ПУНКТИР

15 февраля исполнилось 70  лет со дня рождения Флора Ивановича ВАСИЛЬЕВА

 

Я родился в месяц волчьих свадеб.

Нашу избу снегом замело.

Выли волки около усадеб.

Заходили серые

В село.

За окном

Колючий снег метался.

Насыпал сугробы через край…

…Я волков с рожденья не боялся.

Разве страшен мне

Собачий лай?

Флор Васильев

 

Трудно переживать и пережить возраст отца. Прошлое притягивает, нежит и убаюкивает счастливыми пунктирами воспоминаний.

Целая жизнь осталась в далеких семидесятых, пропасть — в тысячелетие.

…Пока мы с Андреем Ермолаевым, подростки, в дождливый Новый год, за полночь, во дворе гоняли по ледяным лужам шайбу, взрослые — Васильевы и Ермолаевы — вкушали дымящиеся пельмени с непременным армянским коньяком, что-то бурно обсуждали. Мы вернулись, раскрасневшиеся и довольные, такие же, как родители, сидевшие за столом, и набросились на еду. Шумел телевизор, громкая речь отцов то и дело перебивалась их же заливистым смехом…

…Где-то в дебрях шестидесятых пространство Ижевска стало сгущаться: поначалу я, восьмилеток, ходил с улицы Труда (сегодня улица Ленина) за Воткинскую линию глазеть на кукурузу; затем пустили первый чешский трамвай, потом троллейбус, и как-то раз мы всей семьей, чинно и важно, поплыли на нем по Пушкинской.

Отец ругался, если я «забывал» заплатить в транспорте за проезд. Но, вообще-то, копейки мне тоже были нужны. На Пушкинской встретились с Ниной Георгиевной (Ермолаевой) — она как раз спускалась со стороны телестудии, — а отец опаздывал на запись. Короткое радостное приветствие — и разбежались, дела ждут.

…Вдруг отец выныривает откуда-то сбоку из-под акации, очки в пол-лица, рот до ушей:

— Пошли, пошли!

Я вприпрыжку за ним — это мы из садика домой идем, — пирожки с печенкой купим на углу или мороженое…

…А в Глазове мы, трехлетки, с Камаевым плевались друг с другом через замочную скважину в двери, пока серьезный мой папка не оттащил меня вглубь комнаты…

…Разухабистая летняя дорога в Ижевске, отец на «козлике» летит в командировку — лужи, объезды, качка и тряска, и вечный вопрос: «сломаемся или доедем»?..

Приехали. Дальше ни памяти, ни дороги больше нем. Где-то на обочине замерла тогдашняя общественная жизнь отца — это для него было очень важно. Он любил Удмуртию, натужно дымившую заводами, пропитанную ржаным потом, мотался по республике вдоль и поперек, общался с людьми и любил, любил жить и жизнь! «Все песни ей, какие я успел»…

Куда всё это ушло? Осталось только вечнозеленая поросль стихов — праздник, который всегда с тобою.

 

 

Тамара НИКОЛАЕВА

(г.Киров)

 

Какой был снег!

Лихой, задорный!

Пролог весне,

Конец порошам.

Всё, что не снег,

Особо черным

Казалось мне.

И было прошлым.

Флор шел один.

Среди снежинок,

Как господин

Среди поклонниц.

А снег плясал

Как на пружинах,

Как мыслей шквал

В чаду бессонниц.

Флор был не горд —

Он был возвышен,

И был им город

Очарован.

На шапку снег летел

Неслышно —

Им человек был

Коронован.

Шел, словно плыл

В своей стихии,

И всех любил

И улыбался.

Он был поэт.

Писал стихи, и

Тот снежный свет

В стихах остался.