Я ВСЕГДА БЫЛА РЯДОМ

 

В декабре 2002 года исполнилось бы 80 лет известному русскому поэту, уроженцу Удмуртии Владимиру Кузьмичу Семакину.

Предлагаем вашему вниманию воспоминания вдовы поэта Агнии Ильиничны Семакиной, а также материалы круглого стола преподавателей и аспирантов факультета удмуртской филологии Удмуртского госуниверситета, посвященного творчеству В.Семакина.

 

 

А жизнь такая небольшая,

что не хватило для поэм.

Я молодым не помешаю —

чужого века не заем…

 

Сесть за стол и писать воспоминания об известном русском поэте и переводчике удмуртской поэзии — моем муже Владимире Кузьмиче Семакине, о бесконечно дорогом, любимом человеке, с которым прожито более сорока самых лучших лет нашей жизни… Говорить о нем в прошедшем времени я смогла только через двенадцать лет после его безвременной кончины.

 

И, наверно, долго-долго,

боль глубоко затая,

с жизнью так же, как с любовью,

расставаться буду я.

 

Хочу, чтобы читатель узнал его лучше, полюбил и запомнил как прекрасного поэта-лирика и Человека, чтобы поэт стал для него другом и наставником. Если стихи Владимира Кузьмича придутся вам по душе, сделают вас добрее и умнее, буду считать, что свою миссию я выполнила. С таким чувством и пишу свои строки.

Много лет назад предо мной явился молодец: среднего роста, худощавый, обаятельный и очень стеснительный. Мягкие светло-русые волосы, как голубое небо глаза, нежное девичье лицо, необыкновенно светлая, застенчивая улыбка. Это был сказочный Лель!

Такого Володю я повстречала в молодости и осталась с ним. Таким он был для меня всю жизнь, молодец из сказки — мой Лель!

Годы мало изменили его: то же обаяние, та же доброжелательность, та же открытая душа, готовая всех обнять, одарить добром и улыбкой.

 

На белом свете понемногу

я побывал, пока живу,

и каплей, канувшей в траву,

а для любимой — равным Богу.

 

Вся его жизнь: горести и радости, печаль, счастье и любовь, отношение к миру, к Родине, ко всему живому на земле — всё сказано в его стихах.

 

Ах, земля, ты такая красавица!

Вот который десяток живу,

а не можешь ты мне разонравиться,

разучить меня падать в траву…

 

Родился Владимир Кузьмич 12 декабря 1922 года в городе Глазове, в русской семье. Отец, Кузьма Иванович, был партийным работником, мать, Людмила Николаевна, — служащая. В 1925 году семья переехала в Пермь, а летом 1926 года мать трагически погибла. Володе было три года.

О трудных годах сиротства в отцовской семье он не любил вспоминать. Отца по работе часто переводили из одного района Удмуртии в другой, и Володе приходилось учиться в разных школах. Бывало, что преподавание велось на удмуртском языке — ученики в начальных классах в большинстве своем были удмурты. Так он и познал удмуртский язык, что ему пригодилось в жизни.

Владимир Кузьмич вспоминал, как тянулись к нему дети, как хорошо его принимали их семьи — обогревали на печи, кормили чем богаты, чинили одежонку. Учителя также душевно относились к нему, примечая его способности к учебе, и понимали его сиротство. Когда он пошел в школу, то уже умел читать и писать, и его сразу взяли во второй класс.

Все его любили, скромного, ласкового, смышленого и доброго.

В годы Великой Отечественной войны Володя работал на оборонном заводе в городе Воткинске. На войну не был призван из-за плохого зрения. Страдал, что друзья гибнут на фронтах войны, а он находится в тылу, где, впрочем, тоже было несладко.

 

…Подоспело к сроку ребятьё —

то, русоголовое навечно.

Целым поколением — «В ружьё!» —

И в горнило самое, конечно…

 

Их как будто не было и нет —

только где-то памятники встретишь.

До моих совсем немногих лет

многие не дожили на свете.

 

* * *

Я вышел со смены, упал на пригорке,

к бараку добраться мне было невмочь.

Крепил я казенники к пушкам на сборке.

