ВТОРАЯ ДРЕВНЕЙШАЯ или ПОНЕМНОГУ О МНОГИХ…

Вначале журналист ищет справедливость,

потом – работу.

Закон неизвестного публициста.

 

Нашу профессию считают второй после первой древнейшей – проституции. Я считаю журналистику не профессией, а специальностью. То есть, считаю делом, которое не каждому-то по зубам. Учёные говорят: где возникает различие, там появляется нужда в информации. Отсюда, видимо, и рождается журналистика…

Как-то перебирал свои дипломы, удостоверения, грамоты… Сам удивился – получал их в самых разных областях деятельности, и профессии разные, и специальности непохожие. Мог бы, если бы не работал журналистом, преподавать в высшей, средней и начальной школе примерно по семи-восьми предметам. При прошлой жизни был бы штатным или внештатным лектором, пропагандистом, агитатором, политологом… Среди гуманитарных навыков есть даже один технический: в педучилище получил самый низкий разряд киномеханика, права кинодемонстратора. Помню, нас чуть ли не насильно учили и автоделу, однако я предпочёл уклониться от ненужного мне предмета, благо от него стипендия не зависела.

И всё же моя основная специальность, моя профессия, работа, жизнь – журналистика.

Говорят, первая жена от бога. Так вот и публицистика, как жена, видимо, тоже дана мне всевышним. Я не знаю, а сегодня и не хочу знать другой такой стези, где мог бы наиболее полно выразить себя. Конечно, сегодня я и мои коллеги из прошлых лет уже поотстали, нам не хватает теперешней наглости, беспардонности и беспринципности, чтобы «шагать в ногу со временем». Ведь мы изучали принципы и функции той, СОВЕТСКОЙ печати и, как мне кажется, в какой-то мере им всё-таки соответствовали и по духу, и по характеру, и по совести. И по универсальности тоже.

Редакция состоит из творческих отделов и технических служб, и при желании или по необходимости я мог бы заместить все корреспондентские должности, включая обязанности фотокорреспондента, ответственного секретаря и рекламного агента. Мне непосильны только две должности: художника и шофёра – вот чего бог не дал, так не дал. Взамен художественному ретушированию я мог бы поработать баянистом на уровне третьего класса, но редакции музыкант не нужен…

А сегодня я хочу вспомнить своих коллег, тех, с кем работал долгие годы. Разные это были люди, со многими дружил, а с кем-то не очень, у кого-то учился, кого-то уважал, а кого-то… мягко говоря, не уважал. Поэтому и мои воспоминания тоже разные, но, как мне кажется, честные.

Итак, о наиболее ярких журналистах и газетчиках в алфавитном порядке.

Начнём с вымышленного героя Абдрамова. Абдраны на удмуртском означает дивиться. Под такой фамилией буду писать о героях, чьи фамилии нельзя давать открыто. Или умерли, или тяжело больны, или… Да мало ли непредвиденных случаев? Я очень не люблю анонимные рассказы, они несовместимы с мемуарами, и всё же, и всё же…

 

АБДРАМОВ

Где посадят, там и сиди!

 

Они оба получили престижное высшее образование. Могли достичь одинаковых высших постов. Но…

Насчёт Абдрамова коллеги шутили: в детстве его кто-то назвал очень умным, и он поверил на всю жизнь. Что правда, то правда: он был блестящим журналистом. Каждая передача обнажала умение автора глубоко мыслить, но… Но отсюда появилась и крепла нетерпимость к чужому творчеству. Абдрамову ничего не стоило обозвать и корреспондентов, и начальников «ослиным племенем».

Директор Удмуртского радио Леонид Емельянов был демократом по духу. Чёрную «Волгу» впустую гонять не любил, почти всегда брал с собой корреспондентов. Однажды пригласил в машину и Абдрамова: «Поехали со мной, мне как раз надо на твою родину».

И вот приближаются к деревне Абдрамова, а тот вдруг обнаглел:

– А мне нельзя сесть в переднее сиденье?

– Зачем?

– В деревне все мной очень гордятся. Пусть они примут меня за важную шишку в «Волге»…

Ну, пересели. Голова корреспондента вытянулась, как у хвастливого петуха. А директор до самого Ижевска скромно сидел сзади – пусть наслаждается Абдрамов.

Больше они вместе не ездили. Директора взяли на повышение в обком партии, Абдрамова перевели в другой коллектив за неуживчивый характер.

 

АЛАШЕЕВ ВЛАДИМИР

 

После школы Владимир был корректором в Алнашской районной редакции. Увлекался фотографией и всю жизнь был всеобщим любимцем, особенно у женского сословия.

В армии сотрудничал в окружной военной газете. Будучи студентом в Удмуртском университете, постоянно приходил в нашу редакцию с фотографиями. Мы порой забывали, что он только студент, так он органично вписывался в коллектив.

Как-то я поехал в Дебёсы и зашёл в педучилище. Директор поинтересовался:

– К нам направляют нового учителя по удмуртскому языку и литературе Алашеева. Случайно не знаете?

– Случайно знаю. Хороший мужик. Жена Алевтина Анатольевна училась в нашем педучилище на два курса ниже меня.

Но Владимир в училище не прибыл, он оказался в нашей редакции, в отделе сельского хозяйства. Так хороший фотокорреспондент стал не менее успешным пишущим журналистом.

В редакции во все времена был тяжёлый балласт, ложная элита. Это так называемый литературный состав, который почти не писал, но постоянно учил нас искусству творить. И вот на закате «коммунизма» мы в очередной раз пришли на партийное собрание. Непишущие наставники снова попытались учить нас уму-разуму. И вот тут Владимир Евсеевич сказал такие простые и точные слова, с которыми и остался в нашей памяти:

– Почему у нас одни только учат, а другие только работают?

Умер наш общий друг неожиданно, от сердечного приступа, на улице, не прожив ни одного дня на пенсии.

 

АРКАШЕВ ИВАН

Мужчины не плачут. Или очень редко.

 

Всю жизнь он провёл на Удмуртском радио. Репортажи были никакие. Но поскольку сам Ваня был безвредным, чем-то привлекал к себе и окружающих, и слушателей. Вы напрасно думаете, что эфир не может передавать положительную ауру человека.

В журналистских кругах о нём ходила интересная байка. Во время переподготовки военнообязанных его призвали в танковую часть, расположенную севернее города Сарапула. И будто бы Иван, механик-водитель, ушёл, вернее, уехал на самоволку за рычагами танка. Доехал до малой родины, деревни Бабино, а тут боевая машина остановилась посреди улицы. Он самостоятельно отремонтировать не смог и со стыда спрятался в самом дальнем углу внутри танка. Кое-как вернулся в свою часть.

