РАССКАЗЫ

БЕЗ БЛАГОСЛОВЛЕНИЯ

 

Не женись на девушке,

если она не смеётся над смешным тебе.

(Английская житейская мудрость)

 

Начавшийся с вечера, обычный для этого времени года мелкий дождь шёл всю ночь и прекратился только утром. Герману казалось, что сама природа настроилась против него. На душе было горько, неуютно и пусто. Вчера от него ушла жена. Он понимал, что всё шло к этому, но ещё надеялся, что жизнь наладится, всё устроится. Утраты, потери, как к ним ни готовься, всё равно застают врасплох. Это была не совсем неожиданная, но весьма ощутимая душевная травма, от которой он не успел оправиться. А утром неожиданно получил письмо от матери из Ижевска. Мама писала, что здоровье её ухудшается, чаще стала болеть, хотя есть и приятная новость: их дом попал под снос. Ей выделяют двухкомнатную квартиру в кирпичном доме, просила приехать до первого октября, перевезти её на новое место и помочь обустроиться. «Мне бы хотелось, чтобы это сделал ты, а не чужие люди», – просила она. В письме мама писала, что хоть и жалко расставаться с родительским домом, где она прожила всю жизнь, за исключением пяти лет, прожитых в Германии и Минске, но в то же время была довольна, что переезд в благоустроенную квартиру избавит её от необходимости носить воду, заниматься дровами, топить печь.

Герман уже много лет жил в Ленинграде: сначала учился в институте, потом работал. Он никогда не стремился остаться в городе и быть столичной «штучкой», хотя полюбил этот город и прикипел к нему. Ему хотелось посмотреть мир. Поработать на севере, или где-нибудь на Дальнем Востоке у Тихого океана. Но одно событие круто изменило его жизнь. После четвёртого курса он попал на практику в один из строительных трестов города, где начал работать на ответственном объекте под руководством опытного прораба. Работа оказалась интересной, и Герман со всей серьёзностью отнёсся к ней. Неожиданно заболел прораб. Заменить его было некем. Начальник управления попросил Германа временно возглавить участок, но он отказывался, говоря, что не имеет ни опыта, ни достаточных знаний. Начальник настаивал, объясняя, что это ненадолго, пока не найдут замену. И Герман согласился.

Первое время он просто боялся, но поддержали бригадиры. За то короткое время, что он здесь проработал, его полюбили за отзывчивость и желание помочь. На участке сложилась рабочая доброжелательная обстановка. Особенно чутко отнёсся к нему и морально поддержал пожилой бригадир Иван Кузьмич Кропоткин. Герман не раз помогал ему разбираться в сложных чертежах. Иван Кузьмич был малограмотен, плохо читал чертежи, но обладал редкими организаторскими способностями.

Работа прорабом раскрыла деловые качества и способствовала становлению Германа как руководителя. Он хорошо справился с порученным делом. Работа не остановилась. Были выполнены основные объемы.

Закончилась практика. Герман пришёл в трест подписывать отчёт. Начальник управления поблагодарил за работу и предложил вернуться к ним после института.

- Но у меня распределение.

- Ничего, мы сделаем тебе вызов. К октябрьским праздникам наш трест сдаёт дом. В нём ты получишь комнату. Чтобы не возникло сомнений, дадим гарантийное письмо. Так что защищай диплом, заводи семью, и милости просим к нам. А через год-два комнату поменяем на квартиру, – сказал начальник и пожал Герману руку.

 

* * *

Проблем с отпуском не возникло. Купив подарок матери и тёте Нине, Герман отправился на вокзал. Он решил ехать на поезде, чтобы в дороге успокоиться, прийти в себя, всё взвесить и подумать о будущем. Войдя в купе, Герман положил свои вещи на верхнюю полку, разделся и лёг. Вагон был старый, скрипучий, но это его не беспокоило, он не обращал внимания ни на проплывающие за окном леса, поля, населённые пункты, ни на время. То, что произошло с ним два дня назад, не давало ему покоя.

 

День был трудный. Герман задержался на работе, но придя домой, застал опустевшую квартиру и записку на столе: «Меня не ищи, я ухожу от тебя. Наша связь с тобой была ошибкой. С собой ничего не беру, за исключением своих вещей». А про себя подумал: «Брать-то практически нечего. Большая часть моей зарплаты уходила на твои наряды и косметику». Назвать Раю хорошей хозяйкой можно было только с большой натяжкой. Она, как предмет мебели, занимала жилое пространство. Однако несмотря на все недостатки, он её любил.

