МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ ВНЕЗАПНО

Правдивые истории о Чудесных странствиях

 

 

 Глава 1. Наш двор, в котором всё и началось

 

Счастье не в том, чтобы делать всегда, что хочешь,

а в том, чтобы всегда хотеть того, что можешь.

                                                                                                                                                                                            Лев Толстой                                        

В самом обычном городе, на самой обыкновенной улице, в типовом дворе одного из рядовых микрорайонов, в совершенно обыденной ситуации началась эта Чудесная, но, тем не менее, Правдивая история.

А в жизни чаще всего так и бывает – на фоне повседневных, привычных дел и событий вдруг… Как сверкнёт! ОНО… Чудо!!! Поэтому надо всегда быть к нему готовым. И вокруг смотреть внимательно. Тогда не пропустишь.

Вот представьте себе…

А многим из вас достаточно просто выглянуть в окно.

Разноэтажные светло-серые дома с плоскими крышами окружают прямоугольную площадку, именуемую Двором. Внешне – ничего особенного. Двор как двор – с небольшими цветничками, «грибочками», качелями да песочницей, незатейливыми «лазалками», горкой для малышей.По его периметру растут кусты сирени, жасмина, шиповника. Но…

Познакомимся поближе. Вглядимся и вслушаемся. Чтобы лучше понять. Потому что именно здесь, в Нашем Дворе, всё и началось.

Этот Наш Двор, ссылаясь на семейную легенду, утверждал, что он очень-очень необычный. И принадлежит к очень знатному роду, так как приходится пра-правнучатым племянником по женской линии тому самому Блистательному Двору, к которому когда-то с почтением и трепетом съезжались высокопоставленные вельможи, родовитые мужи в окружении знатных, прекрасных, утончённых дам.

Предок был великолепен!

Круглый год всевозможная зелень на его территории радовала самый взыскательный взгляд. Он был одет в мрамор и гранит, украшен фонтанами и скульптурами. Сверкая позолотой, искрился алмазным отсветом в стёклах огромных окон. Радужно сиял искусными витражами. В ясную погоду радостно пускал солнечных зайчиков, отражая игривые лучи огранкой уличных светильников. А когда темнело, то жёлтый, ровный свет, струящийся сквозь прозрачные стёкла элегантных фонарей, мягко подчёркивал благородные черты Блистательного Двора.

Когда-то для таких самодостаточных и влиятельных, благодаря их избранности, само слово «двор» приобрело более широкое значение и глубокий смысл. Оно стало означать не только участок земли при доме, огороженный забором или стенами зданий, включая все постройки, расположенные на нём, но и людей, объединившихся вокруг. В него входили: сам хозяин, его многочисленное семейство и другие, приближенные к ним по родству, службе или дружбе, например, дворяне. Так что, если о ком-то говорили, что он допущен ко Двору, то тем самым хотели подчеркнуть высокое положение человека в обществе. И чем пышнее, знатнее Двор, тем выше положение.

Простолюдины, прислуживающие при Дворе и занимающиеся чёрным трудом, назывались дворовыми. Они принадлежали к дворне.

Ну, а что же Наш? Каково было его положение? Каков чин?

Наш Двор служил обычным проходным двором.

Ему нравилась эта работа. На первый взгляд, характер он имел открытый и общительный, непритязательный, простодушный. Внешность – заурядную. Необычными способностями не отличался, яркими талантами не выделялся. Жизнь вёл рядовую. И с трудом верилось в его знатных предков. Может быть, перед нами просто… Мягко говоря, – «взбалмошный фантазёр»? Хвастун?! Всего-навсего однофамилец таких высокопоставленных Дворов, как Царский, Княжеский, Графский?

Ну, можно ещё допустить, что в его род вплелась какая-то веточка от таких заслуженных производственных Дворов, как Монетный, Печатный. А, казалось бы, чем плох зажиточный Купеческий или крепкий Крестьянский Двор? В такое легче б верилось.

Но Наш настаивал на самом высоком родстве. И точка. Утверждая, что на это у него имеется твёрдое основание и неопровержимое доказательство. Но об этом чуть позже.

Целыми днями и даже по ночам через Наш Двор сновали прохожие. Одни шли в аптеку, другие – в «круглосуточный» гастроном. Кто-то спешил срезать путь от остановки троллейбуса к своему дому или ближайшей школе.

Круговерть!

Другой бы на месте Нашего негодовал. Стенал бы от затоптанности. Сердился бы на небрежность мусорящих граждан, проклинал бы толчею и суету. А Наш Двор – нет! Он даже радовался многолюдности.

Частенько вечерами над крышами ближайших домов витали душевные мелодии и слышались простые слова старомодных шлягеров.

 

Например:

 

А у нас во дворе есть девчонка одна,

Между шумных подруг неприметна она.

Никому из ребят неприметна она…

 

Или вот эта:

 

Эти глаза напротив – калейдоскоп огней,                                            

Эти глаза напротив ярче и всё теплей,

Эти глаза напротив чайного цвета,

Эти глаза напротив – что это, что это?..

                              

А порой – самая-самая любимая:

 

Льёт ли тёплый дождь, падает ли снег,

У подъезда возле дома твоего стою,

Жду, когда пройдёшь, а, быть может, нет.

Стоит мне тебя увидеть – о, как я счастлив!

Странно и смешно наш устроен мир…

 

Это мурлыкал песенки Наш Двор. И у тех, кто слышал их, появлялась светлая, чистая грустинка, которая, как камертон, настраивала мысли на добрый лад.

Он умел мечтать! Это, пожалуй, и было его главной отличительной чертой. Особинка есть у каждого! Да-да! И у тебя, несомненно, тоже.

Наш Двор мечтал о единомышленниках, сподвижниках, о незабываемых встречах и радостных событиях!

Его главную мечту определяло естественное желание похорошеть. Но хотел он этого не для себя, нет, а для людей, живущих рядом, и для случайных прохожих – тоже. Чтобы, глядя на стройный порядок в его облике и вдохновляющую красоту, люди заряжались бы верой в лучшее. Прибывали б их силы!

Крепло желание делать много-много полезных, нужных дел. С каждым днём их жизнь всё круче «шла в гору». И они получали бы удовольствие от интересного, стабильного «сегодня». Уверенно смотрели в своё развивающееся, надёжное «завтра». А сами люди, благодаря такому окружению и настрою, становились бы совершеннее.

«Только тогда в душах сможет воцариться радостная гармония!», – думал Наш милый романтик-идеалист.

Он – святая простота – верил, что можно достигнуть одного счастья для всех, создав нужные условия на отдельно взятой площадке.

Утопия? По большому счёту, конечно же, да…

Но есть истинная правда в том, что Хорошее не растёт само по себе, словно сорная трава, оно всегда требует немалых усилий и знаний. И если делами стремиться к Лучшему, то жизнь обязательно шаг за шагом начнёт подниматься вслед за ними.

Время меняет многое: государственный строй, идеологию, человеческие законы, общее мировоззрение граждан. Но остаются незыблемыми некие ценности. Люди их называют Вечными – это любовь к своей земле и семье, уважительная тяга к созиданию и творчеству, приверженность добру и справедливости. Именно этим определяется благородство души, независимо от происхождения, родства и среды обитания.

Другой, не менее важной мечтой, – да, скорее, и не мечтой вовсе, а острым желанием или даже потребностью нашего героя, – было беззаветное исполнение возложенного на него Долга. Какого? Об этом тоже – немного позже.

Наш Двор свято верил, что скоро, очень скоро ему удастся, приближаясь к своей цели, осуществить и чьё-то Заветное Желание!

Стоит признать своеобычность этакой натуры, которую не сразу и разглядишь за простой, заурядной внешностью. Не всегда можно по праву оценить и те взгляды, которые во многом так созвучны убеждениям передовой интеллигенции разных веков. Конечно, в чём-то Наш Двор был наивен, но ни в коем случае не глуп. Он с большим прилежанием получил хорошее образование. Был бескорыстен и чист душой. Имел высокие помыслы! Обладал такими редкими чертами характера, как доброжелательное внимание к окружающим, умение не терять своего достоинства в любых условиях независимо от обстоятельств.

Может быть, именно эти качества и говорили о его благородном происхождении? Возможно. Если б не ужасные манеры!

Он приставал к каждому встречному-поперечному со своими горделивыми рассказами о далёком Великолепном и Великом родственнике. Взахлёб перечислял достоинства Того Самого Блистательного. Увлекаясь, никак не мог быстро, чётко изложить суть своего повествования. Поэтому его речи были слишком затянуты. Что греха таить, ему очень хотелось заинтриговать собеседника, показать свою значимость, подчеркнуть избранность.

Такому поведению, конечно, имелось своё объяснение, и, в какой-то степени, оно было оправдано. В нём, скажу вам откровенно, шёпотом, содержался Тайный Смысл. Но занудство оно и есть занудство. Это отрицательная черта. Ну, не владел Двор ораторским искусством. И, к тому же, любил покрасоваться.

А кто не без греха?

Зато, как вы уже поняли, он имел массу других положительных качеств. И в Самом Главном никогда не подводил. Например, дав слово, Наш Двор крепко держал его и ни за что, и ни под каким видом не собирался откровенничать с неизвестным прохожим в первую же встречу.

Внимание! Вот и наступило то время, которое мы отложили на «попозже».

Сейчас вам приоткроется один Секрет, и вы тоже должны молча хранить его до поры до времени. Как бы трудно это ни было или как бы нелепо это ни прозвучало. Обещаете?!.

Ну, хорошо. Тогда…

Истинной целью длинных бесед с горожанами… являлся… поиск Доверенного Лица для спасения Волшебных Свойств Реликвии.

Да-да-да! Это правда. Так сложилось, что в последние годы именно Наш Двор стал Хранителем Старинной Родовой Реликвии, доставшейся ему по наследству.

Несколько веков назад она была преподнесена в дар далёкому предку Высокопоставленных Дворов от могущественного Владыки Восточного Царства. Поговаривали, что тот Восточный Царь являлся Верховным жрецом Ордена Всемогущих Колдунов и в совершенстве владел Чёрной, а также Белой магией. В его коллекции Волшебных вещиц чего только не было! Один из таких необыкновенных экспонатов и стал Подарком.

С тех пор эта редкостная ценность в условиях большой секретности переходила по родственной линии из поколения в поколение.

Только под смертную клятву Хранителю доверялись забота о сохранности Чудодейственной Силы и знание Магических Слов, приводящих её в действие.

Хоть раз в век необходимо было найти Доверенное Лицо и позволить ему воспользоваться фамильной Реликвией. Дать ей возможность сработать, чтобы не иссякли Волшебные Чары.

Вы, поняли?

Повторяю: чтобы не иссякли Волшебные Чары… Реликвия должна работать!!!

Представляете?!

Раз даже для Волшебных вещей это жизненно важно, то что уж говорить о нас – людях?!

Нельзя упускать отмеренный срок. Хочешь приумножить или хотя бы просто сохранить то, что имеешь, – работай. Работай с пользой! Таков Мировой Закон.

Наш Двор крепко помнил это. И, беседуя с прохожими, искал, искал…

Но не каждому дано услышать потаённое.

А те немногие, которые умели слушать, недоуменно пожимали плечами, оглядывая ничем не примечательную площадку, зажатую между домов. Или просто отмахивались от странной болтовни, – мол, не морочьте людям голову. О чём речь?!

И, не дослушав историю до конца, нетерпеливо спешили прочь, глядя себе под ноги.

Наш Двор не обижался. И не падал духом.

Значит, ещё не пришёл Тот, кому предначертано узнать всё о Великой Тайне.

 

 

 Глава 2. Случайная встреча – улыбка судьбы

 

 Люди заводят собак, а кошки – людей.

 Джордж Микиш

 

 Март, характерный для здешних средних широт, не очень украшал Наш Двор и мало радовал взор его обитателей. К вечеру припускал настоящий мороз. Порой ночью термометр показывал ниже десяти градусов. Поэтому утром даже при солнышке было зябко. Днём заметно теплело, подтаивало. Снег темнел и оседал всё ниже и ниже, превращаясь вдоль дорог в грязный ледяной наст. На газонах то там, то здесь появлялись непривлекательные бурые проталины.

А за городом, казалось, ничего ещё не изменилось. И если мысленно подняться на высоту птичьего полёта, затем взглянуть вниз, то оттуда земной покров смотрелся бы очень даже симпатично – белел и искрился под ярким, приветливым солнышком. Но только не в Нашем Дворе, где оживлённое движение, ну, и тем более – на городских улицах, где снуют машины. Здесь март выглядел гораздо мрачнее.

Все знают, что первый месяц весны в этих краях хорош не внешне. Его притягательность в другом.

Всё его очарование буквально растворено в воздухе!

О, эти первые, едва уловимые запахи талой воды и набухающих соком стволов деревьев. Ни с чем не сравнимый мускусный аромат просыпающейся земли, которая, словно заспанная дева, взопревшая после долгой ночи, нехотя и неспешно сбрасывает с себя душное одеяло прошлогоднего снега.

Прощальный морозец делает воздух перламутровым и только усиливает да подчёркивает витающие в нём весенние ноты, заставляя радостнее биться сердца.

Вот – Наш Двор.

Почти посередине красуется канализационный люк, из которого «вечно» идёт лёгкий белый парок. Поэтому даже в самые холодные дни его чугунная крышка никогда не замерзает и не покрывается снегом. В промозглую погоду на ней очень часто греются бездомные животные. Конкуренция за тёплое место всегда ведётся жёсткая. И побеждает, как правило, самый сильный, самый дерзкий – дворовый кот по имени Румяный Нос.

Сейчас лидер двора расположился именно здесь.

Породы у кота нет. А если точнее сказать, то в его крови перемешалось множество пород, и Румяный Нос от этого только выиграл. Он имеет внушительные размеры как Британец. Но ловок, подвижен и прыгуч как Сиамец. А богатая шерсть с густым подшёрстком как у Сибиряка да большой широкий хвост в виде опахала как у Сомалийца в нужные моменты очень выручают. Например, при виде противника вся эта красота поднимается дыбом и производит неизгладимое впечатление.

Ууу-стра-ш-ша-ет!!

Голос кот имеет зычный. Опять-таки суммировались достоинства многих «звонких» кошек. Его вокальные данные позволяют многое. Например, ярый, раскатистый, громкий до оглушительности боевой клич! Протяжённостью в несколько куплетов с припевом, исполняемый с надрывом и различными модуляциями…

Ни одни нервы не выдержат!

Любой противник ретируется в срочном порядке, будь то необузданный драчун и забияка Рыська из соседнего двора или даже какая-нибудь крупная собака. Порой люди встревоженно из окон выглядывали: «Кого-то опять Румяный Нос не одобряет? Не покалечил бы». Коротко сказать: свою территорию Румяный под контролем держал строго и твёрдо.

На лобастой голове героя дыбятся лохматые уши. Причём шерсть обильно растёт не только снаружи, но и внутри ушных раковин, низвергаясь оттуда фонтанами. Густые, длинные, «прочные» брови и усы тоже очень украшают кота. А толстые брыжи вдоль широких щёк, словно бакенбарды, придают тяжёлой морде очень солидное, а в спокойные минуты – весьма добродушное выражение.

