НА ЭСТРАДНОЙ РАДИОВОЛНЕ

«Иногда приходилось пролезать в эфир под колючей проволокой с высоким напряжением»

 

В семидесятые-восьмидесятые годы прошлого века имя Владимира Лучникова знала практически вся Удмуртия. Хит-парад его передачи «На эстрадной радиоволне» был одним из первых в СССР. Многие записывали программу на магнитофоны: в ней звучали не только официальные вокально-инструментальные ансамбли, но и рок-группы, Высоцкий, чуть позже – «не разрешённый» ещё Галич. Кроме того, Владимир Михайлович вёл тематические рубрики в газетах, писал интересные стихи, многие из которых вошли в посмертный сборник «Там я встречу знакомые лица». В январе исполняется 70 лет со дня рождения незаурядного музыкального обозревателя. Это интервью с уже тяжело больным мэтром я сделал для телепередачи «История журналистики» в 1998 году. Через несколько месяцев Лучникова не стало.

 

– Владимир Михайлович, Вы пришли на республиканское радио в 1975-м году, когда практически не существовало ни хит-парадов, ни образцов для подражания. Что предопределило Ваш столь стремительный взлёт?

 

– Не считаю, что тогда совсем не было полноценной музыкальной журналистики на темы «лёгких жанров». Была уже страничка в «Московском комсомольце», был уже Артемий Троицкий, с которым мне посчастливилось неоднократно общаться. Помимо того, я очень много слушал ведущие западные радиостанции, благо знание языков позволяло. В общем было, у кого учиться.

 

– Во времена развитого социализма доступ к определённого рода записям был весьма ограничен. В Ваших передачах при этом звучали не только «Самоцветы» или «Песняры». Как такое удавалось?

 

– У меня доступ ко многим подобным записям существовал – из разных источников. А вот насчёт выдачи информации в эфир – вопрос другой. К счастью, я довольно быстро научился чувствовать, что начальство пропустит, а что нет. Здесь ещё один весьма важный момент – любую информацию можно подать по-разному. Иногда приходилось пролезать в эфир, как говорится, под колючей проволокой с высоким напряжением. Обычно пролезал без повреждений. Однако порой имели место случаи просто парадоксальные.

Например, несколько раз запрещали давать в эфир записи, вышедшие на… фирме «Мелодия», причём недавно. Или с Александром Градским случилась интересная история. Во время его первых ижевских концертов в 70-е годы мне довелось записать с ним большое, хорошее интервью. До слушателей оно не дошло. Позже выяснилось, что во время одного из выступлений Градского попросили исполнить песню Пахмутовой «Как молоды мы были», а тот не захотел. В обком партии, со слов моего начальника, пришло тогда 92 жалобы на певца, поэтому…

 

– У журналистов, пытавшихся в те годы развернуть своё дело шире отмеренных цензурой рамок, нередко случались разного рода неприятности. Вплоть до встреч с органами госбезопасности – формальных и неформальных. С Вами подобное случалось?

 

– Нет. Всё очень просто: те неприятности, которые могли быть у меня, могли быть и у моего руководства. А руководство либо «секло», либо пребывало в весёлом настроении, либо ему было явно не до меня. Может, всё ещё проще: у того же КГБ дела имелись куда более важные.

 

– Так уж получается, что из республиканской журналистики порой исчезали и продолжают исчезать лучшие проекты, лучшие имена. Кто виноват в том, что «На эстрадной радиоволне» – самая популярная авторская программа регионального радио в начале девяностых исчезла из эфира?

 

– Были люди. Не хочу казаться злопамятным, поэтому имён называть не стану. Хотя признаюсь, я и сам в последние месяцы работы над передачей ощущал себя не лучшим образом. Всё-таки восемнадцать лет в эфире с одним проектом. Объявлял конкурс в поисках достойной замены, никого так и не выбрал. Уровень не тот.

 

– Здесь напрашивается ещё один вопрос. Некоторые утверждают, что Вы почти два десятка лет были своего рода монополистом в нашей эстрадно-музыкальной журналистике, и это затормозило её развитие. Ваши контраргументы?

 

– Их не будет. Пришли бы да попробовали сделать передачу лучше, никому это не возбранялось. Скажу больше: сегодня, когда появилась масса коммерческих теле- и радиокомпаний, масса музыкальных программ, я вижу и слышу в основном журналистов, творчество которых никак не вписывается в мои представления. По интеллекту, по эрудиции, по словарному запасу, наконец.

 

– Джаз нынче становится элитарной замкнутой культурой. Рок, похоже, ожидает подобная участь. Как Вы считаете, кризис названных жанров музыки и кризис «мело-журналистики» взаимосвязаны? Иными словами, нашествие придурковатых диджеев – есть прямое следствие засилия на сценах и дисках объективно слабоватой, но раскрученной музыки?

 

– Вряд ли джаз становится замкнутой культурой. Просто качественного джаза, как и рока, сегодня слишком мало. Относительно придурковатых диск-жокеев – их хватало и прежде. Но соглашусь: взаимосвязь между исполнителями и теми, кто о них пишет, какая-то сейчас странноватая. Некоторых, ныне раскручиваемых, лично я не стал бы  пиарить ни за какие деньги. Понятно, журналистам надо зарабатывать. Но заниматься только этим, создавая имидж конкретным халтурщикам, означает и самому катиться в никуда, себя не уважать. Бесплатных мышеловок не бывает.

Помню, году в 83-м я впервые услышал плёнку с записями Юрия Шевчука и группы «ДДТ». Был, без преувеличения, потрясён. Нынче исполнителей, которые потрясают, о которых интересно писать – всё меньше. Так или иначе, хочется верить, что ситуация, когда многие настоящие артисты, по сути, загнаны в очередное подполье, рано или поздно закончится.