ЗИГЗАГИ И ЗАСКОКИ

 

Будильник зазвенел как всегда ровно в 7-00. Он всегда звенел ровно в 7-00 независимо от того, воскресенье сегодня или праздник. Он звенел ежеутренне в 7-00 и эту неделю, хотя хозяйка будильника была уже неделю в отпуске, а хозяин пятый день как уехал в командировку. Разумеется, будильник так делал не из вредности, а исключительно оттого, что его хозяйка самолично заводила его своей собственной рукой, ложась спать в 22-30.

Павла, так зовут хозяйку будильника, открыла глаза, нажала на кнопку, выключая резкий звук будильника. Увидела пустую соседнюю подушку и тут же вспомнила, что Тимур четыре дня как в командировке. Настроение сразу же упало. Они женаты уже четыре года, но Павла по-прежнему сильно любит своего мужа и очень скучает, когда он уезжает. К сожалению, его работа связана с частыми дальними командировками, а в последнее время они ещё больше участились. Поэтому Павле не привыкать просыпаться в одиночестве в супружеской постели. Но при этом у неё каждый раз портится настроение. Она полежала ещё несколько минут, продумала план сегодняшнего дня, потом решительно откинула клетчатое одеяло и вскочила на ноги. Два десятка махов руками-ногами, наклоны вперёд-назад, повороты влево-вправо, вращение туловищем и головой, бег на месте, прыжки – ровно семь минут, и зарядка закончена. Переходим к водным процедурам – умыться, почистить зубы, под конец – облить всё тело прохладной водой и тщательно растереть тело жёсткой капроновой перчаткой.

Тщательно причёсанная и бодрая, Павла сварила себе в ковшике привычную овсяную кашу на воде, заварила зелёный чай. Если честно, то зелёный чай она терпеть не может. Но однажды прочла в журнале «Здоровье», что зелёный чай выводит вредные радионуклеиды из организма и вообще очень полезен, с тех пор пила только зелёный чай и Тимура к нему приучила.

Расправившись с завтраком, полила цветы – алоэ на кухне (примочки из сока алоэ помогают при разных нарывах), кактус около компьютера (впитывает вредное облучение), аспарагус в зале (прекрасно увлажняет и очищает воздух в помещении). Достала из тумбочки кучу не глаженого белья. Вчера по плану у неё была стирка, сегодня – глажка выстиранного белья. После обеда она запланировала мойку окон в зале и на кухне. Вечером – посещение подружки Риммы. Давно не виделись, пора уже встретиться, поболтать о том, о сём.

Но Римма, как всегда, спутала все карты. Позвонила сама, когда работа была в самом разгаре, и Павла натирала до блеска стекло на кухне.

- Привет, Павлинка! Как дела у отпускницы? Чем занята?

- Окно мою на кухне. Сама хотела тебе позвонить вечером.

- Плюнь на окно, приходи ко мне. Я торт испекла! Называется «Венеция», но по виду на него совсем не похож, хоть и всё строго по рецепту делала.

- Знаю я твоё «строго по рецепту»! Небось опять вместо маргарина сливочное масло положила, вместо подсолнечного масла использовала кукурузное, а вместо истолчённых арахисовых орехов бухнула грецкие?

- Так ведь грецкие вкуснее! – удивилась Римма. – И сливочное масло лучше, чем какой-то там маргарин!

- Дурочка ты, Риммочка, – ласково пожурила подругу Павла. – Рецепт на то и рецепт, чтобы ему строго следовать, а не заниматься отсебятиной. Ладно, тебя в чём-то убеждать, только время зря тратить. Ты не исправима. Приду я на твой торт. Вот с окном закончу и приду.

- Плюнь ты на своё окно! Никуда оно не денется! Придёшь – домоешь.

- Нет, дорогая, плевать я на него не буду – не очень-то красивое это зрелище – заплёванное стекло. Мне и осталось всего ничего. Короче, ещё сорок минут и я у тебя. А ты пока зелёный чай завари для меня, твой чифирь я пить не буду.

Ровно через сорок минут Павла нажимала кнопку дверного звонка своей подруги. Дверь моментально распахнулась, и подружка повисла на шее Павлы всем своим пухлым семидесятикилограммовым телом.

Втроём пили чай на кухне – Павла, Римма и её мама, Тамара Ивановна. Тамара Ивановна, ныне пенсионерка, в недавнем прошлом медицинский работник, расспрашивала Павлу о житье-бытье, о работе, о муже Тимуре.

- Он сейчас в командировке. На этот раз уехал далеко, в Иркутск. Вернее, не в сам Иркутск, а ещё дальше – какое-то Усолье-Сибирское. Вчера звонил, говорит, что всё в порядке, но с недельку придётся там проторчать. Что делать, такая у него работа.

- Да, соглашалась Тамара Ивановна, отхлёбывая чай, – для мужчин работа и дело важнее всего. Так они устроены. А мы, женщины, должны быть хранительницами очага. Когда Петя был жив, тоже всё время на работе пропадал. Мы с Риммочкой его мало видали. Можно сказать, сгорел на своей работе. А кто теперь об этом помнит? Никто. Лучше бы больше внимания своей семье уделял.

- Да ладно, мам. Чего теперь об этом. Ешь лучше торт, – подложила ещё кусочек матери на тарелочку Римма. – Вкусный получился, правда, Павлуш?

- Вкусный, – подтвердила Павла, отламывая ложечкой от своего небольшого куска, – только черезчур сладкий и масленый.

- Так торт же! – удивилась Римма. – Торт и должен быть сладким и масленым. Это тебе не твои диетические хлебцы и обезжиренные йогурты. Бр-р-р! Гадость какая! Нет, я люблю вкусно поесть! В нашей жизни и так мало радостей, так надо быть полным идиотом, чтобы ещё добровольно лишать себя такого удовольствия, как вкусная еда. По-моему, так!

- А лишние килограммы? А холестерин? – возразила Павла.

- Ф-ф-ф! – фыркнула Римма. – В нашем возрасте ещё рано задумываться о холестерине. Что касается лишних килограммов – да будет тебе известно, что в Европе в моду начинают входить пухленькие девушки, вроде меня, а не швабры ходячие. Даже модели теперь начинают котироваться те, которые в теле. Я вообще не понимаю, зачем семнадцати-двадцатилетним девчонкам нужно морить себя разными изнурительными диетами? У них по молодости лет и так все калории уходят в энергию. А то иной раз смотришь на эти, так называемые, модели, которые на завтрак съедают веточку укропа, на обед – листик салата, а на ужин – тыквенную семечку, – в них же совершенно нет жизни! Все мысли только о калориях и панический страх набрать, не дай бог, лишние пятнадцать граммов. Короче, хорошего человека должно быть много. И вообще, один мой знакомый мужик сказал, что это величайший миф в мире, что мужчинам нравятся худышки. Мужикам надо, чтобы было за что подержаться!

- Господи, Римма! – испугалась Тамара Ивановна. – Что у тебя за знакомые такие?

- Успокойся, мама. Это так сказал Валерий Викторович, мой сослуживец. И сказал не мне, а своему приятелю. Я просто случайно услышала, но полностью с ним согласна. А зачем я всё это говорю сейчас? Затем, что хочу счастья нашей Павлинке. Она девушка достойная во всех отношениях – и умница, и раскрасавица, и очень целеустремлённая. Просто очень. Слишком целеустремлённая, я бы сказала. Расслабься, милая моя подружка! Оглянись – вокруг нас прекрасный и удивительный мир! А ты вся зашоренная какая-то. Тебя родители правильно назвали, вот только фамилия не совсем подходящая. Тебе больше бы подошла фамилия – Корчагина. Павла Корчагина – вот ты кто! И живёшь так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Тебе надо было бы родиться лет на сто раньше. Из тебя бы вышла прекрасная комиссарша, или командирша партизанского отряда. Председатель Реввоенкома – вот где ты была бы максимально кстати!

- Прекрати, Римма! Что ты накинулась на нашу гостью? Чего она тебе сделала, что ты удила закусила? К тому же, позволь тебе напомнить, что в отличие от тебя, Павлуша удачно вышла замуж и живёт со своим Тимуром в счастливом браке. У неё стремительно развивается карьера, и, несмотря на свои столь молодые годы, они сумели с Тимуром приобрести отдельное собственное жильё и машину. С помощью родителей правда, но и сами тоже молодцы. Короче, не слушай её Павлинка, это она от зависти тебя подначивает. А теперь, девушки, я вас оставляю. Пойду дойду до бабы Маши, проведаю её. А вы тут пощебечите, посплетничайте. До свидания, милая моя. Заглядывай к нам почаще. Глядишь, с тобою рядом и моя Риммочка немного поумнеет.