 

Герман лежал и пытался проследить свою жизнь от женитьбы, проанализировать и переосмыслить прошлое: где допустил ошибку, в чём был не прав? Он всё больше убеждался, что взаимопонимание, согласие и любовь постепенно уходили с каждым совместно прожитым годом. Раньше он думал, что они постепенно притрутся, острые углы в отношениях сгладятся, и всё устроится.

Сейчас он вспоминал свою жизнь и знакомство с Раей. Всё началось в институте. Они вместе учились на одном курсе. Рая была очень красивой девушкой. Статная, черноглазая, с чуть–чуть раскосыми, с хитринкой, глазами, среднего роста, всегда одетая по моде. Её постоянно окружала толпа поклонников. Герман же с его природной скромностью в их число не входил. Незаметно окончили четвёртый курс, перешли на пятый, и на горизонте замаячило окончание института, а за ним и распределение. Ей, выросшей в Ленинграде в семье близкой к театральным кругам, не хотелось уезжать в какую-нибудь «тьму таракань». С Германом же всё было ясно. Он отличился во время практики так, что руководство самого солидного треста города просило ректорат направить Германа Денисовича Круглова в их распоряжение.

Зная, что Герман остаётся в городе, Рая неожиданно побросала своих поклонников и переключилась на него, проявив женскую хитрость, изобретательность и напористость. Герман, не избалованный вниманием красивых девушек, был быстро ею покорён. Вскоре они подали заявление в ЗАГС. Он очень любил свою мать и не мог не привезти свою избранницу домой и не познакомить с ней. Отпросившись в деканате на неделю, они приехали в Ижевск. Так было принято в их родне, где считалось, что если родители благословят на брак, то жизнь супругов будет долгая и счастливая. Герману хотелось, чтобы мама так и поступила, одобрив его выбор – женитьбу на любимой девушке.

При встрече мать и Рая сразу почувствовали взаимную неприязнь. Екатерина Андреевна старалась этого не показывать. Была подчёркнуто вежлива, корректна и заботлива. Невестка отвечала ей тем же. Выбрав удобный момент, когда тётка Германа Нина Андреевна повела Раю к знакомому парикмахеру, мать с сыном объяснились.

- Мама, как тебе Рая? – спросил Герман мать.

- Знаешь, Гера! Ты на меня не обижайся, но я не одобряю твой выбор. Рая тебе не пара, не твоя половинка. Вы очень разные люди. Чувствуется, что она заносчива, самолюбива, слишком высоко себя ценит. От неё не исходит ни доброты, ни нежности. Она не тот человек, который подставит тебе плечо в трудную минуту. По твоему характеру и воспитанию тебе такая жена не подходит. Я не уверена, что ты будешь с ней счастлив. Мне кажется, что самой подходящей парой тебе была бы Варя Лаврентьева. С ней, я думаю, твоя жизнь бы сложилась. Вы дружили ещё со школы. Даже учась в институте, ты переписывался с ней. Она девушка чуткая, отзывчивая, из хорошей, доброй семьи, я её хорошо знаю, да и, откровенно говоря, люблю. Если ваши отношения с Раисой ещё не зашли далеко, лучше их прекратить. Всё обдумай, взвесь, а потом принимай окончательное решение. У меня язык не поворачивается сказать: благословляю. Но если ты её любишь и не хочешь терять, я не буду препятствовать твоему решению. Буду её любить как свою невестку. В случае возникновения между вами ссор всегда буду на её стороне, буду её поддерживать, даже если она и не будет права. Решай сам. Тебе жить с ней. Я не хочу, чтобы ты меня считал своим врагом, разрушившим твоё семейное счастье. Просто высказала своё мнение.

Он решил, что у матери сложилось неправильное, предвзятое мнение по отношению к его избраннице. Ему показалось, что мать ошибается, она её не поняла. Возвратившись в Ленинград, перед самой защитой дипломного проекта они расписались. Рая получила свободный диплом, дающий право самостоятельно устраиваться на работу.

Свадьбу решили не делать, а отложить до лучших времён. Было не до этого. На носу защита дипломного проекта. Конечно, не отметить это событие Герман не мог. Всё было очень просто – по средствам. Девчата, подруги друзей, сделали салаты, в столовой купили горячее, жених обеспечил шампанским и вином. В комнате общежития собрались самые близкие друзья. Немного выпили, попели популярные и студенческие песни. Конечно, были смешные тосты, поздравления, шутки.

Герман поступил в трест и прописался в общежитии молодых специалистов. С Раей договорились, что как только он получит комнату, они начнут жить вместе. Сейчас же по возможности поживут у родителей Раи в её комнате, или у него в общежитии.

