим, что читать люди стали меньше, зато писателей развелось без счёта. Такое впечатление, что уже все – писатели. В то же время безграмотных людей прибавилось. Грамотность падает, а количество писателей растёт.

 

- Сейчас вообще парадоксальная ситуация. Часто бывает так, что сначала в писателя вкладывают деньги, делают ему имя, а уже потом его надо научить писать. Такого много. С грамотностью просто беда. Посмотрите на дикторов даже центрального телевидения: они делают такие ошибки, за которые раньше просто выгнали бы с работы, причём – тут же. А сейчас – ничего. Поперхнулись, поправились в лучшем случае, и поехали дальше. И с этим, конечно, нужно что-то делать.  Вопрос о чтении, и вообще о современных детях, это ещё и вопрос о цифровых технологиях, о современной информационной структуре. Все перешли на гаджеты, виджеты и литературу читают мало. Хотя уже доказано, что при чтении книг работают другие участки мозга и жизнь воспринимается более аналитически. Процесс просмотра мультимедийных вещей такой дискретный, он отучает от логического мышления, что, конечно же, очень плохо. А как пробудить интерес к книжному чтению – это тоже задача, может быть, даже государственная.

 

- Смешная, наверное, уже истина жизни: нашим сверстникам с младших классов школы учителя внушали, что в будущем, при коммунизме, люди будут более свободны, всю тяжёлую работу будут делать машины, а люди будут заниматься искусством, творчеством. Вот сейчас работы у многих нет, многие искусством и занимаются, которое перестало кормить, по крайней мере, массы ему никогда не прокормить. Так что, мы уже живём при коммунизме? Значит, счастье у нас наступило?

 

- Ну, коммунизм – это уже философский уровень. Про это пусть судят другие. Но возможностей стало больше. Хочешь, пойди и издай книжку. Пусть она будет тиражом 50 экземпляров. А почему стало мало читателей? Я, как писатель, и сам от этого страдаю. Но мы же все знаем, что в сутках так и осталось 24 часа. И останется при любом мироустройстве. Интернет оттянул от других занятий, наверное, уже большую часть человечества. Хочется, чтобы аудитория была пошире. Но за счёт естественного сокращения она только уменьшается. Молодёжь уходит в сторону электронных носителей информации, не располагающих к размышлению. Наверное, и нам нужно каким-то образом оседлать новые технические средства. Подчинить их задачам литературно-художественного творчества. Не вести себя с компьютерами, как мартышка с очками, а научиться встроить его в систему традиционных ценностей.

 

- А может быть, советская власть просто разбаловала писателей массовыми аудиториями? Потому что, скажем, сто лет назад писатели и поэты объединялись в группы – символисты, акмеисты, футуристы, имажинисты и т.п., – чтобы было легче пробиться к публике. Ведь и тиражи-то у них были весьма мизерные. Может быть, всё возвращается на круги своя?

 

- Да, действительно, и у Блока, и у Есенина книги выходили по 100 – 200 экземпляров. Первая книга Ахматовой вышла, кажется, тиражом 100 экземпляров. А уж 500 – это только у избранных. Потом заработала советская мощная пропагандистская машина, которая развернула, раскрутила эту сферу жизненных интересов людей.

 

- Получается, большевики-то были поумней нынешних? Сумели увидеть эти интересы и превратить их не только в идеологию, но и создать финансовый приток в казну? Хотя в то время и не было «умного» слова промоушен.

 

- Советский период – это уникальное время в жизни всего человечества. Такого не было никогда, и может быть, уже никогда не будет. Была искусственно создана комфортная среда писательским союзам, писателей носили на руках. Тех, кто идеологически был в русле. Это был перекос в одну сторону. Сейчас идёт перекос в другую, когда государство совсем не занимается проблемами писателей. Вот, скажем, у нас даже балерины в 36 лет уходят на пенсию. А человек, написавший 30 книг, и больше десятка издано за рубежом, всемирно признанный, когда идёт получать пенсию, ему говорят, что он – тунеядец. То есть, он не заработал ничего. Ненормальная ситуация.

 

- Вы как-то заикнулись о том, что кинематографисты лучше умеют отстаивать свои права и требовать у государства каких-то преференций и участия в своих делах. Не думаю, что сегодня кинематография – важнейшее из искусств, каким назвал это явление Ленин те же сто лет назад. Просто, наверное, это более стадное искусство?

 

- Я говорил о том, что киношники более активны в защите своих прав и интересов, и в результате больше преуспевают. А писатели, разделённые по своим комнатам и своим писательским столам, малоактивны за их пределами. Поэтому до сих пор нет закона о творческих союзах. В своё время в «Литературной газете» я этими вопросами занимался. И даже в Гос. Думе ставили такой вопрос: почему нет закона о творческих союзах? А нам отвечали: «А кто вышел с такой законодательной инициативой? Что, депутаты должны за писателей думать? Если писателям самим это не нужно, пусть и живут,  как живут. Мы бы поддержали, да нечего поддерживать.  А у писателей одни кулуарные разговоры. Ведь надо же проект закона создать, юридически выверенный. Согласовать его, с кем нужно. Подать, в конце концов». Было такое, подавали. Работали серьёзные юристы. Дошло дело до советника президента по юридическим вопросам. Советник, в том случае женщина, проанализировала, вынесла заключение, что проект сырой, надо переработать. На этом всё закончилось.

 

- А как Вы считаете, Союз писателей сегодня нужен или нет? Он ведь, собственно говоря, искусственно был создан Сталиным в обмен на идеологическую лояльность. Даже не так… Чтобы контролировать мыслительные процессы в обществе, подчинить их своим политическим целям и задачам.

 

- Тут нужно разделить мух и котлеты. Профессиональный союз, который назывался Литфондом, был создан по инициативе ещё Льва Толстого в 19 веке для помощи малоимущим писателям. Я считаю, что профессиональная организация  писателей обязательно нужна. Чтобы отстаивать интересы писателей. Такие организации существуют у шахтёров, у металлургов, да у кого угодно – у людей, объединённых одной профессией. Изначально Литфонд так и задумывался. Просто потом, в рамках идеологических установок, это превратилось в мощное министерство «Союз писателей СССР» со своим бюджетом, с кучей ведомственных отделов и подотделов, с армией чиновников. Сегодня речь не о том, но крепкая профессиональная организация нужна. А как она будет называться – не важно.

 

- Давайте повернём этот вопрос немного по-другому. Сегодня многие пытаются ориентироваться в своих сравнительных рассуждениях на Запад. Я не могу припомнить упоминаний о Союзах писателей Америки, Франции, Англии или какой-нибудь Бельгии. Хотя писательские традиции там многовековые, имена известнейшие. О пенклубах речь иногда заходит, да. А имеются ли там союзы? Может быть, Вы об этом что-то знаете?

 

- Я не знаю ситуацию по Западной Европе, а вот в странах бывшего социалистического лагеря – я знаю хорошо очень – и в Польше, и в Сербии, и в Чехии, и в Словакии, и в Венгрии, и в Хорватии, и в Болгарии существуют Союзы писателей, и даже не по одному. Может быть, стоит вести речь о каком-то переформатировании, подчинении выполнению каких-то более профессиональных задач. Союзы должны решать профессиональные вопросы. Все-таки писатель это профессия, я  надеюсь!

 

 

Вопросы задавал Николай Малышев,

член Союза журналистов и Союза писателей России