Тамара Ивановна ушла. Едва за нею хлопнула дверь, Римма заговорщески подмигнула подруге и потащила её в свою комнату. Конечно же, речь пошла об очередном парне, которым была увлечена Римма. Она вообще была весьма влюбчивой девицей и постоянно находилась в состоянии влюблённости. То в сослуживца, то в соседа, то в артиста, то в знаменитого спортсмена. Если в какое-то время на горизонте не оказывалось достойного объекта, то Римма, нимало не печалясь по этому поводу, моментально выдумывала себе прекрасного принца и с удовольствием погружалась в чудесный мир выдуманной любви. На этот раз объектом её пылкой влюбленности оказался некий Гарик Бульдог Харламов из какого-то Камеди Клаба.

- Ничего не поняла, – прервала её пылкие излияния Павла. – Бульдог – это кличка что ли? И что ещё за Камеди Клаб? Какой-то вечерний клуб, надо полагать? И кем в этом клубе у нас числится этот самый Бульдог? Бармен, вышибала или стриптизёр?

- Ха-ха-ха! Тебя погубит твоё невежество, – развеселилась Римма, – ты совсем не смотришь, что ли, телевизор? Камеди Клаб на ТНТ – это самое популярное шоу на сегодняшний день. Ребята из него даже на первом канале стали часто мелькать. А Гарик Бульдог Харламов – один из президентов этого клуба. Кстати, там мальчики подобрались классные – один к одному. Все такие талантливые, артистичные, юморные, раскованные и сексуальные. Павел Снежок Воля, например! Умереть не встать, что за парень! Правда, я им уже переболела. Так же как и Гариком Мартиросяном, и Александром А. Ревой. А как хорош Тимур Каштан Бахрутдинов! У него такие красивые голубые глаза – умереть не встать! Как разлюблю Бульдога, так непременно в него влюблюсь! – и Римма мечтательно закатила глаза в предвкушении новой любви.

Павла с улыбкой смотрела на свою подружку. Её не переделать. Она такая, какая есть, и Павла принимала Римму со всеми её влюблённостями и лишними килограммами. Ей бы стало искренне жаль, если, в один далеко не прекрасный день, однажды Римма бы вдруг похудела, стала стройной, тонкой, рассудительной и перестала бы отчаянно влюбляться.

В девять вечера Павла распрощалась, наконец, с Риммой, пошла домой. Можно было бы проехать на автобусе две остановки, но она предпочла неспешную прогулку по свежему воздуху. Едва войдя в квартиру, она услышала телефонный звонок. Звонил Тимур из своего Усолья-Сибирского.

- Привет, родная! Как ты там?

- Здравствуй, Тим. А я только что из гостей. Если бы ты позвонил минутой раньше, то не застал бы меня. Была у Риммы. Тебе большой привет от неё и Тамары Ивановны. Когда ты будешь дома?

- Теперь уже скоро. Я управился чуть раньше, так что через три дня прибуду. Завтра рано утром выезжаю.

- Что приготовить к твоему приезду?

- Как всегда пельмени. А я тебе небольшой сувенир приобрёл. Так сказать, презент.

- Что за презент?

- А секрет! Привезу – сама увидишь. Ну пока. Целую. Жди меня и срочно уничтожай все следы пребывания посторонних мужчин в доме.

- Не смешно. Пельмени будут. Жду.

 

Тимур, как и обещал, приехал через три дня вечером. Едва Павла успела сделать фруктовый салат на десерт, как он и явился. У них было так заведено – никаких провожаний и встречаний на вокзалах. Незачем демонстрировать окружающему миру степень пылкости семейных отношений. Все объятия и поцелуи только дома, только тет-а-тет. Как всегда, когда он приезжал из командировок, Тимур ей показался изменившимся, чуть отчуждённым. Даже запах от него шёл незнакомый, чужой. Это чувство быстро проходило, уже через несколько часов он был прежним родным мужем, но каждый раз Павлу пугала эта отчуждённость. Скорее всего, именно за это она так не любила его командировки. А Тимур тем временем, обняв и поцеловав жену, уже распаковывал свою дорожную сумку. Ему не терпелось вручить любимой жёнушке обещанный презент.

- Вот! – торжественно вручил он ей какую-то тёмную деревяшку. – Это тебе!

- Спасибо, – сдержанно поблагодарила Павла, разглядывая некий продолговатый предмет, сделанный из тёмного старого дерева, на котором был вырезан то ли рисунок, то ли непонятные письмена. – А что это такое?

- Это – амулет! Мне его подарила одна старая бурятка. Вернее, не подарила, а продала. Скажем так, мы с ней сделали бартер – я ей подарил деньги, а она мне подарила амулет. Представляешь, как и обещали, меня встретили в Иркутске в аэропорту на машине и повезли в Усолье-Сибирское. А машина по пути сломалась. Пока её ремонтировали, а это заняло добрых три часа, я погулял по деревне, около которой мы встали. И случайно наткнулся на старую бурятку, что жила на краю деревни. Мне потом сказал один местный житель, что они её уважают, но опасаются, так как она знается с духами. Вот эта бурятка и подарила мне этот амулет. Сказала, что он приносит счастье в любви. Я ей говорю, что я и так счастлив в любви, а она покачала головой с сомнением и сказала, что он мне непременно нужен и я должен подарить его той, кого люблю, и тогда у нас обоих всё будет в порядке. Так что, Павлинушка моя, дарю тебе этот амулет, который сохранит нашу любовь до гробовой доски и даже больше. А теперь корми любимого мужа обещанными пельменями, а то мне эта казённая пища уже вот где.

Они ели пельмени – Павла всего несколько штук, с низкокалорийным майонезом, Тимур, густо посыпав молотым чёрным перцем свою щедрую порцию; потом ели фруктовый салат, пили зелёный чай с блинчиками. Тимур делился с ней впечатлениями от поездки, подробно рассказывая все свои дорожные приключения.

- Видел Байкал! Да, сила! Невозможно описать тот восторг, что возникает в душе, когда видишь эту сокрушительную красоту! Это надо видеть самому! Знаешь что, давай в следующем году постараемся подгадать с отпусками в одно время и махнём на Байкал?! Возьмём на прокат палатку и побродим в окрестностях этого великого озера. Ты знаешь, Байкал настолько велик, что люди даже за столько лет ещё не сумели его запоганить ни своим сраным целлюлозным комбинатом, ни своей, так называемой, предприимчивостью – там вокруг озера понатыкано столько разных магазинчиков и киосков для туристов, понаставлено разных шлагбаумов – платить надо на каждом шагу за, так называемый, проход или проезд к озеру.

Павла слушала мужа, кивала головой, но сама не столько понимала смысл его слов, сколько радовалась его восторгу по поводу удачной поездки.

- А как дела с контрактом? Подписали?

- Всё в порядке. Подписали. Так что наше предприятие теперь получило солидный заказ на нашу продукцию. Шеф будет доволен. Он уже доволен – я ему звонил оттуда, докладывал обстановку, – перешёл на деловой тон Тимур. Искры восторга в его глазах заменил деловой блеск. – Так что теперь мне шеф приличную премию отвалит. Такие работники, как я, на вес золота.

