ОНИ СТОЯЛИ НАСМЕРТЬ

Главной советской военной операцией 1942 года стало стратегическое насту¬пление на московском направлении с целью полного разгрома немецко-фашистской группы армий «Центр» на Ржевско-Вяземском плацдарме. В ожесточенных боях Западного и Калининского фронтов, продлившихся весь 1942 год, активное уча¬стие принимала 61-я армия, сформированная в конце 1941-начале 1942 годов в республиках и областях Поволжья.
В 350-й стрелковой дивизии этой армии воевал и погиб отец автора рядовой стре¬лок Нургаян Заппаров.

«Бой идет святой и правый,
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле».
А. Твардовский. «Василий Теркин».

Глава 1. ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

История нашей Родины – Союза Советских Социалистических Респу¬блик – богата событиями, даже малая часть которых составила бы честь лю¬бому народу. Событие, произошедшее вчера, завтра будет прошлым, и, если его не запечатлеть, оно может уйти из памяти людей, из памяти народа.
Как ни парадоксально звучит, в этом смысле более всего повезло Ве¬ликой Отечественной войне, потому что именно об этом историческом событии – горьком и славном, трагическом и героическом – написано наи-большее количество художественных произведений.
Но тема войны неисчерпаема. Какие-то события той поры вообще ока¬зались неосвещенными, другие – освещены не полно, открываются новые факты тех дней, требующие осмысления и описания. 1418 дней и ночей, в жару и холод, когда каждый час и минута вмещали в себя чью-то жизнь и чью-то смерть, приближали День Победы. Не каждого фронтовика судьба провела через сражения, известные всему миру, но у каждого осталась в па¬мяти своя безымянная высота, свой рубеж, на котором он стоял насмерть.
Такими событиями показались автору дни и месяцы после декабрь¬ского 1941 и летнего сорок второго годов контрнаступления под Москвой.
Долг гражданина и сыновний долг перед памятью погибшего 14 августа 1942 года в Ржевско-Сычевской операции отца заставили автора взяться за перо, мысленно вернуться в то время, изучить, осмыслить и рассказать о бессмертном подвиге миллионов советских солдат, сложивших свои голо¬вы в этой бойне, которые, оставаясь неизвестными героями, приближали Победу над немецко-фашистскими захватчиками. Никто из них не хотел умирать…
Фальсификаторы истории пытаются убедить нас в том, что летом сорок пер¬вого Красная Армия просто разбежалась после первых же залпов немецкой артиллерии. Да не только разбежалась, а сдавалась немцам целыми дивизи¬ями под музыку оркестров. Их не смущает, что в немецких архивах докумен¬тальных материалов, подтверждающих это, не зафиксировано. Распростра¬няется преднамеренная ложь, что Красная Армия не отступала лишь потому, что позади войск, в тылу, стояли «заградотряды» из сотрудников НКВД.
Кому сегодня выгодно переписывать историю войны? Почему они пыта¬ются лишить народ исторической памяти? Какие факторы сыграли главную роль в победе советского народа? Назовут ли наши правнуки Великую По¬беду в ряду выдающихся событий прошлого столетия, или вырастут новые поколения, из сознания которых выпадут годы священной войны?
Пусть главы этой книги, где самой жизнью судьба нашей Великой Отчиз¬ны переплелась с судьбой рядового солдата Нургаяна Заппарова, как с судь¬бами миллионов других советских людей – русских, татар, удмуртов, башкир, украинцев, белорусов и прочих народов, расскажут вам, что Великая Победа пришла к нам благодаря мужеству советских людей на фронте и в тылу.
Они, герои нашей книги, жили своей простой жизнью. Они учились и работали на фабриках и заводах, растили хлеб в колхозах, купались в разливах луговых трав и цветов, катались на лодках по озерам, сидели у костра, читали стихи, смеялись и пели.
Каким праздником для души, каким подарком на всю жизнь стал про¬щальный мирный день 21 июня 1941 года! Восторженные, полные новых, хотя и неопределенных надежд, они входили в большую жизнь. Они еще не знали, что для многих из них она будет совсем короткой.
Верно, все эти годы в воздухе пахло грозой. В газетах писали о злове¬щих планах фашистской Германии. Можно было догадываться, что не ми¬новать этой грозной войны. Но их, молодых, она, кажется, не очень пугала. Им твердили, и они искренне верили, что страна, несомненно, победит в любой войне.
И вот пришла война…
На рассвете 22 июня 1941 года на протяжении всей Западной границы Советского Союза загремели орудия, завязалась жестокая битва с черны¬ми ордами фашизма. Вероломно, без объявления войны бронированные армады гитлеровцев вломились в наши города и села, в наши дома… Страна оказалась в огромной опасности.
По призыву коммунистической партии весь народ встал на защиту Оте¬чества. Все рвались на фронт. Очереди в райкомах комсомола и партий¬ных комитетах, военкоматах… Люди подавали заявления, требуя немед¬ленно отправить их на фронт.
В первый же день войны в адрес Ждановского (ныне Ленинского) райкома партии обратились с заявлениями об отправке на фронт более пятнадцати тысяч человек. Кто с оружием в руках, а кто у станка, за штур¬валом комбайна – все ковали победу над злейшим врагом человечества – немецким фашизмом.
Пекло войны захватило многих из них 18-20-летними. Это были моло¬дые люди, поколение, выросшее в новой России. Размышляя о трагедии и славе этого поколения, задумаемся, читатель, где корень этой верности Родине, готовности к подвигу, непоколебимой веры в победу.
Тридцатые годы с их невиданным энтузиазмом строительства новой жизни, дерзкой беспредельной верой в свои силы и возможности, увлече¬нием занятиями в кружках Осовиахима и, в то же время, всевозможными нехватками, очередями в магазинах за хлебом, ситцем и керосином на удивление всего мира и стали прелюдией этого общенародного подвига.
Эшелоны с людьми и техникой рвались на фронт, на передовую, где под натиском могучего врага шло вынужденное отступление, когда лозунг «Ни шагу назад – позади Россия» прозвучал грозным приказом Верховно¬го Главнокомандующего и наказом Родины.
И ревели задымленные копотью танки, артиллеристы катили орудия стволами вперед, и устремлялись на врага штурмовые группы, вскидыва¬лись в атаку волны пехоты. И погибали бойцы и офицеры нередко в ру-копашной схватке с врагом, при обстреле или бомбежке, но воспринима¬лось это как нечто неизбежное – война есть война.
Многие пали под свинцовыми ливнями, в дыму и едкой пыли дорог 1941-¬1942 годов. Все люди умирают одинаково. Но смерть товарища, идущего рядом с тобой в атаку, всегда кажется нелепостью, будто такие люди неподвластны смерти. Они уже при жизни становились историей. Это и есть бессмертие, ког¬да человек остается живым в памяти народной. Они пали непобежденными.
Такими были эти люди – несломленными, с непоколебимой верой в побе¬ду. Сколько же их, наших сверстников, скошенных из автоматов, сгоревших в танках и самолетах, пропавших без вести, остались на полях той войны?!
Война бушевала далеко, наша республика оставалась в тылу, но и здесь все работали так, словно фронт был рядом. С первых дней Великой Отече¬ственной промышленность Удмуртии полностью переключилась на выпол¬нение военных заказов. Республика стала крупнейшим центром производ¬ства стрелкового вооружения. Не хватало производственных площадей, оборудования, топлива, электроэнергии, рабочих рук. В республику прибы¬вали эвакуированные заводы из прифронтовых районов. Надо было раз¬местить и оснастить их, обеспечить рабочей силой.
Пять мобилизаций провел тогда Удмуртский обком комсомола. По путев¬кам комсомольских организаций на заводы, транспорт и строительство приш¬ли почти тридцать тысяч юношей и девушек. На ряде предприятий число мо¬лодых рабочих составляло почти девяносто процентов от всего состава.
Война явилась суровым испытанием для ижевчан. На их плечи легла ответственная задача – вооружать Красную Армию стрелковым оружием. Надо было принять эшелоны, технику, разместить людей и срочно раз¬вернуть эвакуированные заводы. Коллективы машиностроителей Ижевска уже к концу первого года войны увеличили выпуск винтовок в пять раз и ежесуточно оснащали ими стрелковую дивизию. Потом началось произ¬водство авиационных пушек и пулеметов Березина.
На одном из городских пустырей в специально построенных времен¬ных деревянных корпусах 622 завода началось производство противо¬танковых ружей. Полуголодные мальчишки и девчонки, недостающие до рукоятей станков, на деревянных подставках, женщины и старики под от¬крытым небом по две смены кряду выпускали мины и гранаты, оружейные детали, готовили оснастку для выпуска новых видов вооружения. Таким было становление коллектива Ижевского механического завода.
На Ижевском машиностроительном заводе № 74 все находились на ка¬зарменном положении. Старшие и сменные мастера, технологи и наладчики не имели права без письменного разрешения уходить домой. Многие рабо¬чие ведущих профессий по неделе и более не выходили из цехов. Комму¬нисты и комсомольцы были в авангарде рекордного перевыполнения про¬изводственных заданий. Было трудно с дровами – и более сотни молодых ехали на погрузку дров и месяцами работали там, снабжая завод топливом.
Коллективы металлургов, преодолевая немалые трудности, вызван¬ные войной, варили высококачественную сталь, обеспечивали штампов¬ками, поковками, столь необходимыми для выпуска танков, самолетов, орудий, винтовок и снарядов.
Всего за годы войны в республике было произведено 12 миллионов единиц стрелкового оружия, 350 тысяч авиационных и станковых пулеме¬тов, противотанковых ружей.
Трудная доля выпала в эти годы селянам. Мужчины ушли воевать. А вмес¬те с ними – более пятнадцати тысяч парней. В деревнях остались женщины, старики, инвалиды и подростки. Они на тракторах и комбайнах заменили своих отцов и братьев. Лошади из деревень, как и люди, были мобилизова¬ны и отправлены на фронт. Селяне, сами полуголодные, собирая хлебные зерна по колоску, не доедая, снабжали фронт хлебом, мясом, маслом, шерс¬тью, вносили свои трудовые сбережения на строительство танков и само¬летов, из хламья изготавливали запасные части к сельхозтехнике и делали, казалось, невозможное, чтобы вовремя посеять и собрать урожай.
