ИСЧИСЛЕНИЯ И УСТАНОВЛЕНИЯ

 

(стратификационные и конвертационные тексты)

 

Невероятные истории

(1998)

 

Предуведомление

 

Действительно, мы со всех сторон окружены столь невероятными историями о спасениях, исцелениях и пр. О бесчисленных чудодейственных колдунах, це­лителях, йогах и хиллерах, поворачивающих вспять весь причинно-следственный губительный процесс, что не хочется просто верить в нудный и отвратитель­ный естественный ход событий. Но вот приходится. Хоть он и невероятен, но, увы, гораздо более част и принудителен.

 

* * *

Совершенно непредсказуемая история — дитя вы­валилось с 14-го этажа и умерло, а не выжило, как ожидалось.

Или другая совершенно невероятная история — человек два месяца лежал, не приходя в себя, но не выздоровел, как ожидалось, а скончался — действи­тельно, достаточно невероятно.

А вот история не менее странная — человек попа­дает в клетку к хищнику, говорит какие-то магичес­кие слова, но против всеобщего ожидания съедаем им до костей.

Или вот о том, как двое выпали из самолета, не имея парашютов, и, несмотря на все ожидания, разбились насмерть, хотя многие оправданно ожидали их спасения.

Или еще — как некто, заболев неисцелимой болез­нью, решил не ходить по нужным врачам, а лечиться самому, однако же, к всеобщему удивлению, доста­точно быстро скончался.

Еще про то, как один, веря внутреннему голосу, который должен вывести из любой ситуации, пошел в горы да так и, несмотря на всеобщее ожидание, не вернулся.

Или вот: как, несмотря на все понятные ожида­ния, человек с отрубленными ногами так и скончал­ся, не дождавшись протезов, на которых он должен был научиться танцевать, — все неприятно удивились этому.

Или человек, попавший в самое пекло битвы, не совсем ожидаемо для всех погибает самым обычным способом, а не возвращается целым и невредимым, как это должно бы быть обычно.

А вот совсем невероятное — на человека надевают петлю, из-под него вышибают табурет, и он бездыханно повисает в петле, а не чего-нибудь иное, что естественно было бы ожидать от него.

И вот еще, под человеком разводится костер, пла­мя вскидывается вверх, все с беспокойством, но с ин­тересом ожидают, как, каким образом ему удастся избежать трагической развязки, но он с воплями и криками не избегает, к немалому удивлению собра­вшихся.

Или, к примеру, человека хватают за волосы, по­гружают в воду, держат там без дыхания 20—25 ми­нут, отпускают, все с уверенностью ожидают его живое появление из воды, однако же он медленно всплывает тяжелым и неповоротливым трупом, что всех глубоко и неприятно удивляет.

 

Неложные преобразования

(1998)

 

Предуведомление

 

Постоянные процессы преобразования всего во все, вся эта космическая и более простая обыденная комбинаторика вызвана ограниченным количеством на­личного в любом процессе материала (конечно, при условии все-таки в какой-то мере длительного, по че­ловеческим представлениям, процесса), и бесконеч­ного существования, и преположенного ему, хотя бы логически, пространства существования.

И в этой бесконечности мы выделяем предпочита­емую нами либо реальную, либо вчитываемую нами в общий бескачественный процесс аксиологию. А почему нет? Да и аксиология-то наша не ахти какая. Просто простая последовательность, вернее, желание ее. Включение нашего как бы последовательного как один-единственный крохотный акт-актик в некую другую грандиозную и, по причине этой грандиозно­сти, возможно — думает наш герой — спасительную последовательность. То есть последуешь ей — спа­сешься. Ой, всего ведь не упомнишь, не уследишь. Но, надеемся, сам принцип всеобщей преобразова­тельности отражается в нашем малом примере с до­статочной полнотой.

Все.

 

* * *

Если взять и составить два стола, а сверху на них поставить стул, то получишь трон.

Если взять трон, опрокинуть столы набок, а стул поставить за ними, то получится пулеметное гнездо.

Если взять пулеметное гнездо, поставить один стол на другой, а стул выкинуть, то получится пагода.

Если взять пагоду, перевернуть один стол вверх ногами и опустить в воду, а другой стол выбросить, то получится плавательное средство.

Если взять плавательное средство, вынуть стол из воды, поставить нормально, на него поставить другой стол, на них водрузить этажерку, а сверху укрепить лампу, то получится маяк.