               

…Среди ночи Павла вдруг проснулась. Вроде сон видела странный и тревожный, но, проснувшись, моментально забыла его. Только ощущение тревоги и нарастающей беды осталось. Лежала и анализировала это ощущение, которое никак не проходило, даже, пожалуй, нарастало. Чего ей волноваться, собственно говоря? Ведь всё хорошо. Со здоровьем и у неё, и у Тимура вроде всё в порядке. Тьфу-тьфу. На работе и у неё, и у Тимура тоже всё нормально. И у её родителей, и у родителей Тимура тоже всё нормально – не далее как вчера разговаривала со всеми по телефону. Скосила глаза на Тимура, что спал рядом на животе, уткнувшись в подушку. Долго слушала его ровное дыхание. Вдруг он промычал что-то непонятное, повернулся набок, спиной к ней, и опять задышал ровно. Павле стало грустно. Оттого, что он отвернулся от неё, как от чужой. Глупости, конечно, человек спит как ему удобно. Она тихо встала, босиком прошла на кухню. Постояла у окна, посмотрела на совершенно пустынную улицу, освещённую светом фонарей. Интересно, для кого они светят – ни людей, ни машин, ни даже кошек? Её вдруг отвлёк непонятный слабый запах. Что это так незнакомо пахнет? Принюхалась, пошла на запах, как собака, по следу. Ах, это же амулет, который она положила на холодильник. Взяла в руки старую дощечку, внимательно рассмотрела её в отсвете уличного фонаря. Дерево явно старое, тёмное, но удивительно прочное, твёрдое как камень. Провела пальцем по резной поверхности. Интересно, что здесь нарисовано или написано? Говорят, что надо с большой осторожностью относиться к таким вещам. Они могут концентрировать вокруг себя как положительную, так и отрицательную энергетику. Например, никогда нельзя приносить в дом камыш – это к несчастью, категорически нельзя вешать в квартире старинное зеркало, опасно держать в доме украшения из рогов – это тоже может привести к плохому. Подруга Павлиной мамы как-то рассказывала, что ёе знакомую неожиданно бросил муж после двадцати трёх лет совместной счастливой жизни, так одна знающая бабка объяснила это тем, что все стены квартиры брошенной женщины были украшены оленьими и лосиными рогами. Может, выбросить этот амулет от греха подальше? Нет, нельзя, Тимур обидится, если она так поступит с его подарком. Ладно, пусть пока побудет, а потом как-нибудь она заныкает его куда подальше, с глаз долой. Отнесла амулет в зал, положила его в дальний угол верхней полки книжного шкафа – пусть лежит себе покуда – и пошла спать.

И опять всё пошло, как и шло. Тимур с утра уходил на работу, Павла вылизывала квартиру, готовила к приходу мужа изысканные ужины. В субботу навестили родителей Павлы, в воскресенье – родителей Тимура, – чтобы никого не обидеть. Мама Павлины к приходу молодых приготовила какой-то невероятный овощной суп и грибное ассорти, мама Тимура напекла кучу пирогов, сварила холодец и наваристый борщ. Отец Павлы тайком от жены сунул дочери и зятю две тысячи рублей «на карманные расходы», родители Тимура торжественно вручили тысячную купюру и два новых махровых полотенца.

Знакомая пара молодожёнов пригласила Павлу с Тимуром на празднование годовщины своей свадьбы. По этому поводу они собирали самых близких друзей, через две недели, на даче. В понедельник с утра Павла, проводив мужа на работу, отправилась по магазинам в поисках подарка в честь намечаемого события. Подарок мог быть не дорогим, но обязательно оригинальным. Она прошла несколько магазинов, но ничего особенного на глаза ей всё не попадалось. Решила зайти в магазин «Подарки. Сувениры». Вот тут-то в дверях Павла и столкнулась с этой женщиной. «Павлиночка! Милая моя! Как я рада вас видеть», – запричитала она слащаво-противным голосом. Честно говоря, Павла с большим трудом её вспомнила. И только уже в разговоре, когда эта крашеная стареющая полная блондинка заговорила о «Тимурчике», вспомнила, что это сослуживица её мужа, некто Матильда Валерьевна. Тимур кривил презрительно губы, когда упоминал о ней. Сплетница и стерва, большая любительница сталкивать людей лбами. «А вы, милочка, прекрасно выглядите! – тем временем ворковала Матильда Валерьевна, намертво вцепившись в локоть Павлы и тем лишив её возможности побыстрее смыться от назойливой знакомой. – Просто замечательно! И что надо этим мужикам? Не понимаю! Иметь такую прелестную жену и в то же время…». – «Что, в то же время?» – насторожилась Павла, до этого слушая свою собеседницу в пол-уха и тоскливо мечтая о том, как бы побыстрее смыться от неё. «Как? Вы ничего не знаете?» – неискренне удивилась Матильда Валерьевна. «Нет. А что такое?» – «Пойдёмте, милая. Присядем на скамейке. Я просто обязана открыть вам глаза».

И она открыла. У Павлы просто дух перехватило от услышанного. Она не верила своим ушам! Даже если десять процентов от услышанного было правдой, и того было бы достаточно, чтобы мир перевернулся для Павлы с ног на голову. По словам этой самой сослуживицы, её муж, её Тим, которому она абсолютно верила, уже около года обманывает свою жену, наставляя ей рога с секретаршей генерального директора Камиллой. Слова Матильды Валерьевны долетали до Павлы как сквозь вату, в глазах рябило и двоилось, в голове плыл туман. «Нет! Этого не может быть. Просто не может! Всё это бред старой сплетницы. Ведь Тимур столько раз рассказывал про интриги этой тётки. Просто она завидует. Чужое счастье ей не даёт покоя», – проносилось в голове, а мозг фиксировал все подробности, которыми щедро делилась с ней Матильда Валерьевна. «Вы думаете, он недавно был в командировке? То есть, был, конечно. Был. Но уехал он в эту самую командировку не 15 числа, как вы думаете, а шестнадцатого. А где он провёл сутки до отъезда, как вы думаете?».- «Где?» – тупо спросила Павла. «Ах, милочка моя, – удивилась её непонятливости собеседница. – Так у неё и был! У Камиллы! У неё отдельная однокомнатная квартира, которая ей досталась после развода с мужем. Там они с Тимурчиком и встречаются, когда захотят. Ну ей-то терять нечего, ни мужа, ни детей. Но Тимур… Ай-яй-яй! Иметь такую прелестную жену и в то же время крутить роман на стороне. И с кем? С негритянкой какой-то. Ай-яй-яй! С другой стороны, дорогая, между нами, все они одним миром мазаны. Мой бывший муж тоже бывало: «Я пойду, пиво с друзьями выпью». Ага, пиво!.. Знала я его пиво! Зиночкой звали его пиво! Пиво!.. А в один распрекрасный день вещички собрал и был таков! Так что, милая Павлиночка, не вы первая, не вы последняя. Но Тимурчик-то, ах, охальник! Променять законную жену на какую-то не разбери поймёшь». Туман в голове Павлы немного рассеялся, она наконец освободила свой локоть из цепких рук собеседницы: «Спасибо вам, Матильда Валерьевна, за сигнал. До свидания», – развернулась и почти побежала прочь.

Дома Павла попыталась взять себя в руки и проанализировать создавшуюся ситуацию. Но анализ не получался. Мысли всё время соскакивали на обиду. Как он мог! Предатель! А она, дурочка, ему безгранично верила. То-то его командировки участились в последний год. Ведь это же надо придумать – наврать, что уехал по делам, а сам вместе со своей дорожной сумкой из одной квартиры в другую. Хорошо устроился мужик! Две жены, два дома. Здесь накормили, там приласкали. Султан нашёлся.

Когда вечером Тимур вернулся после работы домой, его не ждал привычный горячий ужин. Его вообще никто не ждал – Павлы не было дома. Он удивлённо заглянул во все кастрюли – пусто. Заглянул во все комнаты – тоже пусто. Странно. Такое произошло впервые за все четыре супружеских года. Где же Павлина?

Павлина позвонила ему по телефону, когда он доедал яичницу.

- Привет, это я.

- Привет. Ты где это пропадаешь? Загуляла?

- Загулял ты. Я всё знаю. Про тебя и про Камиллу. Я приду домой через два часа, и чтобы тебя там к этому времени не было. Ни тебя, ни твоего духа. И не надо ничего говорить! Представим себе, что ты уехал в очередную командировку. Бессрочную.

…Когда Павла вернулась в сумерках домой, Тимура не было. Как не было и его вещей – в шифоньере висели пустые вешалки, не было дорожной сумки, в книжном шкафу бросалась в глаза пустая полка, на которой ещё утром стояли его книги. Вот и всё… Финита… Павла прошлась по комнатам. Они казались пустыми и безжизненными. На кухонном столе лежал тетрадный лист, исписанный с двух сторон мелким убористым почерком Тимура. Павла прочла начало: «Дорогая Павлина…», скомкала лист и швырнула его в мусорное ведро. Устало села на кухонный диванчик. Всё, закончен ещё один жизненный этап. Хорошо, что она сейчас в отпуске. Она придёт в себя, переживёт эту боль и начнёт жизнь заново. Ничего, всё ещё будет – и счастье, и любовь, и новая жизнь. Всё будет, надо только собраться с силами и начать всё сначала. Она сможет. Она сильная. И уронив голову на руки, Павла разрыдалась.