Славные страницы вписали в историю Великой Отечественной войны работники органов внутренних дел. На полях боев под Москвой и Ленин¬градом, в снегах Заполярья, на берегах Волги и Днепра – на многих фрон¬тах рядом с воинами Красной Армии сражались милицейские и другие под¬разделения органов внутренних дел. Части внутренних войск, милицейские отряды очищали тыл от шпионов и диверсантов, охраняли оборонные объ¬екты, тушили пожары. Наряду со строевыми частями на территории Удмур¬тии органами НКВД формировались партизанские отряды, перебрасывав¬шиеся за линию фронта для борьбы с оккупантами.
В первые же месяцы из подразделений милиции республики ушли на фронт 183 сотрудника, а всего за годы войны строй защитников Отече¬ства пополнили 518 сотрудников МВД республики. В некоторых городских и районных отделах было мобилизовано до половины штатного состава. Оставшиеся в тылу боролись с преступниками, искали дезертиров и шпионов, строили военные аэродромы, погибали под бандитскими пулями.
Многие сражавшиеся на фронтах работники милиции награждены орде¬нами и медалями. Командир отделения Ижевской милиции П.З. Субботин, милиционер Увинского райотдела А.И. Заболотских, сотрудник Шарканской милиции А.Е. Ярославцев были удостоены звания Героя Советского Союза, их именами названы школы, а участковый уполномоченный Красногорского райотдела НКВД С. Г. Пряженников награжден орденами Славы трех степе¬ней. За подвиги на фронте орденов Отечественной войны и Красного Зна¬мени удостоены Николай Васильевич Гордиенко, Сергей Иванович Мазаев, Николай Ефимович Саранчев, Петр Трофимович Пчельников и многие дру¬гие фронтовики.
Славной страницей удмуртской милиции в годы войны стало участие в строительстве десяти полевых аэродромов в Ижевске и крупных рай¬центрах. Управление аэродромного строительства возглавлял замести¬тель Наркома внутренних дел республики В.П. Попченко.
Аэродромы строились по заданию Государственного комитета оборо¬ны СССР для обеспечения вывоза оружия на фронт. Предстояло выпол¬нить огромный объем работ. Постановлением обкома партии и Совнар-кома республики на строительство были мобилизованы около тридцати тысяч человек и почти четырнадцать тысяч конных подвод. Начальники горрайотделов НКВД назначались уполномоченными НКВД республики на строящихся в районе объектах. На органы НКВД была возложена и от¬ветственность за содержание, охрану аэродромов. В зимнее время для очистки Ижевского аэродрома от снега привлекались более одной тысячи рабочих и по шестьсот-восемьсот подвод ежедневно.
Удмуртия внесла весомый вклад в победу над немецко-фашистскими за¬хватчиками. На территории республики было сформировано и отправлено на фронт три стрелковых дивизии, одна кавалерийская дивизия, шесть стрелко¬вых бригад, пять артиллерийских дивизионов, четыре артиллерийских полка.
В битве за Москву в составе 39 резервной армии Калининского фронта участвовала 357-я стрелковая дивизия, сформированная на станции «Шолья» Камбарского района. Сформированная в ноябре 1941 года в Гла¬зове 49-я отдельная стрелковая бригада воевала в составе 16-й армии генерал-лейтенанта К.К. Рокоссовского.
В селе Малая Пурга в ноябре 1941-мае 1942 года была сформирована 108-я отдельная стрелковая бригада, участвовавшая 6-7 августа 1942 года в боях на территории Тульской области.
Важную работу по укомплектованию и обучению воинов в первые два с по¬ловиной года войны выполнила 18-я запасная стрелковая бригада. Она была сформирована в конце августа 1941 года в Ижевске. На 1 сентября 1942 года в бригаде обу¬чались и отправлены в армию 14 782 воина. На Западный и Северо-Западный фронты и в резерв армии бригада отправила 18 маршевых батальонов, 26 стрелковых рот и 6 специальных рот в гвардейские части. С 1942 года вновь мобилизованные проходили обучение военному делу на трехмесячных сборах. Здесь в 38-м стрелковом полку проходили обучение мобилизованные на фронт в январе 1942 года жители районов Удмуртии. Среди них был и при¬званный из деревни Дулесово 22 января 1942 года Сарапульским горвоенкоматом рядовой Нургаян Заппаров, 1908 года рождения.
В ходе Ржевской операции в июле 1942 года участвовал и 695-й авиа¬ционный полк ночных бомбардировщиков на самолетах У-2. Этот полк был сформирован в городе Ижевске при 34-м запасном авиаполку в ноябре-декабре 1941 года. За смелость и отвагу летчиков в ноябре 1942 года полк был преобразован в 23-й гвардейский ночной бомбардировочный авиа¬полк. Летчикам довелось участвовать во многих важнейших операциях Отечественной войны: Великолукской, Орловско-Курской, Днепропетров-ской, Бобруйской, Пражской и Варшавской, Берлинской операциях. За пе¬риод участия в Великой Отечественной войне с 22 февраля 1942 года по 9 мая 1945 года полк произвел 16 307 боевых вылетов и, сбросив 2 289 тонн бомб, разрушил более 1 500 построек противника, уничтожил 719 единиц техники. За отличие в боях при овладении крепостью Прага полку было присвоено наименование «Пражский», за овладение городом-крепостью Познань он награжден орденом Суворова III степени.
Говорят, что первой жертвой на войне становится правда. Неосведом¬ленность молодого поколения России о делах даже не так давно минув¬ших дней пугает и удручает. Всё большее распространение получает «за-падная» версия хода и результатов Второй мировой и роли в ней Совет¬ского Союза. Причем не только в странах, которых война мало коснулась, но даже в тех, что испытали всю тяжесть фашистского бремени.
Великая Отечественная война явила всему миру душевную силу, стой¬кость и мужество советского народа. Человечество еще не знало такого массового героизма.
Пройдут годы и десятилетия, а наши потомки снова и снова будут пыт¬ливо всматриваться в лица людей этого необыкновенного поколения, ду¬мать об их подвигах.
С той страшной грозовой поры минуло семьдесят лет, а война крепко держит, обжигает каждого ветерана своим горячим дыханием.
Память о победном 45-м и сегодня объединяет их, дает совершенно особое ощущение правды и силы, веру в лучшее будущее.
Сегодня участники Великой Отечественной со всей масштабностью и основательностью с высоты прожитых лет осмысливают нечеловеческую проверку огнем и голодом, испытаниями на прочность и выносливость, ко¬торую прошли Советское государство, его армия и народ.
До сих пор не утихают дискуссии о характере минувшей войны, о ее при¬обретениях и потерях. Конечно, поводом для кривотолков и конъюнктурных спекуляций служат все еще сохраняющиеся белые пятна в истории Вели¬кой Отечественной. Вот почему важно внимательно осмыслить историю, сердцем почувствовать и понять обстановку того времени, понять, что по¬могло советским людям выдержать натиск фашистских агрессоров, натиск колоссальной силы.
Никогда ни одно государство не подвергалось такому испытанию. Мы вступили в схватку с фашизмом, когда вся Европа была повержена и фактически работала на агрессора. Советский Союз оставался тогда последней надеждой для многих людей и наций. Мир затаил дыхание в 1941 году: выстоят Советы, или фашисты и тут возьмут верх?
Победив, наша армия не только изгнала захватчиков со своей земли, но и освободила от коричневой чумы Европу. Как же это могло произойти, откуда взялись у нас такие силы и резервы? Время показало, что они вы¬стояли потому, что наши люди оказались идейно, душевно крепче и выше захватчиков. Они в годы войны испытали величайший нравственный по¬рыв, проявили могучую силу патриотизма.
Молодому поколению надо знать всю правду о войне, ценить ее опыт и уроки. Прислушайтесь, пожалуйста, к искреннему голосу ветеранов, про¬никнитесь их болью, попробуйте понять истоки массового героизма фрон¬товиков и тружеников тыла.
Война – это не только трагедия, всенародное горе, бедствие, много¬численные жертвы и разрушения, это и героическая пора, когда во всей полноте проявилось величие духа защитников Родины, неразрывное единство людей разных национальностей.
Долгие военные годы труженики тыла работали на пределе возможно¬стей, зачастую без сна и отдыха, сутками находясь на производстве. Они шли на лишения и жертвы сознательно, отдавая все силы ради победы. Все это было реальным, живым проявлением патриотизма.
В рассказах ветеранов трудового фронта запечатлена лишь частич¬ка того, что совершили наши матери и сестры, подростки и старики в то грозное лихолетье. Получая скудный паек, они трудились без выходных и отпусков. Уральский тыл кормил, одевал армию, давал ей все необходи¬мое – пушки, танки, самолеты, автоматы, снаряды и многое другое – для разгрома врага. Линия фронта проходила и по заводам, цехам, колхозам, а точнее сказать – через сердца советских людей. Фронт и тыл были еди¬ны. Это стало одним из важнейших условий нашей победы. Это было вре¬мя единения и родства душ, ощущения общности судеб.
А дети военных лет! А вдовы! А многострадальные матери, кому до¬велось пережить смерть своих сыновей и дочерей! Какой тяжелый крест несли они безропотно всю жизнь. Работали от темна до темна. В одиночку поднимали на ноги детей. Помогали вырастить внуков, потом нянчились и с правнуками. Уже многих из них нет с нами. Сердце и разум обязаны все это помнить. Наши отцы победили в этой тяжелейшей войне, длившейся 1418 дней и ночей. Одержали победу ценой жизни восьми с половиной миллионов солдат и командиров, почти двадцати миллионов человек мирного населения. Если немцы смогли дойти лишь до московских пред¬местий, то наши вошли в Берлин и водрузили над Рейхстагом свой алый победный стяг.
Время не имеет власти над величием того, что пережили люди в войну. Это было необычайно трудное, но и очень славное время. Верно говорит¬ся, что человек, переживший однажды большие испытания и победивший, будет всю жизнь потом черпать силы в этой победе. Совесть у них чиста. Потомки не упрекнут их в равнодушии к судьбе Отечества.
Война отняла у многих из нас родных и близких. Но никто не в силах от¬нять память о тех, кто ценою жизни отстоял свою Родину, ее свободу, нашу с вами, читатель, жизнь.
Хочется надеяться, что книга эта даст возможность заглянуть в наше общее прошлое, заглянуть в себя, осознать свою силу и понять, на что способны мы сами.