Вот только с окрасом не повезло Румяному Носу. Белый – не белый, серый – не серый… Весь в каких-то нечётких разводах разных оттенков. Да и трудно разобрать цветовую гамму шерсти, потому как замызганность и припылённость всё ретушируют. Одно можно с уверенность сказать, что, в отличие от тёмной, его шкурка, безусловно, светлая.

На морде сочно и контрастно выделяется крупный красно-малиновый нос. Это, как вы уже догадались, и определило его имя – Румяный Нос.

Надо заметить, что у кошек, – ну и у котов соответственно, – кожа на носу, если она не имеет тёмной пигментации, краснеет и розовеет как щёки человека, реагируя на настроение, физическое состояние организма и температуру окружающей среды. Являясь своего рода показателем здоровья и эмоционального состояния. Наш герой, проживающий в основном на свежем воздухе да в конкурирующей среде, всегда находился в тонусе.

А вот ещё одна особая примета!..

Кот был разноглазый.

Нет, вы не подумайте чего-то плохого… Форма, размер и живость глаз – совершенно нормальные, только цвет глаз разный. Левый – рыжий, а правый – зелёный. Это нисколько не портило Румяного, даже наоборот, придавало ему ещё более яркую индивидуальность и шарм.

К слову сказать, в мире кинематографии и шоу-бизнеса «своё лицо» ценится намного выше красоты. Является главным достоинством после таланта. Жаль, что наш персонаж не имел к этой сфере никакого отношения. Успех был бы вполне возможен.

Так отчего же именно эта редчайшая примета не послужила основанием для имени?

Просто другие имена не прижились.

Когда котик был маленьким, то некоторые доброхоты давали ему разные клички: Разноглазик, Цветик или Многоцветик, а ещё лучше – Светофорик. Ведь к жёлтому и зелёному глазам был ещё и красный нос.

Но их попытки провалились! Почему?

Ответ один: коту нравится только одно имя – Румяный Нос. А кто навязчиво продолжал называть его по-другому, тот сильно пожалел и уже раскаялся.

Прошедшая ночь выдалась бурной, утомительной. И вот сейчас, свернувшись кренделем, Румяный лежит на тёплой крышке люка, смежив веки.

Назвать его бездомным было бы неверно. На третьем этаже ближайшей пятиэтажки проживала Добрая Женщина, которая очень любила кота, вырастила и считала своим. Она то и дело звала его вернуться домой, а, не дождавшись, кормила здесь же, на улице.

Румяный Нос, конечно же, принимал угощение, – отчего ж не поесть, коль «хлеб» сам за брюхом ходит. Тем более, это, как правило, был вовсе не хлеб, а что-нибудь мясное или рыбное, как он любит.

Румяный Нос больше всего в жизни ценил свободу и независимость!

В квартиру кот соглашался прийти только в самые крепкие морозы или в долгое ненастье, чтобы не шляться по душным подвалам, как некоторые неудачники. Да ещё как-то случилось, – сильно помяли в драке (один против двух собак), ну, тогда, конечно, стоило подлечиться и отлежаться.

А без особой нужды он туда ни ногой! На это имелись веские причины. Во-первых, возвращение в квартиру обязательно грозило тщательной санобработкой, а, во-вторых, Добрая Женщина имела ещё одну очень плохую привычку…

Она всегда закрывала двери!!!

Нет, если дверь просто притворена, то это ничего, пожалуйста. Подпрыгнув, можно повиснуть на ручке и легко открыть. Ничего не стоит. Кот давно усвоил этот трюк и лихо его проделывал. Но хозяйка не просто закрывала дверь, она запирала её на ключ или на задвижку!

А что, если позовёт душа на волю?!

Так нет… Сиди в квартире как дурак!.. Да ещё такой накупанный, душистый, расчёсанный. Фу! Противно подумать.

«Ну, это же надо! Запирать дверь ночью?! Когда самое время прогуляться. И все наши уже там… Не по-ни-ма-а-а-а-ю-ю!!!», – возмущался Румяный Нос в таких случаях. Хозяйка пыталась игнорировать эти вопли. Тогда бунтарь уходил в прихожую и, стоя там, отчаянно голосил все самые громкие песни подряд, какие приходили ему на встревоженный ум.

В результате бедное сердце Доброй Женщины не выдерживало и…

Здравствуй, свобода!

Пару раз, – подумайте только! – ему приходилось бросаться во двор с третьего этажа через открытую лоджию!

Хозяйки тогда не было дома, она отлучалась в магазин. А кошачья душа ни минуты ждать не позволяла!.. Румяный Нос, распластавшись в воздухе, делал затяжной прыжок на куст сирени, помогая себе планировать широким хвостом. Ну, а дальше ерунда… До земли рукой подать. И он клубком скатывался с тонких веток на газон.

«Ради воли – всё!» – это был девиз, главный жизненный принцип кота.

Он не относился к тем, кто витает в облаках, и крепко опирался на все четыре лапы в решении различных вопросов. Но, несмотря на свою практичность, Румяный Нос в глубине души был Большой Романтик. Его до щекотки в носу, до замирания сердца трогали пейзажи, в которых ощущался простор. Вот и сейчас, посапывая на тёплом люке, Румяный видел сон, полный воздуха и света.

Ему снились необъятные морские дали!

Светило солнце. Чайки выписывали в небе изящные иероглифы. Свежий ветер, волнуя море, мимоходом срывал с растрёпанных гребней солёные брызги. А волны, играя силой, накручивали вал за валом и неумолимо стремились к берегу, чтобы показать свою удаль! Обрушиться на песок и камни, шлифуя их до драгоценного блеска. Отступая назад в глубину, они с упорной настойчивостью влекли черту прибоя за собой, словно опытный стрелок тугую тетиву лука. И с напускным смирением шуршали шершавой пеной, шептали да уговаривали, навязывая зыбкую иллюзию примирения. Но тем самым только коварно оттягивали время, готовясь к следующему удару. Напряжённое ожидание новой атаки доводило живописный берег до полного изнеможения. И вот новый рывок – с рёвом, грохотом рушится всё, что стоит на пути!

Такая, выходит, у моря забава.

Эх, широко гуляй, стихия!

Казалось, что волны получают удовольствие от своей безнаказанности и непобедимой мощи. А в знак триумфа оставляют парить в воздухе мельчайшие целебные капельки солёной воды, вплетая время от времени в их облако роскошную косу радуги.

Представшая картина встряхнула кошачью душу. Вот она – вольная воля без конца и без края!

Однажды ему посчастливилось увидеть телепередачу о путешествиях по морям и океанам. Как тогда гулко застучало сердце! Так, что в голове загуляли отголоски. На миг вдруг показалось, что лёгкие переполнены влажным ветром. Ну, просто ни вздохнуть, ни выдохнуть…

С той поры у Румяного Носа появилась мечта!

Он страстно возжелал увидеть, пощупать, узнать на вкус это самое Море и побывать. Оно просто обязано пахнуть свежей рыбой!

Но время шло, шло… И всё реже и реже появлялись думы о водных просторах. Вскоре кот про это и вовсе забыл.

Сегодня случился первый сон о море.

Пейзаж очень напоминал самые лучшие кадры из той телевизионной передачи. Но что-то настораживало и казалось очень-очень странным. Что же, что?..

– О-о-о! Да картинка же без цвета! Всё-всё такое тусклое… Будто слиняло.

Даже во сне Румяный Нос сильно удивился. И удивился ещё больше, когда услышал голос: «Смотри, смотри, любуйся! Это твой внутренний мир. Он всегда похож на мечты и на отношение к ним. Ты удивлён? Считаешь, что чего-то не хватает? Это хорошо. А многие просто не обращают внимания. Не замечают разницы. Помни: если нет яркой мечты, то внутренний мир блёкнет… И тогда жизнь становится нудной, серой».

Кот забеспокоился и начал просыпаться. Ему было невдомёк, что услышанные комментарии произнёс Наш Двор, который радел за всех проживающих на вверенной ему территории.

Вдруг сквозь дремоту Румяный Нос почуял… Нет, не опасность… А нечто непонятное…

Он осторожно приоткрыл левый рыжий глаз. То, что увидел… Потрясло и ошеломило!

В непростительной близости от него находилось не-во-об-ра-зи-мо-е!

Это было какое-то странное существо ростом с локоток. И оно внимательно-внимательно смотрело тёмными миндалевидными глазами прямо в душу. Белые, как чистый снег, прямые волосы, расчёсанные на пробор, ниспадали на покатые плечи. Отдельные пряди удлинённой чёлки стильно свисали до кончика изящного носа. Существо было одето в стёганый ярко-красный комбинезон. А стройную шею с элегантной небрежностью охватывал чёрный шерстяной шарфик.

«Ты кто?» – подсевшим от сна и волнения голосом спросил Румяный Нос.

Наступила пауза.

Кот сел. И окончательно пришёл в себя. Угрозы он не чувствовал, поэтому не стал применять отработанные приёмы защиты или нападения, а несколько ошарашено, с любопытством рассматривал пришельца, гадая: человек это или животное. По запаху с уверенностью можно было сказать, что это кто-то до безобразия чистый, домашний, к тому же, с виду очень-очень интеллигентный.

Наконец, существо соблаговолило заговорить, постукивая тёмно-вишнёвыми выкрашенными коготками по краешку люка.

– Позвольте узнать, на каком языке удобнее для вас я могу назвать себя?

– А сейчас ты на каком говоришь? – Румяный нос иронично хмыкнул.

– Хорошо. В переводе с английского моё имя звучит так: Королевский Сад Мечты и Жемчужных Орхидей Леди Вестфалия Куцехвост.

Полученная информация лидеру двора знаний не прибавила.

– Обоснуй, – потребовал кот. Так выражался Петрович из соседнего подъезда, когда тому было что-то непонятно. И Румяному Носу нравилось веское звучание этого слова. А, главное, после него все без исключения начинали давать подробные объяснения.

Теперь удивилось существо:

– Как это? В каком смысле?

– Понятнее можешь излагать, а? – прошипел кот, изогнув спину, и, сверкая то рыжим, то зелёным глазом, как-то боком двинулся к непрошеному гостю. Создавшаяся ситуация и неясность начинали его раздражать.

– А, сейчас, сейчас… – смутившись, засуетилось существо, немного отступая назад. – Зачем же так нервничать? Объясню всё досконально и по порядку.

Румяный Нос, немного успокоившись, присел, готовясь слушать.

– Я собака, девочка. Зовут меня Леди Вестфалия Куцехвост. Корни моей родословной – из Англии. Родилась я в питомнике под названием «Королевский Сад Мечты и Жемчужных Орхидей». Принадлежу к породе тай-тай, чаще именуемой китайской хохлатой собакой. Происхождение этой породы окутано тайнами и мифами, связанными со жрицами священных храмов Африки и Южной Америки, а также священнослужителями и высокопоставленными особами Китая и Англии. Но одно известно точно и доказано медициной, что разновидность «голая», к которой отношусь я, обладает биоэнергетическими, лечебными способностями. Я сама нахожу больные места у людей и обожаю на них ложиться. Так я оказываю действенную медицинскую помощь.

Румяный Нос слушал, округлив и без того большие разноцветные глаза. А гостья, не делая пауз, продолжала говорить:

– Согласитесь, мой внешний вид весьма экзотичен? Смотрите, у меня тело не покрыто шерстью: на голове – гривка, на нижних частях лап – чулочки и на хвосте – плюмаж.

Леди вдохновилась, демонстрируя свои достоинства, крутилась перед Румяным Носом. Она, давая комментарии, поддёргивала комбинезончик, обнажая тело то тут, то там:

– Поэтому мне необходимо защищать себя и от холода, и от солнца. Обратите внимание, на тех участках, где нет шерстяного покрова, кожа гладкая, мягкая. Особенно на мордочке. Поэтому я легко могу выражать все эмоции, у меня очень-очень развита мимика! – собака обаятельно улыбнулась.

Потрясённый Румяный Нос сидел неподвижно и изо всех сил пытался скрыть обуревавшие его чувства.

В воздухе будто что-то задрожало, зазвучало. Но коту было не до того, не до этого и вообще ни до чего. Он был под впечатлением!

– А цвет кожи?! – продолжала хвастаться гостья. – Она розовая! И на ней много-много коричневых пятнышек, которые местами сливаются между собой, вытесняя и закрывая основной цвет. Видите?

Вестфалия в очередной раз приподняла рукав комбинезона, показав переднюю лапку. – Сейчас я несколько светлее, чем летом. Летом я загораю и сильно темнею. Вот посмотрите на мою мордочку, под мартовским солнцем она стала бронзоветь и мелкие коричневые пятнышки сделались тёмно-тёмно-коричневыми. Правда, похоже на веснушки? Многих именно это и умиляет. Ну, просто приводит в восторг! – Леди Вестфалия замолкла, приняла выгодную для себя изящную позу и стала ждать заслуженных комплиментов.

Увиденное дефиле более чем впечатлило Румяного Носа. Но он не спешил проявлять себя. Держал паузу.

Наконец, вдумчиво и с показным безразличием проговорил:

– Чего только на свете не бывает, – помолчал ещё и с иронией подытожил: – Значит, ты – собака? Девочка? Ну-ну… – кот небрежно почесал себя за ухом, цедя сквозь усы: – Весьма неожиданное и смелое заявление. – Его нос пылал!.. – А я тогда уссурийский тигр, – произнёс он с напускным равнодушием, высоко поднимаясь на все четыре лапы. Попеременно отсвечивая то зелёным, то жёлтым глазом, словно ненастроенный светофор, Румяный устремил свой взор в никуда.

Вестфалия вновь заволновалась. Её бровки съехались на лбу «домиком», уголки губ опустились «скобочкой», отчего мордашка приняла плаксиво-умоляющее выражение:

– Не верите?! У меня и паспорт дома есть, могу принести, показать, если так…

Вновь повисла пауза.

Кот агрессивности не проявлял. Он туго соображал: «Чего это мне хотят принести?».

Леди Вестфалия, слегка успокаиваясь, осмелилась спросить:

– Позвольте узнать, а к какой породе принадлежите вы? – симпатичная мордашка Леди уже разгладилась и приняла кокетливое выражение.

Румяный Нос вздохнул и степенно ответил, с вызовом глядя в глаза бойкой «девочки»:

– Я родителей своих не помню, маленький был, но хозяйка при мне говорила соседке, что я принадлежу то ли к Дворянской, то ли к Дворняцкой породе. Точно не знаю, как произносится. А что?!

– Может, к Дворовой? – подсказала Леди Куцехвост, и в уголках её губ промелькнула усмешка.

Кот, не мигая, смотрел на гостью тяжёлым изучающим взглядом:

– А какая разница-то? К чему ты клонишь? Я одно знаю точно, что моя порода – самая свободолюбивая и жизнеустойчивая. И, говоря техническим языком Петровича, моя модель – не какой-нибудь там «паркетник», а самый что ни на есть «внедорожник» с полным приводом. Поняла?