На следующий день Павла едва дождалась вечера. Вообще, последние сутки оказались фантастически длинными – длинный тоскливый вечер, бесконечно длинная бессонная ночь, тягостно длинное утро, бескрайний унылый день. Вечером она потащилась к Римме. Просто не могла больше держать в себе свою боль. Казалось, ещё немного, и она взорвётся изнутри, лопнет, как перенадутый воздушный шар. Надо было срочно поделиться с кем-нибудь своим горем, а то сердце не выдержит. Не на родителей же сваливать свои проблемы.

Римма была дома одна. Едва увидев свою подругу, она удивлённо распахнула глаза, ничего не говоря буквально втащила её в квартиру. Провела в свою комнату, усадила в кресло. Моментально перед Павлой оказалась кружка с дымящимся чаем. Она машинально взяла кружку в руки, машинально отхлебнула и поперхнулась, закашлялась. «Что это?» – «Чай с коньяком. Пей! На тебе лица нет». Павла усмехнулась: странное выражение «нет лица». А что тогда на её лице вместо лица? Допила кружку до дна, откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. Приятное тепло разлилось изнутри, наполняя собой руки, ноги, грудь.

- А теперь рассказывай всё и по порядку. Что случилось-то? Я тебя такой впервые вижу.

- А я такая впервые и есть. …От меня Тимур ушёл. Совсем.

- Как это ушёл? – улыбнулась непонимающе Римма. – Куда?

- К некой Камилле, с которой давно уже, как выяснилось вчера, крутит любовь. Вот я его и выставила за дверь, – и Павла опять откинулась на спинку кресла.

Прошла минута, две. Римма молчала. Павла заинтересованно посмотрела на подругу. Та сосредоточенно разглядывала свой маникюр.

- Не поняла, – нарушила молчание Павла. – А ты чего, собственно говоря, ни о чём меня не расспрашиваешь? Кто такая Камилла? С чего я взяла, что у Тимура с ней роман? Ты что, в курсе событий, что ли? Я правильно поняла твоё молчание? Ах да, ты ведь тоже работаешь там же, где и Тимур, только в другом отделе. Так значит, об этом романе известно всем? Всем, кроме, разумеется, обманутой жены. Значит, я, как последняя идиотка упивалась семейным счастьем, в то время как все вокруг судачили о Тимуре с Камиллой. Даже ты, моя самая близкая подруга, меня предала?!

- Успокойся, Павлина. Я тебя не предавала. Я всего лишь подарила тебе целый год неведения, а значит, полного счастья! Кому было бы лучше, если бы ты стала несчастной не сейчас, а раньше? К тому же я надеялась, что этот роман скоро исчерпает себя. Уж больно пара неоднозначная – умный мужик и глупая пустышка.

Павла молча разглядывала чаинки на дне кружки. Наконец задумчиво произнесла:

- Это я виновата. Он хотел ребёнка, а я думала, что успеем ещё. Пока молодые, надо делать карьеру, пожить для себя. Он детей очень любит, от ребёнка никуда бы не ушёл.

- Дело не в ребёнке. Это величайшее женское заблуждение, что мужчину можно к себе привязать с помощью ребёнка.

- Ты-то откуда знаешь? – грустно улыбнулась Павла.

- Читала об этом. И доктор Курпатов тоже говорил в передаче. Причину надо искать в себе самой.

- …Хорошо. Тогда объясни, что я делала не так? Ты меня сто лет знаешь, на твоих глазах развивались наши отношения и наша семейная жизнь. Что было не так? Что ему не хватало? Двухкомнатная квартира есть, машину его родители нам подарили, хозяйка я хорошая, жена верная, собой не уродка, финансовое положение стабильное. Что ещё ему надо было? А?

- Понимаешь, Павлина, – медленно начала Римма, – мне кажется, что всё дело в том… Нет, давай сначала выпьем ещё коньяку. Пошли на кухню.

Они выпили коньяк с лимоном. Римма сделала бутерброды с икрой и бужениной, но Павла ни к чему не притронулась. Она ждала Римминых объяснений.

- Понимаешь, – запихивая в рот бутерброд, заговорила Римма, – мужчины в большинстве своём впадают в тоску от рутины и обыденности. Они ведь как дети, подавай им каждый день праздник жизни. А ты, Павлинка, при всех своих достоинствах, слишком уж правильный человек. Всё у тебя по полочкам разложено и в шкафу, и в голове. Подъём ровно в 7 часов. Так? Обязательная зарядка. Здоровый завтрак из овсянки и зелёного чая. И так весь день. Как в пионерлагере. Вернее, в концлагере. Я бы с тоски удавилась. Нет, с одной стороны, всё правильно. Но с другой… Тоска смертная. Тебе, Павлуш, не хватает изъянов. Эдакой червоточинки. Ты как идеальный круг – красивый, правильный и утомительный в своей правильности. А если у тебя от природы нет недостатков, то придумай их. У женщины обязательно должны быть зигзаги и заскоки и тогда цены ей в глазах мужчин не будет. Поняла? Что касается Тимура и Камиллы… Я думаю, что в ней он нашёл то, чего тебе так не хватает. Эта барышня весьма сумасбродная особа. Никогда не знаешь, что она выкинет в следующую минуту. Ветер в голове. Даже, я бы сказала, ураган. Она мулатка, или метиска, не знаю, как это правильно называется. В общем, её мама родила свою дочку от неизвестного негра. Где уж она его нашла, я не знаю. Говорят, что училась в своё время в Москве в институте дружбы народов. Поэтому у этой Камиллы весьма неординарная внешность – смуглая, темноволосая, волосы, правда, прямые, не кучерявые, черты лица – европеидонегроидные или негроевропейские. Фигурка в порядке, грудь, ноги. В общем, эффектная девица, мужики с ума сходят. Но тупая! Образование – еле школу закончила. После школы её взяли ученицей в сборочный цех. Там бы и проторчала весь век, наверное, если бы однажды не попалась на глаза генеральному. Он её и вытащил, направил на курсы секретарей-референтов, в общем, поднатаскали девушку и посадили в приёмную.

- Так у неё интрижка с генеральным, что ли?

- Нет. Он мужик правильный, семьянин. Просто считается, что у генерального в приёмной должна сидеть эффектная красотка. Так сказать, для имиджа. А кофе подавать и на звонки отвечать ума много не надо.

- Говоришь, этот роман длится уже год. И где же они познакомились?

- В приёмной и познакомились. Он приходил к ней командировки отмечать. Она на него глаз и положила. Он ведь парень видный. Инициатива от неё исходила, это точно. Все судачили, как она ему названивала и глазки строила. Настырная такая, наглая. С полгода примерно его домогалась.

- И домоглась. Всё ясно. Вот и пусть наслаждаются счастьем. Ладно, пойду я, Рим. Спасибо, что прояснила ситуацию.

- Я если что узнаю, буду держать тебя в курсе. А ты подумай над моими словами на досуге. Я ведь тебе только добра хочу. Ты очень хорошая, но в больших дозах утомительная. Ты умница, всё поймёшь правильно. И ещё, Павлин, знаешь, что в своё время сказал премьер-министр Англии Черчилль, выступая перед лондонскими студентами? Он сказал всего одну фразу. Но какую! Он сказал буквально следующее: «Никогда, никогда, никогда, никогда, никогда, никогда не отчаивайтесь!!».

               

Это с каких же пор положительные качества стали считаться недостатком? Верность, надёжность, ум, расчётливость, экономность, практичность – плохо. Импульсивность, легкомыслие, распущенность, неряшливость, неразборчивость в связях – хорошо. Это не правильно, так не должно быть. Но, к сожалению, факты говорят за себя: Тимур не с ней, а с Камиллой. И этим всё сказано. Значит, надо хорошенько обо всём подумать. И в словах Риммы есть определённый резон. В ней, Павле, действительно чего-то не хватает. Сумасбродства, раскованности, должно быть. Хорошо бы спросить об этом самого Тимура, но его нет, звонить ему она, разумеется, не будет. Записка! Боже мой, ведь он оставил ей целое послание, которое она выбросила в ведро. Она не выносила мусор за последние сутки, значит, записка всё ещё там!

Павла бежала от остановки домой так, как будто забыла в квартире включенный утюг. Едва скинув босоножки и швырнув сумку на пол в прихожей, кинулась на кухню. Вытряхнула ведро на пол прямо посредине кухни. Записка сразу бросилась ей в глаза. Осторожно развернула бумажный комок.