Глава 2. ВОЙНА

– 1 –
День 22 июня 1941 года был воскресным. Но селянам в сенокос не до выходных. Все – взрослые и подростки – были в этот день на колхозном поле. Вдруг на перелеске, со стороны деревни Дулесово, по дороге на Сарапул, показался всадник. Он гнал лошадь галопом. На полном скаку, свернув к работавшим на лугу, крикнул:
– Война, ребята, война!
Не останавливаясь, он погнал в сторону Яромаски. Ребята собрались в кучу и, как нахохлившиеся воробьи, перебивая друг друга, кричали:
– Что это такое? Что он сказал?
Парнишка с соседней улицы Виктор Черепанов босым вскочил в телегу и, приплясывая, кричал:
– Война, ребята, война!
Женщины заохали, громки заголосили. Мужчины стояли молча, опу¬стив руки. Так продолжалось несколько минут. Бригадир Егорыч, собрав¬шись с мыслями, сказал:
– Ну все, по домам, работать сегодня не будем. Шабаш!
Как только быстрым шагом они подошли к конторе, единственный на всю деревню Дулесово, висящий на стене колхозной конторы черной та¬релкой, громкоговоритель известил деревню о том, что на страну напали немцы. Сквозь треск прорвался встревоженный голос диктора.
Молотова слушали в молчании, никто не пошевелился, все будто при¬росли к своему месту. Даже опоздавшие подходили к толпе бочком, на полусогнутых ногах. Когда черная тарелка, потрескивая, замолчала, люди прижались друг к другу. Они молча стояли и ждали, как будто не в силах были унести с собой тяжесть только что услышанной вести. Казалось, вся деревня замерла от этой новости. Все вдруг притихли, даже ребятишки перестали озорничать.
Весь вечер прошел у взрослых за обсуждением этого известия. В тот же вечер по домам разнесли повестки о явке мужчин в Сарапул на сборный пункт горвоенкомата. Утром следующего дня были проводы. Почти из каж¬дого дома выходил мужчина с котомкой за плечами, а из некоторых домов к конторе подходили и по двое – отец и сын. Играли гармошки, но песен не было слышно. Рыдали жены и матери, пронзительно кричали дети. Каж¬дый из отъезжающих садился в телегу, а бабы прижимали фартуки к губам и, крестясь, смотрели, как одна за другой выезжают подводы и медленно двигаются по улице за деревню, как поют подвыпившие мужики, как, хвата¬ясь за них, голосят женщины.
Нургаяна Заппарова призвали на борьбу с фашистами ровно через шесть месяцев, 22 января 1942 года.
Отец, получив повестку, сдал в городе свою лошадь в контору «Заготживсырье» и назавтра должен был уйти на фронт.
Он вернулся домой из города вечером, уверенный в том, что в доме не спят. Мать собрала ему в дорогу чистые портянки, кусок мыла, брит¬ву, жестяную кружку, ложку, полкаравая хлеба. Утром он сложил со стола в мешок все свое нехитрое снаряжение, петлей перехватил лямками верх мешка и накрепко затянул.
– Ты бы наказ дал детям, отец, – попросила мать на татарском языке.
– Наказ один – мать берегите. За хозяина Коля останется, он старший. Не ревите, не на век отлучаюсь. К весне вернусь.
Отец осторожно погладил пригнутую спину матери. Похоже, он и сам сейчас верил, что отлучается ненадолго. Все проводили его до калитки, постояли, вслушиваясь в шум оживающей привычными заботами деревни. Отец поочередно привлек всех к себе, обнял бабушку, каждого поцеловал в лоб, а мать – в губы. Взял из рук матери мешок и неспешно ушел.
Увезли мужчин в Ижевск, там они проходили курс молодого бойца, а потом – в Можгу, в стрелковый полк запасной стрелковой бригады. Мать один раз, набрав большой мешок продуктов, ходила в Ижевск и повидала там отца. Это была их последняя встреча.
Они прожили с отцом всего тринадцать лет. У матери на руках остава¬лись четверо детей и престарелая бабушка. Старшему сыну Кашфи было двенадцать лет, Растему – семь, Розе – четыре года, а младшему Анвару – всего один год.
Бог мой, какая прекрасная жизнь была до того времени. Все, казалось, уже обустроилось, все стало на свои места. И все это разом рухнуло…

– 2 –
Вскоре деревня совсем опустела, мужиков и парней призвали на фронт. По разнарядке из города на фронт отправили также всех племенных лоша¬дей вместе с упряжью и даже телегами. Но нужды особой пока в деревне еще не было. Подоспели на огородах овощи, в амбарах и сенях еще име¬лось зерно и намолотая мука. Работы, правда, всем прибавилось. Ездили за Каму заготовлять для колхоза сено. Все колхозники собирались на пра¬вом берегу реки и там, на лугах, косили, ворошили сено, а затем по застылку вывозили его на возах на ферму. Там же вырубали чапыжник для топки печей, но дров все же не хватало. На зиму их заготавливали оставшиеся мужики-инвалиды и бабы, всем колхозом вылавливая из воды отдельные бревна сплавного леса. Односельчане, подплывая на лодках, подцепляли бревна баграми и вытаскивали их на берег. Мать с Колей всегда были среди этих людей. Растем, конечно, больше отвлекал их от этой работы, но тоже показывал свое рвение. А потом, в зависимости от количества участвова¬вших в вылове бревен, топливо распределяли по хозяйствам. К зиме брев¬на высыхали, и дрова весело трещали в печках.
Летом также работали всей семьей в колхозе. На зиму мать устрои¬лась уборщицей в школу – мыла полы, парты, таскала воду, топила печи. Растем с матерью пилил дрова, а Кашфи, как взрослый, колол их.
Трудно жилось в деревне в годы войны. Люди голодали, да и уцелевшие от призыва в армию кони тоже чуть не падали от голода. Но не дали сгинуть ни тем, ни другим.
В колхозе давали немного овсяной и ячменной муки, к ней добавляли траву и пекли хлеб. Горек был тот хлеб, но ели. Бывало, мать последний кусок делила поровну. Детских садиков в колхозе не было, поэтому ребя¬тишки оставались на попечении бабушек. Работали матери без выход¬ных, домашними делами занимались только по ночам, с рассветом снова выходили кто в поле, кто на ферму.
Война, как всякое бедствие, – судный день. Причем судили по делам, а не по речам. Она всех перетряхнула, как сито в веялке. Нужный человек оказался на нужном месте. И в деревне тоже каждый занял подобающее себе место. В Можгинском запасном стрелковом полку шла своя напря¬женная жизнь. Каждый день был направлен на изучение боевого оружия и техники. В конце апреля сорок второго года по окончании учебных сборов было скомплектовано три маршевых батальона, которые были направле¬ны на пополнение 350-й стрелковой дивизии.

– 3 –
Поздней осенью ночь начинает падать на быстро угасающий день не¬слышно и быстро. Воздух влажный, туманный, зыбкий от замокших костров, пахнет прелым горьким листом, тянет дымом от завядшей картофельной ботвы. В шесть часов уже темно, надо зажигать керосиновую лампу. Но в де¬ревне каждый занят своим делом, своими заботами.
Мать приняла вызов жизни с отчаянностью скворчихи, летящей от скворечника навстречу ястребу. Растем потом часто задумывался, как она выдержала все эти тяготы военного лихолетья. Как бы ни было тяжело, мать не сдавалась, бесстрашно боролась с наступающими невзгодами. Может быть, она не понимала чувства страха, как птица не понимает вы¬соты, и, как все истинно бесстрашные люди, была добра, просто, без размышлений, всем существом, добра. Она понимала, что надо выдержать, поднять оставшихся у нее на руках ребят.
Бабы оказались незаменимыми в тылу. Без них не выстояли бы. По¬том, уже через несколько лет после войны, Растем как-то спросил мать, как же она смогла все это выдержать. Мать просто разъяснила:
– Война же, улым, была. Ясное дело, мужики воюют, а бабы здесь сра¬жаются, детей поднимают, огонь очага берегут, – вздохнула и продолжи¬ла, – с каждым днем было все тяжелее. Еды никакой, а за троих, почитай, буровили. От темна до темна. Летом вроде полегче – рыба с Камы, а то и муки, хоть с кулачок, да заробишь. Щавеля нарубишь, подмешаешь эту муку или хотя бы мучные отходы, и снова вы сыты, жизнь продолжается. Осенью картошка выручала, свекла да морковь. А вот к весне станови¬лось туго.
Запали тогда в душу эти ее слова. И вспомнилось ему самому, как шли обессилевшие бабы на глинистые поля, где с осени оставалась картошка, что на зиму под снег ушла, и ковыряли ее, засыпали мороженую в мешки и на себе тащили в дом. Отмокала эта картошка в воде в тазах и ведрах, кожуру выбирали, а из зимнего мокрого крахмала с подмешанными от¬рубями получались прекрасные лепешки, как называли они их «лепешки из гнилой картошки». Гудело пламя в железной печурке, за окном ветер резвился, тонко позванивало стекло. И не было, наверняка, у каждого из них большего наслаждения, чем эти лепешки. Известное дело: голод – лучший повар. Царапались, словом, по жизни, как котята о стенку.
Писем-треугольников от отца с фронта почему-то не было.
Прошла, наконец, эта тяжеленная, с трескучими морозами зима первого года войны. Подгоняя клячу, а больше руками и всем телом помогая вспа¬хать поля и собственные огороды, люди отсеялись, сделали посадки на своих грядках. Выручил председатель колхоза. Все личные огороды фрон¬товиков вспахали плугом, который таскала старенькая колхозная кобылка, чтобы не гнуть каждой бабе спину, не мозолить о лопату рук, время на это не тратить в ущерб работам на колхозном поле. Озимые хорошо поднялись, высокая густая трава выросла на лугах.
Погода стояла сенокосная, сено быстро высыхало, но косить было тяже¬ло. Трава перестояла и высохла еще на корню так, что только успевай от¬бивать литовки. Мать вместе со всеми женщинами тоже работает на покосе. У Кашфия прокос широкий, но не длинный, он часто останавливается и от¬тирает рукавом рубахи пот со лба и затылка. Остальные косят в сторонке. Жарко. Литовки, вонзаясь в траву, уже хрипят от бессилия. Косарь поднима¬ет ее, окунает брусок в воду и начинает быстро водить им по литовке. Копен пять за полдня накосили, хотя вся трава еще лежит на просушке. А жара все не спадает. Верно в народе говорят, что после трескучей зимы жди жаркое лето. Подоспело время жатвы. Озимая рожь, хоть и слабо, но заколосилась, и колосья уже подоспели, наполнились зерном.
Страда! Тут день зиму кормит – не теперь сказано.
Это сейчас никто из молодых, даже деревенских, если рассказать, не по¬верит, какой тогда была деревня Дулесово в том сорок втором году. Фронт до Предуралья не докатился, но от войны деревня обеднела совсем. Лошадей, телеги и сани сдали в армию еще в начале войны. Деревня все отдавала, без жалости, лишь бы ее добро послужило на пользу, для победы. Припасов в колхозе, инструментов и орудий крестьянского труда, упряжи и телег – всего поубавилось от того, что часть отдали, а остальное, уже потом, пообветшало от времени. Но урожай надо было убирать, хоть вручную, но убрать.