– Вполне доходчиво… – Куца не успела договорить.

Румяный Нос поинтересовался, ухмыляясь:

– Ты лучше ответь мне: за что же это тебя Куцехвостом-то кличут, если хвост у тебя вон какой длинный да с бахромой? А?! К тому же, Куцехвост – это мужское имя и никак не годится для девчонки.

Кот повеселел. Ему понравилась собственная шутка. «Как я её?! Пусть не задаётся», – подумал он.

Слова, сказанные про её фамилию, нисколько не задели Леди Вестфалию. Увидев, что конфликт рассеивается, она облегченно рассмеялась, мило сморщив носик, и взялась подробно пояснять:

– Куцехвост – это не кличка и не имя, а фамилия моих хозяев. Они занимаются наукой и литературой, знают несколько иностранных языков, бывают в командировках не только по нашей стране, но и за границей. Меня очень часто берут с собой. Мы вместе путешествовали по Англии, Франции, Испании, а недавно вернулись из Японии. Поэтому в мои документы вписана их фамилия, ну, то есть наша, нашей семьи.

Хозяйка – Куцехвост – переводит японскую поэзию на другие языки, пишет статьи о Японии. В её переводе трёхстишия-хайку признаны превосходными! И не только на русском, но и на английском… Правда-правда… А переводить чужую поэзию, знаете, как трудно? Особенно малые формы. Моя хозяйка говорит: потому что «мало пространства». А научные исторические книги моего хозяина Куцехвоста читают во всём мире.

– Ну, уж так и во всём? Не знай-не знай… – с сомнением произнёс кот, покачав головой.

– А вот ты говоришь, что в Японии была? Это хорошо… В Японии кругом море-океан!.. И рыбы много! Я по телеку видел, – выдал свои познания Румяный Нос. – Только почему ты про себя и про свою хозяйку в любом случае говоришь «Куцехвост», а про хозяина и его книги – «Куцехвоста»? Как-то всё наоборот получается… Это ты должна называться Куцехвоста, и твоя хозяйка тоже.

Вестфалия, склонив голову на бок, вежливо слушала, смиренно взмахивая ресницами. Только когда кот замолчал, она начала терпеливо объяснять:

– В женском роде такие фамилии, как Куцехвост, не склоняются. Если, например, кто-то спросит: «Куцехвост есть в списке?».

– В каком списке? – наконец позволил себе открыто удивиться Румяный Нос.

– Да это я так, для примера. Хочу правило объяснить. Ну, пусть не в списке, спросим по-другому: «Куцехвост дома?» Про мужчину можно сказать: «Куцехвоста дома нет», а про женщину правильно говорить: «Куцехвост дома нет». Это обязательно надо запомнить, чтобы правильно произносить окончание моей фамилии и ей подобных. Понял?

– Почти, – сдержанно ответил Румяный.

– Тогда ещё один пример, на вопрос: кому пришло письмо…

– Письмо? А что это? – с недоумением переспросил кот.

Леди Вестфалия снисходительно улыбнулась.

– Какой же ты дремучий! Ты что, никогда не видел письма? Люди, если находятся далеко друг от друга и хотят передать информацию, иногда пишут её на бумаге, запечатывают в конверт, наклеивают марку и высылают по почте на нужный адрес. Конечно, можно и на компьютер то же самое сбросить, по электронной почте, но уже не будет той романтики. Индивидуальности не будет. Настоящее письмо, как правило, пишется от руки. Адресат видит почерк, чувствует стиль, а главное – чует запах друга, поэтому понимает гораздо больше, чем написано. Как бы читает не только информацию, изложенную буквами, но и то, что осталось между строк: настроение, душевное состояние…

Румяный Нос и не заметил, что слушает Леди Вестфалию, уже буквально открыв рот. Во-первых, так долго с ним ещё никто не разговаривал. Во-вторых, он узнавал много нового, удивительного, и кое-что было совершенно непонятно. Но, в-третьих, пожалуй, это самое поразительное – он начал переспрашивать, уточнять, не беспокоясь за свой авторитет. Как это на него не похоже.

Оказалось, неожиданно интересно!

Такого рода общение для кота было вновинку. Чаще случались контакты, в которых главную роль играли бойцовские качества. Если и приходилось с кем-то беседовать, то диалоги отличались краткостью, все слова были известны. «А тут – «список», потом этот, как его? А, «паспорт», который зачем-то мне обещает принести. Фамилия какая-то чудная. Без «правил» и не скажешь. Да и на саму эту, как её… Вестфалию фамилия эта вовсе и не похожа. А с её хозяевами так вообще без колбасы не разберёшься. Но самое любопытное – «письмо с запахом друга»! Вот это да!».

Нос у Румяного ещё сильнее раскраснелся.

Где-то совсем близко послышался тихий, но отчётливый дробный звук, будто кто-то пальцем дёргал туго натянутую леску.

«Странно…».

Но некогда было проверять, да интересоваться, что это такое. Румяный Нос был занят. Он думал.

– Мы ушли от темы, – лекторским тоном заявила Вестфалия, пытаясь сосредоточить внимание кота на главном. – Как же правильно ответить на вопрос «кому?», если мы говорим про мужчину? Правильно сказать: письмо пришло Куцехвосту.

– Везёт же ему, – мечтательно произнёс Румяный Нос.

– Почему? – не поняла Леди Вестфалия. И сама себя перебила, явно подражая одному из своих хозяев: – Не отвлекаемся. Так. А если речь идёт о женщине, то как надо сказать?.. – она, намеренно затянув паузу, вопросительно смотрела в разноцветные глаза Румяного Носа.

А тот сидел с отрешённым видом и додумывал свою мысль о том, как здорово получать послания с запахом… по точному адресу, а не искать их, где попало: под какими-то деревьями и кустами, а порой у глухих стен или грязных бордюров.

– Да, конечно же, – не дождавшись ответа, заключила Вестфалия, – правильно в женском роде говорить: письмо пришло Куцехвост.

– И тебе тоже?! Вот везёт – так везёт… Обеим! – завистливо откликнулся кот.

Затем он вдруг приосанился, расправил усы и громким парадным голосом представился:

– А меня Румяный Нос зовут, вот, – сказал и смутился, чего с ним тысячу лет не случалось. Справившись с волнением, добавил: – А для тебя… то есть для вас можно просто: Румяный, – кот уважительно посмотрел на Леди Вестфалию. – Вы такая…такая… Необычная, что ли… И столько всего знаешь, то есть… знаете! Как в такой головке всё умещается-то? Вы … – Спохватившись, он замолчал.

Потом, словно защищаясь от чарующих флюидов Вестфалии, повернулся к ней боком. Прищурив правый зелёный глаз, задумчиво посмотрел на неё вполоборота и нарочито небрежно, лениво потянулся. Затем перешёл на свой привычный тон:

– Ты это… давай того… особо не зазнавайся. Мы здесь тоже… кое-что значим… и умеем… тоже… – Румяный Нос неопределённо покрутил лапой в воздухе. Неожиданно чихнул и почти выкрикнул вновь повеселевшим голосом: – О, моя, правда! А?!

И вдруг, задорно запел приятным баритоном на частушечный манер, играя своими необычными и озорными глазами:

 

Были б мы не плохи,

Были б очень хороши,

Если бы не блохи!

Охи, ахи, охи!

Спина горбом,

А хвост топором,

Морда-то с клыками,

Лапы же с крюками.

И девиз наш: «Насмерть бьюсь,

Никого я не боюсь!».

 

Кот лихо притопнул в такт, заканчивая музыкальное выступление, и зычно вскрикнул: «Вяу-у-у!!!». Картинно прошёлся перед собачкой, поигрывая мышцами, и неторопливо размял все четыре лапы. Подёргал высоко приподнятым хвостом, зорко следя за произведённым впечатлением.

Леди Вестфалия, широко раскрыв глаза, с удивлением и слегка растерянной улыбкой смотрела на Румяного.

Убедившись, что ему удалось поразить женское воображение нестандартным ходом, Румяный остался премного доволен. И снова сел на люк. Выдержав небольшую паузу, важно продолжил: – А если хочешь серьёзно? То я с малых лет сам за себя отвечаю и за короткий срок прошёл все уровни Школы Выживания. Теперь могу хоть в пустыне, хоть на Северном полюсе жить, если потребуется. И кого хочешь, этому могу обучить. Да хоть тебя.

Собака в ответ доброжелательно вильнула хвостом. Лукаво посмотрела на кота, и на её мордочке засветилась полуулыбка.

– Румяный, я вижу, какой вы…

– Слушай, давай без церемоний, переходи на «ты», а? – перебил собеседницу Румяный Нос.

– Да, конечно, – с воодушевлением, радостно подхватила Леди Куцехвост. – Ты!.. – она снова кокетливо сморщила носик, – ты такой общительный, решительный, сильный, благородный. Я счастлива иметь такого друга! Можно мне называть тебя Рум? А?! Неплохо, правда? Рум – это имя звучит коротко, энергично и очень современно.

Над головами собеседников пронёсся неясный шум: то ли коротко вздохнул ветерок, то ли сквознячок. Словно кто-то выразил удивление и легонечко присвистнул. Но на это вновь никто не обратил внимание.

От полученных комплиментов кот расцвёл и великодушно согласился принять новое имя. Но чтобы не остаться в долгу и не показать, что он размяк душой, а, значит, по его понятиям, – дал слабину, решил тоже соригинальничать:

– Ну, что ж, подруга… Тогда я тоже буду звать тебя по-свойски, просто… Куца!

– ?!

– Звучит также коротко. Наконец, по-женски. К тому же – прикольно!.. – Закончив аргументировать, он оглядел собачку хитрым, весёлым взглядом.

Королевский Сад Мечты и Жемчужных Орхидей Леди Вестфалия Куцехвост с минуту обескураженно молчала.

А потом согласилась!

Ей нравился этот увалень-мачо. Она подумала, вглядываясь в нового приятеля: «Надо же, такой большой, видно, что не глупый, смелый, но какой-то… наивный что ли… Нет, скорее – очень непосредственный… Одним словом, провинциал. И в тоже время – палец в рот не клади. Редкий тип. Что-то в нём есть! Может быть, это «что-то» идёт от классического национального сказочного героя…».

Она не успела додумать.

В Наш двор вбежала стройная, хорошо одетая и очень взволнованная дама с растрепавшейся причёской. Растерянно оглядывалась по сторонам, она громко звала: «Вестфалия, домой! Веста, Веста, Веста!..».

– Куца, уж не тебя ли это? – спросил Румяный Нос. А собачка, сжавшись в комочек, задрожала всем телом. И, прячась за спину кота, начала тихонько подвывать, скулить. Её мордашка плаксиво скривилась:

– О-о-о, только не сейчас! Рум, укрой меня! Я не пойду домой. Не хочу снова ходить по струночке и бесконечно выполнять чьи-то команды. Я хочу ещё… ещё немножко пожить самостоятельно. Ну, совсем чуть-чуть… немного побыть сама собой… сама себе хозяйкой. Рум, спрячь меня подальше! Подальше! Умоляю!! Спаси!!!

«…И пронеси!.. Спаси и пронеси!..» – вдруг, словно эхо, откликнулся Наш Двор, он принялся повторять эти слова вновь и вновь. Но на это опять никто не обратил особого внимания.

Оказывается, Двор с самого начала прислушивался к беседе необычной пары, изредка выдавая свои эмоции невольным движением, тем самым создавая лёгкое колебание воздуха, похожее на тихие дробные звуки, – то постукивание, то посвистывание. Он проникся искренней симпатией к зарождающейся на его глазах дружбе. А при виде дамы-хозяйки, способной стать разлучницей, твёрдо решил помочь и заодно, наконец-то, выполнить свой долг Хранителя Реликвии.

Румяный Нос до предела распушил шерсть, вздыбил хвост, прикрывая собой миниатюрную Куцу. Ему ли не знать сладость свободы?! Он-то понимал! И старался изо всех сил. Но при этом ворчал назидательным тоном:

– Раньше надо было думать. Сидела тут, кривлялась-выхвалялась… родословной своей да япониями всякими… правила разные рассусоливала … Нет, чтобы с главного дела начинать. Куда ж я теперь тебя дену? Двор-то насквозь просматривается.

Кот покрутил головой, размышляя вслух:

– В люк, что ли, тебя засунуть? «Подальше, подальше…», – передразнил он подружку, пробуя подцепить когтями тяжёлую крышку.

– Вот его и умоляй, люк-то этот. Чтобы ты через него в свою Японию провалилась! – кряхтя, в сердцах заключил он.

А «эхо» продолжало звучать, как мелодичный и настойчивый бой в часах: «Спа-си и проне-си…».

– Спаси и пронеси! Спаси и пронеси! – машинально вторил ему Румяный Нос, пытаясь сдвинуть чугунный «блин». Куца перестала трястись и начала помогать.

На их удачу хозяйка Куцехвост всё это время стояла к ним спиной. Она, как только вбежала на территорию двора, сразу же увидела какого-то прохожего, бросилась к нему и с надеждой в голосе принялась расспрашивать, перечисляя приметы своей любимицы. Прохожий недоуменно крутил головой, разводил руками, поражаясь описанию собаки и её одежды! Сам задавал какие-то встречные вопросы. Его поразил факт – собака одета!! Да ещё – по сезону. И прохожий стал выспрашивать: отчего, почему, что за порода такая.

За эту минуту-другую наши герои уже раскачали крышку люка, и та стала медленно поддаваться.

Куца в каком-то исступлённом отчаянье шептала:

– Ну, пожалуйста, пожалуйста… да хоть куда… в Японию – так в Японию. – И безотчётно повторяла за всеми: – Спаси и пронеси, спаси и пронеси…

Вдруг из-под крышки люка вместо лёгкого светлого парения вырвалось густое белое облако. И окутало всё вокруг.

Оно будто стёрло своими плотными белыми клубами окружающие предметы и фигуры героев, превратив пространство Нашего двора в единую матовую, медленно вращающуюся массу.

Только монотонное «эхо» слышалось глухим, убывающим по силе звуком: «…Спас-си-и-и-и… и-и-и… прнес-и-и…». Вскоре и оно затихло. Туман рассеялся.

Чугунная крышка неподвижно лежала на своём законном месте. А Куца и Рум исчезли.

Наш Двор вздохнул с облегчением: – Свершилось.

Он был горд собой. Доволен, что смог помочь друзьям в нужный момент. И, сохранив силу старинной Родовой Реликвии, своевременно продлил срок её Волшебного действия на целый век.

– Как удачно получилось! Очень хорошо, что совпало чистосердечное, сильное желание тех, кто просит о Чуде. И тем самым было соблюдено ещё одно очень важное условие, без которого ничего бы и не состоялось, просто не вышло бы.

Вот так – по подсказке Хранителя, сами того не осознавая, Тайной силой неожиданно воспользовались сразу двое.