«Дорогая Павлина. Не знаю, прочтёшь ли ты моё письмо. Вряд ли. Скорее всего, выбросишь не читая. Жаль. Мне так бы хотелось с тобой объясниться. Говорить ты со мной не захочешь – это однозначно. Что ж, имеешь полное право. Я действительно виноват. Сколько раз я порывался тебе всё рассказать, но меня останавливало то, что ты не поймёшь, не простишь меня. Это правда, что у меня были близкие отношения с Камиллой. Так получилось. Но люблю я только тебя. Я не прошу у тебя прощения, потому что знаю, что ты меня никогда не простишь. Я просто хочу объяснить, что люди устроены куда сложнее, чем порой нам кажется. Что можно быть безумно влюблённым в собственную жену и при этом иногда спать с посторонней женщиной. Всё так неоднозначно в этом мире. Нельзя любить только сладкое или только солёное, нельзя смотреть только боевики или только комедии, нельзя только смеяться или только плакать. Нельзя видеть во всём только белое или только чёрное. Всё переплетено, всё запутано клубком и порой не понятно, где левое, а где правое. А может быть, этим и прекрасен наш мир?

Нет, я не оправдываю свой поступок. Это предательство, как ни крути. И ты никогда не поймёшь меня. Ты напоминаешь мне памятник «Родина-мать зовёт», что стоит в Волгограде. Вся такая правильная, железобетонная в своей праведности. Как мне хотелось порой столкнуть тебя с твоего постамента. Разбудить тебя, как Пигмалион Галатею. Но это мне оказалось не по силам.

Будь немного проще. Будь немного живее.

Хотя я не прав, как всегда. Причина не в тебе, а во мне. Я оказался слишком слаб для тебя. И недостоин тебя.

Я ухожу не к Камилле. Я порываю с ней окончательно и бесповоротно. Пока буду снимать квартиру. Не хочу тревожить родителей.

И всё-таки я не прощаюсь.

                                                                                                                                             Твой муж Тимур».

 

Твой муж Тимур. Хм-м. Павла положила записку на стол, вымыла руки и пошла в зал. Легла на диван и уснула. Просто мгновенно провалилась в сон.

Проснулась на рассвете. Солнце только взошло, и его лучи светили в окно ярко, но не ослепительно. Павла подошла к окну и распахнула его настежь. Прохладный утренний воздух обдал её всю. Она даже задохнулась сначала, а потом вобрала его полной грудью. Тряхнула спутанными волосами. Улыбнулась солнцу, утру. Ничего, жизнь в двадцать шесть лет не закончена. А если кому-то не хватает в ней зигзагов и заскоков, то нет ничего проще. Будут вам и зигзаги, и заскоки, и сумасбродства, и прочие заморочки.

В прихожей на полу валялась сумка, брошенная ею. На полу кухни красовалась живописная куча мусора. Павла скинула с себя смятое платье, в котором уснула накануне и бросила его на кухонный диван. Достала из навесного шкафа и выбросила в кучу мусора начатую пачку зелёного чая и пакет с овсянкой. Начиналась новая жизнь.

 

…Тимур набрал номер домашнего телефона. Десятый день, как он не живёт дома. Десятый день, как он не видел своей жены. Тимур волновался. Даже, пожалуй, больше, чем когда впервые назначал свидание будущей жене. В трубке раздался гудок, пропиликал сигнал автоответчика, который голосом Павлины произнёс с незнакомой мурлыкающей интонацией: «Хэлло. Вы позвонили в интим-салон «Игривый хомячок». Оставьте своё сообщение после звукового сигнала. Кстати, в продажу поступили новые японские вибраторы. Мы ждём вас у нас. Чао!». Тимур положил трубку. В полной прострации посидел пару минут. Опять набрал домашний номер. «Хэлло. Вы позвонили в интим-салон «Игривый хомячок»…». Что происходит? Она что там, с ума сошла от горя, что ли? Что делать? Как узнать, что случилось с Павлиной? Родителям звонить нельзя. Возможно, они даже не в курсе их разрыва. Остаётся только Римма.

- Добрый вечер, Тамара Ивановна. Это Тимур. Я бы хотел переговорить с Риммой, если можно. …А где она? …Ах, вот как. Я видел рекламу по местному, что в наш город приехали ребята из «Камеди Клаб». …Да, мне они тоже нравятся. Прикольные парни. …С кем пошла на представление?.. С кем?! Не может быть! Она терпеть не может подобные шоу! Впрочем, я, видимо, не в курсе. Извините. До свидания.

Тимур сидел перед включённым телевизором, но ничего не видел и не слышал. Судя по-услышанному, с Павлиной явно что-то не в порядке.               И несомненно, он причина этому. Похоже, что удар, нанесённый им, надломил её, если она ведёт себя так неадекватно. Чего доброго ещё пустится во все тяжкие. Не дай бог, начнет выпивать. Для него полная неожиданность, что она оказалась такой слабой женщиной. Он был всегда абсолютно уверен в её стойкости. Надо же… Бедная, бедная Павлинка. Какой он скот, что довел её до такого. Видимо, она слишком сильно любила его. А он-то, он!.. Променял свою дорогую жену на … на неизвестно что. Дурак! Полное дерьмо! Экзотики ему захотелось, праздника! Вот и жри теперь эту экзотику полной ложкой! Набрал номер мобильника своей жены. «Абонент временно недоступен…». Он опять набрал домашний номер. «Хэлло. Вы позвонили в интим-салон «Игривый хомячок». Оставьте своё сообщение после звукового сигнала. Кстати, в продажу поступили новые японские вибраторы. Мы ждём вас у нас. Чао!». После сигнала Тимур произнёс: «Добрый вечер, Павлина. Мне надо с тобой срочно поговорить. Позвони мне на мобильный. До свидания».

Он ждал её звонка до полуночи. Не дождался. Не было звонка и на следующий день. Мобильник Павлины был по-прежнему отключен, домашний всё приглашал в «Игривый хомячок». Тимур начал отчаиваться. К его великой радости вечером он застал по телефону дома Римму.

- Риммулечка, привет, золотко! Это Тимур. Не в курсе, где Павла?

- Привет, Тимурчик. Точно не могу сказать, но вчера Павла вроде говорила, что хотела сходить в солярий.

- Зачем ей солярий? Что за глупости. На улице солнце жарит двадцать часов в сутки. Кто же сейчас ходит в солярий?

- Павла пошла. Ей, понимаешь ли, интересно само ощущение. То есть захотелось узнать, как это загорать в солярии.

- Тамара Ивановна мне вчера сказала, что вы с Павлой ходили на выступление «Камеди Клаб».

- Представь себе, да. Кстати, ей всё очень понравилось. Мы с ней даже повздорили немного. Представляешь, ей понравился Гарик Бульдог Харламов. Я ей говорю, что Харламов – это моя любовь, выбирай кого-нибудь другого. Но она упёрлась, и ни с места, Харламов – и всё. Настырная до жути. Ну ты её знаешь.

- Она же терпеть не может все эти шоу и нескромные намёки. А ребята довольно рисково шутят. Неужели ей действительно понравилось?

- Не то слово! Она была в полном восторге! Хлопала, визжала там и даже свистела.

- Врёшь ты всё, – не поверил Тимур, – она и свистеть-то не умеет.

- Павлинка?! Представь себе, засунула два пальца в рот и свистнула – у меня аж уши заложило. Ей богу, не вру!             Сама чуть со стула не упала от удивления. Тимур, а что у вас произошло? Почему вы живёте врозь? Поссорились, да?

- Да, немного. А как она вообще? Как выглядит?

- Знаешь, Тимур, она очень хорошо выглядит. Весёлая такая. Тебе это будет, конечно, обидно слышать, но ваш разлад ей явно на пользу. Вообще, она как-то изменилась в последние дни. Ярче стала, красивее. И свободнее, раскованней что ли. А так у неё всё в порядке. В следующий понедельник на работу выйдет, отпуск у неё заканчивается. Больше ничего интересного не могу тебе сообщить. А ты как?

- Я в полном порядке. Если будет интересоваться, так и скажи: у Тимура всё в порядке.

- Ладно, скажу. Только ты не обижайся, но она что-то ни разу тебя не упомянула за последние дни. Ну, пока.

