НЕБО, БЕССОННОЕ НА ВЕКА

 

Медвежья Гора

 

Спите спокойно – над вами небо,

Небо, бессонное на века.

Снизу – молочный язык Онего

Лижет кисельные берега.

 

Эх, хороша, холодна водица –

Звёздное стылое серебро!

Словно Господь захотел напиться –

Да опрокинул с небес ведро.

 

Топал медведь по лесам Карелы,

Сладкой Онеги хлебнул до дна –

И завалился в черничник спелый

В непроходимые дебри сна.

 

Лапы в колючей воде полощет,

Дрыхнет, сдувает с морды ледок.

А на хребте его встали рощи,

Сонный раскинулся городок.

 

Лишь золотинка в зрачке искрится,

В прорубях чёрных дрожит икон.

Что же, родная, тебе не спится?

Что ты бормочешь – о чём? о ком?

 

В теплой берлоге, в дремучей глине,

Не выбираясь из темноты,

Может быть, просто – поёшь о сыне,

Может быть, просто – просишь воды.

 

 

* * *

Сколько всего отмеряно

Мне, кроме жалости, жалости? -

Горстка птичьих бараков,

Серебряных пчёл забытьё,

Чёрного мёда колодец,

Лунный глаз рыбака…

Только жалеть не умею.

И сыплются с волчьей шкуры -

Снега, снега…

Смерть все равно нежнее.

 

 

* * *

Букварь переходишь вброд, тебе помогает лёд,

Он трескается, в тебя вплывают гурьбой мальки.

Мутит тишину братва – умрите во мне слова,

Качаешься на сетях, цепляешь крючок строки.

Кончается книга книг, стальной у неё плавник,

Во тьме бурчит котелок – какие в нём караси…

И выпотрошен живот, и ходит кругами кот,

И трескается твой рот, и ты говоришь – спаси…

 

 

* * *

А ты залижи слова, чтоб рукопись ожила

Скатай в буквариный ком багровый её дымок

Шипы расстегнёт рука, сметут конуру снега

Хозяин ворчит вдогон – гуляй по земле, щенок

 

Со всех порезанных лап, со всех подпалин в шерсти

Рычащий огонь ослаб до тлеющей нежности

Серебряный звон цепи – гуляй, догоняй, люби

Вернёшься ко мне потом с обугленным животом.

 

Когда отрастишь клыки на самом конце строки

И кости твои погрызть успеет собачья жысть

Звериную вспомнит речь бездомная человечь

И миска будет полна раскаянного вина

 

А я отвечаю – гав, тяну его за рукав

А я до сих пор скулю – ты спутал моих братков

И свету во мне темно, давай я прыгну в окно

Где с площади – на краю – взлетает стая волков

 

 

* * *

Зашив глаза, запаяв глаза,

залепив ресницы свинцом и воском,

Безголовые птицы, мы ползём

друг к другу по склизким доскам.

Серебро и золото на разлив,

а внутри у нас – вольфрамовый взрыв,

Все залито киношным светом.

Потому что подкожная тьма горит,

Потому что внутренний инвалид

Подавился белым билетом.

Мы мычим от нежности и рычим,

мы на вкус и в божьей слезе горчим,

Мы из мяса делаем кирпичи,

на костях воздвигаем храмы.

Мы в огне не видим твоей свечи -

Там сияют одни рекламы.

А земля солёным кропит снежком,

засыпает чёрным сухим пушком

И кровит обрезанным корешком,

у могильных кровит заплаток.

Я ползу сквозь свет, за ним – коридор,

И вгрызается, наконец, топор

Между крыльев моих лопаток.