– 4 –
В войну каждым ломтем хлеба дорожили, чего стоил он тогда, этот хлеб… А тут, хоть и жидковатый, но урожай подоспел. Однорукий фронтовик-инвалид, председатель колхоза Петрович, на вечернем сходе, как на во¬енном совете, объявил селянам главнейшую на сегодняшний день задачу. Оживленно взмахивая единственной рукой, он рубил ею воздух:
– Все знают, что справные лошади мобилизованы в армию, воюют вме¬сте с мужиками. Убирать придется вручную. Каждой семье надо серпами сжать по восемьдесят десятин. Это целое поле восемьдесят на сто метров. На ровных полях прошли конные жатки, и каждой семье нужно убирать урожай там, где земля изрезана оврагами и низинами, где можно убрать только серпами. А времени в обрез – зерно уже начинает осыпаться. Надо убрать всего за пять дней.
Для убедительности он даже поднял вверх палец на здоровой руке и продолжил:
– С хлебом в этом году недород, это знают все и каждый, поэтому со¬бирать его надо особенно бережно. Помнить надо, что даже два колоска, оставленные на квадратном метре, это уже двадцать килограммов на гек¬таре, две тонны на ста гектарах. А в колхозе под зерновыми – более ты¬сячи, вот и получается, что потеряется почти двадцать тонн. Посчитайте, скольких людей можно будет накормить этим хлебом.
Наутро распределили делянки, связав по углам пучки ржаных стеблей. Получилось по чести-справедливости: все делянки одинаковые. И бабы, и старухи, и детвора поспешили к своим делянкам. Все – от старушек до малолетних детей – с раннего утра до позднего вечера трудились в поле.
Мать сначала приноровилась жать только вдвоем со старшим сыном. Но тут внезапно взбунтовалась бабушка, заявив, что и она пойдет жать. После некоторых колебаний мать согласилась. Однако утром, когда надо было уходить, Растем с Розой тоже заявили, что они одни дома не оста¬нутся и тоже пойдут жать. Для убедительности оба зашмыгали носами.
– Тогда ешьте быстрей, все до капли, до крошки, – скомандовала мать, а сама пошла искать в сенях еще один серп.
Роза встрепенулась, просияла, подалась вперед и прижалась щекой к руке Растема. Оба с невысохшими слезинками уткнулись в кружки и ста¬ли шумно тянуть молоко, в полном послушании, чтобы мать не изменила своего решения. Брат с сестрой любили друг друга, были душевно близ¬ки, взаимно добры и благодарны за это матери.
На участке, отведенном семье, с левой стороны встала мать, чуть пра¬вее от нее горбилась бабушка, далее встал Кашфи, а Растему с Розой достался самый правый угол десятины. Мать была первой жницей в дерев-не, сноровистой, работа кипела у нее в руках. Вот материн серп сверкнул и срезал первый пучок. И второй, и третий… За серпом в ее правой руке не уследишь, только блики от него летели. Стебли ржи, в лад с серпом, кружась в каком-то танце, сами в левую руку стекались. Когда собирал¬ся большой пучок, она, придерживая его серпом возле самых колосьев, укладывала назад. Уложит и снова начнет. Горбатый серп снова пускался в пляс, и вместе с ним, в каждом прыжке расширяясь в поясе, плясал ржа¬ной пучок. От края своей захватки до бабушкиной мать проходила за две секунды. Бабушка тоже умело орудовала серпом, только было видно, как тяжело ей наклоняться. Кашфи, хоть и не жал раньше серпом, как-то бы¬стро приноровился и вскоре уже не отставал от мамы и целыми охапками откидывал рожь назад.
Растем, с опаской посмотрев на свой серп – как бы не порезать руку, – тоже попытался ухватить пучок стеблей, но он оказался большим, и поло¬вина стеблей после серпа высыпалась из левой руки на землю. Хорошо, что Роза, которой серп не достался, тут же подхватила стебли и отнесла в сторону. Понемногу приловчились с сестренкой вместе тянуть эту за¬хватку, и теперь за ними также оставалась полоса сжатой ржи.
А жара нестерпимая… Не успеешь, вытирая нос, срезать два-три пучка, как надо уже подбирать запястьем крупные капли пота с лица и слипшиеся волосы с глаз. До обеда прошли половину первого участка. Но впереди были четыре такие захватки, да еще и в снопы все надо было связать. По¬сле обеда снова принялись жать. Но даже около пяти часов вечера стояла полуденная жара. Теперь принялись за снопы. Мать только свясло успева¬ла скрутить, стянуть да перевязать – снопы и откатывались назад. И снопы-то не снопы – куклы стройные, в боках тугие, словно смеются от радости. Мать связала первые десять снопов, выпрямилась, растирая затекшую поясницу. Вместе с матерью, глядя на нее, вязал снопы и Кашфи, только снопы у него получались более толстые и где-то свясло рвалось. Бабушка и Растем с Розой начинали подтаскивать снопы в одно место и складывать их в суслоны. Участок, определенный матерью на сегодняшний день, напо¬ловину пуст. На стерне остались одни суслоны. Потом мужики и бабы со¬брали из них снопы, увезли на телегах на колхозный ток на обмолотку. Хлеб надо собрать до колоска, до зернышка. Это и малому не надо объяснять…
Солнце, справа и сзади, жарило нещадно, и оставшиеся еще нетрону¬тыми участки жнивья казались совсем неподъемными. Все члены семьи уже устали, но постепенно понемногу втянулись в работу. От нее уже не так ломило плечи и болели руки, как в первые дни. Надо было выдер¬жать всю уборочную наравне со всеми, не сдать. Тридцать один суслон уже собрали за эти дни. И, наверное, еще бы нажали, да тут неожиданно из невесть откуда накатившейся тучи хлынул дождь. Бабушка побрела к только что сложенному суслону, держась одной рукой за Растемову руку. Переставлять потихоньку свои старые ноги она еще как-то могла, но при этом ей надо было на что-нибудь опираться.
Спрятались все внутри суслона под снопами. Воды в тучке хватило ров¬но настолько, чтобы немного прибить пыль и вспарить землю, потому что, едва раздвинув снопы, люди забрались внутрь суслона, как дождь пере¬стал лить, и опять засветило солнце. Надо было снова выходить на жатву.
Видно, и вправду говорят люди – летом не вспотеешь, так и зимой не согреешься. Известно, муравьи да пчелы артелями живут, и работа у них спорится. Так, артельно, одолели военную жатву бабы, старухи и дети в этой деревне. Но запомнилась она на многие годы.

Глава 3. БИТВА ЗА МОСКВУ

– 1 –
Американский историк Болдуин писал, что исход Второй мировой вой¬ны решили одиннадцать битв, причем за СССР в их числе признавалась лишь Сталинградская битва.
Согласно социологическим опросам, в Америке большая часть молоде¬жи искренне считает, что во Второй мировой войне СССР был союзником гитлеровской Германии, а США и Англия воевали против этой коалиции.
Фальсификаторам истории хотелось бы вообще вычеркнуть Великую Отечественную из истории Второй мировой войны, приглушить, замолчать преступления нацистов. Например, в «Кембриджской энциклопедии Рос¬сии и Советского Союза» теме Великой Отечественной войны посвяще¬на лишь 41 строка текста, причем упор сделан на «ошибки» гитлеровцев, из-за которых они, якобы, и проиграли войну. В книге «Американская ди¬пломатия» А. Смит утверждает, что США не только возглавляли борьбу союзников, но и «изгнали Гитлера с Запада…, побили Японию на Тихом океане», и подводит читателя к мысли о том, что именно они, американ¬цы, – подлинные творцы победы.
По мнению историков Т. Дюпуи и П. Мартелл, Красной Армии содей¬ствовали лишь огромное превосходство в численности войск, размеры территории и суровые погодные условия. Неудивительно поэтому, что мо¬лодое поколение в западных странах крайне мало знает о самоотвержен¬ной борьбе советского народа против фашизма и цене победы.
Цена нашей победы – это, прежде всего, разгром врага, защита нашей Родины, избавление своего и других народов от фашистского порабощения. Безвозвратные военные потери Советского Союза (погибли в боях, умерли от ран, пропали без вести, не вернулись из плена) составили 8,6 млн. чело¬век, а фашистской армии и союзников Германии – около 7,2 млн. Разница в 1,4 млн. связана с тем, что в немецком плену находилось 4,5 млн. наших военнопленных, а возвратилось после войны только около двух миллионов. Остальные погибли в плену.
Решающим фактором победы советского народа в жесточайшей схват¬ке с агрессором стали стойкость, самоотверженность, мужество, героизм, ненависть к врагам, а не сильные морозы.
В 1941-1945 годах с нашей страной сражалась не только Германия, но весь промышленный потенциал стран Европы, вся ее экономическая, техническая и технологическая мощь, поставленная на службу Германии. Впереди были до отчаяния труднейшие, подготовленные усилиями всего советского народа военные операции – битва под Москвой, Сталингра¬дом, на Курской дуге, снятие блокады Ленинграда, сражения на Кавказе и Днепре, операция «Багратион» по освобождению Белоруссии.
Колоссальный труд советского народа, женщин, стариков и подрост¬ков, соединенный с патриотизмом, самоотверженностью, коллективизмом, когда лозунг: «Все для фронта, все для Победы» становился личным призывом, и стал важнейшим фактором Великой Победы. Сама социалистическая система, обеспечивающая со¬циальную справедливость – эту основу единства народа, дала руковод¬ству страны возможность для быстрой эвакуации важнейших предприятий вглубь страны и разворачивания там военного производства.