Если взять маяк, выкинуть два стола и этажерку, взять шкаф, подвести под него колеса, то получится броневик.

Если взять броневик, отбросить колеса, вынуть из шкафа ящики, поставить их вертикально, а сам шкаф выкинуть, то получится колумбарий.

Если взять колумбарий, выкинуть ящики, взять стул, положить на спину, сзади поставить табуретку и включить вентилятор, то получится самолет.

Если взять самолет, поставить нормально стул, на него поставить другой, потом третий, потом четвер­тый и еще сколько позволяет высота помещения, то получится спуск в шахту.

Если взять спуск в шахту и с грохотом уронить его на пол, чтобы были сплошные обломки, то получится испанская армада после Трафальгарской битвы.

Если взять испанскую армаду, выбросить обломки, поставить один уцелевший стул нормально, подвести к нему электричество, то получится электрический стул.

Если взять электрический стул, выбросить сам стул, пустить большой разряд электричества по разъе­диненным проводам, укрепив на них конденсаторы, то получится молния.

Если взять молнию, взять человека и дотронуться им до одного из проводов, то получится труп.

Если взять труп, все выкинуть, внести кровать, уложить в нее двух разнополых или однополых существ, то получится любовь.

Если взять любовь, выбросить кровать, к двум су­ществам прикрепить на спину крылья, то получатся ангелы.

Если взять ангелов, выкинуть существ и сильно проредить крылья, то будет дух.

Если взять дух, все выбросить и не внести ничего, то, собственно, ничего и не будет, но будет ли Нич­то — это вопрос.

 

Приговоры

(1998)

 

Предуведомление

 

Со Средних веков известны суды над животными, на­рушившими высший, метафорический, социальный, человеческий (тоже, кстати, понимавшиеся и созна­тельно выстраиваемые если и не как чистое воспроизведение порядка метафизического, то как его воз­можно наиболее чистое отражение) порядок. За ними признавалось осознанное (а что, собака глупа, что ли? да поумнее некоторых из нас) или полуосознанное (за счет причастности к ответственной коммунальной душе каждого вида животных) принятие на себя от­ветственности за представительство хотя бы светлых или темных сил.

Это судопроизводство, являясь отражением фунда­ментальных мирополагающих основ не только чело­веческого, но и всего бытия, было и служило порой единственным залогом причастности человека не только к его земной, но и миростроительной, мирозиждительной энергии и деятельности. Порой же это являлось единственным способом противостояния вторжению разрушительных энтропийных сил.

 

* * *

Медведя за халатное исполнение обязанностей присудить к двум годам условно с удержанием 50% зарплаты по месту постоянной работы, а кто что воз­разит? — никто и ничто.

Зайца за мелкие хищения присудить к админист­ративному взысканию по месту постоянной прописки, а кто что возразит? — никто и ничто.

Собаку за хулиганство присудить к одному году заключения, но, учитывая хорошую характеристику с места службы, заменить 15 сутками и занятием на об­щественных работах, понимаешь! не понимаешь? по­нимаешь, понимаешь!

Кошку за систематическое нарушение обществен­ного порядка и антиобщественное поведение прису­дить к высылке за 100-й километр — и ничего не воз­разишь! а что возразишь-то.

Волка за хищения в особо крупных размерах при­говорить к 25 годам, хотя нет, лучше к расстрелу, нет, все-таки справедливее к 25 годам с конфискацией имущества — строго? да нет, не очень! а иначе нельзя.

Крысу за антиобщественное поведение и оскорб­ление принятых норм и государственного строя при­судить к 5 годам отбывания в исправительно-трудо­вых лагерях с последующим 10-летним поражением в правах! — мало? а у нас не карательное судопроизвод­ство! — у нас гуманистически-воспитательное! мы не фашисты какие-нибудь.

Кабана за неприятный вид приговорить к высшей мере через съедение — и это справедливо! хоть какая польза будет! а что, у вас разве не так!

Птицу за измену Родине приговорить к высшей мере с конфискацией имущества, чтобы другим непо­вадно было.

Ехидну за античеловеческое обличье и ехидство присудить к расстрелу с последующей реабилитаци­ей, чтобы все-таки и порядок был, и высшая справед­ливость восторжествовала.