А куда же подевались Рум и Куца? Удалось ли им запомнить магические слова «спаси и пронеси», которые Наш Двор так вовремя произнёс и твердил настойчиво-настойчиво, пока и кот, и собачка не стали безотчётно за ним повторять. Поняли герои или нет, какую роль в исполнении мечты играют подлинность чувств и острота желания? Что их ждёт впереди? Смогут ли они вернуться обратно?

Надеюсь, мы узнаем и это.

Всему своё время.                                                                                                                                                                            

 

 

Глава 3. Мечты сбываются внезапно

 

 

Человек культурен настолько,

насколько он способен понять кошку.

 Бернард Шоу                     

 

Туристический микроавтобус плавно катил по скоростному шоссе.

– Меня зовут Юкико, вы можете называть меня Юкико-сан, – сказала по-русски с милым акцентом хрупкая, круглолицая девушка в тёмно-синем костюме с лёгким, многоцветным шарфиком на шее, – я буду сопровождать вас на протяжении всего путешествия. – Она светло и открыто улыбнулась гостям.

Рум и Куца сидели в мягких удобных креслах, как замороженные, боясь пошевелиться. Кот первым пришёл в себя и тихо произнёс:

– О-о, ничего себе спрятались… А, Куца?! Ты чего-нибудь понимаешь?

Последнее, что помнил Румяный Нос, – это густой туман, затихающее эхо и пронзительный свист холодного воздуха. А потом – вот…

– Ничего себе… Где же это мы?.. – продолжал удивляться Рум, оглядываясь по сторонам, а про себя заметил: «Хорошо хоть вдвоём, так намного сподручнее разбираться: что, куда и как. Странно всё… Никогда ещё со мной такого не случалось!».

В автобусе, кроме них с Куцей, находились ещё два пассажира: крупная тётя в белой курточке и солидный гражданин с бородкой.

– Господа, вы прибыли в удачное время, очень хорошо, поздравляю! Два дня назад расцвела сакура! – радостно сообщила Юкико.

Тётя с дядей счастливо заулыбались в ответ и закивали головами.

– Куца, что произошло? Где мы? Что молчишь-то? Ты жива?! – начал тормошить свою подружку Рум.

Леди Вестфалия Куцехвост сидела прямо-прямо и смотрела строго перед собой с совершенно отрешённым выражением на заострившейся мордочке. Наконец, она тихо заговорила, медленно и без эмоций:

– Всё отлично. Желание сбылось. Мы телеп-п… телеп-о-о… И-и-й! – она звонко икнула и, не меняя позы, извинилась перед попутчиками почему-то на английском языке. Это прозвучало так: «Айм сори». Затем всё тем же бесцветным голосом наконец довела начатую фразу до конца:

– …мы телепортировались, как и было заказано: «подальше-подальше».

– Куца сделала глубокий вдох, задержала воздух в груди, а затем несколько раз коротко выдохнула. И продолжила на той же ноте:

– Мы – в Японии. Нас принимают за полноправных туристов!

– ??!

Румяный Нос выкатил глаза, переваривая информацию. Потом поёрзал на сидении, посмотрел в окно и яростно зашипел прямо в ухо Вестфалии:

– Ты что, с ума сошла?!…В какой такой Японии?.. В Японии! Ы-ы-ы… Ничего себе… Спрятались… Да?! Ага, спрятались, так спрятались… Надёжно! Ничего не скажешь. В самой Японии!!! О-о-о-ооо!.. А как домой возвращаться-то бу-де-ем?!. У-уу…

Распалившийся кот откинулся на спинку кресла. Он шумно дышал, раздувая щёки, его нос горел, а усы ходили ходуном. Кровь в нём буквально кипела. Он вновь придвинулся к уху Куцы и горячо зашептал:

– Скажи на милость, как нас угораздило за границу-то мотнуть? А?! Назад… назад-то как будем возвращатьсяяя?.. М-мм?!. Ну-ка отвечай, когда тебя спрашивают! Связался я с тобой на свою лохматую голову. Нет, мы так не договаривались. – И ядовитым тоном процедил сквозь зубы: – Всё равно тебе придётся отвечать, Ку-це-хвост!

К Леди Вестфалии от такого потока недоброжелательства и нервозности вдруг вернулись чувства. Она встряхнулась, будто только что вышла из воды, и со свойственным ей живым темпераментом искренне возмутилась. Всё тем же тихим шёпотом, но с кричащей интонацией:

– Как?! Ты меня в чём-то обвиняешь?! Сам вызвался помогать. Можно сказать, навязался… А теперь шипит тут! Что за тон?! – Леди нервно размотала душивший её элегантный шарфик.

– Нет, вы полюбуйтесь на этого… Просто не нахожу слов. На этого типа. Каков, а?! И с этим, простите за выражение, Носом. Пусть даже и Румяным. Я должна остаться неизвестно на сколько и чёрт-те где? Ы-ыы… Боже мой, за что?! Почему именно я? Ну почему, почему я осталась с Носом?! – скулила она, вцепившись в шарф зубами и мотая головой из стороны в сторону. Затем, запрокинув мордочку кверху, произнесла с подвыванием: – Я у-у-унижена и приговорена, я у-у-уничтожена… Права была моя мама, когда говорила: не верь котам… – При последних словах Куца захлюпала носом.

Румяный Нос смутился. С одной стороны, было очевидно, что не из-за чего-нибудь, а именно по её собачей прихоти они оказались далеко-далеко от дома, и несправедливо с ним так-то… Но, с другой, – правда, ведь он сам решил помочь, по доброй воле. «И кто ж мог знать, чем это обернётся? Теперь мы оба в затруднительном положении, поэтому лучше не ссориться, а держаться вместе и думать, думать. Как быть? Ох, уж эти девицы, чуть что – в слёзы. Терпеть не могу эту мокроту!».

Румяный тронул Куцу за плечо и миролюбиво проговорил:

– Ну, ты чего? Ладно, ладно… Всяко бывает… И, на самом деле, мы же не чёрт-те где, а в Японии. Да? Ты сама только что так сказала. А? Ты же раньше здесь была? Ну? Вот. Ты, главное, это… не боись, прорвёмся! Я же здесь, с тобой. И уже не сержусь. Вот и ты давай того, ну… – Кот тыльной стороной правой лапы вытер слезинку на шелковистой щеке подружки. А та, распахнув воротник комбинезончика, ещё несколько раз шмыгнула носом, уткнувшись в скомканный шарфик. Потом, промокнув им глаза, заговорила, уже успокаиваясь, но ещё со слезой в голосе:

– Надо хорошенько всё обдумать, а потом обсудить. Я сама ничего не понимаю. И как нас занесло?

Они замолчали.

Юкико всё это время что-то рассказывала, а новоиспечённые туристы ещё никак не могли настроиться на её волну, и слова гида ускользали от их внимания и слуха.

С первой секунды пребывания в автобусе Румяного Носа подспудно томило одно обстоятельство, но из-за полученного потрясения было всё как-то не до этого. И вот теперь кот решил поразмыслить: «Почему окружающие не обращают внимания на то, что они с Куцей… Как же это выразиться? Ну-у-у… А! Скажем так: что они лохматые, хвостатые и не являются представителями ни одной человеческой расы. Но, тем не менее, занимают места как полноправные туристы?».

Румяный сформулировал свою мысль до конца и удивился себе! Ему удалось закончить фразу таким образом, чтобы звучало понятно и не обидно для них с Куцей. Раньше бы он этим не озаботился. «Неужели новая подружка на меня так влияет? Быстро, однако», – подумал Рум, косясь на Леди Вестфалию. И только собрался высказать все свои рассуждения вслух, как та, будто бы прочитав его мысли, произнесла:

– Тебе не кажется ли странным, что никто не интересуется, почему это «братья меньшие», ну, и «сёстры», конечно, путешествуют сами по себе? Без бдительного присмотра и опёки хозяев, – Леди Куцехвост огляделась по сторонам и уставилась на Рума. – А я, думается, догадываюсь, почему? Во-первых, для азиатов, как известно, все европейцы – на одно лицо. Во-вторых, японцы такие вежливые, что если и удивятся, то не подадут виду. Традиционный этикет и воспитание не позволяют. Ну, а для этих двух импозантных попутчиков, – она кончиком носа указала на дядю с тётей, – нас вообще как бы нет. Посмотри, посмотри на них, полюбуйся. Насколько увлечены. Для них есть только они сами… и Япония!

Внезапно Румяный Нос вспомнил то странное эхо, которое буквально навязало им слова: «спаси и пронеси».

– Да-а!

Он тут же поделился своими соображениями с Куцей:

– Зато я знаю, почему мы здесь! Это Наш Двор помог… Точно! Это он! Подсобил, так сказать, по доброте душевной. Я несколько раз слышал, как он рассказывал про своё необычное происхождение и тому подобное, про предков знатных и ещё что-то там про Реликвию какую-то волшебную, про долг… Даже на моих глазах однажды почти уговорил прохожего попробовать. Только я не вникал особо и не понял, что конкретно. Но человек ответил: «Не могу задерживаться надолго, дома очень ждут. Спешу». И ушёл. А Наш Двор, как сейчас помню, пророкотал: «Значит не тебе предназначено узнать Великую Волшебную Тайну и исполнить свою Мечту». Вот.

Куца повеселела:

– Волшебство?! Тогда всё в порядке! С нами ничего плохого не должно произойти. Всё устроится. Вот увидишь. Ведь это же Волшебство! А, значит, всем этим руководят Добрые Силы!

– Может быть, может быть… Только этот Наш Двор какой-то малахольный – медлительный, заторможенный и с причудами в поведении. Нет в нём собранности и чёткости. Как бы не напутал чего? – задумчиво проговорил Румяный. И чтобы не портить настроение Куце, бодро закончил, песенно растягивая слова: – Ох-ох, только сам будь неплох! Надо держать, как говорится, ушки прямо на макушке!

Румяный Нос вместо припева ритмично покрутил лапами в воздухе.

И неожиданно увидел конверт, который, оказывается, всё это время был зажат в его левой лапе. «Ничего себе… Шок! Даже собственную лапу не чуял. Вот уж чудеса  так чудеса! Ничего подобного со мной раньше не происходило. Да-а уж…». Заглянув в конверт, кот увидел пачку документов. Там лежали туристическая путёвка с оплаченной экскурсионной программой и все необходимые для поездки документы, а ещё дорожный чек на приятную сумму и «Путеводитель по Японии для туристов», кроме того – блокнот для записей и ручка.

Всё это немного позже они разобрали вместе с Куцой.

– Мистика, – пробормотал кот, показывая находку подруге.

А та, уже бодрая, как обычно, помахала в ответ точно таким же пакетом, приговаривая:

– А вот тебе и в-третьих! Ещё один ответ на то, почему, глядя на нас, никто не удивляется. Документы у нас в полном порядке! Поэтому и неважно, как мы выглядим. И никакая это не мистика, а обычное Волшебство. Светлое и доброе. Наверное, там, во дворе, когда знакомились, ты, слушая про мои поездки с семьёй Куцехвост по разным странам, тоже вспомнил о своей мечте? Ну, сознавайся, втайне думал о путешествии? Вот и получилось! Совпало. Понимаешь, мы оба оказались в нужном месте и с нужными, то есть с похожими мечтами. Поэтому и свершилось. А раз так, то давай радоваться и наслаждаться. Удача любит весёлых! Нам предстоит увлекательнейшее путешествие! Ты когда-нибудь был в Японии? Нет?! Во-о-от. А теперь на этот вопрос всегда будешь отвечать утвердительно!

По мере того, как Леди разворачивала свою мысль, глаза Румяного разгорались всё больше и больше. И когда та предложила: «Ну, что – ура?», – они, приблизив головы друг к другу, единодушно, шёпотом разом выдохнули: «У-ур-ра-а-а!!!».

Рум и Куца расслабленно откинулись на спинки удобных кресел, предвкушая всевозможные удовольствия от поездки, которая так лихо и непредсказуемо началась. Раз в их судьбу вмешались Добрые Силы, значит, и дальше всё пойдёт хорошо, – мудро рассудили они. И, наконец, принялись слушать плавное повествование Юкико.

– …вот и всё. Это краткое изложение наших планов по экскурсионной программе. Подробности вы будете узнавать ежедневно в течение всей поездки. А сейчас – информация о стране. Многое из того, что я расскажу, – мелодично звучал голос девушки, – наверняка вы слышали или читали. Но, как говорите вы, русские: повторение – мать ученья. Правильно?

– Правильно, – в два голоса весело ответили новоиспечённые туристы.

– Поэтому я продолжу. Япония находится на самом востоке Азии. Наибольшая часть её территорий покрыта горами – восемьдесят процентов. По-японски официальное название страны звучит, как «Нихон коку» или «Ниппон коку», что в переводе означает – родина солнца. Государство располагается на архипелаге, насчитывающем более четырёх тысяч островов. Из них – четыре основных, самых крупных, составляют девяносто семь процентов всей площади страны.

Хоккайдо лежит на севере, и снег покрывает его с середины декабря. В главном городе этого острова – Саппоро – в 1972 году проходили зимние Олимпийские игры. Здесь ежегодно в феврале проводится Фестиваль снежных скульптур.

– Мы там были с хозяевами прошлой зимой, – зашептала Куца в самое ухо Руму. – Красотища – ты не представляешь!

– Хонсю – центральный остров. По нему вы и будете путешествовать. Он – самый большой по территории, на нём расположена столица государства – Токио и самая яркая достопримечательность, священный символ страны – гора Фудзияма. А в северной ненаселённой гористой области – Сираками – сохранился древний буковый лес, в котором обитают гималайские медведи.

– Вот это да!.. Не хотел бы я один на один с ними, – протянул Румяный и, хитро косясь на подругу, закончил мысль: – А, тем более, с тобой вдвоём их там повстречать. Вот шуму будет!

Куцу аж подкинуло, она хотела ответить, как следует, но её остановила реплика гида:

– У вас ко мне вопросы? Не стесняйтесь.

– Нет-нет, продолжайте, пожалуйста, – извиняющимся тоном ответил за двоих Румяный.

– Третий остров – Сикоку, – так и хочется сказать, лежит немного сбоку, то есть недалеко от юго-восточного берега Хонсю. Их разделяет небольшое живописное Внутреннее море – Сэто. Этот остров известен медными рудниками и заводами цветной металлургии. Семь больших мостов соединяют его с другими островами.

Четвёртый – Кюсю – является как бы продолжением острова Хонсю с юга и почти с ним смыкается. Здесь находится город-порт Нагасаки, где в 1945 году через три дня после взрыва в Хиросиме, расположенной в южной части Хонсю, американцы сбросили вторую, ещё более мощную атомную бомбу. И с тех пор каждый год 9 августа рано утром колокол зовёт жителей к братской могиле и монументу жертвам этой катастрофы.

– Жаль, что мы там не сможем побывать. Такой экскурсии нет у нас в программе, – шепнула Куца.

Кот согласно кивнул головой.

– У берегов небольших и самых южных Японских островов температура воды зимой не опускается ниже плюс двадцать градусов. В этих водах добывают не только рыбу, но и водоросли, устриц, креветок, крабов, каракатиц и разводят жемчужные раковины, – увлечённо рассказывала девушка-гид. – Среди многочисленных островов юга есть удивительный архипелаг Рюкю. В него входит двести двадцать один остров.