Сколько правды и вымысла в этой легенде, я выяснить не смог. Напрямую Аркашев не отвечал. В сказку поверить как будто нельзя. Однако в конце 20-го века, когда Иван постигал военную науку, в армейских частях творилось такое, что танковая самоволка вполне может оказаться чистой правдой.

Позже, работая у меня в газете, Иван оказался корреспондентом таким, как я предчувствовал. Задание выполнит точно так, как ты его сформулируешь, и не больше. Ну, или хуже. То есть, в соответствии с российским законом Паркинсона: если тебя можно понять неправильно, поймут неправильно, если можно понять правильно, всё равно поймут неправильно.

Американский делец Дейл Карнеги в таких случаях советует: слабого специалиста беспощадно увольняй и на другой день его забудь, чтобы не тяготиться.

При всех таких коллизиях мне в голову не приходила мысль сократить Аркашева. Я сам вырос из самых основ журналистики, как я его, начинающего, выставлю на улицу? Если вовремя подсказывать, не так уж он безнадёжен.

Однажды Аркашев решил поработать на своей даче. Взял электродрель и стал сверлить паз. Остро отточенное жало соскочило, сорвалось и вонзилось прямо в сердце…

Так завершил земной путь один из последних удмуртских корреспондентов-мужчин. Теперь в редакции «Удмурт дунне» остался один водитель Анатолий Парськуков.

 

АФОНИН ЕВГЕНИЙ

На рубль наторговал, копейка твоя.

 

Везёт тому, кто везёт. Мне повезло в том плане, что продолжаю рассказ о чуть ли не самой колоритной фигуре моего времени – Евгении Афонине. Наши отношения не были дружественные, порой казались даже напряжёнными, хотя виноватым в этом был не я.

Афонин родился на севере Удмуртии в русской семье. Но научился не только говорить, но и писать на удмуртском, а было это еще в 30-е годы. Талант к языкам проявился рано, и он легко поступил на факультет иностранных языков Удмуртского педагогического института. Крестьянский сын не затерялся, не стал рядовым замухрышкой среди элитных городских детей, свободно изъяснявшихся по-французски.

Когда началась Великая Отечественная война, студентов-парней построили на линейку.

– Вы люди сознательные, повесток из военкомата не ждите. Пишите заявления с просьбой направить на фронт. Завтра сбор перед институтом.

Собрались, но не все. Евгений удивился:

– А где Рабинович? Почему не видно Гольдмана?

– Их не берут, поскольку на фронте в плен не берут и сразу убивают.

– А нас, русских, не убивают? – возразил Афонин.

Он стал танкистом, механиком-водителем. Командиром его экипажа и всего танкового подразделения был подполковник. Казалось бы, рядом с начальством будет теплее. Как бы не так! На поле боя немцы пеленговали командирские машины и старались прицельно выбивать их, чтобы обезглавить всю роту или батальон. Приходилось жарко не только от фашистов. Однажды наши «катюши», помогая наступающим танкам, шандарахнули прямо по машине Афонина. Мина, прилетевшая сзади, каким-то неведомым образом ударила по передней части машины. Механик-водитель не помнил, как подполковник с друзьями вытащили его из пылающего танка.

На войне Афонин горел трижды.

Мы знаем танковые битвы только по фильмам. Я удивлялся: почему экипаж подбитой машины вылезает через верхний люк, подставляя себя вражеским и даже своим пулям? Есть же нижний лаз, не безопаснее ли выходить через днище?

Оказалось, так не проще. Да, конструкторы предусматривали выход людей и через низ. Однако высокое начальство считало, что экипажи при малейшей опасности перестают стрелять и покидают машину раньше времени, не израсходовав боекомплект, который потом зря взрывается в горящем корпусе. Чтобы избежать этого, нижние люки заваривали намертво или сразу на заводе, или в полевых мастерских. Подбитым экипажам теперь не удавалось уклоняться от боя.

Евгений вернулся с войны с боевыми наградами. Работал в газете «Советской Удмуртия» («Удмурт дунне»),

В одно время у Афонина в избе, в тесном закутке за печкой, жил знакомый журналист Василий Михайлов с женой. Супруги были на фронте и зарегистрировали брак в освобождённой Праге. Через некоторое время Василий Михайлович станет редактором газеты, а Афонин угодит в кутузку.

Вначале всё казалось до глупости нелепым: он, русский человек, говорит и пишет на удмуртском языке – разве это плохо? Но в понимании следователей он вдруг стал удмуртским националистом. Протоколы, конечно, были липовые, а вот приговор – реальным. У фронтовика отобрали все награды, самого отправили на нары в Свердловскую область.

О годах отсидки наш коллега говорил скупо – только смешные случаи. Любимая присказка: на рубль наторговал – копейка твоя. Откуда это? Оказалось, какое-то время он заведовал тюремной лавкой.

Амнистия пришла неожиданно… Афонин поехал в Ижевск устраиваться в прежнюю редакцию.

С Афониным мы вначале даже дружили, несмотря на большую разницу в возрасте, почти тридцать лет. Оба в журналистском понимании были пролетарии, то есть литрабы – литературные работники. Мы тогда занимали низшую корреспондентскую ступеньку по причине отсутствия специального образования

После его ухода на пенсию нам стало делить нечего. Отношения снова потеплели. В Союзе журналистов Удмуртии я предложил учредить творческий конкурс на премию имени Евгения Афонина для публицистов-аграриев. Договорились о финансировании проекта с министерством сельского хозяйства и продовольствия. Что-то мне помешало довести дело до конца, о чём до сих пор каюсь. Сколько у меня подобных начатых и брошенных дел!

Когда Афонина ударил инсульт, я проведал Евгения Григорьевича. В просторной квартире он жил один. Одну комнату целиком заняла библиотека. Знаете, чем он занимался? Углублял знания по французскому языку.

Ветеран-фронтовик всю жизнь мечтал посетить великую Францию. Проехал в танке через Европу, но до Парижа так и не добрался.

 

БАЖЕНОВА ГАЛИНА

Незнание дня смерти

делает нас практически бессмертными.

 

Лауреат Государственной премии, бывший главный редактор Удмуртского радио Галина Баженова недавно ушла из жизни. Утром она просто не встала с постели. Любимая кошка продолжала сидеть на ней. Только через некоторое время близкие почувствовали неладное: она никогда так долго не спала…

 

Байтеряков Николай

Сыт, тётушка, ложки нет!