Её родители – тесть и тёща – с трудом переносили присутствие Германа в их квартире. И хотя он не претендовал на их жилую площадь, он им представлялся грубым провинциальным мужланом. Чтобы не стеснять и не раздражать своих новых родственников, Герман очень часто ночевал в общежитии, где сам стирал свои носки и нижнее бельё. На его просьбу что-нибудь постирать, жена ответила:

- А что будет с моими руками?!

Больше с подобными просьбами он к ней не обращался. Он увлечённо работал. И почувствовал огромное облегчение, когда переехал в свою комнату. Он был счастлив. Теперь он ни от кого не зависел.

Рая поступила на работу в строительный отдел проектного института. Руководитель группы «нулевого цикла» Зоя Ивановна поручила ей рассчитать фундамент под стоквартирный дом, вычертить план и развертки фундаментов. Она просидела несколько дней над этим заданием. Что-то пыталась сделать, спрашивала у руководителя и у девчат, но работа не двигалась. Рая оказалась совсем не подготовленной к простой проектной работе. Во время учёбы её интересы ограничивались только развлечениями. Она не стремилась понять сути проектирования. Её поклонники делали за неё курсовые проекты, а диплом почти полностью сделал Герман. Увидев её беспомощность, Зоя Ивановна поняла, что новая сотрудница очень смутно представляет процесс проектирования, и посоветовала сменить работу.

- Рая, ты не знаешь элементарных вещей. Другие молодые специалисты, начиная работать, тоже спрашивают, но им достаточно небольшой подсказки, они всё быстро схватывают и работают самостоятельно. Тебя надо заново учить, а у нас не учебное заведение, да и ты не проявляешь особого желания научиться.

А руководителю мастерской доложила:

- Виктор Федорович. Мне не надо такого работника.

- Но ведь у неё такой же диплом, как и у тебя, – ответил тот.

- Такой, да не такой. От такого образования, как у неё, «ни пузырей, ни пены», – в запальчивости произнесла Зоя Ивановна.

Рая ушла. Её никто не удерживал. Она не очень и страдала. Теперь это была замужняя женщина, имеющая мужа, который должен был заботиться о ней. Через некоторое время родители устроили её в театр юного зрителя на простую должность: встречать и рассаживать зрителей на свои места.

Время шло, а жизнь у них как-то не налаживалась. В их отношениях не было гармонии. Семья Германа не представляла единого целого. Они, скорее, напоминали попутчиков, ехавших в одном вагоне, но в разные конечные пункты. Герман всегда стремился съездить к матери. Рая же ограничилась знакомством и больше не проявляла ни малейшего желания навещать свекровь и поддерживать отношения.

После второго года супружеской жизни они вместе поехали по путевке в санаторий, в Крым. Герман с трудом выдержал десять дней отдыха. Однообразная жизнь, сводившаяся к лежанию на пляже, купанию в море, оздоровительным процедурам, быстро надоела. Он старался принимать участие во всех предлагаемых экскурсиях и всё, что можно, посетил и посмотрел. Его деятельная натура не находила выхода и подобное времяпрепровождение его тяготило. Наконец он не выдержал и предложил Рае:

- Давай съездим на недельку к моей маме, сменим обстановку, наберёмся новых впечатлений.

- Нет. Что ты. За путевки уплачено. Здесь так хорошо. Да и, откровенно говоря, мне в твою дыру ехать не хочется.

-Хорошо. Оставайся. А мне надо съездить, повидать маму, и, может быть, помочь ей в чём-нибудь. От неё вернусь сразу в Ленинград. Раиса не стала его удерживать. Ему показалось, она спокойно, с оттенком холодности и безразличия прореагировала на всё. На другое утро он улетел.

 

Вскоре Герман окончательно освоился на производстве, утвердился как специалист, почувствовал под ногами твёрдую почву и заговорил о ребёнке.

- Рая! Давай родим ребёночка. Кто получится, мне всё равно, я буду любить любого.

- Фу. Ещё чего. Буду я нищету плодить?- отвечала она. Слова о счастье материнства, о продлении рода, о нормальной полной семье на неё не действовали.

Работа на стройке отнимала много времени. Снова подошло лето. Наступила пора отпусков, Герману посоветовали об отпуске пока забыть, приближалась сдача объекта в эксплуатацию. Раю ничего не держало. От неё ничего не зависело, и она могла уйти в любое время. Теперь в отпуск они ездили порознь. Она предпочитала проводить его на юге у моря. Когда она уезжала, он не находил себе места и скучал. Дни тянулись медленно, монотонно, и он спасался только работой. С её приездом оживал. Расспрашивал об отпуске и следил за произошедшими изменениями в голосе и интонациях. Ночью он тоже наблюдал, не появились ли у неё какие-нибудь новые сексуальные познания.