На этих тропических и малонаселённых землях водится много интересных животных. Например, только здесь живёт чёрный заяц, который имеет острые когти и поэтому может лазать по деревьям. У него крысиная мордочка, короткие уши, но задние ноги такие же длинные, как у обычного зайца.

В лесах много летучих мышей, белок, куниц, различных обезьян – гиббонов, макак, тонкотелов.

Здесь можно увидеть Синюю птицу. Это родственница сойки, только очень необычного окраса. Она имеет красивое красное оперение с синими перьями на крыльях и хвосте. В природе птицы этого вида чаще бывают серыми с синими перьями на крыльях и хвосте, а в американском штате Флорида и Южной Америке встречаются особи, сплошь покрытые синими перьями разных оттенков. У разных народов мира Синяя птица считается птицей Счастья, которая может исполнить любое желание!

– Теперь я совсем спокоен. Если будут проблемы с возвращением домой, то мы поедем на эти острова, как их там… – Румяный потёр лапой лоб.

– Рюкю, – подсказала Леди Куцехвост.

– Вот-вот, на эти самые Рюкю. И обратимся к Синей птице! – весело заключил кот. Куца, забыв все тревоги, радовалась настроению друга и началу самостоятельной поездки.

Как прекрасно, когда сбываются мечты!

Только уж очень неожиданно.

Наши герои посматривали в окно, слушая интересную информацию, листали путеводитель и, тихонько переговариваясь, намечали на карте места, где бы им непременно хотелось побывать.

Рум поставил около архипелага Рюкю жирный восклицательный знак.

– Хочу вас попросить: если будут вопросы, задавайте, пожалуйста, не стесняйтесь, – девушка сделала паузу, оглядывая гостей, а затем продолжила рассказ:

– Климат в Японии с севера на юг сильно разнится. На севере острова Хоккайдо и в горах Северного Хонсю больше половины года средняя температура ниже десяти градусов по Цельсию, и лежит снег. Там, в горах, обитают японские макаки или, как их ещё называют, – снежные обезьяны. Чтобы согреться, обезьянки группами заходят в горячие вулканические источники и подолгу сидят там. Шерсть на их головах и мордочках от влажности и перепада температур покрывается инеем.

Взрослые обезьяны с философским спокойствием посматривают вокруг и время от времени впадают в дрёмоту. А молодёжь, как принято в этом возрасте у всех особей мира, независимо от принадлежности к какому-либо отряду, расе или нации, – резвится! – доставляя друг другу много радостных минут, а старшему поколению – досадные хлопоты и неудобства. Всё это выглядит мило и забавно.

– Чудесно! Наипревосходнейше! Я бы тоже не отказалась так порезвиться, – восхитилась Куца.

Рум пожал плечами и с сомнением произнёс:

– А сохнуть-то где? На морозе что ли? Ага, тогда так согреешься! Я-то знаю. Чудно мне это всё и не понятно.

– Ох, не романтик ты Рум, не романтик! – с подковыркой отреагировала Вестфалия Куцехвост. – Ну, да ладно, давай слушать дальше, – миролюбиво проговорила она, проведя пальчиком по усам кота сверху вниз, словно гитарист по струнам. «Трынь» – с правой стороны: захлопнулся зелёный глаз, и «трень» – с левой: закрылся рыжий. Куца захихикала, а Румяный Нос дёрнулся и зашипел:

– Во вредина, отстань. Слушай лучше свою Юкику.

– На самом юге страны, на архипелаге Окинава, больше половины года температура воздуха держится выше двадцати пяти градусов. Здесь находятся многочисленные курорты. А в основном страна располагается в умеренном поясе с благоприятными климатическими условиями и богата зеленью. Вы сами в этом сможете убедиться.

В ближайшие дни на нашем острове Хонсю, где будут проходить все ваши экскурсии, синоптики предсказывают небольшие дожди и температуру воздуха до пятнадцати-семнадцати градусов тепла, а ночью и в горах – до пяти-восьми. Надеюсь, вы не забыли захватить зонтики? – заботливо поинтересовалась Юкико-сан.

И пообещала, что солнечных дней всё же будет больше.

 

 

Глава 11. Лицом к лицу с Фудзиямой-сан

 

Единственный способ определить границы

возможного – выйти за эти границы.

 Артур Кларк

 

Раннее погожее городское утро.

Поверьте, оно заслуживает внимания. А, может быть, и больше?

Да оно просто требует ответных чувств!

Многие из вас наверняка это переживали, и не раз.

Вот солнце уже сделало свой первый царственный шаг – показалось миру. Но тёмная ширма города всё ещё скрывает его лучезарный лик. Только озарённые небеса с полупрозрачными розовеющими облаками, оттенёнными штрихами золотистых подпалин, свидетельствуют о начале шествия светила. Вот откликнулись отражением драгоценного блеска застеклённые проёмы домов, обращённые на восток. Лучи ловко набросили на верхушки зданий солнечные шапочки. С каждой минутой – увереннее, шире, ярче льющийся свет! Крепнут звуки. Нарастает движение. Во всём – бодрая свежесть и самые лучшие предчувствия.

Новое утро.

Наши герои с удовольствием сели в городское такси. Надеюсь, вы не забыли, что оно собой представляет? И в сопровождении Юкико-сан отправились на Фудзияму!

Машина, мерно покачиваясь, почти бесшумно катила по скоростному шоссе. Куца в превосходных степенях делилась с Юкико-сан своими накопившимися впечатлениями о путешествии. А Рум, прислушиваясь к разговору, неожиданно для себя задремал.

Ему снилось, будто они уже вернулись домой. И все-все друзья, знакомые радостно встречают их. Выстроившись полукругом в центре площадки, земляки выкрикивали приветственные слова. В их руках трепетали на ветру красочные флажки, реяли разноцветные воздушные шарики. А Петрович, украдкой смахнув слезу, протягивал Румяному огромный букет цветов. «С возвращением!», – трижды пророкотал Наш Двор словно эхо от криков счастливо-возбуждённой толпы. Румяный Нос важно поклонился во все стороны и начал ответную речь с вопроса: «А кто-нибудь из вас бывал на Фудзияме?».

– Рум, очнись! Нашёл время. Посмотри, что за окном! Ну-у, – Куца трясла кота за плечи.

Румяный не сразу смог сообразить, где он. За окнами автомобиля не было ничего… Совсем ничего, как будто матовые стёкла вставили. Через большое лобовое стекло даже не было видно тёмно-синий капот «Нисана». Казалось, что путешественники находятся в батискафе и опускаются глубоко-глубоко в пучину океана.

Но вокруг была не вода…

«Да что же это такое? На что-то это очень похоже?!», – напрягся кот. – «А, да-да-да…напоминает сгущённое молоко. Океан сгущённого молока!».

Машина уверенно продолжала движение.

«Но куда?!».

Леди Куцехвост поспешно вводила друга в курс дела:

– Мы ехали, ехали. Красота кругом! Великую Фудзияму издалека видно, но на голове у неё шапка не из снега, а из облаков. Стали по горному серпантину подниматься. Выше, выше… Сначала всё нормально. А потом – вот… Ничего! Я пыталась спрашивать водителя: куда же мы едем, если ничего-ничего не видно? А он молчит.

– Пусть Юкико-сан спросит, – нашёлся Рум. После такого счастливого, яркого сна увидеть наяву «ничего», – ему стало как-то не по себе.

Румяный встревожился.

Ощущалась скорость машины, чувствовались крутые повороты, но… Впереди, как, впрочем, и со всех других сторон сквозь стёкла автомобиля в салон по-прежнему смотрело Молочное Ничто.

– Ну, а если встречная машина? Или какой-нибудь выступ на повороте? – у Куцы начиналась тихая паника.

– Лучше остановиться, – решительно заявил Рум, крепко-накрепко вцепившись когтями в сидение, – мало того, что этот «фрукт» сидит за рулём справа, да ещё и едет не глядя!!! Ну, ваще…

– Остановите, остановите, сейчас же! – Куца повысила голос, её била мелкая дрожь.

Беспокойство наших туристов передалось и Юкико-сан. Она с тревогой задала несколько вопросов водителю по-японски. Но тот, что называется, и ухом не повёл, уверенно продолжая движение вперёд. Наконец, после третьего вопроса гида и тревожных возгласов пассажиров «командир» снизошёл, коротко бросив несколько слов, он кивком указал на приборную панель автомобиля.

Юкико облегчённо вздохнув, откинулась на спинку сидения, а потом с улыбкой повернулась к туристам.

– Всё хорошо. Водитель спокоен и уверен. Мы на высотном участке горной дороги попали в плотное облако. Здесь – это обычное дело, тем более в марте, когда облака так низки и часто ложатся на склоны. Но это не опасно. Смотрите, «Нисан» имеет бортовой компьютер, и по нему наш шофёр следит за дорогой. – Юкико указала рукой на компьютерный дисплей размером с хорошее чайное блюдце, только прямоугольной формы.

Куца и Рум из-за спинок передних сидений не могли как следует его разглядеть и, ослабив привязные ремни, выглянули в промежуток между креслами.

– О, прекрасно! Компьютер! Очень похоже на игровой автомат, тренирующий реакцию будущего водителя, – всезнающим тоном произнесла Леди Вестфалия, бодрясь и унимая дрожь.

Экран отображал участок двурядной горной дороги, вид под углом сверху, – с частыми поворотами и изгибами, по которой двигался автобус и три легковых машины. Легковые шли попутно, а автобус – навстречу.

– Ну, и какая из них наша? – спросил Рум.

И только тут до Куцы дошло: «На этом прямоугольнике – изображение реальной дороги! За бортом нулевая видимость и только на эту «игрушку» вся надежда». Куцехвост опять занервничала:

– Знаете ли, я не раз наблюдала в «Детских игровых центрах», как легко такие гонки люди проигрывают, даже взрослые. – Она с тревогой и мольбой уставилась в невозмутимый профиль водителя, желая услышать от него возражение, что-нибудь вроде: «А я никогда не проигрываю!».

Юкико-сан перевела её слова, но шофёр продолжал отрешённо молчать, напоминая тёмным лицом древнюю буддийскую статую.

– Ого, и, правда, компьютер! Лучше, чем ничего, а? Такое чёткое изображение. Класс! Жаль, без звука, – попытался шутить Румяный, скрывая своё душевное состояние. – Нет, вы смотрите… Да это же о-го-го, какой компьютер! А я думаю, наверняка есть такие люди, – говоря это, он тоже с надеждой посмотрел на водителя, – просто обязательно такие есть, – произнёс кот, каждый раз нажимая голосом на слово «такие», – которые выигрывают! А как же?!

Водитель, по обыкновению, не ответил, хотя Юкико что-то ему переводила.

Напряжённо замолчали.

Время тянулось, словно липкая струя сгущёнки.

Вдруг в салоне стало гораздо светлее. В тусклых «молочных» стёклах появился тёплый жёлтый оттенок. Вот стало ещё светлее, ещё… И машина выехала, нет – выпорхнула из облака на солнечную дорогу!

Все радостно зажмурились от яркого света и, перебивая друг друга, стали говорить о том, что они с самого начала верили – всё будет хорошо! Ну, просто, были уверены-уверены. Да знали, конечно, знали твёрдо-твёрдо – на все сто.

Только невозмутимый водитель сидел, как ни в чём не бывало. Для него это было никакое не событие, а так – рядовой, рабочий момент, обычная дорожная ситуация, и только уголки его плотно сжатых губ смягчились. Может быть, это была улыбка?

Вдруг…

Открылось зрелище поразительное! Небывалое!!

Машина двигалась по горному «серпантину» на высоте примерно двух тысяч метров над уровнем моря. Изгиб дороги позволял видеть дальние дали и то, что осталось внизу.

Но!

Внизу плыли облака. Плотно смыкаясь кудрявыми боками и, скрывая землю с её холмами и долинами, они, переливаясь различными оттенками в солнечных лучах, клубились, теснились и живо шевелили на ветру растрёпанными гривками.

Целое стадо светлых облаков!

Вид был завораживающий, словно из кабины самолёта.

– Невероятно! Обворожительно!! Потрясающе!!! – У Куцы от восторга перехватило дыхание.

– Нии-че-го себе… Красотища-а-а, – протянул Румяный.

Водитель слегка замедлил ход. Его и без того прямая спина вытянулась в гордую струну.

 

 – Я спал весенней ночью –

 Снился мост Богов,

 Но он исчез…

 Остались облака

 Меж горных пиков.

 

– Юкико-сан, светло улыбаясь, со стихотворного вступления начала свой экскурсионный рассказ.

– Я рада, что наша почитаемая в веках Фуджи, или Фудзияма, или Фудзи-сан, как уважительно говорим мы, произвела на вас должное впечатление. Вы обратили внимание? Издалека очертание горы напоминает правильный конус. А белоснежная шапка на её макушке лежит почти до лета. Поэтому восхождение, как правило, разрешается только с начала июля и до конца августа.

Священная Фудзияма величественно возвышается на высоту 3376 метров над уровнем моря. И в хорошую погоду ею можно любоваться из тринадцати префектур страны.

– Кстати, Юкико-сан, а почему вы добавляете к «Фудзи» приставку «яма»? Фудзи-сан – понятно: из уважения прибавляете «сан». Ну, а называть гору ямой?! Как-то очень странно? – Румяный уже пришёл в себя. Задавая свой вопрос, он выжидательно и с хитринкой смотрел на девушку.

– Всё очень понятно, – поспешила вмешаться Куца. К ней тоже вернулись и хорошее самочувствие, и уверенность. – По-японски «яма» – это гора.

– Спасибо, Леди Куцехвост, – с лёгким наклоном головы проговорила гид.

– Ха-ха-ха, – вдруг развеселился кот. – «Яма – гора!».

Неожиданно все дружно рассмеялись.

Кажется, и водитель?!.. Да, нет, это только показалось. Но Юкико-сан – точно! Вслед за гостями она смеялась счастливо и звонко.

Сейчас неважен был повод. Да, собственно, никакого повода и не было. Просто именно так организм сбрасывает сильное напряжение. Очевидцы говорят, что даже после смертельной опасности люди зачастую буквально «укатываются» со смеху. А здесь… После трудного участка дороги. В удивительном месте! Под ярким солнцем – сам Бог велел посмеяться и навсегда забыть тревоги.

Отсмеявшись вместе со всеми, Юкико продолжила:

 – Я хочу вам немного подробнее рассказать о символе Японии, об образце природной гармонии, нашей гордости – Фудзи-сан. Существуют различные версии о происхождении её названия, но, пожалуй, ближе всех та, что связывает его со словом «огонь». Потому что происхождение горы – вулканическое. Это спящий вулкан с кратером в поперечнике более пятисот и глубиной до двухсот двадцати метров. По краю кратера высятся каменные пики, названные восьмью лепестками Фудзи.