Вы помните, как называлась родная деревня батьки Алексея Махно (Михненко)? Гуляй-поле! Такую же необидную кличку я дал трём свободолюбивым сотрудникам нашей редакции. Поскольку Рашит Хайдар активно писал со студенческих времён, я назвал его Студенческий гуляй-поле. Николай Байтеряков поочерёдно пробовал силы на телевидении и в газете, стал Телевизионным гуляй-поле. Великий эрудит Геннадий Коряков, выпускник журфака Казанского университета, всё мечтал уйти из газеты в деревню, что он впоследствии и сделал, стал Колхозным гуляй-поле.

Коля Байтеряков работал киномехаником в самом престижном кинотеатре – «Россия». Систематически приносил небольшие заметки о новых картинах, о рационализаторах в коллективе, о спектаклях Народного театра, где пробовал силы в небольших ролях. Наконец его приняли корреспондентом к нам.

Стиль его работы соответствовал придуманной мной «кличке». Разбросает по столу бумаги, обувные шнурки, старые газеты, сигареты, окурки и довольно скажет: «Теперь полный порядок, можно и поработать». Однажды пробовал устроить такой же бардак на рабочем месте Петра Куликова, да ещё облил его столешницу водой. Высокий Пётр Васильевич, ничего не сказав, молча встал, взял озорника за шкирку, согнул пополам, как тряпку, и ещё раз пополам, а потом аккуратненько вытер этой «тряпочкой» стол. Коля Гуляй-поле испугался, что им протрут ещё и мокрую стену, но богатырь Пётр отпустил его с миром.

Однажды мне чуть не пришлось поменять его кличку. Гуляй-поле перевёл какую-то пьесу для постановки на сцене Народного театра. Спектакль получил высокую оценку. Газета «Удмуртская правда» решила дать положительную рецензию. Байтеряков зашёл туда:

– Меня путают с моим дядей, поэтом-фронтовиком Николаем Байтеряковым, поскольку наши фамилии и имена совпадают. Нельзя ли меня в газете назвать Байтеряков-Лялин?

– Почему так длинно?

– Я из деревни Лялино Алнашского района.

В газете напечатали Байтеряков-Лямин. Вся удмуртская интеллигенция посмеялась всласть: теперь ты потомок не только поэта Байтерякова, но и народного писателя Михаила Лямина.

Он блестяще поступил на заочное филологическое отделение Удмуртского университета – две пятёрки и две четвёрки. Потом пыхтел несколько лет, но курса учёбы так и не осилил. Сам бросив учёбу, сыновей он направил в престижные заведения. Если не ошибаюсь, один проживает в Эстонии.

Любимая страсть Гуляй-поле – занимать деньги. Как-то их очень легко тратил, оправдывая кличку, и не спешил возвращать. А ещё Гуляй-поле неуютно чувствовал себя без подпитки, особенно в командировках. Даже в чужом Ташкенте быстро унюхивал запах питейных заведений. Что уж говорить о каких-то Дебёсах. Во время горбачёвской антиалкогольной кампании, когда, казалось, весь мир остался без градусов, он умудрился вдребезги напиться – с кем думаете? – с ответственным секретарём районной организации добровольного общества борьбы за трезвость (ДОБТ).

…Когда он уходил из редакции, мы расстались очень тепло и сохранили хорошие отношения. Сегодня он на пенсии подрабатывает лифтёром.

 

БЕРЕЗИН ФЁДОР

Что день, то радость, а слёз не убывает.

 

После университета Фёдор попал в Шаркан, потом вернулся в свой Якшур-Бодьинский район. Поработав несколько месяцев в милиции, на нелюбимом участке до генерала не дослужился и перешёл в любимую журналистику. Был собственным корреспондентом в газете «Удмурт дунне» и редактором районной газеты «Рассвет».

В 1990-е годы журналисты критикуют многострадальное жилищно-коммунальное хозяйство, пишут, что бюджетное финансирование хромает, нищий народ отказывается платить за услуги, начальники меняются, а дело на месте …

И вот такого неудачного раскритикованного начальника жилищно-коммунального хозяйства избирают главой района. Он перво-наперво начинает закручивать гайки и мстить журналистам и редактору. И ведь добился снятия с должности руководителя редакции.

Тут бы заступиться за Березина министерству печати и информации, но… Правильно пишут публицисты: вначале журналисты ищут справедливость, потом – работу.

Для Березина эти потрясения не прошли даром, уже когда он готовился к пенсии на своей малой родине, в Ванькагурте, начал строить личное подворье, переходил улицу и свалился на месте. Мгновенная смерть.

Главу района на следующий срок не переизбрали.

 

БЯКОВ ЛЕВ

Шёл в церковь, а попал в кабак.

 

Дедовщина существует не только в армии. Её особое проявление я почувствовал с первых дней журналистской жизни.

Когда в доме печати по улице Пастухова 13 затеяли ремонт, меня подселили к ответственному секретарю газеты «Комсомолец Удмуртии», к Льву Бякову. Он редактировал материалы не по качеству, а по автору. Если человек курящий, корреспонденции шли в набор без единой правки. Если журналист ненавидит табак, его творение может месяцами лежать без движения. Чем дороже даримые Лёве сигареты, тем «лучше» пишет автор. Даже девочки держали на столах пачки с изображением какого-то верблюда. Позже я узнал, что это были американские сигареты «Кемел» – за полтора рубля!

В понедельник утром он мне предложил:

– На, Лёша, рубль, сходи за бутылкой.

Поскольку я квартирант, пришлось сбегать в магазин. Он рассердился:

– Ты что принёс? Лимонад? На что он мне?

– Я и это-то еле нашёл, случайно завезли. Дефицит!

– Вот дурной! – рассердился Бяков. – Я же водку просил!

– Как водку? До десяти ещё целый час. И стоит водка три рубля, а не рубль.

– А ты пресса или кто? Умей найти выпивку и до десяти. А к рублю доплачивай сам!

И Лёва в досаде ушёл курить своих «верблюдов».

 

ВИНОГРАДОВА ЕЛЕНА

Сытый голодному не товарищ.

 

Со студенческих времён она все выходные посвящала различным культурным мероприятиям. С дипломом поехала в деревню Калашур Киясовского района. Виноградова и школа через год расстались с такой неприязнью, что больше никогда не встречались. Когда Лена просилась в редакцию на работу, её все уже знали и проголосовали за принятие.