Не спал я, не помню, которую ночь.

 

Не тут ли начало спасенья земли?

Нас ветром качало, а пушки всё шли.

Под утро к заводу шагали мы вновь,

забыв, что весна на дворе и любовь.

 

После войны Владимир Кузьмич окончил два института — Ижевский пединститут в 1948 г. и Литературный институт им. А.М.Горького в 1958 году. После окончания Литинститута тридцать лет проработал в московском издательстве «Советский писатель» старшим редактором, а последние семь лет в должности заведующего редакцией русской советской поэзии.

Был награжден орденом «Дружба народов», медалями «Трудовая доблесть» (за поэтический труд), «Ветеран труда», «За победу в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.», значком «Отличник печати». За цикл стихов «Лен колоколится» стал в 1970 году лауреатом премии журнала «Огонек».

Будучи уже признанным поэтом, Владимир Кузьмич оставался застенчивым и сентиментальным. Между нами существовал неписаный закон: каждый раз возвращаясь домой, приносить радость — букетик полевых цветов, хвойную веточку, кусок бересты, красивый камушек, замысловатый корешок или хоть один цветочек, чтоб порадовать домашних.

С трепетной любовью Володя относился к природе. Если в дом залетало какое-то насекомое: пчела, шмель, бабочка или просто незнакомая букашка, он ловил его и выпускал на волю. В лесу надломленную ветку подпирал колышком, чтоб ожила. Весной после половодья оставались заливчики с мальками рыб, которым грозила гибель. Володя непременно их вылавливал и относил в реку.

Рыбалка была его страстью, но времени на это занятие выпадало мало. Однако в отпуска, хоть на недельку, мы всей семьей ездили на Каму, на Чепцу и другие реки Удмуртии. Ездили с друзьями, тоже поэтами, Володей Демидовым и Сашей Максаевым на Дон, на Хопер. Володя был отличным пловцом, научил детей плавать, сам в детстве переплывал Каму. Устраивались на берегу основательно, в палатках, делали отмостки для прикорма рыбы и забора воды. Мастерили плетеные сиденья, для костра собирали сухостой, не погубив ни одного деревца. После нас оставался чистый обжитой берег, готовый принять новых гостей-рыбаков.

 

…Мне чудится: пахнет покосом,

и окунь идет на малька,

и ты над малиновым плесом

снимаешь уху с костерка.

 

До отъезда в Москву, в августе 1953 года, мы с Владимиром Кузьмичом и нашим сыном Володей жили в Ижевске на окраине города, в чудном уголке, утопающем в зелени, — на улице Дальней. Рядом был лес и речка Подборенка. Жили мы в доме моих родственников.

 

…Изгибы, извивы — без счета,

и трудно придумать скромней, —

Подборенка — милое кто-то

придумал название ей…

 

В этот период Володя написал много прекрасных лирических стихов, некоторые из них стали песнями: «Улица Дальняя», «Тебе улыбнутся цветы». Все последующие годы, пока существовала эта улица и был с нами Владимир Кузьмич, мы ежегодно приезжали к родственникам в Ижевск. «Явочной квартирой» был дом № 7 по улице Дальней.

Этот адрес знала вся творческая интеллигенция Удмуртии — поэты, композиторы, художники. Афанасий Лужанин с женой Евдокией Николаевной, Гай Сабитов с Аннушкой и другом Мишей Покчи-Петровым, Илья Зорин с Марией, Константин Камский, Тимофей Шмаков с Зоей, Флор Васильев, Степан Широбоков с Тамарой, прозаики Василий Широбоков и Геннадий Красильников с друзьями, композитор Герман Корепанов с Люсей, художник Иван Радыгин и другие друзья — все были желанными гостями этого дома, их приход — праздником.

Конечно, всем вместе собраться не удавалось, но кто бы не навестил нас и сколько бы друзей не приходило, отправлялись в лес. Все любили природу — ведь у многих детство прошло в деревне. Устраивали пикники, отдыхали душой и телом. Рыбачили на речке Подборенке — ловили усачей, купались в запруде.

