Я ЖИВОЙ, МАМА…

Всем матерям, пережившим это

У матери умер сын. И в один осенний ненастный день жизнь её разделилась надвое: до смерти сына и после. Шло время, а боль не отпускала. Горе… Море горя!.. Оно казалось горше, чем у других.
Сын умер ночью. Скоропостижно. На руках матери. Он заболел нежданно и уже более десяти лет был на группе. Но мать никогда, никогда не думала, что сын, которому в Яблочный Спас исполнилось 33 года, умрёт раньше её. Не проходило дня, чтобы она не спрашивала его о здоровье, и не осталось темы, которую бы они не обсудили. Мать понимала сына с полуслова, и ничто, даже накануне вечером, не предвещало беды. Несчастье казалось таким несправедливым, что в первые дни на мать нашло какое-то наваждение – она не верила, что сын мёртв.
На Покров день пошёл липкий, сырой снег. И, пока гроб стоял у дома, мать саваном прикрыла чёрный костюм и бледно-розовое лицо сына. Сердце щемило от того, что сыну холодно. Красные и белые гвоздики – много цветов принесли – стали влажными и тоже словно умирали от нестерпимой боли. Приходили люди и, прощаясь с сыном, находили нужные поддерживающие слова, словно пытаясь унести часть материнской боли, но облегчения она не чувствовала.
После похорон мать не знала, куда себя деть, что делать и как жить. Кусала в кровь свои высохшие губы и готова была биться головой о стенку. Слёзы настигали её всюду: дома, на улице, в больнице, где ещё оставались следы её сына, в местах, связанных с ним. Мать уединялась где-нибудь в безлюдном уголке и плакала. Каждое утро она целовала и прижимала к груди последнюю фотографию сына, где он играл на гитаре в свой последний день рождения. Часами рассматривала его рисунки и смешные надписи к ним, слушала его любимую музыку, перечитывала записи о событиях армейской жизни.
Всплывали в памяти картинки из детства. Вот возвращаются из садика с утренника, и сын, такой счастливый и радостный, нашёптывает: «Ах, мама, какой был праздник! Какой праздник!» А в семь лет ему захотелось на огородной грядке посеять рожь. И у него она не только взошла, но и заколосилась! Как-то зимой сын – пятиклассник пришёл встречать её с работы, чтобы показать редкой красоты птиц с коричневыми хохолками. Он взял её за руку, потащил к высоким густым кустам и с восхищением повторял: «Смотри, мама, свиристели… свиристели. Какие же они красивые! Давай покормим!» А вот её сын, уже подросток, играет на хоккейной площадке. И тренер не может нарадоваться за него: у него всё хорошо получается.
Мать всегда смотрела в окно, когда сын, уже взрослый, выходил из дома. Любовалась его статной, красивой походкой, пока он не скрывался за поворотом.
Шёл первый год совсем другой жизни. Она удивлялась, что ещё жива и может думать. Твёрдый ком ноющей боли в груди не становился мягче. Мать спасала только работа и мысль, что она не одна в своём безутешном горе. Она даже составила список несчастных матерей – он получился очень длинный. Сколько их, знакомых и незнакомых, похоронили своих детей! Но матери гуляли по улицам, разговаривали, улыбались, чему-то радовались, а некоторые даже смеялись. А когда-то и они плакали, страдали так же, как она. Значит, надо терпеть, терпеть и ждать, когда станет легче. А станет ли?
Мать этого не знала. Ей не хватало сына и живого общения с ним. Она не была ни крещёной, ни сильно верующей. Но на Рождество увидела сына во сне. Вот как свиделись! Рождественские и крещенские дни, несмотря на сильные морозы, стали для матери самыми светлыми, лёгкими и солнечными за последние месяцы.
Ещё одно счастливое мгновение пережила мать накануне Пасхи. Сон был очень светлый. Мать выходит из своего дома, а сын, уже взрослый, бежит ей навстречу с распростёртыми для объятий руками и одно повторяет: «Я живой, мама… я живой…» А она стоит как вкопанная и не может сделать даже полшага – ноги ватные стали. Мать проснулась утром с лёгким сердцем, ей наяву почудилось, что сын жив. Она даже сходила в его комнату и назвала по имени. Ощущения радости от свидания с сыном не покидали её весь день. Кто подарил эти счастливые мгновения? Неужели есть что-то, что выше и мудрее всех – всех нас? Мать часами смотрела в тихое, молчаливо-ангельское, чистое весеннее небо, ища в нём ответы и силы, чтобы жить дальше.
…Прошло семь лет. Со временем принималось то, чего нельзя изменить. Но услышав о смерти чьих-то детей, её сердце всегда начинало щемить от знакомой ноющей боли. «Бедная мать… Каково ей?» – не выходило из головы. Её сын умер после болезни, и так трудно смириться с этим. А если авария на дороге или другой трагический случай? Девочки, одержимые стать лёгкими, как бабочки, и умирающие от своей розовой мечты. Ранимые подростки, летящие с окон многоэтажных домов, в небеса. А если ребёнок один – единственный? Это ужасно, ужасно.
Мать по-прежнему боялась наступления октября, ловила себя на мысли, что со страхом ожидает дней смерти и похорон сына. Заново переживалось то, что начинало утихать. Мать снова не находила себе места, занимая время делами и заботами. Далеко убирала все фотографии и всё, что связано с сыном. Но не думать о пережитом в эти дни не получалось.
…Прошёл ещё год, второй, третий. Зима – весна – лето. Осень, с октябрём большого несчастья, летала высоко в облаках, пытаясь затеряться в необъятных небесах. И у неё что-то очень медленно, но начинало получаться…
А однажды – это случилось в апреле – на землю опустилась очень долгожданная радужная весна и принесла с собой счастье. Розовенькая, очаровательная, неугомонная голубоглазка поселилась в комнате сына. Земная жизнь в своём извилистом русле продолжалась. Закон маятника действовал…