…На каком-то мероприятии объявили викторину на знание родного края. Виноградова играючи перещёлкала все вопросы и выиграла путёвку в Болгарию, вернувшись, написала путевые заметки.

Наши водители

Крепче за баранку держись, шофёр!

Это особая каста пролетариев, один оригинальнее другого. Редакционные водители получали очень мало, чуть ли не по шестому разряду. Конечно, зная это, руководители искали всякие возможности доплачивать шофёрам за их нелёгкий труд.

Григорьев Александр. Как я уже говорил, он имел красивую жену и рвался возвратиться из командировки в Ижевск в любой час. Вся журналистская бригада спит где-нибудь в Вавоже, а он в ночь-полночь садится за руль и едет… Отдохнув час-другой дома, Саша снова возвращается в Вавож, успевая до начала трудового дня. Машину он содержал, как часы, и нас никогда не задерживали неожиданные сюрпризы. Стоит Григорьеву проехаться по дороге где-нибудь в глуши, он уже никогда не забудет её. Мы в штурманах не нуждались. Называли только населённый пункт и дремали, точно зная, что попадём в нужное место в нужный момент.

 

* * *

Килин Александр. Саша всю жизнь пахал у нас. Вверенный автомобиль берёг, как личный. Однако дорог не помнил, в пространстве ориентировался плохо и целиком полагался на пассажиров. Ему пытались даже вручить автомобильный атлас, но он интереса к нему не проявил. Был случай, когда вместо Йошкар-Олы приехал в Чебоксары.

Наконец мы добрались до столицы Марийской Республики, устроились в гостинице. Я спросил:

– Мы идём на праздничное мероприятие в театр кукол. Очень красивое здание. Тут недалеко, только перейти дорогу. Машины не надо. Ты с нами?

Как ни странно, он согласился:

– Переоденусь и приду.

Я с сомнением посмотрел на него, но промолчал.

На вечер он не явился. Оказалось, вместо театра попал в какой-то дворец культуры и нас не нашёл.

 

* * *

Михайлов Яков. В противоположность Григорьеву и Килину Яша не чурался выпивки. В командировках быстро находил весёлых друзей и мог «культурно» отдыхать. Когда мы приезжали из малопургинской стороны, в Постоле Яша почти всегда сворачивал на Сарапульское шоссе.

– Там автоинспекция не очень строгая.

Однажды тоже хотел свернуть на безопасный «михайловский» тракт, но пассажир Борис Баталов воспротивился:

– Мне надо в деревню Пирогово.

Пришлось продолжить путь по Нылгинскому шоссе почти до столицы. Михайлова пригласили на пост ГИБДД и попросили дунуть в трубку. Она показала остатки вчерашней трапезы. После уплаты штрафа водитель смотрел на Баталова, как на врага, а потом в самом начале очередной командировки всех дотошно опрашивал: по какой дороге будешь возвращаться?

Через некоторое время Яша вновь вернулся на прежнюю работу водителем троллейбуса.

 

* * *

Парськуков Анатолий. Он удивил нас своей фамилией. Парсь – свинья, кук – нога. Когда мы называли его фамилию, читатели принимали всё за шутку. К чести водителя, он не обижался. Толя вообще не гонористый мужчина. Живёт в деревне за сорок километров от города. Ему приходится несладко. В одно время он перебивался в моей пустующей комнате. В наших разговорах он всегда принимал активное участие.

Однажды мы провели встречу с читателями в деревне Вортчино Шарканского района. Узнав, что с нами сам Парськуков, они приобрели редакционные книги и побежали во двор, где в машине дремал водитель. Наперебой стали просить автограф. Скромный водитель принял это за шутку. Однако настойчивые дамы не отстали, и Толя вынужден был, как знаменитость, подписывать книги.

 

ВОЛКОВ МАКАР

Укрепим Родину брежневским трудом!

.

Как всегда, 10-го ноября 1982-го года народ ждал праздничный концерт в честь Дня милиции. Однако на экране творилось чёрт знает что, рваные сюжеты и обрывки из прежних передач. Лишь позже объявили: умер великий из великих вождей мирового коммунистического движения Леонид Ильич Брежнев. Нам, корреспондентам, поручили собирать отклики советских людей на смерть генсека.

Неведомым образом мне удалось позвонить в далёкую Камбарку и связаться с 80-летним коммунистом Макаром Волковым, который по-русски тараторит не хуже Льва Троцкого:

– Нам надо ещё теснее сплотиться вокруг коммунистической партии и ударным трудом крепить Родину, выполняя бессмертные наказы Леонида Ильича!

После выхода номера пришли отзывы ветеранов партии. Оказалось, что Макар Иосифович в 1931-м – 1934-м годах руководил не чем иным, как редакцией нашей газеты. Тогда она называлась «Удмурт коммуна». И ведь в нашем разговоре об этом ни словом не обмолвился и не перешёл на родной удмуртский язык.

Причина была в следующем. В 1930-е годы и Волкова преследовали, и он кое-кому сделал больно. Время было бурное, многие знакомые пропадали без вести. Памятуя о сём, Макар Иосифович счёл за благо затаиться и не особенно раскрываться перед каждым журналистом, тем более по телефону. Вот почему он оказался вдалеке от столичных распрей и уединился в тихий заштатный Камбарский район.

 

ДОЛГОВ НИКОЛАЙ

Где работно, там и густо.

 

По масштабу таланта, эрудиции и работоспособности ему не было равных. А вот дисциплина хромала, вследствие чего у него давно родился комплекс неполноценности. Учился в Ижевском педагогическом училище и Казанском университете, но каждый раз возвращался в родной Киясовский район без диплома. Работал в районной организации государственной статистики. Считали, что он пошёл по следам отца. Фёдор Андреевич Долгов в своё время много учился и возглавлял Киясовское районное отделение Госбанка. Он погиб на войне в первый же год.

Днём Коля крутился среди сухих цифр, вечером расслаблялся на молодёжных гуляниях. Весь вечер поёт, пляшет, играет на гармони… Там он подружился с молодым офицером милиции Семёном… Пригодилось. Лет через тридцать корреспондент Николай Долгов, проведший ночь «у тёщи» (в вытрезвителе), зайдёт к заместителю министра внутренних дел республики Семёну Дмитриевичу и попросит изъять «телегу»…,

С детства овладевший двумя языками Николай освоил удмуртскую и русскую радиожурналистику, газетное дело от заводской многотиражки до республиканского издания. Сейчас таких универсалов нет, а в 1960-е годы они были востребованы везде. В газетном производстве Николай Фёдорович изучил все возможные специальности.