Власти страны признали Фудзияму самым опасным вулканом, готовым проснуться в любое время. Но количество туристов и паломников от этого не убывает. Каждый сезон до полумиллиона человек поднимается на Фудзи, половина из них совершает пешее восхождение на вершину.

– Интересно, а нас уже сосчитали? – в Румяном ещё блуждали отголоски смеха.

– Хватит тебе, Рум, дай послушать, – Куца достала из сумочки тёмные очки и одела на кончик носа.

– Самое последнее, мощное извержение произошло в 1707 году. Известно, что Эдо, ныне – город Токио, расположенный более чем в ста двадцати километрах от Фудзи, был тогда покрыт слоем пепла толщиной в пятнадцать сантиметров…

Возраст горы начинает отсчёт с 285 года до нашей эры. Согласно легенде, Гора Фудзи возникла в одну ночь. И все боги восхитились Красавицей! Но когда один из самых влиятельных Богов прибыл на закате в гости и стал просить о ночлеге, то Дух Фудзи отказал ему, так как был очень занят подготовкой к одному из священных праздников. И тогда Великий Предок проклял Духа горы. Навечно закрыл вершину снежной шапкой, чтобы никто не мог туда взбираться и служить Духу Фудзи.

Голос Юкико звучал монотонно, машина мягко покачивалась на поворотах и у Румяного веки опять отяжелели. Чтобы хоть немного взбодриться он повернул голову к окну и…

– О-о!

Увидел высоко в небе прекрасную молодую девушку, летящую на светящемся облаке. Она стремительно приближалась на своём необычном транспорте. Струящееся шёлковое кимоно с широким поясом подчёркивало красоту богини. Чёрные волосы были убраны в высокую традиционную причёску. А на плече, невесомо, словно огромная бабочка, трепетал цветок глицинии.

Ближе, ближе… Облако зависло над ущельем и медленно заскользило параллельно дороге. Послышался напевный голос:

– Меня зовут Фудзи-химэ. Я – дух горы Фудзи. Минули долгие века, но, как видишь, величественный образ Фудзиямы только выиграл от снежного покрова. К тому же, эта Белая шапка помогает мне охранять гору от скверны. Каждую весну солнце превращает её в талые воды, и они омывают вершину. Только два месяца в году человек может подняться на самую макушку.

За прошедшие столетия люди для своего удобства построили на склонах Фудзи и станции отдыха, и подъёмники, и надёжные дороги, но всё равно самый последний отрезок пути – многочасовой крутой подъём – им приходится преодолевать пешком. Разного рода сложности поджидают их на этом пути. Спроси тех, кто побывал здесь и испытал все тяготы на себе. Они расскажут. Хочешь услышать их голоса? – Девушка на облаке округло взмахнула руками: – Слушай!

– Мы встали в два часа ночи, а в три утра, когда ещё не рассвело, с высоты пятой станции отправились в путь, подсвечивая узкую тропу фонариками. Хорошо, что пока темно, а то я не успела сделать макияж.

– Уф, на таких высотах воздух сильно разрежён. В нём мало кислорода… Фух… Трудно дышать… Народ идёт вереницей, опираясь на длинные посохи… след в след. Ни обогнать… ни остановиться.

– Как длинная светящаяся «гусеница». Наша колонна также гибко извивается и движется, движется. Красиво!

– Ну и ну… При каждом шаге колени почти упираются в грудь. Блин, к тому же под ногами зыбкая опора – вулканическая порода, напоминающая шлак с острыми краями.

А-а! Это – коричнево-бурый окаменевший пепел. Он рыхлый и сильно пылит. Кхе-кхе… Дышать от этого вдвойне труднее.

– Смотрите, как вам это нравится? Обувь сразу же принимает цвет дороги. Она-таки стала у всех одинаковая. Хорошо, если этих штиблетов хватит на обратно.

– М-мм… В глазах до головокружения рябит от мельтешения чужих ног и ярких бликов ручных фонарей. Ну, и кому это надо?

– Вы меня спрашиваете? Я вам, что? Справочное бюро?!

– Не дрейфь, ребята! Раз встал на тропу, надо идти.

– Мы идём, идём.

– Так-то… Только вперёд.

Парящая девушка вновь очертила руками в воздухе полукруг. Широкие рукава и полы её яркого кимоно красиво трепетали и реяли на ветру.

Голоса невидимых людей стихли. Заговорила сама Фудзи-химэ:

– Я, Дух горы, сочувствую паломникам, уважаю их упорство и отвагу. Им есть чем гордиться. Превозмогая все тяготы восхождения, они преодолевают трудности собственного характера, воспитывают свою душу. Да простятся им за терпение и труд все грехи – вольные и невольные! – Вдруг Богиня вместе с облаком резко приблизилась к машине и заглянула через окно в разноцветные глаза Рума.

– А ты готов к восхождению?!

Куда подевались миловидность и нежность в облике этой особы? Её трубный голос зазвучал зловеще. Лицо – похожее на личико Юкико-сан, только мертвенно-холодное, с заострившимися чертами и отстранённое. К тому же, оно было густо покрыто белилами. На их фоне контрастно выделялись тёмно-бордовым сердечком накрашенные, неподвижные губы. Антрацитовые глаза, обведённые широкой аспидно-чёрной полоской туши, зловеще мерцали! О, этот пронзительный взгляд! Жёсткий, неотрывный, гипнотизирующий.

Румяный большим усилием воли приподнял отяжелевшую лапу, отгораживаясь от пристального взгляда Духа Фудзи.

И, к своей радости, услышал спокойный голос гида:

– …в танце, гравюре, живописи, а также в образе кукол мы можем видеть изображение этой божественной девушки, на плече которой красуется глициния.

Рум осмелился посмотреть за окно. Видение исчезло. Как и не бывало. «Ну, и чудеса у них тут на Фудзияме. Надо держать ухо востро», – подумал кот и никому из попутчиков ничего не рассказал.

– В Японии есть известная поговорка: «Тот, кто не поднимался на Фудзи, – глупец, а тот, кто поднимался дважды, – глупец вдвое».

– А что же сегодня находится на самом верху горы? – спросила Леди Вестфалия, поправляя тёмные очки.

– В наши дни на вершине Фудзиямы находятся синтоистский храм и метеостанция.

Машина с туристами вновь въехала в облако, но на этот раз оно было прозрачным, как лёгкий туман.

– Скажите, Юкико-сан, а есть ли какие-нибудь приметы, ритуалы, связанные с горой Фудзи? – Леди Куцехвост сняла очки и аккуратно убрала их в сумочку.

Юкико ненадолго задумалась.

– Да, конечно. Например, перед восхождением паломники обязательно должны были пройти ритуал очищения и только после этого надевать ритуальные белые одежды.

– Как это? – озаботился Румяный. – И, что же теперь-то… Нас туда не пустят?

– Нет, речь идёт о религиозных обрядах паломников. А обычным туристам достаточно утром почистить зубы, принять душ, причесаться и светлыми мыслями настроить душу на самое-самое доброе, – весело ответила Юкико.

– Ну, всё Рум, слезай с горы! Тебя точно не пустят, – захихикала Куца, – ты же утром душ не принимал, зубы…

– Ну, Куцехвост, и вреднющая же ты, бываеш-ш-шь! – зашипел кот.

Тут Юкико-сан, как всегда, принялась регулировать сложные взаимоотношения. Стараясь быстрее переключить внимание гостей на другую тему, она поспешила заговорить:

– Вы, Леди Вестфалия, спрашивали о приметах? Так, вот, существует поверье, что если Фудзияма приснится в канун Нового года, то это сулит благополучие, здоровье и счастье на весь последующий год. Вы, пожалуйста, обязательно вспомните об этом в декабре. Тогда счастливый сон посетит вас. И когда в Новогоднюю ночь прозвучит сто восьмой удар колокола, как у нас в Японии или часы пробьют двенадцать, как у вас в России – начнётся исполнение наилучших пожеланий.

Вскоре показалась просторная площадка. «Уровень 2305метров», – гласила табличка. Это была пятая из десяти станций на пути подъёма и последняя, до которой можно добраться на автомобиле.

Припарковались на полупустой автостоянке.

– Здесь путников всегда ждёт горячая еда, кров для ночлега, магазины, аптека и храм для молитвы перед многочасовым пешим восхождением к вершине.

Вокруг было малолюдно – два-три туриста, да и те вскоре вошли в кафе погреться.

– Жаль, что сейчас не сезон для дальнейшего подъёма, – вздохнула Куца. – Я бы очень хотела пройтись пешком на самый верх. А ты, Рум?

Кот сделал вид, что не расслышал вопроса. Но после того, как Куцехвост настойчиво повторила его, Румяный пробурчал что-то неопределённое, покрутив лапой в воздухе. Он почему-то чересчур внимательно вглядывался в небо и не спешил выбираться из салона такси.

На этой высоте, прямо от дороги вверх по склону, начинался снежный покров – шапка Фудзиямы-сан. Но разглядеть белую сияющую макушку горы опять не удавалось. Плотные облака вновь нависли над её вершиной.

– Как видите, недаром мы называем свою любимицу Фудзи скромной и застенчивой, – сказала Юкико, обходя машину, – как видите, смущённая пристальным вниманием, она снова закрылась от посторонних глаз. Кстати, вот вам и ещё одна примета: в жизни очень повезёт тому, чьему взору весной вот с этого самого места, где мы сейчас стоим, из облаков откроется вершина священной Фудзиямы.

– А что же делать? Как же увидеть?! Может быть, следует произнести какое-нибудь заклинание? – Умоляющим тоном обратилась Леди Куцехвост к гиду.

– Ха, а ты, Куца, у Фуджи, как Петруха у Гюльчатай, попроси «открыть личико»! – К приободрившемуся Руму вернулся «юмор», он вышел из такси, приготавливая фотоаппарат для съёмки.

– А почему бы и не попросить? – Куца решительно поправила сумку на плече.

– Давайте попробуем! – задорно поддержала её Юкико, – вначале вежливо обратимся к горе, а потом трижды громко прокричим: откройся!

Кот сделал вид, что заинтересовался небольшим ручейком, бегущим из-под снега, и чуть-чуть отошёл в сторону. – Ну да – крикнем! Щас…

Маленькие что ли, орать-то почём зря?», – проворчал он себе под нос.

– Фудзияма-сан, пожалуйста, откройся, – два звонких голосочка сплелись воедино, – откройся, откройся!!!.. Рум почувствовал, что непроизвольно повторил вместе со всеми последние слова. И оглянулся по сторонам, не забыв посмотреть и на небо, как бы не заметил кто.

Вдруг, пробежал лёгкий ветерок, и коту почудилось, что он услышал тихий шёпот: «Фудзи-химе благосклонна к вам…». Ветерок слегка усилился. Молочные клубы туч быстро стекли вниз, как и не бывало, обнажив вершину.

– Оооо! – выдохнули все разом.

А Румяный присел так, что почти завалился на спину. Но успел. Успел «отснять» искрящуюся, снежную макушку во весь рост!

– Мы теперь все будем очень-очень счастливы! – радостно кричала Куца, сжимая и встряхивая руки Юкико-сан. Затем, резво пробежав два кружочка по площадке, бросилась поднимать и обнимать Рума.

– Ура-а-а!!!

 

 

Глава 13. Дыхание истории

 

 

История – это союз между умершими,

живыми и ещё не родившимися.

 Эдмунд Берк

 

– «Хана-ва сакураги хито-ва буси» – японская поговорка: «Среди цветов – вишня, среди людей – самурай». Так начала в это утро свой новый экскурсионный рассказ Юкико-сан.

Туристы на поезде-пуле «Синкансене» мчались со скоростью до трёхсот километров в час, сидя в удобных мягких креслах. Впереди их ожидало знакомство с одной из древних столиц Японии – Киото, основанной в восьмом веке и названной столицей мира и спокойствия.

По проходу вагона периодически проходила улыбающаяся симпатичная девушка, которая катила перед собой многоярусную тележку, предлагая различные напитки и еду. Перед тем, как перейти в другой вагон она поворачивалась лицом к пассажирам, кланялась и просила извинения за причинённое беспокойство. Рума очень развлекало это появление и сценический уход милой девушки с тележкой. Он несколько раз покупал себе всякую вкуснятину, чтобы оправдать то внимание, с которым следил за своеобразным дефиле.

Леди Вестфалия Куцехвост напротив, быстренько перекусив, была очень сосредоточена, слушая рассказ Юкико-сан. Речь шла ни о ком-нибудь, а о сильных, смелых, верных, загадочных, воинственных и благородных – самураях!

– В давние времена при одном появлении человека с двумя мечами люди падали ниц.

Эти доблестные воины могли добровольно уйти из жизни, только из-за чувства смущения от неосторожно сказанного слова! Совершая харакири или сиппуку, так по-китайски читались те же иероглифы, самурай сохранял свою честь и честь своей семьи. После этого никто уже не смел, упрекнуть, а тем более преследовать родственников.

Кодекс чести самураев «бусидо» складывался не один век и, как следовало из того, что рассказывала Юкико, в нём, кроме жёстких воинских требований: беспрекословное подчинение начальнику, безукоризненное владение боевыми искусствами и закалкой воли, обязательным условием становления воина было воспитание души, знание основ философии и изящных искусств.

– А я бы с радостью стал следовать «бусидо», – принялся рассуждать Румяный Нос, запивая имбирное печенье ананасовым соком, – люблю я, знаете ли, боевые искусства, владею ими не плохо, а вот хоть Рыську спросите или Мур-Зу, да и философствовать мне очень нравиться, но есть одна заковырка. – Рум, взяв трубочку в рот, потянул сок из баночки и от удовольствия прикрыл глаза.

– Да говори уже скорее про свою «заковырку», ведь опять ты без спроса и извинений прервал Юкико-сан, – нервозно поторопила Куца.

– Не подходит мне это учение, так как требует беспрекословного подчинения авторитетам. А я – личность свободная! Сам знаю кому, когда и в чём захочу подчиниться. Вот так-то.

– Ох, удивил! Это заметно невооружённым глазом, мог бы и не прояснять своё мировоззрение. Юкико-сан, простите, а скажите, пожалуйста, откуда взялись самураи?

– Выходцы из крестьян, ремесленников, или разорившихся мелких помещиков, нанимаемых на службу для охраны жизни и богатств знатного господина, самураи постепенно выделились в обществе в отдельную прослойку, а к двенадцатому веку стали правящим сословием. И, создав сёгунат, лишили императора фактической власти вплоть до конца девятнадцатого века. Одним из самых известных, прославленных сёгунов, о котором я вам уже рассказывала, был, – Юкико, сделав паузу, по очереди долгим взглядом посмотрела на Куцу и Рума. – Вы должны помнить, это тот, кто объединил Японию, прекратив междоусобные войны. Ну, конечно, – Иэясу Токугава. Сегодня мы побываем в его замке. Увидим удивительные сады.

– Юкико-сан, а откуда вообще на островах Японии люди-то взялись? – вдруг спросил Румяный, поедая очередное лакомство. – Откуда-то приплыли что ли?

Куца хотела, как всегда возмутиться тем, что опять прерван рассказ о самураях, но Юкико опередила её.