– 2 –
Нельзя не признать, что немцам в 1941 году удавались впечатляющие прорывы. В отдельные дни июня дивизии Вермахта продвигались вперед на 50-60 километров. Ничего удивительного в этом нет. Перейдя границы СССР, немцы не имели перед собой крупных соединений советских войск, которые могли бы остановить их стремительный марш. Эти силы в те дни только выдвигались к границам. А войска приграничных округов с боями отходили на восток, отставая зачастую от немецких танковых клиньев.
Война застала Красную Армию в стадии развертывания и переформи¬рования. Танковые и моторизованные дивизии не имели необходимого ко¬личества боевой техники, топливозаправщиков, бортовых автомашин для поставки боеприпасов.
Имевшие превосходство в силах и средствах, крупные, хорошо уком¬плектованные, прекрасно обученные и получившие боевой опыт соедине¬ния танковых войск немецкое командование оперативно сосредоточивало на слабо прикрытых советскими войсками участках фронта и обеспечива¬ло прорыв их обороны.
Красная Армия отнюдь не бежала, а самоотверженно сражалась. Ино¬гда в самых безвыходных ситуациях советские воины сражались муже¬ственно, даже в полном окружении. Многие гарнизоны погибли в боях, до последней минуты стреляя по врагу. Символом мужества, героизма и не¬сгибаемой стойкости советских воинов в течение первого месяца войны стала Брестская крепость. Четыре танковые и три моторизованные ди¬визии немцев почти двое суток не могли взять Минск. И позднее, когда вражеские армады оказались на подступах к Москве, они нередко подвер¬гались постоянным нападениям партизан на всем их пути по оккупирован¬ной территории и вели с ними настоящие бои. Земля горела под ногами оккупантов. Партизаны мстили гитлеровцам за их бесчинства и злодеяния над мирными людьми.
Потери фашистских войск на советско-германском фронте к концу пер¬вой летне-осенней кампании составили без малого восемьсот тысяч чело¬век из лучших, отборных частей и соединений.

– 3 –
Битва под Москвой (30 сентября 1941 года – 20 апреля 1942 года) ста¬ла одним из тяжелейших испытаний военного и политического руководства страны, да и каждого солдата и офицера, участвовавших в ней. Фактически каждому из них была вверена судьба Москвы, они все стояли у истоков организации разгрома врага на подступах к столице.
Война шла уже четвертый месяц. Позади остались десятки сотен ки¬лометров советской земли, занятых немецкими армадами, многие тысячи красноармейцев вместе со своими штабами попали в окружение и, из-немогая, пробивались к своим. Сотни тысяч советских воинов оказались в плену. Обстановка в эти месяцы была настолько сложной, а порой крити¬ческой, что даже после десятилетий оторопь берет: как все это выдержали и выдюжили наши люди.
А у врага было явное превосходство, инициатива также находилась в его руках. Он долго готовился к войне, ускоренно механизировал свою армию, до нападения на нашу страну поработил почти все крупнейшие страны Ев¬ропы. Экономика и ресурсы для первого удара у него были также значитель¬но выше – на врага работал почти весь военный потенциал Европы.
Несмотря на всю трагичность положения, практически постоянное от¬ступление и ведение боевых действий без всякой эшелонированной обо¬роны, советское командование смогло организовать несколько наступа-тельных операций в районе Ельни (30 августа – 8 сентября 1941 года) и Смоленское сражение, длившееся с 10 июля по 10 сентября 1941 года. Эти сражения проходили в сложной обстановке, при нехватке личного со¬става и техники, материальных ресурсов и боеприпасов.
Владея инициативой, враг превосходил наши войска в людях, артилле¬рии и самолетах вдвое, в танках – в четыре раза. А фашистов надо было остановить во что бы то ни стало.
И люди, воины делали, казалось, невозможное. В ходе этих сражений было остановлено наступление противника на Москву. Танковые и меха¬низированные соединения группы армий «Центр» уже к 23 июля потеряли до половины личного состава, а пехотные – до 20 процентов.
В сентябре сорок первого года советским войскам удалось отбить по¬пытку захвата врагом Ленинграда. Усиленная оборона нашей северной столицы опрокинула разрекламированные планы Гитлера о блицкриге.
Войска Ленинградского фронта и Балтийского флота измотали и при¬ковали к северному направлению крупную немецкую группировку, не по¬зволив перебросить под Москву эти значительные силы Вермахта.

– 4 –
Вместе с тем все в стране понимали, что немец упорно рвется к Мо¬скве. Именно на этом направлении гитлеровцы намеревались быстро ре¬шить судьбу войны в свою пользу. Общая цель осеннего наступления гит¬леровцев на Восточном фронте в сорок первом году заключалась в том, чтобы решительными ударами на трех стратегических направлениях – на Москву, Ленинград и Ростов-на-Дону – добиться разгрома оборонявшихся войск Красной Армии и завершить войну до зимы.
Главный удар решено было нанести на московском направлении. 6 сен¬тября 1941 года Гитлер подписал директиву № 35 на проведение операции «Тайфун». Это был план «генерального наступления» на Москву. Для его осуществления немецкое командование стянуло на это направление свои лучшие силы. Группа немецких армий «Центр» была пополнена 4-й танко¬вой группой и двумя армейскими корпусами. С юга были переброшены 2-я армия и 2-я танковая группа.
Здесь против наших войск враг сосредоточил 77 дивизий численно¬стью более миллиона человек, 1 700 танков и штурмовых орудий, свыше 14 тысяч пушек и минометов, 950 боевых самолетов. К началу наступления немецко-фашистских войск на дальних подступах к столице оборону вели три наших фронта: Западный, которым командовал генерал-полковник И.С. Конев, Резервный – под командованием С.М. Буденного – и Брян¬ский, которым командовал генерал-лейтенант А.И. Еременко.
Но наши войска уступали врагу в живой силе и технике. Сведения о ко¬личестве наших сил существенно разнятся. А.М. Василевский, работав¬ший в Ставке Верховного Главнокомандования заместителем начальника Генерального штаба, в своих мемуарах «Дело всей жизни» указывает, что в составе Западного, Резервного и Брянского фронтов находилось к тому времени около 800 тыс. человек, 6 808 орудий и минометов, 782 танка и 545 самолетов.
По сведениям, представленным маршалом Советского Союза Г.К. Жу¬ковым в его мемуарах «Воспоминания и размышления», отмечается, что «всего в боевых войсках этих фронтов в конце сентября насчитыва¬лось около 1250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и минометов, 677 самолетов».
По-видимому, такое расхождение цифр объясняется разными датами их представления.

– 5 –
Московская битва началась 30 сентября 1941 года ударом танковой группы Гудериана и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта. Второго октября противник нанес мощные удары по позициям войск За¬падного и Резервного фронтов и прорвал их оборону. Ударные группиров¬ки врага стремительно продвигались вперед, охватывая с юга и с севе¬ра всю вяземскую группировку советских войск. Не встречая серьезного сопротивления, немцы 3 октября ворвались в город Орел и попытались развить наступление вдоль шоссе Орел-Тула, выйдя своим механизиро¬ванным корпусом на тылы Брянского фронта. К шестому октября полоса обороны Брянского фронта была прорвана в трех местах.
По приказу командующего Западным фронтом И.С. Конева наши войс¬ка нанесли контрудар севернее Вязьмы по обходящей его северной груп¬пировке войск противника. К сожалению, он успеха не принес. К исходу 6 октября значительная часть войск Западного и Резервного фронтов была окружена в районе Вязьмы.
Это была почти катастрофа…
Управление советскими войсками было потеряно. Связь с командова¬нием фронтов и соединениями была нарушена. Войска отступали в край¬не трудных условиях.
В ночь на 5 октября Государственный комитет обороны принял реше¬ние о защите Москвы. Главным рубежом обороны для советских войск ста¬ла Можайская линия, куда теперь направлялись всевозможные силы.
Понимая всю опасность сложившегося положения вокруг столицы, Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин 5 октября отдал приказ члену Ставки Георгию Константиновичу Жукову, командовавшему Ленин-градским фронтом, прибыть в Москву и на месте разобраться с обстанов¬кой на Западном фронте. К исходу 8 октября Ставка назначила его вместо С.М. Буденного командующим Резервным фронтом. Через сутки, десято¬го октября, Ставка объединила войска Западного и Резервного фронтов в один Западный фронт. Командование им было поручено генералу армии Г.К. Жукову.