Как-то в минуты отдыха он, как обычно, сидя над мудрёным кроссвордом, вдруг неожиданно поворачивается ко мне и…:

– А вы в университете машинопись и стенографию сдавали? Слово табулятор в машинописи есть?

– Есть. Так называется в печатной машинке приспособление для составления таблиц. А ты не знал?

– Нет. Только догадывался. Спасибо.

Наш коллега свою цену знал.

Однажды ему предложили небольшое повышение в должности, руководящий пост заместителя ответственного секретаря, вожделенное место для любителей кабинетной работы. Обычно мягкий и деликатный, Долгов категорически воспротивился консервироваться в теплом месте, вдалеке от горячих и холодных ветров жизни.

 

 

КАСАТКИН МИХАИЛ

Приятелей надо искать, а недруги появляются сами.

 

В самом деле, откуда берутся приятели и недруги? Вопрос почти риторический. Мы точно заем, откуда появляются жёны. Примерно представляем, где встретили тех или иных любовниц. А друзья?

Я прочитал сотни биографических и автобиографических книг. Признанные люди обычно пишут: мне всю жизнь везло на хороших людей. Это полуправда. У знаменитостей врагов не меньше, а гораздо больше. Но великие потому и велики, что начисто смогли великодушно проигнорировать недоброжелателей. У меня, негромкого человека, такого великодушия не хватает.

Начнём с доброжелателей. Это, в первую очередь, родственники…

Вот, например, в Сибири живут мои двоюродные сёстры Галя, Наташа и Ира. Для них от меня пользы, как от козла молока, но они почему-то почти боготворят меня.

В учёбе мне помогали педагоги Нина Шкляева, Лидия Олина, Елизавета Никитина, Дмитрий Юферев, директор Дебёсского педучилища Валентин Бабайлов, преподаватели Эльвира Шкляева (физика), Серафима Загребина (математика), Анатолий Кардапольцев (баян). Получить высшее образование удалось благодаря секретарю обкома партии Надежде Смирновой и вице-премьеру республики Александру Потапову. В работе продвигали заместители редактора Семён Шкляев и Николай Евсеев. В творчестве – режиссёры Леонид Романов, Александр Блинов, Александр Вершинин, писатель Роман Валишин. Если вспомнить всех, кто оказывал покровительство в повседневных буднях, эта тетрадь разрастётся до целого пуда.

Для чего они помогали? Ответ самый лёгкий: по доброте души. От меня же, мне кажется, они не получили никакой выгоды. Кроме «спасибо».

А вот недруги… Сколько их! И все в памяти. Тем не менее, мотивировку их враждебности частично знаю.

Давал ли я поводы для натягивания отношений с кем-либо? К сожалению, да. Однажды без видимых причин, вернее, по явной своей глупости обрушился на вице-премьера Антонину Лисину и замечательного художника Петра Ёлкина. К счастью, у обоих хватило мудрости и интеллигентности простить меня.

Некрасивая история получилась с протодьяконом Михаилом Атамановым – опять же по моей вине. Тогда бывший церковный деятель Вениамин Морозов принёс в редакцию пьесу о неблаговидных делах в божьем храме. В работе я так закрутился, что не смог проверить некоторые моменты, а надо было, и произведение пошло в печать. Протодьякон Атаманов, естественно, был недоволен, но в дальнейшем уже не возвращался к этому вопросу. Простил?

Вот и я хотел бы этой маленькой главой моих записок простить всех своих недоброжелателей хотя бы тем, что не вспоминаю их поступков и имён.

 

КАСИМОВ ЭНВИЛЬ

На работе газету открыто можно читать

только редактору.

 

Энвиль очень оригинальный человек. Он – художник, учился в одном из московских вузов. Вернулся в Удмуртию, организовывал первые выставки авангардистов. Избирался депутатом Государственного Совета то по Балезинскому округу, то от либерально-демократической партии, то от партии «Единая Россия».

Служил Энвиль Владимирович и главным редактором газеты «Известия Удмуртской Республики». Как-то он послал свою сотрудницу Нину Соловьёву ко мне. Некоторые материалы сметливый редактор печатал на удмуртском языке, и она пришла брать интервью.

День у меня был жаркий, самый разгар работы. Нине говорю:

– Вот вычитаю четвёртую полосу и поговорим.

Она не могла скрыть удивления:

– Вы редактор или нет? В нашей редакции будущий номер никто не читает, даже редактор. Может быть, корректор, иногда ответственный секретарь…

Настала очередь удивиться мне:

– Тогда кто же подписывает номер?

– Да никто.

Я не поверил бы таким словам, если бы не вспомнил бессмертные слова бывшего нашего редактора Анатолия Комарова: «Я политический руководитель республиканского масштаба, мне полосы читать некогда!»

Выходит, я один что ли остался такой консервативный? Непродвинутый?

Да, в нашей жизни были всякие времена. В сталинские годы редакторы дрожали: как бы чего не вышло. Во времена демократии наоборот: где бы найти деньги, чтобы хоть что-нибудь да вышло.

Как-то нас с Касимовым и другими редакторами вызвали в администрацию президента и Правительства. По-дружески, но жёстко сделали замечания. Президент Волков на экране смотрелся несолидно. В газете его речь сильно сократили. Энвиль Владимирович вздохнул:

– Придётся с завтрашнего дня читать даже свою газету.

Он не успел воплотить свои планы – депутата Касимова избрали председателем постоянной комиссии Государственного Совета.

 

КОНДРАТЬЕВА ГАЛИНА

Деньги да живот, так и баба живёт.

 

Полнометражный удмуртский фильм «В тени Алангасара» не назовёшь удачным. В первую очередь, с точки зрения режиссуры. Жанр, сюжет, конфликт, поведение героев – всё размыто. Единственное, что покоряет зрителя – прекрасная природа. Место для съёмок с большим вкусом подобрала журналистка Галина Кондратьева. Тихая заводь находится всего в трёх километрах от моей деревни Нижнее Корякино, но я никогда не замечал существование этого изумительного природного памятника. Уже после съёмок республиканский праздник Гербер однажды был проведён здесь.