– Вопрос этот кстати. Я сегодня хотела начать с мифа о том, как возникла Япония. Потому что это имеет прямое отношение к людям-воинам.

По легендам и преданиям, дошедшим до нас, даже боги, сотворившие нашу землю, использовали оружие. Первые «богочеловеки» – женщина Идзанами и мужчина Идзанаги получили от высших Небесных богов Священное Драгоценное копьё. Стоя на мосту над Небесным потоком, они опустили копьё в пучину и стали вращать. После того, как оружие подняли, капли, падающие с его острия в океан, загустели и образовали острова Японии. От этих богов и пошли люди, заселившие эти земли.

– Ну, ваши перволюди прямо, как наши Адам и Ева, – разморённым голосом пробормотал Рум. После обильной еды, под мерное «журчание» голосочка Юкико, он по своему обыкновению впал в дремотное состояние.

– И так повелось, что все императоры считаются прямыми потомками небесных богов. А символами наивысшей власти являются три священные регалии: яшмовые подвески, зеркало и, конечно же, меч.

– А что говорят учёные? Раскопки, например, – Принялась уточнять у гида Куца.

– Если говорить с научной точки зрения, то существуют различные предположения о родине приплывших ещё до нашей эры воинственных людей, покоривших самые крупные японские острова. С определённой уверенностью об их происхождении уже никто не расскажет, тайна надёжно хранится в глубине веков. Одно известно доподлинно – на обычаи и культуру японцев, конечно же, оказали влияние и айну – коренные жители японских островов, и китайцы, и корейцы, но, несмотря на это, сформировалась самобытная и уникальная нация. Мне очень нравится одно сравнение, жаль не помню автора: «Японцы, словно изящный сосуд, который может наполняться чужой информацией или знаниями, но всё равно, полученное извне, примет форму этого оригинального сосуда».

– А почему у самураев за поясом всегда было два клинка? – вдруг, поинтересовался отдохнувший кот, он вновь был готов к восприятию информации. – Мне интереснее всего про оружие узнавать, расскажите что-нибудь, – попросил Румяный.

– В другой раз, а сейчас не забывайте свои вещи, мы подъезжаем к городу Киото.

Поезд прибыл с удивительной точностью.

Железнодорожный вокзал в Киото! Он достоин большого подробного рассказа.

Это город в городе!

Здесь есть всё. И театры, и кинотеатры, и гостиницы, и рестораны, кафе, библиотека, плавательный бассейн, игровые и развлекательные центры, всевозможные мастерские и магазины, различная медицинская помощь, ну что ещё… Что может быть ещё?! Да всё-всё, что только бывает в настоящем городе – даже свои площади и улицы! Здесь можно жить, работать, заводить семью и рожать детей, которые безопасно будут бродить на открытом воздухе, где-то на уровне седьмого этажа, а может быть и выше, по озеленённым террасам с фонтанами, кататься там на роликах, разъезжать на эскалаторах и прозрачных лифтах внутри высотного многоуровневого здания и вне его стен. Спускаться на четыре этажа под землю или шагать по светящимся дорожкам, протянутым в стеклянных трубах, висящих на огромной высоте между этажами угловых возвышений здания. Только где они будут учиться? Наверное, сядут тут же, на вокзале, в метро или на другой транспорт, как это делают, чуть ли не каждый день, многие-многие из вас и поедут за знаниями.

Но мы не будем больше отвлекаться, а поспешим за нашими героями, осматривать исторические достопримечательности. Поверьте, это не менее увлекательно!

Тем более, что Киото некогда был могущественной столицей Японии. Здесь жил император! И его дворец Госё прекрасно сохранился до наших дней. Но Иэясу Токугава, – став в шестьдесят лет сёгуном, в 1603 году перенёс свою ставку в Эдо, ныне Токио, где, в конце концов, и основал новую столицу государства. А в Киото, куда глава сёгуната частенько наезжал с визитами, чтобы не оставлять императора и его дела без присмотра, Иэясу недалеко от Госё построил свой замок Нидзё, включающий в себя несколько дворцов, водоёмов и садов.

Ну и правильно, надо же было где-то ночевать, чтобы не напрашиваться на постой к его величеству. Так поступали все дальновидные правители в мире, ну и недальновидные тоже – выставляя напоказ своё богатство, а, значит, и могущество, они, тем самым доказывали всем «кто в доме хозяин», демонстрируя свою неограниченную власть.

Наши туристы прибыли в Замок Нидзё.

Размах и роскошь впечатляли!

Юкико-сан сказала, что этот ландшафтно-архитектурный комплекс занимает около трёхсот тысяч квадратных метра и намного превосходит императорский дворец Госё, как по площади, так и по богатству оформления. Здесь не соблюдался исконно японский принцип благородной красоты, предусматривающий простоту и сдержанность.

В это верилось и не только на слово.

Замок окружали ров, наполненный водой, и, стоящая за ним «насмерть» монументальная высокая стена. Пройдя грандиозные ворота с резьбой и позолотой, посетители попали на обширную территорию. И это, заметьте, в Японии, где каждый сантиметр на счету!

Сразу от входа открывался вид на величественные замковые постройки и прекрасные сады. То там, то сям поблёскивала вода прудов.

Кругом простор!

Сверкание золота в украшениях замка!

Здесь любой мог растеряться, почувствовав свою малость и незначительность.

По дорожке, засыпанной белым гравием, Рум и Куца в след за гидом двинулись к одному из дворцов – Ниномару. В нём располагались все самые прекрасные залы замка. Часть из них предназначалась для ожидания аудиенций, отсюда просматривались самые изысканные участки сада, с живописно разбросанными по нему камнями различных форм. В центре сада – пруд с тремя островками, носящие имена: Вечной молодости, Журавля и Черепахи, что символизировало вечную жизнь, и энергию инь-янь. Изящные, разнообразные растения радовали глаз и душу в любой сезон года.

Чтобы гости чувствовали, у кого находятся!

Другие богатые залы служили для приёмов посетителей разного ранга, соперников и даже врагов, которых, порой, при дворе Токугава принимали роскошнее и пышнее, чем друзей.

Чтобы завидовали и трепетали!

Вперемешку шли комнаты охраны и комнаты отдыха сёгуна. Именно в этом огромном дворце находились «соловьиные» или «поющие» полы. Это особый приём сигнализации начала семнадцатого века! Мастера-строители специально укладывали широкие доски половиц, изготовленных из могучих крептомерий, с таким секретом, что при внешней устойчивости и непоколебимости, они издавали скрип похожий на свист неведомой птицы под любым весом идущего.

Как видите, замысел постройки всего замкового комплекса в целом решал не только политические, художественно-эстетические задачи, но и практические – охранные. Кроме глубокого рва с водой, труднопреодолимой окружной стены, сторожевых башен, больших «пустынных», хорошо просматриваемых пространств вокруг строений, сознательно запутанной планировки при застройке внутри, анфилады проходных комнат, потайных дверей, многочисленной охранной службы, что очень часто встречается и в других замках разных стран, здесь были свои новшества.

Во-первых, на всех дорожках и переходах большой территории комплекса лежал толстый слой мелкого гравия, громко шуршащий даже под самыми лёгкими шагами. К тому же такое покрытие, своей подвижной «сыпучестью» и острыми гранями, мешало быстрому передвижению. Рум и Куца это проверили лично.

Во-вторых, – это цвет гравия – светло-светло-серый, а скорее белый, на фоне которого даже в безлунную ночь контрастно выделяются очертания фигуры.

В-третьих, многие самостоятельные по значению дома специально объединены под одной общей крышей, чтобы сверху этого одноэтажного, длинного, зигзагообразного строения было трудно определить, где что находится. Почивальня ли сёгуна или охранное помещение?

В-четвёртых, все кровли покрыты скользкой и шумящее-гремящей черепицей. Две последние хитрости – специальная защита от нападения «лазучих» и «прыгучих» ниндзя.

– И таких отчаянных «сорви голов», как я! – оживился кот и хотел рассказать одну поучительную историю с погоней по крышам, но согласился сделать это попозже, уступив Юкико-сан и экскурсионному графику.

– Ну, а в-пятых, это те «поющие» половицы, о которых уже говорилось.

В-шестых, – отсутствие окон по внешней стене зданий. В-седьмых, – все залы имели только три стены, а четвёртая состояла из подвижных, лёгких рам, затянутых бумагой. И если раздвинуть эти рамы, то все помещения напоминали открытые веранды, объединяясь с длинным коридором, имеющим лишь балконное ограждение со стороны внутренней части дома. Так что никакого загромождения, отсутствие всевозможных «ловушек» – соблюдены правила пожарной безопасности для жителей этих хором, да и летом не жарко.

Все посетители перед тем, как войти во дворец и ступить на «поющие» половицы, снимали обувь.

Наши туристы легонько прошлись, проверяя пол на скрип и, удивляясь, что он звучит даже под их маловесными телами. Вокруг всё было так необычно и загадочно… Вдохновлённая Юкико-сан живописно рассказывала и рассказывала: о давно ушедших людях, о минувших событиях и об истории этого места, которое строилось более двадцати лет и на протяжении двух веков принадлежало клану Токугава. Ну и, конечно же, много говорила о первом хозяине этого замка – о его великих деяниях и о его семье.

– Сёгун Иэясу Токугава имел двух законных жён и восемнадцать наложниц. У него родилось одиннадцать сыновей и пять дочерей …

Румяный Нос слушал девушку очень-очень сосредоточенно, пристально вглядываясь из солнечного коридора в сумерки комнат дворца.

В матовом свете, проникающим сквозь белую бумагу, обтягивающую рамы длинной раздвижной стены, был виден просторный, изыскано обставленный зал. На поверхности трёх деревянных стен мягко высвечивались изящные изображения лёгких цветов сакуры, гибкие стебли бамбука и камыша, изогнутые от ветра. Таинственно мерцала тонкая позолота роскошных росписей на тёмном резном потолке.

В глубине зала, напротив входа, сидели какие-то люди в традиционных японских кимоно.

Рум всмотрелся внимательнее…

Человек в возрасте, плотного телосложения, несколько возвышался над всеми. Одежда его отличалась богатством расцветок, блеском шёлка и парчи. С непроницаемым лицом он важно восседал на подушках, брошенных на широкий помост, покачивая в руках жёсткий веер. За его спиной виднелась небольшая позолоченная дверь, через которую в любую секунду готова была ворваться стража.

На почтительном расстоянии перед господином расположилась стайка мальчишек от восьми до шестнадцати лет. Тёмный пол в этом месте застилали татами из золотистой рисовой соломки. Подогнув колени, мальчики сидели на пятках, уважительно склонив головы. Судя по всему, они кроме почтения испытывали некую опаску возле очень влиятельного человека.

– Сегодня, мои сыновья, я позвал вас, чтобы поговорить о ваших успехах в обучении. Сенсей сказал, что кроме упорных занятий по освоению военных приёмов борьбы, боевых искусств, вы настойчиво воспитываете свой дух, заботясь, чтобы он господствовал над плотью. Терпеливо овладеваете умением подчиняться.

Похвально.

Вы стремитесь быть скромными и вежливыми. Искореняете в своей душе зависть и злость.

Хорошо.

А уважаете ли вы, как положено, «Правило ствола и ветвей»?

Тут вельможа замолчал и пристально посмотрел на каждого отрока в отдельности, умышленно затягивая паузу. Тем самым, подчёркивая важность момента и увеличивая вес сказанных слов. Сыновья склонили головы ещё ниже. Наконец, возможно посчитав, что акцент получился достаточно выразительным, отец продолжил:

– Забыть «Правило ствола и ветвей» – правило почитания родителей, значит, никогда не достигнуть добродетели, – величественный отец вновь умолк. Тишина нависла над головами детей, словно тяжёлая рука с плетью. Сколько она длилась? Минуту-две? Три?!

– Сенсей говорит, что вы следуете мудрым Требованиям Бусидо – кодексу самураев. Чувствуя в себе «буси» – воина, готовитесь верно воспринимать «до» – путь, учение.

Вдруг, улыбнувшись одними уголками губ, произнёс: – Я доволен вами.

И вновь выдержал многоговорящую паузу.

– Ваша святая обязанность и предназначение – стать настоящими самураями! Опорой сёгуната. А, значит, и моей опорой. Помните, что гласит древний закон?!

Мальчики чётко, в один голос, ответили:

– Самурай должен иметь Учение слева, а боевые искусства – справа.

– Да, это так.

А в назидание я хочу, рассказать вам одну мудрую историю «Притчу о соловье».

Однажды, пришло время Верховному правителю выбирать себе ближайшего помощника. Достойных претендентов было трое. Позвал он их во дворец для решающего разговора и сказал: «Один уважаемый человек подарил мне соловья. Я очень люблю слушать пенье этой птицы. Но соловей не поёт! Что бы вы сделали на моём месте?».

Первый резко ответил, жёстко сжимая рукоять меча: «Он – соловей, значит, обязан петь! А раз не поёт… Разговор короткий – я бы убил его!».

Второй со скрытой угрозой в голосе, едва скрывая ухмылочку, произнёс: «А я бы «развязал» ему клюв силой… У меня бы он запел!..».

Третий спокойно и рассудительно заметил: «Соловей – птица певчая, поэтому надо просто подождать. И он запоёт».

Верховный правитель выслушал всех внимательно. И беспощадного – очень скорого на руку. И жестокого – до полного безрассудства.

А своё предпочтение отдал тому, кто умел ждать.

Немного помолчав, сановный отец, чуть повысив голос, с расстановкой проговорил:

– Теперь, как видите, я – единый правитель всей Японии!

Обведя глазами отпрысков, чеканно произнёс:

– Запомните. Все нужные, самые лучшие личные качества – ничто, если нет терпения! Без выдержки всё может пойти прахом. Жизнь похожа на длинную дорогу с тяжёлой ношей. Чем медленнее идёшь, тем спокойнее и тверже ставишь ноги. И даже если ты не придёшь первым, ты обязательно дойдёшь до цели, – это сказал я, Иэясу Токугава.

Румяный Нос почувствовал, что кто-то теребит его за усы. Ну, конечно же, это была неутомимая Куца.

– Опять дрыхнешь и как не стыдно?! – возмутилась она, – Юкико-сан старается, рассказывает. Для кого, а?!

– Я всё слышал!!! Всё-всё… – Кот протёр глаза и, таинственно понижая голос, сообщил подруге: – Представляешь, я даже видел это… О-о!.. Так здорово, – повернувшись к девушке-гиду, кот расцвёл в улыбке, намурлыкивая, – спасибо, Юкико-сан, вы очень образно описываете, ну-у, просто слов нет, я словно кино посмотрел, честное слово!

Юкико-сан доброжелательно кивнула, заметив: – Если вы не очень устали, то давайте пройдём к сердцевине комплекса Нидзё. Этот дворец называется Хонмару. Он располагается на неком искусственном возвышении. Это крепость в крепости!