 

Последние годы мама жила одна и очень скучала по сыну. Его бабушка умерла два года назад, а отец несколькими годами раньше. Герман приглашал её приехать к нему погостить, пожить, а если понравится, остаться. Руководство треста выполнило свои обязательства, и теперь он жил в отдельной двухкомнатной благоустроенной квартире, но мама никак не решалась, отказывалась и говорила:

- Как я поеду куда-то к чёрту на кулички. Здесь у меня похоронены все самые близкие люди и оставлено место для меня рядом с отцом. Конечно, Герман догадывался, что всё дело в его жене.

Сестра мамы, тётя Нина, в своём очередном письме напомнила Герману, что его матери Екатерине Андреевне в июле исполняется шестьдесят лет, просила об этом не забывать и приехать хоть ненадолго.

- Ты у неё остался один самый близкий. С твоим приездом она словно оживает. Постарайся приехать обязательно. Телеграммы и письма недостаточно.

- Семён Петрович, – обратился Герман к своему начальнику, – вы мне посоветовали на время забыть об отпуске. Я прекрасно понимаю, какие задачи стоят перед нашим управлением. Но, тем не менее, разрешите мне съездить хотя бы на неделю к маме и поздравить её с шестидесятилетием. Я всё подготовлю, и производство не пострадает.

- Ну ладно, что с тобой делать, – согласился начальник управления. Но чтобы через семь дней был на месте.

На другой день после приезда, учитывая разницу во времени и полагая, что в Ленинграде уже семь часов, Герман позвонил Рае сообщить, что доехал благополучно.

- Что произошло? – спросила жена. И в её голосе послышалось недовольство. Он понял, что его звонку не рады.

- Я уже соскучился по тебе, и мне казалось, что и ты испытываешь подобное чувство.

-Ну вот еще. Всего полтора дня прошло. И что, другого времени не нашлось? Так рано звонишь. Семь часов утра. Я ещё сплю.

- Я просто боялся, что не застану тебя дома. Ведь ты собиралась ехать в Сочи.

- Я еду завтра, – ответила жена.

- Ну ладно, извини, что разбудил. До свидания. – И повесил трубку.

В тот год Герман много работал. Часто приходил домой поздно. Рая была предоставлена самой себе. Иногда, вернувшись с работы, он не заставал её дома. На вопрос, почему приходит так поздно, она отвечала:

- Ты допоздна бываешь неизвестно где. Почему я должна сидеть в четырёх стенах и ждать тебя?

- Рая, зачем так категорично, ты прекрасно знаешь, что у меня срочная работа.

- Я ходила с подругой на концерт Эдиты Пьехи.

В следующий раз она пришла с запахом спиртного.

- Это ещё что за гулянки?- спросил Герман.

- Отмечали в кафе день рождения нашей сотрудницы. Вот немного и выпила.

Ты меня никуда не водишь. Я так зачахну с тобой. Герман понимал, что это только отговорки. Два раза он пытался сводить её в театр, но она отвечала:

- Что это за искусство? Берёшь билеты на какую-то ерунду.

Он начал задумываться: «Да, что-то не так у них в семейной жизни: детей иметь не хочет, в театры со мной не ходит, по дому почти ничего не делает. Надо с ней поговорить и что-то решать». Взаимное отчуждение и холодность в отношениях возрастали. Знакомые намекали, а некоторые прямо говорили, что видели его жену с незнакомым мужчиной в ресторане. Друг по общежитию видел её в аналогичной компании в театре. Герман подозревал, что жена ему изменяет. Получалось, все знают, кроме него. И, наконец, последний удар. Её записка об уходе.

 

* * *

- Вот и родной город, – выйдя на перрон, подумал Герман. Я приехал вовремя. До первого числа в запасе есть ещё три дня. Маму успею перевезти в срок, – рассуждал он и, выйдя на привокзальную площадь, взял такси и поехал домой. Когда увидел свой дом, защемило сердце. Дом ещё стоял, но сад уже начали вырубать. Картина умирающего сада что-то всколыхнула внутри, появилось чувство нежности к уходящему времени и родному очагу. На глаза навернулись слёзы. Стремительной волной подкатили воспоминания. Здесь была его родина, прошло детство, отсюда, из родительского гнезда, он ушёл в самостоятельную жизнь. Стало жаль сад, с которым так много было связано в детстве. Герман вспомнил, как было радостно на душе, когда зацветала сирень. По улице разносился какой-то домашний радующий душу запах. Разбухшие ветки сирени оплетали сад, переваливались через забор, напоминая пышные пенные кружева. Молодежь регулярно обрывала эти цветы, но они каждый год появлялись снова и радовали глаз. Мама встретила его словами:

- Сынок! Как я рада, что ты приехал.