Галина позже пригласила меня в наш Шарканский район. В селе Сосновка театровед Анна Евсеева проводила вечер памяти мужа, талантливого журналиста и писателя Николая Евсеева. В концерте принимал участие знаменитый ансамбль «Венец» под руководством нашего земляка Эдуарда Князева. Коллектив почти постоянно проживает в Турции, но сейчас оказался на родине. Я взял с собой родственницу Евсеевых, легендарную артистку Удмуртского драмтеатра Нину Бакишеву. Вот такие таланты украсили мероприятие!

 

КОРЕПАНОВ ФЁДОР

Нравом хорош, норовом негож.

 

Задолго до меня в нашем коллективе работали молодые игринские земляки Семён Шкляев и Фёдор Корепанов. Шкляев из другого кабинета позвонил другу и, изменив голос, сообщил сенсационную новость:

– Это говорят из музея. В Можгинском районе мы обнаружили скелет мамонта!

Корепанов задал два-три вопроса и сел строчить заметку. Шкляев побежал в секретариат:

– Вам принесут информацию о мамонте.

– Уже принесли!

Шутка не понравилась Корепанову. Он затаил обиду на земляка.

Семён Шкляев ушёл на пенсию с поста заместителя редактора газеты «Удмурт дунне». Когда я пришёл в газету на должность младшего литературного работника, Семён Васильевич, не мой родственник, ставя очередную задачу перед журналистами, говорил: эта работа не только для Шкляева, но и для Шкляева.

Позже Фёдор Корепанов, брат талантливого удмуртского поэта Афанасия Лужанина, писал нам из Можги заметки о рыбалке, став как бы нашим внештатным корреспондентом. Поехав в Можгу, я позвонил ему, поинтересовался здоровьем. Фёдор Васильевич очень обрадовался и пригласил к себе в гости – очень ему хотелось узнать новости о бывших столичных сослуживцах.

 

НАШИ КОРРЕКТОРЫ

Лучше век терпеть, чем вдруг умереть.

 

Слово «корректор» переводится как исправитель ошибок в тексте. Он похож на лекаря, подправляющего здоровье: когда всё хорошо, этот труд никому не виден. А когда…Короче, одна из моих корректоров так и заявляла: если ваши корреспонденты неграмотные, я виновата?

– Так ты же специально поставлена для устранения ошибок!

– На мою зарплату никто не придёт.

Я ей про попа, она про попову дочку.

В книжном производстве престиж корректора выше. Её фамилию печатают на обложке рядом с фамилией редактора.

Когда-то корректорами служили известные учёные: Глафира Никольская и Иван Тараканов, многие писатели 20-х-30-х годов, журналисты Владимир Алашеев, Лия Малых, Ольга Вахитова.

В пионерской газете «Зечбур!» высоко ценили пожилого корректора, уроженку Алнашского района Лесникову. Странно: её уважали, а имя забыли, в числе забывчивых, каюсь, и я. Талантливый поэт Владимир Романов к какому-то празднику даже сочинил стихи. Подстрочный перевод звучит так:

Точка, запятая, тире –

Какие дьявольские знаки!

Зычный голос Лесниковой

Приводит всё в порядок.

 

КУЗНЕЦОВ АЛЕКСАНДР

О мёртвых я рассказывал как о живых.

Константин Симонов

 

В газетном варианте эта глава называется «Лебединый танец».

После смерти у известного доброго человека появляется много друзей. И настоящих, и мнимых. Я не могу причислить себя к приятелям Кузнецова, однако изо всей пишущей братии только я нашёл силы и возможности рассказать о неординарном фотохудожнике газеты «Удмурт дунне». Мы не были близки ни по жанру, ни по мировоззрению, ни по возрасту. Сходились на каких-то мероприятиях, например, в спортивных соревнованиях, конкурсах или похоронах.

Уход из жизни Александра Ефимыча прямо ошарашил нас.

По внешности ему не давали более пятидесяти. Готовился пышно отметить 60-летие. Он был старше меня на 13 лет, но нас принимали за ровесников. Цвёл, как весенний нарцисс…

Роюсь в старых блокнотах – жаловался ли Саша на болезни? Не помню. Запись 1981-го года.

Художник Леонид Прозоров шагает, запрокинув голову.

Шкляев. Что случилось, Леонид Алексеевич?

Прозоров. Кровотечение из носу.

Кузнецов. Давление, наверно…

Шкляев. Свою болезнь навязываешь другому?

Кузнецов. Тебе смешно, ёк котелок…

Тогда Саше осталось жить 15 лет, он умер от инсульта .

Саша всю жизнь избирался в партийное бюро, профсоюзный комитет, ревизионную комиссию. Шутил над собой: я там пришей к кобыле хвост. Вы не поверите: он брал на себя даже депутатские полномочия, правда, без соответствующего мандата.

По прибытии журналистской бригады в дальний населённый пункт шустрее всех бегает фотокорреспондент. Пересняв всех героев будущих материалов, выходит на свободную охоту. Замечает запущенный пруд посередине улицы. Задавать вопросы некому. Полагая, что приехал сатирический «Шокыч», все руководители хозяйства и сельсовета скрылись, сбежали.

Через несколько дней в газете появляется фотография с подписью: «Вы были в деревне Табаньгурт Ворчинского района? Без болотных сапог не приезжайте – утонете в пруду».

В следующий приезд в Табаньгурт все сельчане пожимают руки Кузнецову:

– Даже горластый депутат нам не помог. Увидев снимок, районные власти направили к нам целую бригаду. Улица просохла, ей не страшен и танк.

Кузнецов не был хвостом и в общественных делах. Он руководил фотосекцией в Союзе журналистов Удмуртии, организовывал фотовыставки районных коллег. Многие дела вообще не запротоколированы. Сдаст в ремонт чей-то фотоаппарат, найдёт фотобумагу, поможет развести качественный проявитель. Сколько местных фотомастеров участвовали в фотоконкурсах газеты «Удмурт дунне»!

Мы поехали в село Большая Уча Можгинского района на очередные гонки сельских лыжников. Близорукие глаза никого не узнают. Поминутно пристаю:

– Это кто, Ефимыч? А перед ним кто?

– Она шарканский тренер. Рядом – «министр» спорта Киясовского района. За ними знаменитые гонщицы Галина Кулакова и Нина Парамонова.

– Ты поголовно, что ли, знаешь?

– Езди-ка столько, ёк котелок, даже дьявола начнёшь узнавать.

Кузнецову осталось жить две недели.

Он знал по именам и отчествам спортсменов, министров, депутатов, артистов, художников, учёных, писателей

7 марта 1996-го года все редакции вместе отметили женский день. Неожиданно Александр Ефимович вспомнил добрые старые времена. Лебедем проходил через весь зал. Но почему-то один. Может, я затиранил всех дам?

