СВОЙ МИР ТВОРЮ
* * *
В пелене густого снегопада
Невесомо плыли фонари.
Тротуар парил, как эстакада,
В зыбком свете утренней зари.
И ни зги в молочной круговерти,
И ни звука в белой тишине.
На клочке летящей в небо тверди
Я в снегу стояла, как во сне.
Мне в глаза заглядывала Вечность,
Та, что не живет в календаре.
Сквозь меня струилась Бесконечность
Тихим снегопадом на заре.
* * *
Хоть лопни, зима, от морозных затей! —
Бег времени не укротить.
И почка весны от рождественских дней
Прядет свою звонкую нить.
Как будто не видно весенних примет,
Как будто зима — навсегда.
Но всё золотистей оранжевый свет
В картинках оконного льда.
* * *
Т.В.Ивыгиной
Январь морозный тихо отступает.
Коплю скупые признаки весны.
Всё ярче солнце зимнее играет,
Всё чаще стены комнаты тесны.
Еще зимы величие не смято,
Еще слепит сверканьем снега гладь.
Но хочется бежать, идти куда-то —
Неведомую радость отыскать.
Еще февраль сметет весны приметы
И взвоет торжествующе метель…
Но солнца долгожданные приветы
Уже предвосхищают мой апрель!
Первая гроза
По глубине весенних нежных сфер,
Как деревянный шар по тротуару,
Ребенок-гром раскатывает «эр-р-р…»,
Прислушиваясь к дробному удару.
Веселый дождь летит из легких туч,
Как мелкий бисер сыплется, сверкая.
И солнце промывает каждый луч
В купели детской ласкового мая.
Суета сует
Никто и никому не рад.
Все озабоченно спешат
Равнó — на казнь и на парад…
Всех ненавидят, всех бранят…
А смерть косой
стрижет подряд
В прямой уклад,
В погостный ряд.
* * *
«Храм не там, где сияют лампады»,
Храм в душе, где любовь проросла
И не требует щедрость награды.
В ком не копится в сердце зола
От обид,
кто себя судит строго,
Где не лживы души зеркала, —
Вот где место, достойное Бога!
* * *
Я эту боль
другой лечила болью —
Клин клином…
Чтобы слабость превозмочь,
Я густо посыпала рану солью
И, сатанея, выдирала прочь
С корнями, с мясом…
то, что отмирало.
Стихами бинтовала ржавость ран.
И прошлое с бинтами отдирала.
И шла на Жизнь,
как летчик на таран.
* * *
Товарищ, верь, взойдет она,
Звезда пленительного счастья…
А.С.Пушкин
Два века — мимо…
Не взошла
«Звезда пленительного счастья».
Всё изощренней самовластье
И безнадежнее дела.
«Товарищ, верь…»
А мир всё злей,
И многих участь всё печальней.
И мысли всё суицидальней,
И безысходней тост «Налей…».
* * *
Рядом бездна, самый край…
Но еще не катастрофа.
«Уходящему — Синай.
Остающимся — Голгофа».
Сушь пустыни сорок лет
Грани мудрости шлифует.
В каждой ночи есть рассвет!
Тьма и бездна лишь блефуют.
Как фонтаны Петергофа, —
Тут поник, а там — взлетай.
«Остающимся — Голгофа.
Уходящему — Синай».
* * *
Когда земля уходит из-под ног
И тают очертания дорог,
Спирает воздух в горле и в груди,
Пиши стихи — опору в них найди.
Когда тебя окутывает мгла,
Когда душа вконец изнемогла
В тоске по свету и по красоте,
Пиши стихи — спасут тебя в беде.
Когда от горя густнет в жилах кровь,
Когда любовь покинула твой кров
И жизнь дешевле, чем железный грош,
Пиши стихи — в них мудрость обретешь.
* * *
Свой Мир творю.
Кому-то он — «мирок»…
А мне — дороже золота и славы.
Лишь мне известно,
сколько в нем дорóг,
Как совершенны
люди в нем и нравы.
Но жаль, что мир мой не с кем разделить.
И править им безмерно одиноко…
Порой утробно хочется завыть
В разинутость луной облитых окон.
* * *
В.
Всем удачам есть начало.
Всем невзгодам есть конец.
Каждый — сеяльщик сначала,
А потом — веселый жнец.
Гнули ветры, градом било,
Зной и холод иссушал,
Нападала злая сила,
Черт лукавый искушал…
Бился, злился, веселился…
Оглянулся: вот те на…
До чего же докатился —
Опустелые гумнá…
Может, сеял, да не хлéбы…
Может, рóстил, да продал…
На пустячные потребы
Жизнь растратил без следа.
Всем невзгодам есть начало.
Всем удачам есть конец.
Каждый — сеяльщик сначала,
А потом — печальный жнец.