– 6 –
Георгий Константинович Жуков пользовался в войсках огромным авто¬ритетом. Еще в августе 1939 года, когда он был назначен командующим советской группировки на Дальнем Востоке и защищал монгольскую гра¬ницу от 6-й Японской армии, этот молодой генерал, не склонный огляды¬ваться на начальство, оценив обстановку, перестроил систему управления войсками и в условиях жесточайших боев сумел нанести Японской армии мощные удары. Поражение было настолько ошеломляющим, что Япония в 1941 году не осмелилась напасть на Советский Союз, этим страна из¬бежала войны на два фронта.
В начале 1941 года генерал армии был назначен начальником Гене¬рального штаба. В мае этого года, докладывая Сталину о том, что герман¬ские войска находятся в отмобилизованном состоянии, с развернутыми тылами, Г.К. Жуков предложил первыми атаковать немецкие войска, еще когда они будут находиться в стадии развертывания. Уже в этой докладной от 15 мая Жуков определил, что немцы главные удары нанесут на Москву и Ленинград. Сталин же считал, что немцы сначала будут захватывать промышленные предприятия и хлебные районы Украины и Поволжья.
В начале войны заметно ощущалась потеря управляемости армией. Сталин был очень недоволен создавшимся положением. После одного из крутых разговоров с ним, Жуков подал в отставку и в течение июля-августа побывал командующим нескольких фронтов.
В сентябре при резком осложнении обстановки под Ленинградом Ста¬лин назначил его командующим Ленинградским фронтом. Ценой титани¬ческих усилий и огромных жертв среди военных и мирного населения ле¬нинградцам удалось не допустить взятия города противником.
Теперь, когда нависла еще более опасная угроза над Москвой, Сталин направил Жукова сюда. Под Москвой Жуков впервые в войне с немцами применил свою тактику, которая позволяла одерживать победы в течение всей войны. Суть ее – выстроить свои войска так, чтобы атакующие силы противника не могли с первого удара прорвать оборону советских пози¬ций. Пока немцы с использованием всех своих сил и средств штурмовали эти позиции, советские части и соединения должны были выдержать эти удары, измотать врага. В это время в тылу советских войск создавалась мощная военная группировка, которая в назначенный срок наносила кон¬трудар по слабеющему противнику. При этом потери в живой силе совет-ских войск, конечно, были больше, чем у немцев. Но война есть война. В драке никогда не известно, кому больше достанется.

– 7 –
Западный фронт в ноябре 41-го года протянулся на 600 километров. На всех направлениях гитлеровцы встречали упорное сопро¬тивление советских войск. Штаб фронта вскоре переехал в Перхушково. В тылу войск первого эшелона фронта проводились большие инженерно-саперные работы, строились противотанковые заграждения. Сюда из ре¬зерва и с соседних фронтов прибыли 14 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артполков.
На Можайском направлении стояла 5-я армия, созданная 11 октября на основе войск Можайского боевого участка из резервных дивизий Ставки. На Малоярославецком сражалась 43-я армия генерал-майора К.Д. Голубева, на Калужском – 49-я – генерал-лейтенанта И.Г. Захаркина.
13 октября начались ожесточенные бои на всех главных оперативных направлениях, ведущих к столице.
На следующий день враг ворвался в Калинин. В связи с приближением линии фронта к столице Государственный комитет обороны принял реше¬ние эвакуировать из Москвы некоторые правительственные учреждения, дипломатов, крупные оборонные заводы. 16 октября был эвакуирован Ге-неральный штаб. В Москве остались Государственный комитет обороны, Ставка, возглавляемые И.В. Сталиным, и минимально необходимый пар¬тийный и правительственный аппарат. В Москве остался и сам Сталин. С 20 октября Государственный комитет обороны объявил Москву и приле¬гающие районы на осадном положении. Наступили особенно тяжелые для столицы СССР дни, когда на подступах к ней развернулись жестокие сраже¬ния. Были моменты, когда многим казалось, что Москву могут сдать врагу…
В результате тяжелых кровопролитных боев советские войска к концу октября остановили врага на рубеже Волжского водохранилища, восточ¬нее Волоколамска и далее по линии рек Нара и Ока, а на юго-западных подступах к Москве – в районе Тулы. Здесь вместе с частями 50-й армии Брянского фронта на ближних подступах к Туле также сражались отряды и полки рабочих города оружейников. Гудериан рассчитывал захватить Тулу с ходу, а затем двинуться на Москву с юга. Но защитники Тулы отбили наступление врага с большими для него потерями.
В целом же итоги октябрьских сражений были для страны очень тяже¬лыми. Армия понесла серьезные потери. Враг местами продвинулся к сто¬лице на 230-250 километров, но Москву взять ему не удалось.
Прямо с праздничного парада 7 ноября уходили войска на фронт под Наро-Фоминск, Волоколамск и на помощь Туле. 10 ноября решением Ставки Брянский фронт был расформирован, оборона Тулы была возло-жена на Западный фронт.
К этому времени для усиления своей группировки гитлеровское коман¬дование подтянуло новые силы и к середине ноября сосредоточило про¬тив Западного фронта 51 дивизию, в том числе 13 танковых и 7 механи-зированных.
15 ноября немецкое командование начало второй этап наступления на столицу. На следующий день фашисты нанесли мощный удар в районе Волоколамска и начали стремительное наступление на Клин.
18 ноября продолжилось наступление на тульском направлении. Фронт обороны выгибался дугой. Казалось, вот-вот она лопнет. Но русские войска сражались из последних сил, стояли насмерть.
Первого декабря немцы прорвались в центр фронта и двинулись по шоссе на Кубинку. Им преградила путь 32-я стрелковая дивизия. Тогда тан¬ковые части врага, неся огромные потери, повернули на Голицино. Лишь 4 декабря этот прорыв противника был полностью ликвидирован.
Так бесславно, крахом закончилась операция «Тайфун».
За двадцать дней боев второго этапа наступления на Москву немцы потеряли более 155 тысяч убитыми и ранеными, около 800 танков и не менее 300 орудий и минометов.

– 8 –
Еще в ходе тяжелых боев по отражению наступления немцев на Мо¬скву в Ставке Верховного командования обсуждался план контрнаступле¬ния с тем, чтобы устранить непосредственную угрозу Москве. Для этого Западному фронту Г.К. Жукова Ставка передала дополнительно три ар¬мии. Несмотря на это, численного превосходства над немецкими войска¬ми не наблюдалось. Танков и артиллерии у немцев было больше. Лишь по авиации было небольшое превосходство.
В первых числах декабря в Подмосковье выпал глубокий снег. Однако, несмотря на усталость и измотанность в боях, войска Жукова смогли со¬средоточиться, вышли на исходные позиции и были готовы к контрнаступ¬лению.
Утром 6 декабря войска Западного фронта с северной и южной сторо¬ны столицы начали контрнаступление в направлении на Клин, Солнечно¬горск и далее на Волоколамск. 10-я армия вместе с войсками 50-й армии нанесла удар.
После упорных боев воины 30-й армии 13 декабря подошли к Клину и, охватив его со всех сторон, очистили от противника. Накануне 20-я армия выбила немцев из Солнечногорска. В районе Тулы войска 50-й армии гро¬мили 2-ю танковую армию Гудериана и одновременно выдавливали нем¬цев, нанеся удары на Перемышль и Калугу.
Подвижная оперативная группа 50-й армии, действовавшая под коман¬дованием генерал-лейтенанта В.С. Попова, нанесла противнику решаю¬щий удар при освобождении города Калуги.
Армия Гудериана, не имевшая сил отражать удары Западного фронта и оперативной группы Юго-Западного фронта, начала поспешно отходить на Узловую, Богородицк и далее на Сухиничи. В ходе этих десятиднев¬ных боев войска левого крыла Западного фронта продвинулись вперед на 130 километров.
Левее Западного фронта успешно действовали войска восстановлен¬ного Брянского фронта.
Созданная 16 декабря 1941 года 61-я армия вошла в разрыв между левым крылом Западного фронта и правым крылом Брянского фронта, прошла рейдом от местечка севернее Ефремово через Горбачево и за-няла позицию севернее Волхова.
К началу января сорок второго года Западный фронт вышел на рубеж Нарофоминска, Малоярославца, селений западнее Калуги, Сухиничи, Белева. Это была первая в Великую Отечественную войну крупная наступа¬тельная операция, в итоге которой ударные группировки врага под Мо¬сквой были разгромлены и отброшены на запад на сто, а в ряде мест – до 250 километров. Непосредственная угроза Москве была ликвидирована.
Гитлер до этого не знал поражений и овладел чуть ли не всей Европой. А тут впервые «непобедимые» немецкие войска были крепко побиты. Фа¬шисты потеряли под Москвой более полумиллиона человек, 1 300 танков, 2 500 орудий, более 15 тысяч машин. Таких потерь фашистская армия еще не знала.

Глава 4. РЖЕВСКО-ВЯЗЕМСКИЙ ВЫСТУП

– 1 –
Декабрьское контрнаступление советских войск под Москвой стало исключительной вехой в Великой Отечественной войне. Это была первая крупная победа. Гитлеровский план «Барбаросса» рухнул. Блицкриг не получился. Ситуация в войне заметно изменилась.
Разгром фашистов под Москвой, успешное преследование отступающих немцев породили у некоторых наших военачальников мысли о слабости сил противника и больших возможностях наших войск.
Ставка Верховного Главнокомандования, обсуждая 5 января 1942 года план действий фронтов, приняла решение не давать фашистам передыш¬ки, гнать их на запад без остановки и поставила перед фронтами задачу перехода советских войск к общему наступлению. К середине января Крас¬ная Армия силами девяти фронтов перешла в наступление на 1000-кило¬метровом пространстве от Балтийского до Черного моря.
Несмотря на значительные успехи советских войск под Москвой в де¬кабре, линия фронта к началу января сорок второго года изобиловала многочисленными изгибами. Враг был отброшен от столицы, но все еще продолжал угрожать ей. Наиболее крупная группировка немецких во¬йск, более 70 дивизий, находилась на московском направлении. И хотя на этом центральном направлении наши войска захватили группу армий «Центр» в клещи, на ее флангах в середине охвата возник удерживаемый 3-й танковой армией и 9-й армией немецких войск Ржевско-Вяземский плацдарм. Поэтому Ржевско-Вяземской наступательной операции, про-веденной с 8 января по 20 апреля 1942 года, придавалось особое значе¬ние. Она явилась составной частью наступления советских войск зимой 41-42 годов. Замысел операции был в том, чтобы нанести немецкой груп¬пе армий «Центр» охватывающие удары и разгромить их. Во исполнение этой операции войска Калининского фронта под командованием генерал-полковника И.С. Конева должны были нанести удар из района северо-западнее Ржева в направлении на Сычевку и Вязьму.
Войскам левого крыла Западного фронта под командованием генера¬ла армии Г.К. Жукова предстояло ударить из района Калуги в направле¬нии Юхнов, Вязьма. Одновременно остальные силы Западного фронта наступали на Сычевку и Гжатск, стремясь окружить, расчленить и уни¬чтожить основные силы противника. Немецкая группа армий «Центр» под командованием генерал-фельдмаршала Гюнтера фон Клюге состояла из 9-й, 4-й и 2-й полевых, 3-й и 4-й танковых армий и являла собой самые отборные немецкие дивизии.
Для содействия Западному и Калининскому фронтам Северо-Западный фронт получил задачу наступать из Осташково в направлении Торопца, Велижа и Рудни. А Брянский фронт под командованием генерал-полковника Я.Т. Черевиченко в полном составе 61-й, 3-й и 13-й армий должен был ак¬тивными действиями на Брянском и Орловском направлениях сковать на¬ходившиеся здесь войска противника.
Для завершения окружения немецких войск предусматривалась вы¬садка 4-го воздушно-десантного корпуса в район юго-западнее Вязьмы с задачей перерезать железную и шоссейную дороги Вязьма-Смоленск.
Таким образом, успех всей операции должны были обеспечить действия четырех фронтов – семнадцати армий, численностью более полутора мил¬лиона человек. На главном направлении Калининского и Западного фрон¬тов у советских войск находились 77 стрелковых, 17 кавалерийских, одна танковая дивизии, 26 стрелковых, 18 танковых и две воздушно-десантные бригады.