Кузнецову осталось жить три дня.

10-го марта он умер от кровоизлияния в мозг. Через три часа я постучался к нему. Саша лежит в постели на спине. На лице лёгкая улыбка. А может, удивление от своей ранней кончины?

… Раньше я считал: фотография – это приложение к основному тексту. Вспоминая Сашу Кузнецова, скажу: текст – всего-навсего приложение к фотографии.

 

КУЗНЕЦОВ АРКАДИЙ

На Бога надейся, а сам не плошай.

 

В годы развитого социализма в редакциях было много показухи. Например, так называемое заавторство, которое легально называлось соавторство или работа с внештатным активом. Перелистайте пожелтевшие страницы – кто только не писал в газету: сталевары и плотники, лётчики и дворники, педагоги и таксисты.

Весь гонорарный фонд республиканской редакции составлял в 1960-е годы 180 рублей за номер, в 1970-е годы – 230. Он распределялся так: 60 процентов внештатному активу, 40 – сотрудникам. И вот эти самые литературные работники строчили за доярок и каменщиков, трактористов и слесарей. Литрабы явно недополучали, а липовые внештатники ни за что ни про что, ни с того ни с сего вознаграждались гонорарами. Это называлось работа с активом.

Кроме так называемых корреспондентов, мы должны были создавать в редакциях целые внештатные отделы. За такой деятельностью строго наблюдал заместитель редактора Аркадий Кузнецов. Поскольку такая формальная работа двигалась туго, он решил нам показать пример. Его, ортодоксального марксиста, почему-то доводили до бешенства всякие заигрывания с религией. Вот почему Аркадий Николаевич создал внештатный отдел по атеистической пропаганде (высокопарные слова были его слабостью).

 

НАШИ КУРЬЕРЫ

Который палец ни укуси, всё больно.

 

От редакции до типографии ведёт надземный стеклянный               переход в несколько сотен шагов. Здесь вечно снуют люди, иногда с ничтожной целью, например, чтобы убрать со второй полосы завтрашней газеты лишнюю запятую. Вот эту беговую работу чаще выполняют курьеры. Туда обычно принимают больных инвалидов с тяжёлыми поражениями центральной нервной системы. Научится молодой человек, как запрограммированный робот, выполнять пустяковые задания, вот и готов курьер. Заработная плата соответствующая, но к пенсии дополнительный доход. Во время летних отпусков курьерами подрабатывали дети наших сотрудников.

Они часто менялись, и мы не успевали запоминать их имена.

Когда приняли мрачного мальчика Юрия Самойтуса, человек с храброй фамилией Фёдор Суворов всерьёз забеспокоился:

– Слишком угрюмый, не поймёшь, что у него на уме….

Юра не был опасен. Скучая по маме, часто подходил к висячим на стене часам и ждал, когда же закончится смена.

Статус курьерской службы резко поднял Олег Исаев. Он, курьер, всех, начиная с премьер-министра страны до машинистки в соседней редакции, знал и обращался к ним по имени-отчеству. По его примеру мы в коллективе стали величать по отчеству всех, и курьеров тоже.

…Мы собрались переезжать в другое здание. Я пригласил курьера Бушкову:

– Людмила Александровна, с горечью сообщаю: в новом штатном расписании должность курьера упразднена. Мы вынуждены сократить вас. Но какие льготы предусмотрены законом, всё выполним.

Жалко было смотреть на курьеров. Бушкова чуть не заплакала.

Моя дочь Лилия работала юрисконсультом в юридическом агентстве «Республика». Как раз к ней за советом попала бедная Бушкова. Перебирая всевозможные варианты, при всём желании мы не смогли помочь ей. Наступило время капитализма.

Олега Александровича иногда встречаю. Он переучился на лифтёра и работает. Всех наших сотрудников по-прежнему помнит по именам-отчествам.

 

НАШИ МАШИНИСТКИ

Дело не малина, в лето не опадает.

 

Несмотря на невысокую зарплату, подрабатывая, машинистка в принципе могла получать больше корреспондентов. Дело в том, что в то время, при «коммунизме», пишущая машинка продавалась в особом порядке. Советская власть опасалась, что машинка является множительной техникой и может быть использована для распространения запрещённых книг. Каждую машинку ставили на учёт в комитете государственной безопасности. Вот почему писателям и журналистам было проще печатать не самим, а нанимать машинисток.

У нас считалось за честь попасть к свободной Дусе, поскольку она была завалена заказами на месяц вперёд. Разбирала любой корявый почерк на любом местном языке.

Машинистки всегда требовали бережного отношения к себе. Я даже придумал неуклюжий каламбур: умный председатель не заходит на колхозную ферму, умный редактор избегает машинописного бюро.

И такая заметная профессия канула, то есть превратилась в оператора по набору. Многие машинистки освоили новую работу. А писатели и журналисты свои тексты тоже готовят сами. Очень уж приятно работать на компьютере.

 

МИХАЙЛОВ ВАСИЛИЙ

Совет Хлейда: сложную задачу поручай ленивому –

он найдёт лёгкий и короткий путь.

 

 

Его строгость доходила, опускалась до мелочности, что не увязывалась с его богатырским сложением. Василий Михайлович не разрешал журналистам писать свои материалы в редакции в рабочее время – для этого есть вечера и выходные дни. А в редакции надо работать с авторами! Редактору ничего не стоило пригласить молодого сотрудника в редакцию в выходной день потрудиться «в помощь Вьетнаму», то есть бесплатно.

Строгому редактору Василию Михайловичу надоело возиться с собственными корреспондентами в районах – уж очень тяжелы они на подъём, даже попавшую в рот тему не могут разжевать. Он установил порядок: каждый понедельник собкор должен отчитываться по телефону за истекшую неделю и сообщать планы на следующую. Могущественный руководитель не ведал, чем это обернётся.

Позвонил собкор по Балезинскому кусту Вячеслав Корепанов. Ещё до отчёта стал излагать просьбу:

– Василий Михайлыч, в посёлке продают хороший дом. Но у меня денег не хватает. Редакция не могла бы помочь? Нет? Тогда другая идея. Я живу в старой избе. Возиться с дровами и водой уже тяжело. Её бы поменять на казённую квартиру.

– Так меняй.

– Без разрешения райкома райисполком не меняет. Не позвоните ли в райком?