Слона за огромный размер, унижающий честь и достоинство человека, вычеркнуть из списка существующих и дальнейшее его существование считать аномалией и фантомом.

За экономические, нравственные, политические и поведенческие преступления к различным срокам от­бывания наказания в различных местах приговарива­ются хорек, лисица, белка, барсук, бурундук, полевка, сойка, жаворонок, ворона и ворон, олень и барсук, кенгуру с кенгурятами, кит и акула, щука, лебедь и рак и все прочие, но со строго правовым и индивидуаль­ным подходом к каждому конкретному случаю, чтобы не было нивелировки и огульного обезличивания.

Таракана просто присудить к расстрелу — это ясно всем и в объяснениях не нуждается.

Льва присудить к публичному унижению и поруга­нию, поскольку ясно, что царь зверей, природы и всего прочего — это человек.

Реки присудить к перенаправлению во всевозмож­ных направлениях с последующим обмелением и пе­ресыханием — что и справедливо.

Солнце присудить к разоблачению и публичному покаянию с последующим исчезновением из списков поминовения и прославления, начинающихся со слов: да здравствует! — так надо.

Решения по делам всего остального находятся в производстве, и по мере решения приговоры будут объявлены в приемлемые сроки — никому не уйти.

 

Три источника

(1998)

 

Предуведомление

 

Со времен Ленина известно, что все имеет три ис­точника. Ну, мы не столь проницательны и мощны в точном прослеживании их. Но мы старались. К тому же наши ошибки не могут привести к столь опасным и сокрушительным последствиям, как в случае с Лениным. Наши что — шуточки, оговорочки, ужимочки.

 

* * *

Существуют три источника знания — жизнь, кни­ги и что-нибудь еще неожиданное — например быв­ший арестант, поселившийся по соседству.

Существуют три источника жизни — еда, любовь и что-нибудь неожиданное — какой-нибудь Бог на­пример.

Существуют три источника любви — сердце, поло­вое влечение и что-нибудь неожиданное — поврежде­ние, например, психики, меняющее всё восприятие жизни.

Существуют три источника злобы — дурной харак­тер, больная печень и что-нибудь неожиданное — на­пример вселение в организм какого-либо злобного духа.

Существуют три источника немощи — болезнен­ность, плохой климат или что-нибудь неожиданное — например попавшийся вдруг на пути трамвай либо что-нибудь тяжелое.

Существуют три источника благополучия — трудо­любие, сметливость и что-нибудь неожиданное — на­пример смерть богатого дядюшки, удачный кредит или найденный кошелек, туго набитый долларами, что в наше время кредитных карточек и электронных денег — вещь весьма неправдоподобная.

Существуют три источника смерти — предопреде­ление нашего телесного несовершенства, страстное желание и взыскание ее и что-нибудь неожиданное — например встреча взгляд во взгляд с Василиском или Медузой.

 

Путешествие из Москвы в Пермь

(1997)

 

Предуведомление

 

Уподобление путешествия жизни — вещь давно изве­стная и имеет под собой, видимо, глубокие основа­ния для того. Но это все — идея. А как всегда, важна конкретика и прагматика. В нашем случае — конк­ретная топография и конкретная событийность. Вот вам они и суть.

 

* * *

Я выехал из Москвы и доехал до Владимира — за это мне полагается поощрение от Министерства пу­тей сообщения.

Я доехал до Нижнего Новгорода — за это мне по­лагалась бы денежная премия.

Я доехал до Шахуньи — полагалась бы еще надбавочка.

Доехал до Котельничева — думаю, что заработал звание заслуженного деятеля этого пространства.

Доехал до Генгасово — ой, ой, ой, не дай Бог, об­наружат.

Доехал до Глазова — ой, ой, обнаружили, бегут с колами и уключинами страшными, дикие, безжалост­ные.

Доехал до Балезино — воочию явлено некое стран­ное видение с провалами, дыханием смрадным, про­стирающимся во все стороны. — Ты о Балезино? — Да при чем тут Балезино? Тут ужас, страсти!

Доехал до Кеза — полегчало, полегчало, заслужил чайку с сахаром.

Доехал до Верещагино — думаю, заслужил уваже­ние.

Доехал до Менделеево — думаю, что вполне заслу­жил какого-либо влиятельного поста, положения во всяком случае.

Доехал до Курьи — заслужил всего, ну буквально всего что ни на есть, и в мировом масштабе.