– 2 –
Операция началась 8 января прорывом 39-й армией Калининского фронта обороны немцев западнее Ржева. 9 января в наступление пе¬решли войска 3-й и 4-й ударных армий левого крыла Северо-Западного фронта. К концу января войска Калининского фронта вышли на подступы к Витебску, Смоленску, Ярцево, а также прорвались к Вязьме и окружили в районе Оленино семь дивизий противника.
Левее крыла войск Калининского фронта в бой вступили войска За¬падного фронта. Они успешно наступали силами 43-й, 49-й и 50-й армий, которые к 10 января обошли с севера и юга юхновскую группировку про-тивника. 10-я армия стремительно двинулась к подступам городов Киров и Людиново. 10 января дивизии 20-й армии нанесли удар из района Волоколамска на Шаховскую и прорвали оборону противника. Используя успех 20-й армии, 14 января перешли в наступление 16-я и 5-я армии. 16 января было освобождено Лотошино, 17 января – Шаховская, 20 января – Мо¬жайск. 5-я и 33-я армии, наступавшие в центре фронта, к 20 января осво¬бодили Рузу, Дорохово, Можайск и Верею.
Наступая, наши войска с боями несколько раз пересекали линию фронта, и корпуса и целые армии уходили во вражеский тыл. Но немцы снова закрывали эти проходы, и пробившиеся к ним в тыл наши войска попадали в окружение. Выбрасывали туда им в помощь воздушные десан¬ты, помогали им партизаны, но фашисты упорно продолжали удерживать плацдарм.
К середине января сорок второго года советские войска глубоко охва¬тили основные силы группы армий «Центр» с севера и юго-востока. Одна¬ко им не удалось с ходу овладеть обороной Юхново и Вязьмы. Для завер¬шения окружения немецких войск Ставка ВГК 15 января решила провести крупную воздушно-десантную операцию.
В течение пяти суток с 18 по 22 января в район юго-восточнее Вязьмы были десантированы 201-я воздушно-десантная бригада и 250-й стрелко¬вый полк. 27 января-1 февраля десантировалась 8-я воздушно-десантная бригада. Десантники удерживали шоссе и железную дорогу Смоленск-Вязьма. 1 февраля в район высадки подошли передовые подразделения 33-й армии. Положение группы армий «Центр» стало критическим, в район Вязьмы немецким командованием были брошены последние резервы. Но у немцев оставались еще серьезные силы и высокопрофессиональные генералы и офицеры.
Командующему 33-й армии генерал-лейтенанту М.Г. Ефремову вме¬сте с Первым гвардейским кавалерийским корпусом П.А. Белова, авиаде¬сантом и партизанами было приказано взять Вязьму. Бои шли уже на под¬ступах к городу. 3-4 февраля, когда главные силы группировки М.Г. Еф¬ремова тремя дивизиями подошли к Вязьме, немцы отсекли группу от основных сил и восстановили свою оборону по реке Угре. Введенный на этом направлении кавалерийский корпус Белова сам оказался отрезан¬ным в тылу врага. Всю эту группировку пришлось разместить в лесном массиве к югу от Вязьмы, где находились базы партизанских отрядов.
Немецкое командование спешно перебросило из Западной Европы 12 дивизий и нанесло несколько контрударов по войскам 33-й армии и пе¬ререзало коммуникации севернее и южнее Юхново. Прорвать оборону советским войскам не удалось.
18-24 февраля были десантированы главные силы 4-го воздушно-десантного корпуса. Десантирование проводилось в очень трудных услови¬ях. Осложняли их сильные морозы, нехватка транспортных средств, глубо¬кий снежный покров и бездорожье. Несмотря на это, было десантировано более 10 тысяч человек, 320 минометов, 541 пулемет, 300 противотанковых ружей. Однако положение на западном направлении не улучшилось.
20 апреля по приказу Ставки Калининский и Западный фронты переш¬ли к обороне.

– 3 –
К концу февраля наступление по всему фронту выдохлось. В марте нача¬лась весенняя распутица, которая принесла с собой значительное затишье. Обе стороны исчерпали свои возможности, обстановка стабилизировалась. В апреле наступление советских войск на этом направлении заглохло.
К концу апреля линия фронта здесь пролегала чуть восточнее Ржева и Гжатска, выступая дугой на запад в районе Спас-Деменска и Кирова-Людиново. На участке от Жиздры до селения восточнее Болхово позицию удерживали войска 16-й и 61-й армий.
Общие потери Калининского и Западного фронтов в Ржевско-Вяземской операции с 8 января по 20 апреля 1942 года составили 776 тысяч человек, 7296 орудий и минометов, 957 танков и 550 боевых самолетов.
Группа армий «Центр», по советским оценкам, с 1 января по 30 марта потеряла более 330 тысяч человек. По немецким источникам, потери Вер¬махта на всем Восточном фронте за это время составили 318 тысяч.
Несмотря на незавершенность этой военной операции, советские войска отбросили противника на западном направлении на 80-250 км, освободив от оккупантов Московскую и Тульскую области, многие районы Калинин¬ской и Смоленской областей.
В ходе общего наступления зимой 41-42 года наши войска истощили с таким трудом созданные резервы. Ставка в феврале и марте требова¬ла усилить наступательные действия, но к этому времени силы и сред¬ства фронтов были на исходе. Катастрофически не хватало боеприпасов, в первую очередь артиллерийских снарядов и мин.
В середине марта Сталин одобрил разработанный Генштабом план операции на весну и лето сорок второго года. Была поставлена задача, проводя весной активную стратегическую оборону, осуществить накопле¬ние резервов, а затем летом перейти в решительное наступление. Члены Ставки ВГК Г.К. Жуков и начальник Генштаба Б.М. Шапошников счита¬ли крайне необходимым в начале лета разгромить, в первую очередь, Ржевско-Вяземскую группировку врага.
Ставка Верховного Главнокомандования и Генштаб считали наибо¬лее опасными направлениями возможного повторного удара на Москву Орловско-Тульское и Курско-Воронежское с возможностью удара на столицу с юго-запада, поэтому были приняты меры по сосредоточению стратегических резервов возле Тулы. Для защиты Москвы от нападения с юго-запада к концу весны значительная часть резервов Ставки была со¬средоточена в районе Брянского фронта.
Однако немецко-фашистские войска также настойчиво готовились прорвать оборону и захватить Москву. В этом же месяце Вторая танковая армия немцев вместе со Второй полевой армией нанесли мощный удар и захватили города Елец и Орел. В результате контрудара советских войск Десятой и Шестнадцатой армиям удалось отбить Калугу, 16-я и 61-я армии подошли к Орлу.
Летом сорок второго года Западный фронт провел ряд частных опера¬ций. В июле на Брянском направлении была проведена наступательная операция против немецкой Второй танковой армии. В августе состоя¬лась Ржевско-Сычевская операция по ликвидации немецкой группировки в Ржевском выступе. Эти операции, хотя и не привели к крупным терри¬ториальным успехам, сковали большую группировку немецких войск на центральном направлении, состоявшую из отборных соединений.
Гитлеровское командование, благодаря мужеству воинов Западного и Брянского фронтов, не смогло маневрировать этими силами с целью отправить их на юг, на Сталинград, где уже происходили ожесточенные сражения.

– 4 –
В ноябре-декабре сорок первого года в Приволжском военном округе была образована 61-я армия с непосредственным подчинением ее Став¬ке Верховного Главнокомандования. Командовал ею с ноября 1941 года по июнь 1942 года генерал-лейтенант М.М. Попов, а позднее – генерал-лейтенант П.А. Белов.
Первоначально в эту армию входили 342, 346, 350, 356, 385, 387 и 391 стрелковые дивизии, 83-я и 91-я кавалерийские дивизии, ряд артиллерий¬ских частей. В ходе битвы под Москвой в первой декаде декабря 1941 года эта армия была сосредоточена в районе Ряжска, Раненбурга и Мичурина, вдоль ж/д магистралей Москва-Тамбов. Шестого декабря передовые от¬ряды ее двух стрелковых дивизий вступили в бой с немецкими войсками в районе ст. Павелец. С 6 декабря 61-я армия входила в состав Юго-Западного фронта, а с 24 декабря была передана во вновь созданный Брянский фронт, но уже 13 января 1942 года она была вновь передана Западному фронту.
В составе Брянского фронта 61-я армия в конце декабря 1941 года – феврале 1942 года участвовала в наступательных операциях на Болховском и Орловском направлениях, содействуя Западному фронту в раз¬громе южного крыла группы немецких армий «Центр».
Войска армии продолжали упорные бои с войсками Второй танковой армии противника в районе Белев, Болхов. При этом до 13 января армия наступала на фронте 75 км. С 13 января армию передали Жукову, ей поста¬вили задачу закрыть семидесятикилометровый разрыв с Западным фрон¬том, в состав которого она передалась. К концу января правофланговым частям удалось вклиниться на глубину в 55-60 километров и занять фланг болховской немецкой группировки. К началу февраля сил продолжать на¬ступление уже не было. Наступление в полосах 10-й, 16-й и 61-й армии фактически прекратилось.
В апреле и первой половине мая 1942 года Брянский фронт дополни¬тельно получил из резерва Ставки ВГК четыре танковых корпуса, семь стрелковых дивизий, одиннадцать стрелковых и четыре отдельные бри¬гады, а также значительное количество артиллерийских средств усиле¬ния. 61-я армия пополнилась в это время 66-й танковой бригадой, 142-м отдельным танковым батальоном и двумя гвардейскими минометными дивизионами.
С весны сорок второго года до середины 1943 года 61-я армия на¬ходилась в составе Брянского и Западного фронтов на стыке между За¬падным и Юго-Западным фронтами и вела оборонительные бои южнее и юго-западнее города Белева Калужской области, прикрывая Москву с Калужского и Тульского направлений, периодически проводя частные наступательные операции с ограниченными целями.
Летом сорок третьего года 61-я армия в составе Брянского фронта участвовала в Орловской операции, в ходе которой вместе с 11-й гвардейской и 4-й танковой армиями разгромила болховскую груп¬пировку противника. После этого с 10 августа была выведена в резерв ставки и лишь 7 сентября 1943 года была включена в состав Центрально¬го фронта, переименованного в октябре этого года в Белорусский фронт.