Так было всё прекрасно, были молоды, жизнерадостны и независимы. Вся жизнь была еще впереди: успех, слава, звания, награды…

А пока что делились своими планами, новостями, пытались решать литературные вопросы, строили совместные планы, искренне радовались общению и успехам друг друга. Заслушивались рассказами, читали стихи, пели песни. Этим особенно отличалась семья Широбоковых — Степан и Тамара.

 

В студенческие каникулы и позже, в рабочие отпуска, Володя всегда спешил уехать в свои любимые леса Приуралья. По родному краю он всегда тосковал, и в его стихах этой поры обильно вкраплены названия речек, селений, горушек. Как он радовался каждой новой встрече со своими земляками, с которыми неизменно знакомил, вводил в наш дружеский круг: с писателями Степаном Широбоковым и Гаем Сабитовым, с композитором Германом Корепановым, с учившимся тогда вместе с нами Геннадием Красильниковым, Семеном Самсоновым. Удмуртских поэтов он переводил с увлечением, с удовольствием — в их стихах всё было ему родное: народные мелодии, природа…

Из воспоминаний Николая Краснова,

поэта-фронтовика, члена Союза писателей России

(г. Краснодар, 1990 г.)

 

Приезжая на родину, старались навестить всех друзей-товарищей. В 1952 году ездили в Глазов к Даниилу Яшину встречать 1-е Мая. Ездили к Широбоковым в Зуру, в Дебессы. Там отдыхали, рыбачили, любовались природой. Почти все наши земляки-писатели бывали у нас в Москве, в Переделкине. Частыми гостями были Флор Васильев, Семен Самсонов, Гай Сабитов, Михаил Покчи-Петров, Геннадий Красильников, Герман Ходырев, Анатолий Демьянов, Герман Корепанов, Степан Широбоков, бывал и Алексей Ермолаев и многие другие писатели.

В Переделкине навещали нас и москвичи, бывшие студенты Литинститута, и писатели, отдыхающие в доме творчества «Переделкино». Встречи были очень теплыми, и, если кто-нибудь обращался за советом или помощью, Володя сразу же включался в решение проблемы.

Прошли годы, и как жаль, что нет уже нашей речки Подборенки. Ее завалили мусором, построили на ней гаражи — это всё наша «цивилизация». Нельзя без опаски побродить, отдохнуть в лесу, посидеть на травке. Всюду натыкаешься на свалку, и неизвестно откуда взялась эта напасть — клещи.

А самая большая печаль, что нет с нами наших милых, добрых, талантливых, озорных современников — наших спутников… С ними мы были счастливы, с ними мир был богаче, чище, светлее, добрее и гуманнее.

Нет больше улицы Дальней, о которой сложены стихи и песня. От цветущего уголка осталось несколько полувековых берез среди панельных коробок.

В нашем доме хранилась как реликвия эмалированная адресная табличка: «Дальняя, 7», снятая при сносе этой улицы и дома. Она жила с нами в Москве и долгие годы красовалась как картина на самом почетном месте в нашей переделкинской квартире, напоминая нам о родине, о лучших временах нашей молодости и любви. Она и сейчас находится со мной, но пристроить ее уже негде — уголок мой слишком тесен. Временами я достаю свою «улицу», и воспоминания греют душу, а я возвращаюсь в прошлое…

 

В этом же переделкинском кабинете Володи Семакина висит на стене табличка: «Дальняя, 7». Эта улица юности Володи и Ани, улица их первых встреч и трудной, но прекрасной жизни.

Из воспоминаний поэта Владимира Федорова,

члена Союза писателей России (г. Москва, 1990 г.)

 

…Улицы дальние,

самые крайние.

Все позади

остановки трамвайные.

Синие сумерки,

дымка лиловая.

Близость душевная —

даль поселковая…

 

Помогая мужу во всех его делах и начинаниях по мере сил, оберегая его от житейских забот и неприятностей, пройдя с ним рука об руку весь жизненный путь, я и сейчас, не покладая рук, занимаюсь его архивами, где не один десяток папок с рукописями, набросками, черновиками стихов, переводами с удмуртского и оригиналами, сотни фотоснимков и негативов, сделанных мною. Более семисот писем от друзей-писателей. Каждое письмо, записка, автограф хранятся как зеница ока. Отдельно хранится более пятисот писем мне от Владимира Кузьмича.

