ЗНАКИ ОБРУШЕНИЯ ВРЕМЁН

 

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

 

Где-то в жаркой Палестине,

в память древнего обряда,

Принести спешили люди

жертву в праздничный шабат.

А в России в тот же вечер

под огнём заградотряда

По-пластунски полз на ДОТы

обессиленный штрафбат.

 

Пулемёт, свинцово лая,

охранял бетон торосов.

Смерть скакала жеребёнком

без стреножья и бремён.

В грязно-белом полушубке,

зарываясь в снег, Матросов

В облаках увидел знаки

обрушения времён.

 

Облака светились в небе,

словно жертвенные струги

С драгоценными дарами,

полыхающие встарь.

И рванувшись, Александр

за своя и наши други

Бросил молодость и душу

на пылающий алтарь.

 

Пели огненные осы

эхом бункера пустого,

Неподвластные законам

заклинаний и дрессур.

Сашка пал, раскинув руки,

как распятие Христово,

На бездонное ущелье

раскалённых амбразур.

 

И застыл в сакральной позе,

удивлённо подняв брови.

В кулаке его зажата

плеть бикфордова шнура.

Пулемёты замолчали,

нахлебавшись юной крови…

В чистом поле прокатилось

троекратное «Ура!!!»

 

Батальон с земли поднялся

богатырскою дружиной,

На бегу гудя набатно,

будто сорок сороков.

Это ненависть святая

распрямившейся пружиной

На своём пути сметает

обезумевших врагов.

 

На Мамаевом кургане,

возле Бреста или Плиски,

Пред могилами героев

спины гордые согнём –

Всполох газовый, багрово

озаряя обелиски,

Будит заспанные души

древним жертвенным огнём.

 

ЛЕНИНГРАДСКАЯ ОСЕНЬ

 

Дует с Балтики ветер –

веселый шалун, озорник.

Лета бабьего пик.

Благодатная, в целом, погода.

Нарастающий гул

в сердце страхом ещё не проник.

Это осень далёкого нам

41-го года.

 

Фюзеляжи в крестах.

В вое бомб слышен демона глас.

Полыхают склады.

Старых крыш шифер бахает в небо.

По асфальту горячей рекой

карамель растеклась.

К небесам едкий дым

тянет руки горящего хлеба.

 

Страшный враг подступил –

он коварен, жесток и хитёр.

Окна в белых крестах

и на стенах с призывом плакаты.

Призрак голода к городу Ленина

кости простёр.

Метроном отмеряет

защитникам муки блокады.

 

Дети тянут тележку

с бедою на Невском юру.

Страшно жить им теперь

без тепла и родительской холи.

Жутко зев свой разверзла

земля в Пискарёвском яру,

В немоте леденящей

застыв от бессилья и боли.

 

Смертью город зажат

мёртвой хваткой морского узла.

Вместо хлеба вонючий

эрзац получая к обеду –

С глада падая ниц

и вставая, не ведая зла –

Люди истово Крест свой несут,

свято веря в Победу.

 

СИНДРОМ

 

Болит в груди – не плачу, не ворчу.

Опять пора отправиться к врачу,

Чтоб что-нибудь он сделал для здоровья.

 

Мне душу травит давний мой синдром–

Как только ночь, горит аэродром

На проклятой полоске Приднестровья.

 

Я помню треск пылающих громад.

Повсюду жуткий смерти «аромат» –

Смесь страха, пота, крови и отдушки.

 

Черным черны кровавые бинты

И я смотрю, как рушатся винты

Моей, объятой пламенем, «вертушки».

 

Нависла грозно красная луна.

С разбитых губ солёная слюна.

Я прочь ползу от тлена и распада…

 

Так совесть из разлома бытия

Напоминает, молча, мне, что я

Не смог из пекла вытащить комбата…

 

ЧЕЧЕНСКИЙ РЕКВИЕМ

 

Был стремительно скор

Наш бросок через гребень.

И в безмолвии гор

Лишь похрустывал щебень.

 

Тишину диких скал

В алых бликах заката

Разбудил аксакал

Пулемётным стаккато.

 

Был бы старше, умней,

Я б уткнулся в ромашки…

Из-за кучи камней

Снайпер бил без промашки.

 

Вижу, словно во сне,

Яркий свет почему-то.

Я лежу по весне

У окраин Бамута.

 

Верещит саранча.

Не посеяна ржица.

Надо мною, крича,

В небе ворон кружится.

 

Слышу третий звонок.

Жизнь поставила точку.

Не родится сынок.

Не увидеть мне дочку.

 

Я на небо лечу,

Как дымок из камина.

У иконы свечу

Ты зажги для помина.

 

И на Бога не злись,

А не то занедужу…

Ты Ему помолись.

Упокой мою душу.

 

ВОЛЧЬЕ ВРЕМЯ

 

Мы до срама дожили с тобою,

Честь и совесть когда не нужны.

Молодые волчата тропою

Пробегают кровавой войны.

 

То война не за страх, а за совесть.

Бьются насмерть, чтоб головы класть.

Это будней кровавая повесть

О борьбе за богатство и власть.

 

Наши души покрыла короста,

Волчьих нравов пришли времена.

И на мраморных досках погоста

Молодые висят имена.

 

Краток миг торжества негодяев,

Что Россию к беде привели.

И я верю, как верил Бердяев,

В возрожденье российской земли.

 

САГА ОБ ЭРИКЕ ЗЛОМ

Э. Сулейманову

 

Где во фьордах вьётся берег,

Давнею порой

Жил да был могучий Эрик –

Викингов герой.

 

Был он рыжею лисою

С бешенством в очах

И немеренно косою

Саженью в плечах.

 

Эрик Злой – неукротимых

Норманнов король –

Бил в лесах непроходимых

Бриттов и Тироль.

 

Он ходил – боец отважный –

На Святую Русь.

Эту сагу знает каждый

Школьник наизусть.

 

Но однажды, в день воскресный,

Тихо, не спеша,

Отошла в покой небесный

Эрика душа.

 

Облетев всё мирозданье –

Божеский каприз! –

Бестелесное созданье

Возвратилось вниз.

 

Возвратился дух мятежный,

Словно джинн – факир.

Он теперь с душою нежной

Паренёк башкир.