- А у меня не совсем приятная новость, – ответил он.

- Что случилось? – с тревогой в голосе спросила мать.

- От меня ушла жена.

-Ну это не смертельно. Не переживай. Всё устроится, – уже спокойным голосом ответила Екатерина Андреевна.

- Твоя семейная жизнь с самого начала пошла не так. В последнее время это особенно было заметно. Ты не чувствовал близости с близким человеком. Давай оставим эмоции, неприятные воспоминания и обсудим наши земные дела. Мы должны за один день всё перевезти. На второй день всё расставить. На третий день сделать скромное новоселье. Я приглашу сестру Нину Андреевну с мужем, близкую подругу Ольгу Ивановну и Варю Лаврентьеву. Она, кстати, вот уже год, как вернулась домой после развода и теперь живёт в Ижевске. Варя после твоей женитьбы быстро вышла замуж и у неё тоже семейная жизнь не сложилась. Я думаю, тебе будет интересно с ней пообщаться.

Герман начал укладывать вещи, разбирать мебель. Что-то наметил выбросить, что-то отдать соседям, что-то перевезти в новую квартиру. Большую часть своего имущества, особенно садового инвентаря, мама уже раздала знакомым. Перебирая книги, он неожиданно наткнулся на пачку писем, отправленных много лет назад. Письма писала его мама, Екатерина Андреевна, своей матери. Ему стало интересно, чем жили его родители, какие у них были интересы.

Распечатав первое, Герман прочёл его. Некоторые строки из этого письма его особенно поразили. Он прочитал их несколько раз: «Мама, я прошла тщательное медицинское освидетельствование. Меня проверил самый авторитетный гинеколог Минска и вынес вердикт – у меня никогда не будет своих детей».

«Как же так? – с удивлением произнёс вслух Герман. – Письмо было написано 20 декабря, а я появился на свет 15 февраля. Не мог же я родиться через два месяца после такого категоричного заключения. – Герман был в шоке. Волнение охватило его. – Это что, выходит, моя мама мне не родная. Нет, здесь что-то не так. Есть какая-то загадка. Я всегда считал свою маму родной. Так, как она меня любила, может любить только родная мама. Надо успокоиться. Сейчас, конечно, спрашивать нельзя. Пойду к тёте Нине. Покажу ей письмо. Пусть она мне всё объяснит.

 

- Тётя Нина! Не пытайтесь меня обманывать. Расскажите всю правду о моём рождении, – попросил Герман и показал ей письмо.

- Да, это так. Ты не родной сын своей матери, моей сестре Екатерине. Но это ничего не меняет. Она всегда тебя любила как родного и делала всё, чтобы ты не чувствовал себя чужим, не испытал сиротских чувств. Но отец у тебя родной. Вся эта история проста. Твоя мама по договору с военкоматом получила направление в одну из школ закрытого военного городка советской группы войск в Германии. Там она познакомилась со старшим лейтенантом Денисом Кругловым и вышла за него замуж. Неожиданно его воинскую часть перевели в Минск. Так они оказались в Белоруссии.

Денис внешне был очень привлекательным молодым человеком. Высокий, стройный, красивый. На него часто заглядывались девушки. Первые годы они жили очень хорошо. Но через некоторое время Катерина узнала, что Денис ей изменяет. Он клялся, что больше не будет, но это продолжалось. Твоя мать очень хотела иметь детей, рассчитывая, что дети скрепят семью, муж забросит свои увлечения и она не будет мучиться ревностью. У неё иногда даже появлялось желание взять ребёнка из детского дома.

Одна из поклонниц твоего отца, Полина, настойчиво добивалась взаимности. Забеременела от него и начала настаивать на его разводе с женой. Денис не придал этому значения. Он говорил: «У нас с тобой свободные отношения, ни к чему не обязывающие. Я тебе ничего не обещал и разводиться с женой не собираюсь». Когда срок беременности перевалил за половину, она сказала ему: «Вот рожу ребёнка, принесу тебе в подоле. Воспитывай сам, как сможешь, а я посмотрю».

Время шло. Полина уже выписалась из родильного дома, но не оставляла своих намерений развести Дениса с женой. Очень быстро в ЗАГСе оформила свидетельство о рождении ребёнка и на другой день встретила его у проходной воинской части.

- Денис! Твоя жена бесплодная, и кроме меня тебе никто не родит наследника. У тебя было время всё обдумать. Пора что-то предпринимать. Посмотри. Вот твой сын – копия ты. Документы тоже готовы – ты отец. Неужели тебе хочется обречь своего сына на сиротство?