 

Был у Кузьмича дома, видел трогательную заботу о нем милой Аннушки — Агнии — жены поэта и друга. Кузьмич был счастливым большим ребенком, не знал проблем. Домашний очаг — это ее забота. Она понимала: Володя вечно занят, его издательские дела отнимают всё его время. Работу над своими стихами сочетает с издательским трудом. Писал стихи в дни отпусков — запоем — вдохновенно. Всегда дома, ни разу не был ни в санатории, ни в доме творчества.

Из воспоминаний поэта Сергея Панюшкина,

члена Союза писателей России, фронтовика,

офицера военно-морского флота в отставке

 

Поклон, поклон тебе земной

за то, что ты, моя помощница,

хлебнувши горюшка со мной,

и не подумала поморщиться.

 

…За то, что — так и не пойму,

с того ль, что это ты кудесила, —

где было б лихо одному,

с тобою мне смеялось весело…

 

* * *

…Нет я ни с кем не видел столько света,

не знал, что в мире столько доброты,

 и это диво — отрочество лета —

я прозевал бы, если бы не ты.

 

К 80-летию Владимира Кузьмича в 2001 году в издательстве «Удмуртия» вышел один из лучших сборников его стихов — «От ледохода до ледостава», составленный мною. Этот сборник имеется в каждой библиотеке Удмуртии.

 

Спасибо, родная, за каждую

                                               строчку,

что вряд ли я смог сложить

                                               в одиночку.

 

* * *

Оттого ль, что столько света

я не видывал ни с кем,

за одно уже за это

я тебе обязан всем.

 

Я всегда была рядом с мужем. Исполняла все его желания и поручения: просматривала, перепечатывала рукописи и деловые бумаги, высказывала свое мнение, с которым он считался, готовила рукописи к сдаче в издательство. Кстати, некоторые фотографии для книг и журналов сделаны мною.

Поздравляя меня с днем рождения, Володя благодарит за обложку книги «Заревые росы»:

 

Милая Анечка!

Спасибо тебе за твою душевную сопричастность к моей жизни.

Кстати, спасибо за сделанное тобой фото, которое так подошло для обложки книги. Желаю тебе как можно дольше жить и радовать меня и окружающих тебя людей.

Обнимаю и целую —

твой Володя.

12 августа 1982 г.

 

А это из писем Германа Афанасьевича Корепанова, композитора, заслуженного деятеля искусств РСФСР:

 

Спасибо за сборник «Заревые росы», очень хороший сборник получился, отчетливый (в смысле отчетный), и обложка у этого сборника очень оригинальная. Мы с Люсей были со страшной силой удивлены, узнав от тебя, Аня, что это ты придумала. Ведь получилось, что не только содержание сборника знакомит читателя с автором. Нет, автор предстает перед читателем сразу же, при первом взгляде на книгу. Очень хорошо получилось.

Ваш Герман

27.08.84 г.

 

Крепко-крепко целую тебя, обнимаю, жму руки твои из всех сил, поздравляю с большой наградой! У меня просто нет слов, я не знаю, как выразить то чувство, которое я испытал, когда увидел в газете твою фамилию. Я рад за тебя, несказанно рад.

Большой и самый-пресамый горячий привет, самые лучшие пожелания тебе от Люси, и она, и я — оба мы в то же время крепко целуем, обнимаем и поздравляем Аню: ведь в той награде есть и ее доля. Не правда ли? Будь здорова, расти большой и счастливой!

Счастья вам обоим!

Ваш Герман

26.12.85 г.

 

Много сказано о Володе хороших слов, не хочется повторяться, что он был скромен, принципиален, честен, не терпел лжи и подхалимства, о его бескорыстии ходили легенды.