Доехал до Перми — Господи, спасения заслужил!

 

Список собственных умираний

(1999)

 

Предуведомление

 

Сам я с удивлением, по свершении факта, обнару­жил, что три моих недавних больших «инвентарных» текста связаны с мортальными мотивами — кто умер при мне, могильные перечисления и вот этот. Подумалось, что можно было бы с немалым эффектом пе­речислять и жизнерадостные, веселые вещи. Но потом подумалось, что сам принцип инвентаризации есть умертвление пар экселенс. Так что, естественно, наи­более естественным тематическим наполнением его и будет нечто соответственно мортальное. Просто сход­ное вызывает по сходству сходное же.

 

* * *

Я мог бы умереть в 1 год от ветрянки, да вот не смог

В 2 года я мог бы умереть от краснухи

В 3 года я мог бы умереть от волчанки, голода и войны

В 4 года мог бы умереть от кори, многие умирали

Да, еще в 6 месяцев от роду я мог бы умереть от диспепсии

Да, я мог бы умереть до рождения от неописуемых предстоящих тяжестей бытия

Я мог бы умереть при рождении от недоношенно­сти — бывает такое

Я мог бы умереть в 5 лет от скарлатины — ужасная вещь

В 6, 7, 8 и 9 лет мог бы умереть от полиомиелита

В 10 лет мог бы умереть от страха — очень страшно было

В 11 и 12 лет мог бы умереть от скуки в школе, но перемог

В 13 и 14 лет мог бы умереть на проезжей части улицы, в чужом саду за воровством яблок или в дво­ровой драке — жестокие были драки

В 15 лет мог бы умереть от укуса энцефалитного клеща в подмосковном лесу

В 16 лет мог бы просто умереть

Мог бы просто умереть и в 17 лет

Мог бы просто умереть и в 18 лет

Мог бы умереть в 19 и 20 лет, купаясь в Черном или Балтийском море

Мог бы умереть в 21 год от комсомола

Мог бы умереть в 22 года от любви — известная вещь

Мог бы умереть в 23 года от отчаяния — на рельсах умереть

В 24 года мог бы умереть в милиции

В 25 лет мог бы умереть от отравления

Мог бы умереть в 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41 год в тюрьмах, лагерях, от пыток, на нарах, на допросах, на лесоповале, на ноже уго­ловника, на Северном полюсе, заеденный мошкарой, в песках, на кресте, спущенный под лед, брошенный в топку, колесованный, от пули, в карцере, в наруч­никах, от слабости в вагоне, в газовой камере, сбро­шенный с утеса, облитый кислотой, от цинги, не дое­хав до места отбывания второго срока, от разрыва сердца перед распахнутыми лагерными воротами во дни реабилитации

В 41 год мог бы умереть также и от заворота кишок

А в 40 лет, например, если бы не умер предвари­тельно в тюрьме, мог бы умереть от укуса бешеной собаки — такая тогда бегала по Москве

А в 39 лет мог бы умереть от малярии в Азии

А вот в 42 года мог бы уже умереть от туберкулеза

Мог бы умереть в 43 года от травмы головы, нане­сенной, например, топором

Мог бы умереть в 44, 45 и 46 лет от какой-нибудь чепухи, буквально чепухи какой-то

Мог бы умереть в 47 лет от серьезных пережива­ний

Мог бы умереть в 48 лет от возможного рака

В 49, 50, 51 год мог бы умереть от инфаркта, да и умер, но оклемался

В 52 года все еще мог умереть от инфаркта

В 53 года мог бы умереть от чего угодно, от непра­вильной жизни например

Мог бы умереть и в 54 года от чего угодно

Мог бы умереть в 55 лет от чего угодно

Мог бы умереть в 56 лет от чего угодно

Мог бы умереть и в 57 лет от чего угодно

Мог бы умереть и в 58 лет от чего угодно

И в нынешние 59 лет могу умереть от чего угодно, от этих писаний например

И во все будущие годы, времена и сроки могу, могу, могу умереть, умереть, умереть от чего, от чего, от чего? — да от чего угодно

 

Из цикла

Апофеоз Милицанера

 