Гости с удивлением увидели участок, окружённый вторым рвом с водой и ещё одной каменной стеной. Внутри находилось убежище сёгуна. Этот дворец, по сравнению с великолепием Ниномару, напоминал весьма скромный дом. Так же аскетично выглядел и здешний сад. Но, как видно, здесь верховному правителю сёгуната было не до красоты. Главная задача этого места – максимальная безопасность.

– Думаю, много чего и кого опасался властелин Японии, – раздумчиво проговорил Румяный.

– Да-а, раз, несмотря на такую защиту и многочисленную охрану всего замка Нидзё и те хитрости, и уловки о которых мы теперь знаем, всё-таки построил это дополнительное укрепление, – согласилась Леди Куцехвост.

– Обратите внимание на необычное устройство здешней крепостной стены, образующей изнутри широкие ступени, – сказала Юкико, взмахом руки охватывая увиденное, – частенько сёгун Иэясу Токугава, взбираясь по ним на самый верх, ходил по кругу, зорко вглядываясь в происходящее на территории своего замка.

– Ох, и не завидую я этим «правителям»… Никакой свободы! Они к своей власти привязаны, как собачка, посаженная на цепь, – Рум, вдруг, спохватился, – ой, Куца, я это…

– Да чего уж там, – Леди Вестфалия, закусив нижнюю губу, опустила глаза.

– Да я хотел сказать, как коза на верёвочке. Ну не, Куц, чес сло, – Рум сокрушённо покрутил головой и выдохнул, – я, что имел в виду-то, ну никаких денег не надо при такой «свободе».

– Известное дело, как говорит мой хозяин, самый свободный из людей – это «бомж», а чем больше богатств и власти, тем выше ответственность и риск, свободы же всё меньше и меньше. – Куца достала инкрустированную перламутром пудреницу и, глядя в зеркальце, облизала губы, взбила чёлку, оставшись довольна увиденным, на всякий случай обмахнула спонжиком носик. Щёлкнув замком стильной «штучки», сообщила: – Я готова. Куда мы идём дальше?

Юкико предложила следовать за ней и проехать в буддийский храм Рёандзи, прославленный своим необычным садом.

Сад камней очень удивил путешественников.

Рум сказал, что его было бы правильнее называть «сад ИЗ камней», так как на прямоугольной площадке, размером тридцать на десять метров, засыпанной мелким белым гравием, кроме пятнадцати крупных камней разной величины больше ничего и не было.

«Буддийский монах Соами, который всё это придумал в средние века, был видно очень незаурядной личностью и к тому же романтично-философски настроенным человеком, потому что – увидеть в каменной пустоте красоту! А за тем – ещё что-то, да с чем-то, а далее – всеобъемлющее нечто. Да-а! Ни каждому дано», – примерно так, ну естественно, каждый на свой лад думали наши туристы.

Площадь сада была аккуратно причёсана граблями и на мелком гравии отпечатались волнистые бороздки – это якобы «морские волны», по которым «плывут четырнадцать тигрят с мамой-тигрицей».

Но камни сгруппированы в пять «островков» и некоторые склонны считать, что это ни какие не «тигры», а «пять горных вершин».

Фантазировать, как видно, можно до бесконечности.

Самое интересное, что в этом «саду» нельзя увидеть за один взгляд все пятнадцать камней разом, а только четырнадцать. Вот такой секрет. И как Рум с Куцей не старались, как не изворачивались, как не бегали с одного места на другое, ничего у них и не вышло.

Юкико-сан сказала, что есть ещё одна загадка у этого творения:

– Гипнотическое воздействие на человека. Созерцание сада даёт возможность глубоко сосредоточиться, погрузиться в себя и обрести спокойное состояние духа.

С чем Румяный Нос, запыхавшийся в поисках «того самого места» откуда всё-таки можно увидеть все пятнадцать камней разом, категорически не согласился. А Леди Куцехвост, также уставшая от «поисков», вытирая пот с гладкого лба, шепнула другу: – Нам, пожалуй, не понять. Это, скорее всего, только для людей.

Юкико-сан, уже несколько привыкшая к эксцентричному поведению российских туристов, методично завершала экскурсию. И в заключении сказала такую фразу:

– Через сад камней монах Соами хотел показать безмерность мира, величие Будды и непостижимость великого Космоса.

Отправились дальше – на территорию храмового комплекса Рокуондзи, который прославился своим удивительным павильоном Кинкакудзи. И минут через двадцать были на месте.

Золотой павильон поразил воображение красотой и гармонией. Он словно висел в воздухе, как драгоценный медальон, искусно вставленный в изысканную оправу сада!

Стены трёхэтажного строения, покрытые листами настоящего благородного металла, мягко отсвечивали в лучах после полуденного солнца. Двуярусную, плавно изогнутую крышу венчала фигура бронзового феникса с широко распахнутыми крылами. Голубая эмаль небес, подёрнутая перламутром перистых облаков, оттеняла прекрасное творение непревзойдённого Мастера.

Но особое очарование вызывало отражение этого яркого, лёгкого на глаз строения в тёмной глади озера! Вместе с рисунком неба и причудливой береговой линией, хранящей вековые замшелые камни, в обрамлении скани деревьев, кустов и невысоких «танцующих» сосен – оно напоминало ожившую старинную гравюру.

А как мило эту изящную картину украшали стоящие поодаль цветущие сакуры!

На поверхности тихой воды Золотой павильон со своим утончённым окружением казался настолько реальным, что трудно было понять: «А который из них настоящий? Тот, что в пруду или тот, что на берегу?».

И опять получалась философская картинка, говорящая, – как всё неоднозначно в нашем мире!

– Это озеро так и называют – зеркало, озеро-зеркало, – с гордостью в голосе произнесла Юкико-сан.

– Стоит этакая жар-птица и в озеро, как в зеркало глядится! – восторженно подхватил кот.

– Ах, красота несказанная! – развела лапы в стороны Куца, будто хотела весь мир обнять. У неё захватило дух!

Юкико-сан начала рассказывать исторический курьёз, связанный с этим местом, а Рум слушал и прикидывал, как он будет излагать его дома:

«В далёкие-далёкие времена, когда ещё не родился Токугава и не закрыл страну от алчных гостей, забрели сюда, заехали мореплаватели из Европы. Они пиратствовали мало-помалу в разных морях-океанах, да по пути новые богатые земли разведывали. Оказавшись неподалёку, зашли, как говорится, «водицы напиться» и попали в буддийский храмовый комплекс Рокуондзи, где находился Золотой павильон.

Можно представить, как загорелись глаза флибустьеров. Вернувшись домой, пираты доложили самой королеве, – мол, так и так, есть на самом-самом востоке острова земли Ямато. Ну, «ямато» – это древнее название Японии.

Там стоят города, а в них дома – из золота!

За такую весть отсыпала королева пиратам денег, выдала довольствие и повелела срочно корабли на Восток направить.

– Завоевать золотые города!

Много в ту пору крови пролилось. Не раз и не два разные дерзкие народы пытались захватить Японию. Но, отстояли свои земли отважные, стойкие, презревшие смерть самураи! Не даром их считали цветом нации. А когда Иэяса Токугава подрос, окреп, возглавил самураев и обрёл полную власть, то закрыл «железный занавес» от посетителей непрошенных крепко-накрепко.

Закрыл на долгие-долгие годы во имя процветания своей родной Японии!».

Солнце уже клонилось к закату, когда прибыли на гору Отова, где в восьмом веке был обоснован знаменитый «Храм чистой воды». Предстояло осмотреть архитектурный ансамбль, состоящий из множества зданий, расположенных на тринадцати гектарах. Но сначала следовало подняться вверх по многолюдной узкой торговой улице. Идти надо было быстро, чтобы побывать в храме ещё при солнышке. Вид пёстрых зазывных витрин уже не бодрил, а наоборот, заставлял задуматься об отдыхе. Сесть бы, например, а ещё лучше лечь, в одном из кафе и потягивать через трубочку свежевыжатый сок, после доброй порции суси с рыбой.

Миновали красочные ворота храма.

Туристы еле передвигали лапы. Уставшая девушка-гид не подавая вида, работала честно. И, памятуя сумятицу прошлых дней, старалась вести полноценную по объёму экскурсию. В соответствии с утверждённой программой. Она намеревалась, как всегда, сопровождать её подробным рассказом:

– Буддийский храм Киёмидзудера находится в восточной части Киото в районе Хигасияма…

Куца, как можно вежливее, умоляющим голосом прервала гида:

– Уважаемая, дорогая Юкико-сан, а можно показать только самое-самое важное, наиболее интересное, а не обходить всю территорию. Ну, будьте так добры…

Рум поддержал подругу: – Да, пожалуйста, и, если можно, то, не сходя с этого места.

Юкико смутилась: – Ну, хорошо… Правда трудно выбрать. Всё, что расположено здесь имеет высокую ценность и значение. – Высокий холм, на который уже успели подняться туристы, позволял видеть многое. – Пожалуйста, я попробую. Посмотрите налево. Перед вами одна из самых важных достопримечательностей – это небольшой хрустально-чистый водопад. Он и дал название храму. Его охраняет божество Фудо мёо, отпугивающее злых духов своим страшным образом. По преданию вода здесь целебная. Водопад заключили в три бамбуковые трубы и падающие струи обладают, каждая, своей чудотворной силой, дающей: здоровье, богатство и любовь. Но только на самом деле никто не знает, какая из струй за что отвечает. Поэтому стараются взять из всех понемногу. Внизу у скалы построили лестницу, ведущую на небольшую веранду, расположенную под водопадом. Это для удобства. Обратите внимание на длинную вереницу людей, стремящихся совершить ритуал омовения под этими тонкими и светлыми струями. Дождавшись своей очереди, посетители берут в руки ковшик с длинной ручкой, наполняют его до краёв и поливают сначала себе на одну руку, потом на другую, а затем смачивают лицо или берут воду с собой, наливая в пластиковые бутылки. Посмотрите направо. Вы, видите, там, на обрыве главный храм этого комплекса – Хондо. В нём храниться статуя одиннадцатиликой, тысячерукой Каннон Босацу.

– Снова Каннон?

– Опять эта богиня милосердия, только, вроде, фамилия какая-то другая – Босацу?!

– Не удивляйтесь. По буддийской легенде Каннон может принимать тридцать три образа для спасения людей. Ей посвящены тридцать три храма, и каждый имеет свой образ богини. Этот храм шестнадцатый по счёту.

– Ах, вот оно что! Но, как на одной голове умещается одиннадцать лиц?

– Интересно, а неужели у неё тысяча рук?

– Вы знаете, на голове одиннадцатиликой Каннон возвышается корона с десятью небольшими лицами похожими своими чертами на лицо статуи богини, но с разными выражениями. Это символизирует то, что Канон всё видит и всё замечает. А на её теле – сорок рук, каждая из них отводит двадцать пять бед, вот и получается тысяча.

– Понятно.

– Жаль, что вы никуда не хотите идти. Поэтому я не смогу вам показать волшебные камни. На одном из них сохранились отпечатки ступней Будды. – При упоминании «волшебных камней» друзья-туристы было встрепенулись. Но, услышав продолжение фразы: – Он находится, не близко и надо идти под землёй через неосвещённый туннель, – вновь сникли и остались на месте.

– Посмотрите на большую веранду, примыкающую к храму Хондо. Она выполнена без единого гвоздя и зависает на двенадцать метров над выступом достаточно высокой скалы, опираясь на громадные и очень длинные столбы, вырубленные из могучих крептомерий. Когда-то эту площадку, широко открытую для обзора с трёх сторон, использовали как сцену для ритуальных танцев. Над верандой и храмом – единая крыша причудливой формы, крытая дранкой из дерева хиноки.

– Грандиозно! Стоит, презрев столетья!..

– И как такая махина держится-то?

– С этой горы открывается прекрасный вид на Киото. Если хотите можно пройти…

– Спасибо, Юкико-сан, мы лучше здесь постоим, полюбуемся.

– Точно! Не беспокойтесь. – Наши путешественники старались по капле экономить оставшиеся силы.

Их яркие впечатления, полученные за день, лёгким туманом заволакивала усталость. И, чтобы не смазать, не затмить полученное очарование, приходилось кое в чём себе отказывать.

– По-хорошему, надо бы полдня отвести на каждый объект, – с сожалением проговорил тяжело осевший на пышный хвост Рум, когда Юкико на минутку отвлеклась на просьбу какой-то пожилой дамы. Уши кота разъехались в разные стороны, а усы поникли.

– Ты, прав. Тогда можно бы в каждую деталь, не торопясь, и вдумчиво вглядеться, – поддержала его осоловевшая Куца, смахивая с носа слипшуюся чёлку и поддёргивая повыше на плечо осточертевшую сумочку, гирей тянущей к земле. Помолчав, она закончила своё «глубокое» изречение:

– Увидеть бы всё это осмысленно, запомнить и, возможно, после многое-многое понять.

В головах у друзей кружилась цветная карусель, да так, что звон из ушей по округе шёл.

– Не хотите пройти? – переспросила Юкико. – Ну что ж, послушайте ещё немного о Каннон. С её именем связано древнее искусство оригами. Знаете что это такое?

Куца тихим голосом, но с готовностью откликнулась: – Это слово означает «складывание бумаги».

– Да, правильно. Когда-то цветное оригами делали только для ритуального украшения изваяний Каннон, а теперь это искусство широко распространилось по миру и применяется на различных праздниках.

– Это что же лодочки из бумаги, пароходики? Всякие там прыгающие лягушки? И всё это на статую вешали? Ничего себе украшение!

– Ой, Рум, ты плохо знаешь оригами. Можно очень красивые вещи делать! И цветы, и вазы, и птиц, и много-много всего, – отмахнулась лапкой от слов Румяного Куца.

– Простите, об этом мы сможем поговорить позже, а сейчас посмотрите правее и вниз. Видите пруд? Сюда очень многие люди любят приходить, иногда целыми семьями, в день осеннего полнолуния, когда луна светит наиболее ярко. Взяв лодку, они наслаждаются лунным ликом с воды или смотрят на её прекрасное отражение на поверхности пруда. В Японии любование полной луной – это очень старая традиция.

– Как романтично!

– А рыба в пруду есть?

– Наверное, есть, но я могу уточнить, если надо, – озадаченно сказала Юкико-сан, удивлённая неожиданным поворотом.

– Ой, не надо. Давайте-ка лучше перекусим где-нибудь, пока я опять в обморок не грохнулась, – забыв про приличия, категорично заявила Куца. И перевела сама себя для Юкико-сан : – То есть, я хотела сказать, пока я опять не упала без сил.

– Простите, я думала, что вы очень плотно покушали в поезде, – извиняющимся тоном начала говорить Юкико.

Но, мгновенно взбодрившийся кот, перебил её:

– Ого, порядок! Не надо извинений, всё щас будет. Где это у вас тут «девушка с тележкой»?! – Подсуетившись, он ловко подхватил спутниц под руки. Откуда только «порох» взялся? И, приговаривая на ходу всякие пустяки, повёл Юкику с Куцей к выходу, нацеливаясь в приглянувшийся ресторанчик на торговой улице.

 

(На этом история не заканчивается)