Более ста тридцати статей написано о его творчестве. Писали о нем разные люди, известные поэты и критики: Виктор Боков, Константин Ваншенкин, Зоя Богомолова, Егор Исаев, Владимир Гордейчев, Михаил Горбунов, Николай Грибачев, Николай Далада, В.Друзин, Фома Ермаков, Михаил Лобанов, Николай Старшинов, Евгений Осетров, Сергей Островой, Павел Ульяшов и многие другие известные литераторы. Люди с разными взглядами на жизнь, с разными вкусами и отношением к поэзии, но все они признали необыкновенный талант поэта-лирика, тонко понимающего жизнь, людей, окружающий его мир и родную природу, выступающего защитником русского языка, его чистоты. Он призывал охранять всё живое на земле.

За тридцать лет работы в «Советском писателе» Володя издал только четыре сборника своих стихов, хотя имел возможность и полное право выпустить добрый десяток книг. Но он этим не воспользовался, считая неэтичным. В других издательствах Москвы издавался только в порядке очередности.

Землякам и другим талантливым поэтам помогал издаваться в разных издательствах столицы и, конечно, в «Советском писателе», знакомил удмуртских поэтов с хорошими, добросовестными переводчиками.

Не один десяток поэтов вывел Владимир Кузьмич на широкую литературную дорогу. Со всех концов страны приезжали к нам в большинстве своем начинающие авторы-поэты с надеждой на совет и помощь. Владимир Кузьмич не жалел ни своих сил, ни бесценного времени, помогал авторам подготовить книгу к печати. Я же была всегда рядом и помогала, чем могла. И часто, просидев с рукописью до утра, мы шли в издательство и сдавали ее в срок.

Богатыми мы никогда не были, как большинство поэтов, но стол и дом для гостей всегда был. Вот так мы и прожили все сорок лет…

 

…Ты не верь, что мы в сплошном убытке:

на людях, за тонкою стеной.

Жили мы не как живут улитки,

а с душой, как небо, распашной.

 

И удивительно: все порученные ему рукописи становились книгами. Приходилось некоторые прочесть, и я видел, как много в них вложено редакторского ума и вкуса… Особо он гордился, что первый московский сборник Николая Рубцова «Звезда полей» был отредактирован им, Семакиным.

Человек исключительной скромности, той скромности, что идет от нравственной силы, от душевной чистоты, той скромности, что издревле расценивается в народе как второй ум. И людей он любил себе подобных — бесхитростных, ненавязчивых.

Когда у Семакиных появилось свое жилье, в октябре 1964 года, оно сразу же стало надежным приютом наезжающих в Москву земляков и друзей и просто авторов-поэтов. Сколько людей прошло через их две комнатушки с кухонькой, увешанные фотографиями и картинами, уставленные книжными полками, спинингами, удилищами и повсюду, где только можно приткнуть, цветочными горшками с какими только возможно комнатными растениями, заботливо ухоженными.

Из воспоминаний Николая Краснова

 

Еще я хочу рассказать о прекрасной черте характера моего мужа. Всегда, везде и во всем Володя был обязателен и аккуратен. Даже на черновиках его почерк был красив и четок. Исключительно опрятен в одежде, всегда чисто выбрит. На его рабочем столе всегда идеальный порядок, каждый предмет имел свое место и был готов к работе. В ящиках стола порядок, ничего лишнего, все нужные бумаги под рукой. Всё было предусмотрено.

После его ухода, разбирая стол, я обнаружила в верхнем ящике лист бумаги, где была записана его просьба-завещание (а если?..):

К кому обратиться за помощью…

Как назвать книги… перед и после…

Наброски стихов…

Где бы хотел почивать…

 

…А там похоронят меня,

надеюсь, что как человека.

Я с радостью еду в Ижевск —

служитель двадцатого века.

 

После кончины Владимира Кузьмича — 27 апреля 1990 г. — я получила массу писем-соболезнований от писателей, друзей и знакомых. Тогда и возникла у меня мысль собрать книгу воспоминаний о Володе. Я обратилась к друзьям и знакомым — написать воспоминания о Владимире Кузьмиче, и они дружно откликнулись, прислав более шестидесяти писем.

Надеюсь, что рано или поздно книга воспоминаний о Владимире Кузьмиче увидит свет. Материала для ее издания предостаточно.