ЦУНАМИ ПОД ЛУНОЙ

* * *

Ты – оберег, ты – желанный покой,

Женщина-сила, женщина-воля,

Щедрой дано тебе чьей-то рукой

Верное рабство – как выбор и доля.

 

Космоса больше иные миры,

Мир твой – хранитель и жизни, и праха.

Ты вакханалия – смерч и пиры,

Женщина-жертва, женщина-плаха.

 

Ты – суеверие. В пьяной крови

Руки твои, что не знали обмана.

И потому ты – богиня любви,

Женщина-небо, женщина-рана.

 

Нежно в незрелую душу врасти –    

Ревность богов и отчаянья метка.

Как же от боли тебя мне спасти,

Женщина-стебель, женщина-ветка?..

 

* * *

Никто не разрушает стены,

Ничто не разрушает вечность,

Пульсируют толчками вены,

Отсчитывая их конечность.

А в небо смотрят телескопы,

Пытаясь выведать пределы.

Океанические тропы

Рождают боль, глотая стрелы.

Всё тот же мир, и жизнь всё та же,

Как комната, где всё знакомо,

Где окон нет, где стены – стража,

Где ты не бог, а просто Homo.

И вот опять твой день печален,

И кажется, что всё известно,

Но только тем, кто гениален,

В пределах мира слишком тесно.

 

ЦУНАМИ

 

Дневная тьма во тьму ночную

Добавит свет.

Я влюблена и протестую –

Ну что, в кювет?

Тонуть, и, телом всем желая,

Идти ко дну,

И выть, конечно, обвиняя

Во всём луну,

От боли, что не всё бывает,

Как я хочу,

От мысли, что любовь такая –

Не по плечу.

Когтями горы звёзд горбатых

Во тьме скребя,

Порывами небес крылатых

Люблю тебя.

А кровь пульсирует волнами –

Мне быть морской.

И даже дерзкое цунами

Найдёт покой.

 

* * *

Сомнительно в окне горит луна,

Пронзительно за дверью ветер воет,

Подстерегает за порогом тьма,

Несущая с собою что-то злое.

И будет день: стекла раздастся звон,

Ворвётся ветер в сны и души спящих,

И рухнет обезличенный закон

Людей живых, живущих, настоящих.

Когда ж обременительный покой

Накроет мир, что стал бледней и глуше,

Когда уйдёт, кто был совсем не твой,

Придёт другой, ничем его не лучше.

 

* * *

Не у кофейной гущи

Надо искать судей,

И не у звёзд всемогущих,

Только в глазах людей.

Только глаза расскажут,

Кто позабыл давно,

Кто вопреки антуражу

Тащит тебя на дно.

Кто, наступив, продавит,

Кто ухмыльнётся вдруг –

Выдаст, продаст, подставит,

Выдав за страх испуг.

Кто на излёте страсти

Крылья свои отдаст,

Чтобы спасти от несчастья,

Если уж бог не спас.

Кто, как свою, воспримет

Скорбь, пустоту и смерть,

Кто будет сметь покинуть,

Если ты волен не сметь.

Кто у черты у самой

Вымолит все грехи.

Кто, как жена Мандельштама,

Выучит все стихи.

 

* * *

Не бойся, что дневной померкнет свет,

Что всё погрузится во тьму бездонной ночи.

Ночь не страшна – в ночи пределов нет,

Она дорог, времён, людей короче.

Ночь – скорби и бессилия притон,

Приют уныния, безумия и страха,

Всеобщий и единственный закон,

Постель, могила, эшафот и плаха.

Не бойся, что когда-нибудь тебе

Закат покажется немыслимым запретом.

И пусть начало ночь берёт во тьме,

Закончится предписанным рассветом.

 

ЗАВТРА БЕЗ ТЕБЯ

 

Ещё немного, и наступит завтра –

Покатится по вечности орбит,

И пряным кофе одарит Суматра…

Сиреневый закат по нам скорбит,

 

Тоскуют по тебе мои дороги,

Суровый плачет одинокий грот.

Нас не поймут ни демоны, ни боги,

А люди нас поймут наоборот.

 

А завтра день, а завтра новый вечер,

И жар индонезийского песка,

И спазмы боли слижет мятный ветер,

Что принесла приблудная тоска.

 

Сегодня без тебя я умираю,

А завтра – без тебя, но начинаю жить.

Всё будет завтра. Только вот не знаю,

Сегодня как мне зиму пережить.

 

* * *

Я больше не хочу любить –

Срываться в крик от рваной боли,

Мне б дотянуть, а не дожить

До смерти, истины и воли.

Чтоб год за годом, день за днём

Стареть и стать сильнее стали,

Чтоб чувства, бывшие огнём,

Как звёзды утром, угасали.

Мне не нужна любовь. Нет сил

Уж у изношенного сердца.

А с ней лишь славу я нажил

Безбожника и иноверца.

 

АРГЕСТ

 

Я шла по сплетениям улиц,

предчувствуя áргеста жесть,

Деревья качались и гнулись,

а я уже знала – ты есть.

Я шла по сырым тротуарам,

а солнце сквозь тучи лучом

Вскрывало небес одеяло,

как будто латунным ключом.

И мнилось, что замерли лица,

устал и остыл океан,

И дарит себя, как блудница,

влюблённый хмельной Орлеан.

Я шла, а прохладные капли

слетали под ноги с небес,

И мысли, как острые сабли,

меня рассекали – абсцесс

В тоске. Я томилась по встречам,

дно неба когтями скребя…

Я в каждом идущем навстречу

хотела увидеть тебя.

 

ПТИЦЫ В ГОРОДЕ

 

Если в городе твоём снег,

Если ты опять устал жить,

Если правды ни черта нет

И не видно края льдин лжи,

Первобытных ты купи птиц,

И в зелёный их раскрась цвет,

И когда начнут играть блиц

Жизнь и смерть, им объяви: «Нет!»,

Сообщи, что крыльев есть взмах

Птиц зелёных и полёт их

Уничтожит гробовой страх

И заставит умереть стих.

 

* * *

Поменяю на лук и стрелы

Все улыбки и все слова.

Я целую тебя несмело:

Разве можно, когда нельзя?

 

Полыхает огнём рябина –

На снегу она лишь красней.

Я тебя бы всю жизнь любила,

Если б стала чуть-чуть смелей.