- Полина! Ну сколько можно говорить на эту тему? Ты с самого начала знала, что наша связь временная. Я женат. Сама решай свои проблемы, – ответил ей Денис.

- Ну, как знаешь. Не пришлось бы тебе пожалеть, – уже с твёрдостью в голосе сказала Полина. Повернулась и ушла.

В середине февраля вечером в квартире Кругловых раздался звонок. Денис в это время был на дежурстве. Катя открыла дверь и выглянула на лестничную площадку. Перед дверью стояла плетёная корзинка из ивовых прутьев, а в ней лежал младенец, запеленутый в чистую простыню и перевязанный голубой ленточкой. Сверху лежала записка: «Денис, любишь кататься, люби и саночки возить». Катя подумала: «Ну и дела. Как в средневековом романе». Ребёночка ей стало жалко, и она корзиночку занесла в квартиру. Человек, поставивший корзинку перед дверьми, видимо, нажал кнопку звонка и сбежал вниз. Ребёнок не плакал. Он спал. Женщина, по всей вероятности, его перед этим покормила. Рядом лежала бутылочка с молоком, соска-пустышка и свидетельство о рождении, где в графе «отец» стояла фамилия: Круглов Денис Аркадьевич.

Катерина взяла ребёнка на руки. Почувствовав тепло маленького тельца, её охватило чувство нежности к этому малышу. Она вся затрепетала. В ней проснулся материнский инстинкт. За ночь малыш проснулся только один раз. Она его покормила из бутылочки, и ребёнок снова уснул. Вскоре малыш обмочился и заплакал. Катерина разорвала чистую простынку на подгузники. В это время пришёл Денис, и она, начав менять подгузники и пеленать малыша, выговаривала Денису:

- Вот до чего довели тебя твои бабы. Уже домой детей стали подбрасывать. Что ты собираешься делать с ребёнком? – задала она ему вопрос.

- Не знаю, – пробормотал муж. – Может, сдать его в дом ребёнка?

За то короткое время, что Катерина Андреевна общалась с ребёнком, она прониклась к нему неожиданно вспыхнувшей любовью. Он, как говорится, запал ей в душу.

- Сдавать такого кроху в дом ребёнка нельзя, – заявила она мужу. – Это всё-таки твоё потомство, а я, как ни странно, всё ещё тебя люблю. А про себя подумала: «Посылая нам этого ребёночка Всевышний, видимо, исправлял свою ошибку за мою бездетность».

- Я его усыновлю, – сказала она мужу. – Тебе делать ничего не надо. Ты записан отцом в свидетельстве о рождении. Но запомни. Это для тебя последний шанс. Если не прекратишь свои похождения, я уйду от тебя, вместе с ребёнком, навсегда. – Денис ничего не обещал, да и Катерина не настаивала.

Ты сыграл в их отношениях очень важную скрепляющую роль. Денис полюбил тебя. До конца его жизни ваша семья считалась одной из самых дружных в кругу наших знакомых. Оформить твоё усыновление Катерине большого труда не составило, ведь Круглов Денис был твоим родным отцом.

Вскоре после этого в армии началось сокращение. Твоего отца демобилизовали, и вы переехали в Ижевск, на родину твоей мамы, к её родителям.

- Спасибо тебе, тётя Нина, за рассказ, – поблагодарил свою тётку Герман. Теперь я знаю свою биографию. Спрашивать у мамы историю своего рождения не буду. Она мне стала ещё более дорога и любима. Не буду её травмировать воспоминаниями.

- И ещё, – продолжила разговор тётя Нина, – твоя мама очень переживает, видя твою нескладную семейную жизнь. Она искренне тебе желает счастья. Приглашая на новоселье Варю Лаврентьеву, она в душе надеется найти тебе достойную спутницу жизни. Катерина думает, что у тебя хватит ума не пытаться совместить не совместимое и вновь стараться склеить свою развалившуюся семейную жизнь с Раисой.

Новоселье отметили скромно, без особых кулинарных изысков, но было весело. Расходились поздно вечером. Герман пошёл провожать Варю. Они, не замечая времени, гуляли, разговаривали, шутили, вспоминали детство, наслаждались, видимо, одним из последних тёплых вечеров затянувшегося бабьего лета. Потом, обнявшись, ещё долго сидели в сквере на скамейке. Но вот забрезжил рассвет. Пошли трамваи. Город просыпался. Начинался новый день, а с ним и новые надежды.

 

 

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ

 

Говорят, что природа под конец жизни

преподносит мужчине самый бесценный дар – любовь.