Редактор обещал и поинтересовался:

– Слушай, что ты готовишь на полосу народного контроля?

– Что-что?

– Почему, говорю, до сих пор нет материала о народных контролёрах?

– Кого надо контролировать? Ало! Не слышу!

Строгий редактор только вздохнул и повесил трубку.

 

ОЖЕГОВ ЮРИЙ

Не укусил, так натравил.

 

Спортивный обозреватель «Удмуртской правды». Таких молодцов трудно сыскать даже в Китае. Не пьёт и не курит, обливается ледяной водой. В полночь может ответить на любой спортивный вопрос. Почему сняли с поста тренера хоккейной сборной Анатолия Тарасова? Какой сейчас мировой рекорд по бегу на 100 метров? Какое любимое блюдо у нынешнего министра спорта Удмуртии?

Однажды к нему зашёл ответственный секретарь другой газеты Николай Стрелков.

– Рассказывая о лошадиных бегах на ипподроме, вы наездника Гладкова назвали Гадовым, Пегаса – Парнасом, кобылу сделали жеребцом.

После ухода незваного гостя Юра объяснил:

– Неделю назад позвонили из Верховного Совета. Напомнили все наши ошибки: про Пегаса и Парнаса, про кобылу и жеребца, про Гладкова и Гадова. А я никак в толк не возьму: кто это в Верховном Совете так тонко разбирается в бегах? Получается, что источник их информации, доброжелатель, сам и явился ко мне.

 

ОРЕХОВА ЛИДИЯ и ГАЛИНА РОМАНОВА

А судьи кто?

Александр Грибоедов

 

В начале 1970-х годов пришла в редакцию девица в кружевных воротниках. Лидия Орехова была принята на должность корреспондента. Но не состоялась. Стала корректором, техническим редактором, ушла на автозавод, торговала свининой на рынке, возглавляла общество удмуртской культуры. Впоследствии лично для меня она будет заместителем редактора, попутно выступая в роли неофициального осведомителя, следователя, прокурора и судьи, пока не уехала в Италию торговать помидорами. Вот такая коллизия!

Орехова у нас дружила с Галиной Романовой. Несмотря на схожие стартовые условия, их творческая судьба сложилась совсем по-разному.

Галина была в деревне дояркой, в городе – каменщиком. И сейчас с гордостью показывает простенки здания филармонии: их складывала я! Тяга к творчеству привела её на технические должности в редакции. Может заместить машинистку, корректора, технического редактора, оператора по набору, продавца. В отличие от Ореховой, Романова не обижалась на критику, а упорно осваивала творческие специальности. Она поэт, драматург, сказочник, прозаик и так далее.

 

О ПОЧТАЛЬОНАХ

Человек не для себя родится.

 

В 1973 году меня назначили ответственным за подписку в Юкаменском районе. Надо встречаться с населением и партийным активом, чтобы агитировать за газету обкома КПСС. В районе живёт много бесермян. Они говорят на своём диалекте. Устную речь друг у друга удмурты и бесермяне прекрасно понимают, а вот с письменной – проблема.

Я поехал в совхоз «Шафеевский», где подписка шла похуже. Мне повезло в том плане, что почтовое отделение и партийную организацию возглавлял один человек, то есть почтальонка. Она обрадовалась:

– Вы прибыли вовремя. Как раз сегодня партийное собрание, и вы выступите там.

Из 17 партийцев пришло девять. Пенсионеры немощны, один ушёл пастушить, остальные невесть где.

Повестка дня: открытие года марксистско-ленинской учёбы. Этой тягомотиной заниматься никто не хочет. Я вспомнил слова английского писателя Джона ля Карре о политической учёбе среди коммунистов в Великобритании: высокие идеи попали в никчёмные головы, и получилась сплошная галиматья. Слава Богу, мне быстро дали слово. После моей агитации за газету почтальонка предложила:

– Итак, принимаем решение. Первое: надо улучшить политическую учёбу. Второе: коммунистов, не пришедших на собрание без уважительных причин, не спрашивая их согласия, подписываем на нашу удмуртскую газету…

…Разгорелся спор. Однако результат был положительный: тираж в совхозе вырос в два раза. Теперь, при рыночной экономике, подпиской никто не занимается, даже сами редакции. Вот почему многие издания закрылись, другие дышат на ладан.

 

ТАНАЕВ НИКОЛАЙ

Не закидывай головы – споткнёшься!

 

1990-е годы. Город Ижевск.

Его нельзя было не любить. Николай Танаев начал приходить в редакцию прямо со студенческой скамьи. Если девочки приносили стихи типа «влюбилась – ты бросил – я плакала», то Коля, как истый мужчина, приносил отчёты со спортивных соревнований. У нас как раз не было профильного обозревателя, и ему после получения диплома поручили освещать физкультурные дела.

Оказалось, его увлечение связано с несчастьем, как и у героя Демки из повести «Раковый корпус» Александра Солженицына. Играя в футбол, Коля попал ногой в бетонный блок. Ступня недолго болела и прошла. И вдруг новый кризис. Рентген выявил неизлечимую болезнь: туберкулёз кости. От практики пришлось перейти к теории, то есть к освещению спортивных проблем. Начитанный Танаев был великим докой и в других областях, но в коллективе почему-то не сразу нашёл себя. Его передержали в секретариате на редактировании чужих опусов.

Николай написал жгучую повесть о годах репрессий. Она ходила в рукописи по редакции. Однако, как часто бывает, консервативные старшие товарищи восхищались повестью, но хода ей не давали.

Редактор газеты «Известия Удмуртской Республики» писатель Герасим Иванцов как-то усмотрел в нашем товарище, сидевшем почти что на технической должности, творческие задатки. Танаев стал у него обозревателем по межнациональным вопросам. Материалы отличались уравновешенностью и рассудочностью.

Яшин Пётр

Не в деньгах счастье, а в их количестве.

Он был редактором «Удмурт дунне» в 1948-м – 1961-м годах. Легенда гласит, что до революции его семья жила на территории Башкирии, владела мельницей и запасами золота. Официальная биография считает местом рождения село Шаркан. Небольшого роста и большого ума человек был хорошим организатором. Его все называли на «вы».

 

От редакции. К сожалению, мы печатаем в этом спецвыпуске журнала малую, возможно только десятую часть обширных воспоминаний Алексея Шкляева – старожила республиканской журналистики. В целом же его рукопись, написанная образно и ярко, содержит множество интересных сюжетов из жизни журналистов разных поколений, включает десятки оригинальных портретов коллег по цеху.