- Пока, – он положил трубку и глубоко задумался. То, что с Павлиной что-то происходит – это факт. Не понятно – что именно. Если верить словам Риммы и судить по записи на автоответчике, то она явно не в депрессии. Хотя этого бы и надо было ожидать. А может, поплакала пару дней, попереживала, а потом поставила жирный крест на прошлой жизни и решила устраивать её по новой? «Новая встреча – лучшее средство от одиночества…». Или решила отомстить ему: ты мне изменил, я сделаю то же самое. Вот и шатается теперь по вечеринкам да по соляриям, приглашает всех в интим-салон. А он и воспрепятствовать этому никак не может – у самого рыльце в пушку. Спать лёг с твёрдым желанием встретиться с Павлой и лично разобраться в обстановке.

               

Увидеть её удалось только через три дня. Павлы всё время не было дома. Автоответчик то доверительно сообщал Павлиным голосом: «Бон жур. Хозяйка в Париже, а если есть желание, поболтайте пока со мной, а то мне ску-у-у-чно», то пугал: «Ваш номер определён. Ваше местоположение найдено. Всё, что вы сейчас скажете, может быть в дальнейшем использовано против вас. Поэтому вы можете хранить молчание до приезда вашего адвоката». Мобильный был постоянно отключен. Однажды он даже зашёл домой. Ключ у него остался, он открыл им дверь и вошёл. Павлы не было дома. То, что он увидел, его сильно озадачило: во всех вазах, что были в квартире, стояли цветы. Гвоздики, каллы, розы. Очень много хризантем – любимых цветов Павлы. Розовые, белые, жёлтые, лиловые, кустовые, одиночные. Вряд ли она сама себе покупает цветы, за всю их совместную жизнь она ни разу не купила ни цветочка. Первое время после свадьбы Тимур часто дарил ей букеты, но она сказала, что это пустая трата денег из семейного бюджета и лучше на эти деньги купить продукты. Так он и делал. А теперь дома море цветов. Что это значит? Ответ очевиден – у Павлы появился щедрый поклонник, который заваливает её цветами. Ведь и он сам никогда не приходил к Камилле без цветов. Вот и этот тип, наверное, похож на него. Хмырь болотный. Не успела супружеская постель остыть после законного мужа, как он тут как тут. А она-то, она! А ещё считается порядочной женщиной! И Тимур пошёл по квартире искать следы любовника жены. В спальне на кровати спал крошечный пушистый белый котёнок. Услышав шаги Тимура, проснулся, внимательно посмотрел на него своими голубыми, не по возрасту серьёзными глазёнками. Тимур погладил крошечный тёплый комок. «Привет, зверюга. Ты откуда? Кто тебя подарил моей жене? Ты тут присматривай за ней, ладно? А то она что-то совсем от рук отбилась в последнее время». Кроме цветов и котёнка никаких других следов пребывания постороннего мужчины в собственном доме он не обнаружил. Но это ничего не значит. Просто они хорошо маскируются. Цветы же есть! Заглянул в холодильник. В нём стоял начатый торт со взбитыми сливками, непочатая бутылка шампанского и коробка конфет. Все сомнения отпали окончательно – Павла не ест конфет и очень редко употребляет мучное. Значит, всё это приобретено не ею. Кто приходит в дом к одинокой молодой и привлекательной женщине с цветами, шампанским, конфетами и тортом? Мужик, который имеет на неё виды. Упырь! Урод! Ноги пообрывать мало! То-то она так изменилась. Дома не бывает. Шляется неизвестно где и неизвестно с кем! Ладно, он не он, если не разберётся со всем этим! Муж он или не муж, хотя бы чисто номинально.

Павлу он подкараулил после работы, на проходной НИИ, где она работала. Обычно она задерживалась после работы, поэтому он приготовился к долгому ожиданию. Даже газетку с собой прихватил, чтобы не скучно было. Но Павлина выскочила через турникет минута в минуту, едва закончился рабочий день. Он чуть было не пропустил её – во-первых, она проскочила молнией, во вторых, он её едва узнал: волосы из привычного светло-русого цвета стали медно-рыжими и не уложены феном, как всегда, а торчат в разные стороны как у Антошки из мультика, который никак не хотел идти копать картошку. К тому же на ней был новый, ещё невиданный Тимуром, яркий сарафан в зелёно-сине-розовых тонах. Тимура она не заметила, и он решил воспользоваться этим: пошёл за нею следом. Интересно, куда это она так спешит? Может, на стоянке её ожидает роскошная иномарка с не менее роскошным хозяином? Но Павла проскочила мимо стоянки и пошла дальше, помахивая сумкой, только каблучки весело цокают по асфальту. Тимур шёл следом. Шёл и восхищался своей женой: какие у неё стройные красивые ноги (и как это он раньше не замечал?), тонкая талия туго перепоясана широким поясом, рыжие волосы развиваются на ветру сполохами пожара. Так и шёл за ней минут десять, соблюдая дистанцию в десяток метров. Но, похоже, не он один любовался ею. Вот его обогнал усатый мужик в джинсах, поравнялся с Павлой, притормозил, пошёл рядом с нею в ногу. Тимуру было не слышно, о чём они говорят, хоть он и сократил расстояние до трёх метров, но мужик явно пытался заигрывать, а Павла не без кокетства его отбривала. Кто же так отбривает назойливых нахалов? Если ты говоришь «нет», но при этом многообещающе поглядываешь, а на губах игривая улыбочка, то, ясное дело, это воспринимается как абсолютное «да». Надо сказать чётко и строго: «Пошёл вон, дурак! У меня есть законный муж, и я не собираюсь крутить шуры-муры со всякими разными придурками!». Тогда всё станет ясно, и тип отлипнет моментально. Но, похоже, его жене нравится это пошлое заигрывание – вон как стреляет глазками, как колышет бёдрами в такт походке. А это что? Тип с тараканьими усами протягивает ей визитку, и она берёт, кладёт в свою сумочку. Так-так! Законному мужу ей звонить некогда, а телефончики посторонних она коллекционирует. А может, она и раньше ему изменяла? Не может человек измениться так кардинально за несколько дней. Так не бывает. Просто раньше она маскировалась под чопорной и строгой маской, а теперь не считает нужным скрывать своё истинное «я». Значит, он уезжал в командировку, а она в это время крутила хвостом направо-налево. И нечего в таком разе строить оскорблённую невинность: пока он крутил любовь с Камиллой, она тоже времени, похоже, зря не теряла.

Павла подошла к остановке, встала. Тип рядышком пристроился, петухом вокруг ходит, усами крутит. Подошла маршрутка, Павла села, уехала. Тип тоже попытался было втиснуться, но места свободного не оказалось, и он остался, с сожалением глядя вслед маршрутке, увозившей Павлину. Тимур подошёл к мужику:

- Это моя жена, – без обиняков заявил он, – ежели что – убью, – и он для наглядности продемонстрировал увесистый кулак бывшего боксёра-любителя.

- А я чего? А я ничего. Жена – дело святое. Я ж не знал, – и мужик моментально ретировался, трусливо втянув голову в плечи. То-то же. Этот вряд ли больше рядом нарисуется. Но ведь полно других охотников до чужих жён. И не в силах Тимура постоянно контролировать этот процесс. Есть только один способ – чтобы Павлина сама его контролировала. Но опять-таки он не в силах требовать теперь этого от неё. Фактически, она теперь свободная женщина.

Вечером он попытался опять позвонить ей. Но звонить решил не с домашнего телефона снимаемой им квартиры, а из автомата, чтобы её телефон не смог определить номер. Он купил на почте жетон и тут же с почты и позвонил. Расчёт оказался верен: Павла сняла трубку.

- Алло. Я слушаю.

- Здравствуй, Павла. Наконец-то я до тебя дозвонился. Мне надо с тобой поговорить.

- Говори, – разрешила она.

- Вообще-то это не телефонный разговор. Лучше поговорить в приватной беседе. Пригласи меня к себе в гости.

- Я посторонних мужчин к себе не приглашаю. Говори приватно по телефону.

- Хорошо, давай встретимся на нейтральной территории. Назначай, где и когда.

После продолжительной паузы Павла произнесла:

- Ты едешь завтра к Харлампьевым на дачу?

- Не знаю, не думал об этом.

- Я еду. Если хочешь увидеться, приезжай, – и она положила трубку. У Тимура как будто крылья за спиной выросли. Павла назначила ему встречу, в неофициальной обстановке, за городом. Это очень обнадёживало. Естественно, он поедет. Обязательно!

