НАБРОСОК НА СТЕКЛЕ

 

* * *

Этот дом, похожий на склеп,

Очень хочется обойти.

Постоялец угрюмый слеп,

Как тогда, в начале пути.

 

Обнимает нас темнота,

Ночь укрыла столько камней.

Под ногами дорога та,

Что окажется всех длинней.

 

Почему он выбрал меня?

Иль я сам его выбирал?

Я не помню теперь и дня,

Чтоб в дороге один шагал.

 

Он и якорь мой, и маяк —

Разлучиться не суждено.

Ноги, сбитые на камнях.

Время злобой ослеплено.

 

Кто же право дал выбирать

Мне дороги твои, мечты?

Мне бы цепи свои сорвать —

Я же более слеп, чем ты!

 

И удары из темноты

Не могу сосчитать никак!

Я бы смог умереть, но ты…

Ты и якорь мой, и маяк.

 

* * *

Набросок на стекле: печальный малый

Из тьмы ночной таращится на свет.

Ни до кого ему теперь, пожалуй,

На целом свете дела вовсе нет.

 

Как мотылек, летящий среди ночи,

Шарахнется во тьму, оставив след

На лампе, что и светит-то не очень,

Но светит много-много тысяч лет.

 

У лампы той нет, видимо, хозяев.

А если были — умерли давно…

И не спугнет собака, вдруг залаяв,

Не скрипнет растворенное окно.

 

Быть может, это я — печальный малый?

Я ухожу, теряясь в сизой мгле?

Нет, то не я — таких, как я, навалом,

А он единственный — набросок на стекле.

 

* * *

Мерзнет девушка с веслом,

Сквер пристанционный беден,

Обнаженные соседи,

Тополь мерзлый за углом.

 

Станционная тоска,

Небо серое дымами

Бродит, бродит меж домами,

От высот своих устав.

 

Поезд тронется в закат,

Словно оставляя в спешке

Запоздалую усмешку.

Боже, кто же виноват

 

В этой серости сердитой,

В безысходности сырой?

Всадник с новою метлой,

Конь по рельсам бьет копытом.

 

Обошел Господь умом,

Хворь вселенская настала…

Посреди Земли вокзалов

Дремлет девушка с веслом.

 

* * *

Ожиданье вертолетное, мешкотная суета.

Где ж ты, птичка перелетная, винтокрылая мечта?

Говорить мы опасаемся, отпугнуть боясь судьбу.

Вдруг в нем что-нибудь сломается,

В этом чертовом гробу…

 

Сутки пятые кончаются, рюкзаки вповалку спят.

На ветру дома качаются, всё на юг не улетят.

Это временное стойбище приземлилось на года.

Сутки, трое — сколько нам еще?..

Ожиданье, маета…

 

Невезуха полосатая кошкой драной подпоет.

Небо синими заплатами не приманит вертолет.

Ожиданье вертолетное, мешкотная суета…

Где ж ты, птичка перелетная,

Винтокрылая мечта?

 

* * *

Набегают на листок главы нового романа.

Ясен замысел и прост, путь далек, рука легка!

Упрекнуть ни в чем нельзя записного графомана.

Жажда творчества к тому же — всероссийская тоска.

Пожирает день за днем всевозможные идеи,

Переписывая смело судьбы, выдумку, века.

Сам себя воображая, от словесности балдея,

Приплетая Апулея и восстанье Спартака.

 

А когда, закончив труд, подсчитает гонорары —

Несомненно, Божий дар он с яичницей смешал —

Долго будут по ночам всё мерещиться кошмары:

Лигурийский полк с редактором на копья их поднял.

 

Так и пишут год за годом по велению природы.

Необъятно и неспешно существует эта рать!

Что ж пускай они несут свои таланты через годы —

Только хочется читать, а в общем — нечего читать!

 

* * *

Не спеша, только не спеша,

Слабость поборов и боль в затылке,

Сделать шаг, трудный первый шаг,

Рот кривя бессмысленно в ухмылке.

Тяжело, смертельно тяжело,

Ноги подволакивая, сесть в карету.

Сколько лет прошло, сколько лет прошло,

Сколько проиграл — а счастья нету!

 

Сколько раз себе воображал

Яростный и сладостный момент удачи.

Побеждал, почти что побеждал,

Враг бежит, и побежденный плачет.

Пыль и кровь разбитого лица,

Ветер холодит и звон монетный…

Сколько раз и знамя водружал,

Сколько пировал — а счастья нету!

 

В чем же соль, в чем же суть?

Истина в вине, на дне бокала.

Не уснуть, опять мне не уснуть,

Сколько ни спроси — ответа мало.

В темя бьет одна и та же мысль —

Ангелы слетят и поведут к ответу,

Вот Господь и скажет: «Оглянись.

Рай и ад — а счастья нету!»

 

* * *

Не начавшись, лето в осень

Незаметно утекло.

Сердце просто не выносит —

Сердце просится в тепло.

 

Лишь вчера над теплой пашней

Небо — синим полотном…

День избытый, день вчерашний

Позабыт давным-давно.

 

Мысли сумрачны и длинны —

От тоски на волосок.

И звучит напев старинный…

Как я стар, помилуй Бог!

 

Как мои усилья зряшны!

Дождь стучит в мое окно…

Год избытый, год вчерашний

Позабыт давным-давно.

Никогда не угадаешь —

Что теряешь, что найдешь.

Видно, зря, собака, лаешь,

Видно, зря, петух, поешь.

 

И нелепостью пустячной —

Глупо, зелено, смешно…

Век избытый, век вчерашний

Позабыт давным-давно.

 

* * *

Когда король идет на войну —

Хей, в жизни мало толку!

Забудь про еду, забудь про вино —

Подружку свою забудь.

Когда король идет на войну —

Хей, жить тебе недолго!

Тогда остается только одно —

Под пулю подставить грудь.

 

Когда король вернется с войны —

Хей, в жизни мало толку!

Гостей соберет, закатит пир —

По мертвым что горевать?

Когда король вернется с войны —

Хей, жили мы недолго!

Напьется отец, вздохнет командир,

Поплачет седая мать!

 

Лежать мы будем среди камней.

Хей, в жизни мало толку!

Шиповник колючий в сердце врастет,

Ворон склюет глаза.

Лежать мы будем среди камней —

Хей, жили мы недолго!

Ручей поминальную песню споет,

Поплачет по нам гроза.

 

* * *

Сегодня я — бумажный самолетик,

Мальчишками отпущен в темноту.

Я догораю, таю на излете,

Явив собою глупую мечту.

 

Жестокое ведем соревнованье.

Победа — смерть, и пораженье — смерть.

Но самое сокрытое желанье —

Успеть, успеть в полете догореть.

 

Полет огня — лишь промельк в темной раме.

Ликует в вышине мальчишки альт.

И нашими сгоревшими телами

Усыпан свежевымытый асфальт.

 

* * *

В лес забраться, полуденно зимний,

Встать в сугроб, ощутить тишину.

Вдруг услышать, как скрипнет осина

На теряющем силу ветру.

 

И изгнать все печали, обиды —

Воздух, вымерзший из груди.

Осознать, что полжизни прожито

И полжизни еще впереди.