* * *

Когда здесь на посту стоит Милицанер

Ему до Внуково простор весь открывается

На Запад и Восток глядит Милицанер

И пустота за ними открывается

И центр, где стоит Милицанер —

Взляд на него отвсюду открывается

Отвсюду виден Милиционер

С Востока виден Милиционер

И с Юга виден Милиционер

И с моря виден Милиционер

И с неба виден Милиционер

И с-под земли…

да он и не скрывается

 

* * *

В буфете Дома литераторов

Пьет пиво Милиционер

Пьет на обычный свой манер

Не видя даже литераторов

 

Они же смотрят на него

Вокруг него светло и пусто

И все их разные искусства

При нем не значат ничего

 

Он представляет собой Жизнь

Явившуюся в форме Долга

Жизнь кратка, а искусство долго

И в схватке побеждает жизнь

 

* * *

Есть метафизика в допросе

Вот скажем наш Милицанер

А вот преступник, например

Их стол зеленый разделяет

А что же их объединяет? —

Объединяет их Закон

Над ними царствуя победу:

Не через стол ведут беседу

Они ведут через Закон

И в этот миг как на иконе

Они не здесь — они в законе

 

* * *

Был Милицанером столичным

Она же по улице шла

Стоял на посту он отлично

Она поздней ночею шла

 

И в этот же миг подбегают

К ней три хулигана втроем

И ей угрожать начинают

Раздеть ее мыслят втроем

 

Но Милицанер всё заметил

Подходит он и говорит:

Закон нарушаете этим

Немедленно чтоб прекратить!

 

Она же взирает прекрасно

На лик его и на мундир

И взгляд переводит в пространство

И видит рассвет впереди

 

* * *

Страна, кто нас с тобой поймет

В размере постоянной жизни

Вот служащий бежит по жизни

Интеллигент бежит от жизни

Рабочий водку пьет для жизни

Солдат стреляет ради жизни

Милицанер стоит средь жизни

И говорит, где поворот

А поворот возьми и станься

У самых наших у ворот

А поворот уходит в вечность

Народ спешит — уходит в вечность

Поэт стоит, вперяясь в вечность

Ученый думает про вечность

Вожди отодвигают вечность

Милицанер смиряет вечность

И ставит знак наоборот

И снова жизнь возьми и станься

У самых наших у ворот

 

* * *

Про то сья песня сложена

Что жизнь прекрасна и сложна

 

Среди небес полузаброшенных

Порхает птичка зензивер

А в подмосковном рву некошеном

С ножом в груди Милицанер

Лежит

 

* * *

Я просто жил и умер просто

Лишь умер — посреди погоста

Мучительно и нестерпимо долго

Глядя в лицо мое умершее

Стояла смерть Милицанершею

Полна любви и исполненья долга

 

 

Из цикла

Образ Рейгана в советской литературе

 

* * *

Так они сидели

На той ветке самой

Один Ленин — Ленин

Другой Ленин — Сталин

Тихую беседу

Ото всех вели

Крыльями повеивали

На краю земли

Той земли Восточной

В Западном краю

Мира посередке

Ветки на краю

 

* * *

Вот у грузин есть Руставели

У нас же — Пушкин супротив

Кто победит, коли свести?

Пожалуй что и Руставели

Да нет, пожалуй, всё же Пушкин

За ним огромный весь народ

Да все мы братья! Лучше-ка вот

Поворотим-ка наши пушки

Против общего врага

 

* * *

Так во всяком безобразье

Что-то есть хорошее

Вот герой народный Разин

Со княжною брошенной

В Волгу бросил ее Разин

Дочь живую Персии

Так посмотришь — безобразье

А красиво, песенно

 

* * *

Вот Достоевский Пушкина признал:

Лети, мол, пташка в наш-ка окоем

А дальше я скажу, что делать

Чтоб веселей на каторгу вдвоем

 

А Пушкин отвечал: Уйди, проклятый!

Поэт свободен! Сраму он неймет!

Что ему ваши нудные страданья!

Его Господь где хочет — там пасет!

 

* * *

Чтобы режим военный утвердить

То надо б отключить канализацью

И ни одна не устоит

Цивилизованная нацья

 

Когда фекальи потекут вовне

Ведь дух борьбы — он гордый по природе

Он задохнется в этаком говне

И полностью умрет в народе

 

* * *

Вот могут, скажем ли, литовцы

Латышцы, разные эстонцы

Россию как родную мать

Глубоко в сердце воспринять

Чтобы любовь была большая

Конечно, могут — кто мешает