И он поехал. Предварительно долго думал, что подарить Тамарке с Валеркой. Хорошо бы посоветоваться с Павлой, но он не решился ей звонить. Не придумал ничего путного и купил подарочный набор из трёх бутылок коньяка. Приехал одним из первых, и Валерка мигом назначил его ответственным за готовку шашлыков. Стоял около мангала, вертел шампура, время от времени сбрызгивая мясо лимонным соком, а всё внимание было обращено на дорогу. Павла что-то запаздывала, что ей было не свойственно. Уже приехали и Маркияновы, и Сизовы, и Павловы, и разведёнка Вера, в общем, все приглашённые были на месте, не прибыла только Павла. Наконец на горизонте в облаке пыли появилось жёлтое такси, и он намётанным глазом издалека разглядел на заднем сиденье свою жену. Охи, ахи, поцелуйчики. Павла вручила Тамарке огромный букет красных роз, Валерке толстенную энциклопедию про бабочек – у Валерки был пунктик: он собирал коллекцию засушенных бабочек. Глаза Валеркины аж засверкали, когда он увидел энциклопедию, руки задрожали. «Павлиночка, золотко моё самоварное! – завопил он громогласным басом. – Ты даже не представляешь, что ты со мной сделала! Ты ж меня во второй раз счастливым сделала! Первый раз моя Тамарка, когда согласилась за меня замуж выйти. А второй раз ты сегодня! Дай я тебя облобызаю, радость ты моя бескрайняя!». И он облапал Павлинку своими ручищами, та только пискнула.

Стол решили накрыть прямо в саду. День стоял отличный – солнечный, тёплый, дул ласковый ветерок. Мужчины вынесли из дачи старинный раздвижной дубовый стол, стулья. Женщины мигом натаскали тарелок с закусками, бокалы, рюмки. Врубили музыку через динамики. Расселись. Начиналось торжество.

Тимур подгадал так, чтобы сесть рядом с женой. Присутствующие, похоже, были не в курсе их разлада. Тимур искоса разглядывал Павлину – что-то в ней появилось новое, незнакомое. Римма абсолютно права: она стала красивее, ярче. Но самое главное, в ней появился какой-то внутренний огонь, аж светится вся. С чего бы это? Влюбилась, что ли, в кого? И Тимур запечалился. Вот она, Павла, рядом совсем, рукой можно тронуть, но как бесконечно далека. А всё он, сам разрушил своё счастье, своими руками. Вдруг его внимание привлекла новая, невиданная ещё им блузка Павлины. Он наклонился к её самому уху и громко прошептал, чтобы она расслышала сквозь музыку:

- Павла, ты блузку наизнанку надела. Посмотри сама.

Она сначала взглянула весело на него, потом на свою блузку.

- Смотри-ка, действительно, наизнанку. А в принципе, какая разница как она надета, – и Павла беспечно махнула рукой.

Тимур был ошарашен. Его педантичная, пунктуальная Павлина, его благоразумная рассудительная жена и вдруг такой финт! Чтобы Павлина надевала одежду шиворот-навыворот и плевала на этот конфуз – это нечто невероятное. Он бы меньше удивился, если бы небеса вдруг разверзлись, и на них золотыми буквами высеклась бы некая мудрость типа: «Все люди – братья!».

Ели шашлыки, запивали принесённым Тимуром коньяком и ликёром. Тимур, несмотря на отвратительное настроение, ел с аппетитом – надоели холостяцкие обеды и ужины всухомятку. Набаловала его Павлина борщами да котлетами с пирогами. Он даже похудел за последние дни своего одинокого проживания. Этому способствовал и плохой сон – просыпался каждое утро часа в четыре и несмотря на то, что не выспался, больше не мог уснуть. И курить стал невероятно много – полторы-две пачки в день. Даже шеф на работе заметил, спросил: «Проблемы?». Тимур кивнул, да, мол, проблемы, но распространятся не стал. Три дня назад задержался после работы, подождал, пока народ разбежится, зашёл в приёмную гендира. Камилла, увидев его, томно заулыбалась. Шепнула: «Соскучился?». Он отрицательно покачал головой. «Нет, не соскучился. Я пришёл сказать, что между нами всё кончено. От меня ушла жена, кто-то насплетничал про нас. Я намерен вернуть её, чего бы мне это не стоило. Жизнь положу, но верну. Прощай, Камилла. Ты девушка эффектная, достойная лучшего, и всё у тебя будет хорошо. Я желаю тебе этого от всей души». Повернулся и ушёл, не видя, как в слепой яростной злобе Камилла швырнула со стола пачку бумаг и разлетелись они стайкой голубей, и упали белыми пятнами на мраморные плитки.

…Валерка как всегда шпарил свои анекдоты. И где только их берёт? Так и сыплет ими. И что интересно, никогда не повторяется. Тамарка принесла горячие пироги, и Тимур хоть и сыт был, но ухватил ароматный дымящийся кусок. Павлина тоже взяла румяную краюху.

- С каких пор ты стала есть мучное? – в который раз за последние дни поразился ей Тимур.

- С тех самых пор, как мой муж объелся груш, – весело блеснула зубами Павла. – Живём один раз! А пироги я люблю. О-бо-жа-ю! – и она откусила огромный кус и, зажмурившись от удовольствия, стала жевать.

- Где ты бываешь по вечерам, если не секрет? Я звонил-звонил, а тебя всё не было?

- Я теперь дама свободная – куда хочу, туда и лечу. К Риммке иногда заглядываю, по магазинам болтаюсь, с Романом время от времени гуляю.

- У тебя роман с Романом? – скаламбурил Тимур, улыбаясь, но под ложечкой ёкнуло.

- Можно и так сказать, – рассмеялась Павла.

- А как ещё можно сказать?

- Можно сказать, что я иногда по вечерам прогуливаю котёнка по имени Ромка. Подобрала на улице с неделю назад. Он был такой маленький, кругленький, ярко-жёлтого цвета. Вылитый лимон. Я его поначалу так и назвала – Лимоном. Но дома его отмыла, и он стал белоснежным. Короче, оказался Романом, а не Лимоном. Смешной такой, маленький, но серьёзный малый. А нахальный какой! Спит только со мной рядом. Уткнётся носом мне в щёку или в руку и дрыхнет. Так что я по-прежнему делю постель с мужчиной. А ты как? Как личная жизнь? Теперь вам с Камиллой не надо ни от кого таиться: она свободна, ты тоже.

- Нет, – нахмурился Тимур, – я не свободен. Я, между прочим, женат. И ты, между прочим, тоже дама замужняя. А я позавчера был свидетелем того, как ты на улице кокетничала с усатым типом.

- Шпионил? – усмехнулась Павла.

- Случайно увидел.

- Увидел и увидел. Я не обязана перед тобой отчитываться.

- Не обязана, – согласился Тимур и угрюмо замолчал.

…После сытного обеда разбрелись кто куда. Женщины убирали со стола, мыли посуду. Мужчины решили устроить вечерком рыбалку и пошли готовить снасти. Павла куда-то исчезла. Тимур неприкаянно поболтался и наконец пристроился в гамаке в саду с кипой журналов и газет, что валялись на веранде. Но не читалось, он бросил газеты на траву, лежал, смотрел в небо, сам не заметил, как уснул. Проснулся, уже когда начало смеркаться. Было необычно тихо, только листья чуть шелестели, да тёплый ветерок обдувал. Лежал, наслаждался тишиной, покоем и одиночеством. Было и хорошо, и грустно одновременно. Думал о себе, о Павле, о том, как же так случилось, что сам разрушил своё счастье. В горле встал горячий ком – не продохнуть. Женщины, наверное, в таких случаях плачут. Он не может этого себе позволить. Он мужчина, а значит должен пережить своё горе внутри. Похоже, что Павлинку ему больше не вернуть. Невероятная злость на самого себя накатила на него. Глупец! Променял бриллиант на стекляшку, безделушку! Сам себя обвёл вокруг пальца как последнего лоха! Идиот!!! Ничего, ещё не всё потеряно. Ещё не вечер. Только надо не слёзы лить, а действовать! И он соскочил с гамака. Так, где же его любимая жена? Где его Павлинушка? И он крикнул во всю мощь своих лёгких: «Павлина!!!».

- Чего вопишь? – выглянула из кустов Вера с букетом полевых цветов. – У речки твоя Павлина. Рыбу удит с мужиками. Поймает и отпустит. Жалко, говорит.

Тимур рысью припустил к речке. Издали увидел Павлинку, сидевшую на берегу с удочкой. Подошёл, заглянул в её ведёрко, там плавал только одинокий берёзовый лист.