(Народное поверье)

 

Владимир Степанович со своей женой Тамарой Михайловной прожил сорок лет. Это была самая обычная семейная пара со своими привычками и особенностями. Как и в любой семье, у них иногда возникали ссоры и какие-то мелкие конфликты, но ненадолго. И общее мнение среди знакомых о них сложилось довольно позитивное. В молодые годы Володя и Тамара, как им казалось, любили друг друга, а может быть, это была просто влюблённость. Время шло, эйфория первых лет прошла, и семейная жизнь постепенно переросла в обыденность. Супруги жили, как большинство женатых людей, по привычке, привязанности, из чувства долга и ответственности за ребёнка. При этом подразумевалось ведение общего хозяйства, воспитание сына и желание сохранить до конца своих дней уважение друг к другу. К своим семейным обязанностям Владимир Степанович относился ответственно. В доме царил мир и порядок. Супруги имели постоянных друзей и были верны дружбе. Из всех увлечений Владимир Степанович предпочитал только рыбалку и сбор грибов.

По образованию Владимир Степанович инженер-строитель. Проработав много лет в строительной отрасли, он приобрёл большой практический опыт, что помогло ему на новой должности главного инженера в проектном институте. Он быстро освоился и стал одним из лучших специалистов. Ему было уже шестьдесят, но о пенсии он даже не помышлял. Руководство института его ценило и никаких, даже незначительных, намеков на завершение трудовой деятельности Владимира Степановича, не делало.

Неожиданно заболела жена и через два месяца умерла. Владимир Степанович остался один. Взрослый сын с семьёй жил отдельно. От его устоявшейся спокойной жизни ничего не осталось. Смерть жены его подкосила. Привычный семейный уклад, годами заведенный порядок сломались. Он почувствовал какую-то неустроенность, неопределённость и безразличие. Внешний вид его сразу изменился. Владимир Степанович постарел и из статного ухоженного пожилого человека превратился в придавленного горем старика. С лица исчезла улыбка. Он стал хмурым и отрешённым. Иногда задумывался над своим будущим, о том, что скоро подойдёт и его черёд. Жизнь потеряла всякий смысл.

Подходил к концу очередной рабочий день. Владимир Степанович безучастно сидел за столом, склонив голову и подперев её руками. Его коллеги разъехались по командировкам, и в комнате он был один. Вдруг тихо открылась дверь, и в комнату не спеша вошла молодая проектировщица из группы строителей.

Владимир Степанович никак не прореагировал на её приветствие. Его взгляд, не выражавший ни положительных, ни отрицательных эмоций был устремлён куда-то вдаль, а мысли блуждали неизвестно где. Женщину звали Марина Нецветаева. Немного полноватая, светловолосая, среднего роста девушка, очень общительная и непосредственная, с большими карими глазами на круглом лице. Голову её украшала пышная причёска, скрадывающая округлость лица. Они, конечно, знали друг друга, но напрямую не общались. Все задания он выдавал руководителю её группы. Подойдя к нему, Нецветаева произнесла ободряюще:

- Владимир Степанович, не переживайте вы так. Жизнь на этом не кончается. Вы всегда были для нас эталоном настоящего мужчины. Своим внешним видом, корректностью, знаниями, уважительным отношением к нам. Вы всегда выгодно отличались от многих незрелых молодых людей.

Слова участия, их добрый тон, мягкий голос подействовали на него отрезвляюще. От них словно повеяло каким-то целебным воздухом. Он приподнял голову, посмотрел на женщину и машинально ответил незначительной фразой. Она ещё говорила какие-то добрые слова. Он отвечал. Разговор увлек. Они заговорились и не заметили, как закончился рабочий день. Звонок о его окончании вернул их в реальную обстановку. И тут Владимир Степанович обратился к Марине:

- Марина! Можно я вас провожу?

- Да, можно. Но только до трамвайной остановки.

Они шли, а Владимир Степанович, глядя на неё, говорил:

- У вас имя Марина, а фамилия Нецветаева. Почти как у известной поэтессы. Вы, может быть, и стихи пишете?

- Да. Писала. Но тоже с предлогом «не», не так гениально как Марина Цветаева. Просто для себя. Когда было настроение.

- Прочтите что-нибудь, – попросил Владимир Степанович.

 Она улыбнулась, немножко задумалась и прочла:

 

Снег падает с неба, не тая,

Покрывает тропинки в саду.

Он молча её ожидает.

Она обещала: приду.

 

- Дальше не помню, забыла. Давно не читала.

- Я не силен в поэзии, но мне понравилось, – сказал Владимир Степанович.

Назавтра к концу рабочего дня он снова заговорил с ней:

- Марина, вы внесли в мою жизнь много нового. От вас исходит какая-то свежая жизненная сила, вы светлый, добрый человек. Вы вселили в меня надежду на избавление от хандры. Я почувствовал прилив новых сил. Можно, я снова провожу вас до трамвая?

В третий раз он проводил её до дома. Это общение их захватило, увлекло и не отпускало. Владимир Степанович помолодел. Его фигура снова приобрела статность, стройность, лицо посвежело, в глазах появилась жизнь. Костюм на нём вновь стал чистым и отутюженным. Безликие цветные рубашки сменились на белые с галстуком. Так продолжалось больше месяца. Наконец он не выдержал. Любовь неожиданно налетевшим вихрем подхватила его, закружила и не выпускала из своих объятий. Он решился. И провожая Марину в очередной раз, объяснился ей в любви.

- Я, конечно, человек в возрасте. Мне шестьдесят лет, но я искренне, всем сердцем полюбил тебя. Поверь, это очень серьёзное и сильное чувство. Вначале я думал, что это, возможно, простое увлечение, влюблённость, что скоро пройдёт. Но оно не проходит. Часто меня мучает мысль: зачем я морочу голову молодой, красивой девушке? Я для неё стар. Но ничего не могу с собой поделать. Это выше моих сил. Любовь – это божественный дар, который, видимо, даётся не каждому. Давай не будем его упускать. Это совсем не то, что я испытывал, когда был женат на Тамаре Михайловне. Ты вдохнула в меня такой заряд молодости, мне захотелось жить и любить. Душа моя поёт, как в знаменитом романсе и даже ещё сильнее:

 

Только раз бывает в жизни встреча,

Только раз с судьбою рвётся нить,

Только раз в холодный зимний вечер

Мне так хочется любить.

 

 Марина! Я тебя не обижу, предложив выйти за меня замуж? Если тебе сейчас трудно ответить, не отвечай. Подумай, ответишь потом.

- Нет, почему же. Я отвечу сейчас. Я тебя тоже люблю.

- Марина! Я так счастлив. Пойдем ко мне, отметим это событие. У меня дома есть бутылочка хорошего шампанского, – предложил Владимир Степанович.

Выпив по бокалу, Владимир Степанович сказал:

- Оставайся у меня.

Марина ничего не ответила, а просто сказала:

- Отвернись.

Не спеша разделась и легла в постель. Повернувшись к ней, Владимир Степанович сел рядом. Бережно взял её руку в свою. Теплые, мягкие, нежные пальчики её руки ответили лёгким пожатием. Он наклонился и поцеловал её. Потом осторожно лёг рядом. Его губы то касались её щеки, то мочки уха, то он погружался в её душистые волосы. Их охватила дрожь. По коже прошёл озноб. Он снова и снова нежно целовал её и говорил: «Я люблю тебя. Ты моя последняя любовь. Я не смогу жить без тебя. Я умру».

 Снова были объятия, поцелуи. Всё произошло просто и естественно.

Через день Марина повела своего возлюбленного знакомиться со своей матерью. Перед уходом на работу она предупредила её, что вечером придёт со своим будущим мужем. Владимир Степанович волновался, не зная, какой будет реакция на его появление. Чтобы как-то успокоиться, предложил Марине немного прогуляться по парку. Он нежно держал её под руку. Влюблённые не спеша шли по аллее, наслаждаясь вечерней тишиной и впитывая ароматы уходящего лета, лишь только опавшие листья деревьев умиротворяюще шуршали у них под ногами. В конце аллеи Марина взглянула на часы и сказала:

- Нам пора. Мама уже ждет.

У него снова забилось сердце. Марина нажала кнопку звонка, дверь открылась, они вошли. В коридоре их встречала моложавая женщина, очень похожая на его избранницу. Марина представила его матери. Та внимательно посмотрела на Владимира Степановича и пригласила в комнату.

Вид Владимира Степановича, его возраст произвели на хозяйку дома эффект маленького взрыва. Мать Марины была моложе его на тринадцать лет. Они общались весь вечер, и постепенно удивление и разочарование от первого впечатления менялось на уважение и понимание произошедшего. Побеседовав с ним, мать уже была спокойна за свою дочь.

Сын Владимира Степановича с изумлением и непониманием отнесся к женитьбе отца. Он не одобрил его намерения, заявив:

- Папа, ей двадцать три года. Она даже для моего возраста молода. А ты в три раза её старше. Не понимаю, на что ты рассчитываешь?

Но свадьба состоялась. Отличалась она от других не показной роскошью, а скромностью и искренним весельем. Приглашены были только самые близкие.

Через год Марина родила мальчика. Через три второго. Заходившие к ним друзья и знакомые по этому поводу шутили: «А не собираетесь ли вы родить ещё третьего ребёночка?» На что Владимир Степанович отшучивался:

- Непременно. Как только мне исполнится семьдесят лет.