- Не густо. Не клюёт?

- Клюёт! – подняла на него свои синие глаза. – Ещё как! Я уже семь карасей поймала!

- И где же твои караси?

- Обратно отпустила. Пусть плавают. Зато представляешь, как они обрадовались, снова оказавшись в родной стихии?

- Представляю. Ладно, хватит на сегодня осчастливливать карасей. Прогуляемся?

- Давай, – легко согласилась она.

Тимур смотал удочку, вылил воду из ведёрка. Павла выпускала на волю червей из коробки: пусть и у червяков будет сегодня счастливый день. Оставили удочку с ведром рядом с рыбаками, которые тоже потихоньку стали сворачиваться, медленно побрели вдоль берега. В воздухе стоял сильный медовый запах цветущей липы. Заметно потемнело. Недалеко в зарослях заливался соловей. Фью-ить! Чив-чив, тех-тех-тех! Фью-ю-ю! Небо загустело, стало тёмно-синим, на нём белыми веснушками высыпали звёзды. Едва слышно поплескивала вода.

Сели на поваленную берёзу.

- Я виноват перед тобой, – как в ледяную воду с головой начал Тимур, – очень виноват. И перед тобой, и перед собой. Перед нами. Но ведь даже отъявленным преступникам дают возможность исправиться, искупить свою вину. Дай мне шанс, Павлина. Один-единственный. Согласись, нельзя одним махом перечёркивать всё, что было.

- Нельзя, – согласилась Павлина, – нельзя, правда ты попытался это сделать. Знаешь, Тим, я много думала о нас с тобой в последние дни. Ты, однозначно, виноват, и я ещё не знаю, сумею ли простить тебя. Я попытаюсь, но пока не уверена. Но знаешь, к какому интересному выводу я пришла? Виновата и я тоже. Как мне объяснила мудрая Римма, во мне не хватало зигзагов и заскоков. Прямая линия, примитивная в своей прямоте как … как куриное яйцо – вот кто я была такая. Женщина должна быть загадкой, должна быть непредсказуемой. Нет, даже не так. Не должна быть. Это не насаждается насильственно. Надо просто дать себе возможность раскрыться, как цветку, дать волю эмоциям, чувствам. Скинуть с себя оковы зажатости, послать на фиг все «нельзя» и «не прилично». А я была памятником, толстенным томом морального кодекса. И как только ты терпел меня столько лет, Тим? Знаешь, я нахожу теперь огромное удовольствие, когда крушу преграды и нарушаю заповеди. Нет, я не стала пить водку, не собираюсь принимать наркотики и спать с мужиками напропалую. Мне это не интересно. Мне интересно открывать мир вокруг и мир в себе. Это так здорово! А что касается последнего шанса… Я даю его тебе. Попробуй. Дерзай. Не знаю, что из этого получится. Посмотрим. А теперь пойдём к даче. Там все, должно быть, уже собрались. Есть охота до жути. Видно, на свежем воздухе аппетит разгулялся. Пошли, Тим.

Все действительно уже собрались. Ждали только их. Хотели даже отправиться на поиски.

Ужинали у костра. Ели запечённую картошку с помидорами и огурцами, доедали шашлыки. Пили липовый чай, вскипячённый на костре и потому пропахший дымом. Валерка вынес гитару, пели песни, рассказывали анекдоты, вспоминали прошлое, смеялись. Долго не расходились и только за полночь нехотя потянулись в дом.

 

Тамарка выделила им каморку в мансарде. Похоже, никто так и не догадался о разладе в их семье. Оно и к лучшему – ни уговоров, ни расспросов, ни дурацких советов. В комнатке стояла всего одна кровать. Больше никаких намёков на мебель. Павлина сняла матрац с кровати, бросила его на пол: «Дамы спят на кроватях, мужчины на полу. Возражения есть?». «Есть», – хотел сказать Тимур, но предпочёл промолчать. Выключили свет, улеглись каждый на своём ложе. Тимур долго не мог уснуть, всё ворочался на неудобном комковатом матраце. Павлина, похоже, спала – дышала ровно, тихо. «Пава», – шёпотом позвал Тимур. «М-м-м», – отозвалась она. «Вот ты в последнее время всё ищешь новые впечатления и ощущения. Искривляешь свою жизнь в зигзаги. У меня есть к тебе, в связи с этим, оригинальное предложение. В данное время я мужчина одинокий, ты тоже одна. В общем, я хочу тебя снять на одну ночь. Так сказать, заплатить тебе за интимные услуги. Как ты на это смотришь? По-моему, довольно сильный зигзаг получится». – «…Даже не знаю, что и сказать… Мне раньше никогда не приходилось этим заниматься. С другой стороны, интересно, – после продолжительной паузы сказала Павлина. – А можно узнать о какой сумме идёт речь?». – «Это ты назначай цену». Павла опять надолго задумалась. «А сколько обычно в таких случаях спрашивают профессионалки?». – «По-разному, – сел на своём матраце Тимур, – это зависит от квалификации, от внешних данных девушки, от платёжеспособности клиента. Ну, обычно, я думаю, речь идёт о ста или двухстах баксов в час. Если оптом, на ночь, то долларов триста-пятьсот». – «Так много? – удивилась Павлина. – Знаешь, пожалуй, мне несколько тысяч лишними не будут. Тем более, я себе в магазине плащ присмотрела, а денег не хватает. Боюсь, что до моей получки его купят. Пожалуй, я приму твоё предложение, но только деньги извольте вперёд заплатить». Тимур вскочил, взял с подоконника свои брюки, вынул кошелёк. «У меня с собой только пять тысяч. Можно я потом доплачу? Так сказать, получу услуги в рассрочку». «Что же делать с тобой, – вздохнула Павлина. – Ладно. Но имей в виду, если надумаешь потом скрываться от кредитора, я тебя из-под земли достану. Так и знай».

…Он проснулся на рассвете. За распахнутым окном вовсю пели птицы. Павлина спала рядом, рыжие волосы рассыпались по подушке. В окно влетела бабочка-крапивница, села Павлине на щёку. Он смахнул бабочку, поправил угол одеяла. Да, чудны дела твои, Господи. Наверное, он единственный мужчина в мире, который снял за деньги на ночь свою собственную жену. Вот уж воистину, захочешь – не придумаешь. Что ж, пусть будет так. Теперь он знает, на что будет в дальнейшем тратить всю свою зарплату. И так всю оставшуюся жизнь. Он согласен и на это. Лишь бы хотя иногда чувствовать её с собою рядом. Страшно хотелось курить, он тихо встал, достал из кармана брюк пачку сигарет, вышел на крошечный балкон. Сидел в трусах на корточках, курил. С ветки на перила скакнула крошечная пёстрая птаха, с любопытством скосила на него бисеринку глаза, как бы спрашивая: «Ну что, человек? Каково тебе?». «Мне нормально, – улыбнулся ей Тимур. – Жена рядом. Спит. А я охраняю её сон. Чего ещё надо для счастья?».

Павла проснулась поздно, почти в десять. Он успел и прогуляться в лесу, и поплавать в речке, в одиночестве позавтракал на террасе – все ещё дрыхли. Потом долго сидел на краю кровати, всё смотрел и не мог насмотреться на Павлину. Наконец, она проснулась, сонно улыбнулась ему, и не в силах сдержаться, он наклонился, прикоснулся к её тёплым мягким губам. «За дополнительную плату», – рассмеялась она. Он быстро кивнул и опять потянулся к ней.

…Потом долго лежал на спине, глядя на неё и глупо улыбаясь.

- Хватит улыбаться. Собирайся. Поедем домой.

- К тебе домой? Или ко мне?

- К нам! Зигзаги и заскоки вещь хорошая, но во всём надо знать меру. У тебя был заскок, у меня зигзаг. Пора, пожалуй, входить в нормальный ритм, хотя бы на время, до следующих зигзагов. Да, нам надо успеть заскочить ещё к моим родителям. Я им обещала, что мы с тобой приедем к ним сегодня на обед. А то они что-то подозревать стали. И не забудь, что ты должен мне ещё 9 тысяч рублей.

 

Вечером Павлина открыла шкаф, достала с верхней полки забытый талисман. Долго разглядывала – разгадывала на его шершавой деревянной поверхности непонятные письмена, вдыхала его странный таинственный запах. Потом поставила дощечку на полку в спальне. Пусть стоит.