– 5 –
350-я дивизия, куда была зачислена очередная группа мобилизованных из Поволжья солдат 1178 стрелкового полка, была сформирована в сен¬тябре 1941 года в Уфе и комплектовалась, в основном, из башкир, татар и людей других национальностей, проживающих в Башкирии. Позднее в нее вли¬лись бойцы, призванные из других республик Поволжья.
Дивизия по приказу отбыла под Москву в ноябре 1941 года. В декабре в ходе московского контрнаступления приняла участие в освобождении Волово.
В составе 61-й армии 13 января 1942 года 350-я стрелковая дивизия была передана За¬падному фронту и занимала позиции на рубеже Леоновский, Железница. В конце января вела бои за Васильевское, Вязовна, после чего перешла к позиционной обороне. В апреле-мае все три стрелковых полка соеди¬нения получили большое людское подкрепление. Дивизия находилась на центральном участке на стыке между 16-й армией и 61-й армией и в июле участвовала в частных наступательных операциях. 11 августа 1942 года началась «немецкая операция «Вирбильвинд» («Смерч») против левого крыла 16-й армии – 322-й стрелковой дивизии – и правового крыла 61-й армии, где находились 387-я, 346-я и 350-я стрелковые дивизии. На сле¬дующий день 12 августа гитлеровцы 134-й Полевой дивизии прорвали обо¬рону 350-й стрелковой дивизии и вышли к реке Черебеть. Одновременно части немецкой 11-й танковой дивизии наседали на 350-ю дивизию с севе¬ра в районе села Ульяново.
К 14 августа 1942 года 350-я стрелковая дивизия совместно с 387-й и остатками 346-й была окружена в районе Медынцово-Дудорово. При выходе из окружения часть сил 350-й дивизии пробилась на соединение с 61-й армией, а два полка ди¬визии совместно с двумя полками 387-й дивизии остались в окружении. Оба полка 350-й дивизии были уничтожены. В составе этой дивизии были 1176, 1178 и 1180 стрелковые полки. Остатки дивизии, вышедшие из окружения, занимали оборону совместно с 322-й дивизией. Сформированные сводные отряды из вышедших из окружения остатков дивизии вели бой в полосе 40-го гвардейского стрелкового полка 11-й гвардейской стрелковой дивизии в 3-х километрах севернее Восты, а потом были выведены в район Алешинка.
Позднее дивизия одной из первых форсировала Дон, в феврале 1943 го¬да участвовала в Ворошиловградской наступательной операции, отражала контрудары врага под Харьковом, участвовала в Житомирской и Львовско-Сандомирской операции, участвовала во взятии Берлина и Потсдама. За¬служила звание «350-я Стрелковая Житомирско-Сандомирская краснозна¬менная ордена Богдана Хмельницкого дивизия».
Командиром дивизии с 3 апреля 1942 года по 19 августа 1943 года был полковник Александр Павлович Гриценко. 14 октября 1942 года ему при¬своено звание генерал-майора.

– 6 –
Уфимским 1178 стрелковым полком командовал подполковник П. П. Авдеенко. Личный состав этого полка и ранее отличался собранностью и от¬вагой. В середине декабря сорок первого года наши части все больше и больше теснили немецкие войска, вынуждая их к отступлению от Мо¬сквы. Среди наступающих были и воины 1178 стрелкового полка.
16 декабря наши войска подошли к Воловскому району и через двое суток освободили этот район. Наиболее сильные бои шли в районе села Сахаровка, где воины 1178 стрелкового полка разгромили большую груп¬пу немцев, закрепившихся в этом селе. Однако полк при этом понес зна¬чительные людские потери. Большое сопротивление оказали немцы так¬же в селе Солодилово, Варваровка, Гурдей, Селиверстово.
После кровопролитных боев в январе-апреле сорок второго года 350-я дивизия получила большое подкрепление людьми из резерва Ставки Вер¬ховного Главнокомандования. В составе этого подкрепления в 1178 стрел¬ковый полк в мае прибыл и стрелок рядовой Нургаян Заппаров. Вместе с ним в этот полк зачислили Закира Займадинова и Сахиуллу Закирова из Башкирии, Якова Филиппова из Чувашии, Николая Дурнева из города Ель¬ца Орловской области, Ивана Дьячкова из Тамбовской области, старшину Михаила Аверьянова из Орла и многих других бойцов.
В поношенных, перепоясанных ремнями гимнастерках, в касках, на¬детых на пилотки, в армейских галифе с навернутыми на ноги обмотками, запрятанными в ботинки, в плащ-палатках, кто с автоматом, а большин-ство с винтовками-трехлинейками, наши бойцы должны были выстоять против наступающих под прикрытием танков, отлично одетых и экипиро¬ванных, хорошо владеющих оружием немецких солдат и офицеров.
Дорога, по которой неровным строем шло новое пополнение стрелкового полка, была забита гружеными машинами, повозками и идущими навстречу им с котомками и узелками беженцами – женщинами, стариками и детьми. Шли они вглубь России, на восток. Несколько раз навстречу попадались небольшие колхозные стада, которых гнали в тыл пастухи. Коровы, очевидно от того, что давно не пили воды и не доеные, протяжно, с тоскли¬вым надрывом мычали, подняв к небу вытянутые рогатые и комолые головы.
Почти через каждые три-четыре километра узкое шоссе было изрыто бомбовыми воронками, которые еще не успели засыпать. Чем ближе под¬ходила солдатская колонна к городам и большим селам, тем чаще встре-чались воронки и на дороге образовывались заторы.
Колонна вновь прибывших новобранцев была большая, не менее трех батальонов. Это полуторатысячное скопище малообученных бойцов сла¬бо походило на воинское подразделение. Люди в нем оказались среднего возраста, более тридцати-сорока лет. Удмуртские мужики, призванные в трескучие январские дни в Ижевске, были зачислены в 18-ю запасную стрелковую бригаду. Нургаяна Заппарова определили в 38-й запасной стрелковый полк, располагавшийся в Можге. Здесь в феврале-марте они прошли первоначальное военное обучение, и в конце апреля, погрузив в теплушки, их отправили в действующую армию. Состав остановили воз¬ле Ряжска, на южной границе Рязанской области на стыке с Тамбовской и Липецкой областями. Вдоль железнодорожного полотна стояли ровные ряды воинских палаток. Солдаты впервые за все дни дороги поели здесь горячую пищу из походных котлов. Через двое суток после формирования отделений всё новое пополнение пешим порядком двинулось на запад. До прифронтовой зоны было еще далеко – более двухсот километров. Идти пришлось более трех суток.
На исходе апрель. Лазурное высокое небо, сгоняя последние сизые тучи, наполняло радостью и теплом. Снег на открытых полянах растаял, но на склонах ноздрился и цепко держался льдистым, окрепшим пан-цирем и лишь в тени, на взгорках, еще горбатился белыми тугими су¬гробами. В полдень в синеватой тени лесов оттепель крушила осевший снег и с густых хвойных ветвей гулко падали подтаявшие снежные комья и звучно ледозвонили весеннему ожившему лесу.
Бойцы давно брели своей нестройной колонной по лесной дороге, и даже бывалые солдаты изрядно утомились. Новый подъем дороги вывел эту се¬рую, уставшую массу к селению. Оно обозначилось черными ребрами стро¬пил сгоревших после бомбежки изб, стоявшими столбами печных труб, где от жилищ остались только зола и уголь. Виднелись и крыши каким-то чудом уцелевших строений.
Черная ворона, тяжело взмахивая крыльями, снявшись с одной крыши, перелетела на кровлю уцелевшего сарая. В ней, одинокой, в ее неровном шатком полете была такая же обреченность, та же неизвестная и такая же неизбежная судьба, как и у идущих на передовую. Солдат, давно не ви¬девший в полях ничего живого, проследив за вороной глазами, вдруг про¬молвил: «А ведь даже птиц, зверья не стало совсем». Все делось куда-то, разбежалось, разлетелось, подалось вдаль, словно чуяла природа, что и им, безвинным и ни к чему непричастным, будет худо от той силы, что нахлынула в железном громе войны на нашу землю.
В ту же минуту вначале послышался гул, и многие увидели, как с за¬пада на восток, в правой стороне от дороги, в небе показалась темная туча бомбардировщиков. Они шли на Москву… Гул их нарастал. Этот вой, с равномерными перекатами несшийся с неба, давил землю, угрожал смертью.
Вечерние сумерки наступили быстро. В замерзшей тиши поля, куда они вышли, время от времени слышны были далекие отзвуки батарей да гудевшие машины и тягачи с пушками, идущие на запад. Навстречу им шли санитарные машины с ранеными и грузовики с женщинами и детьми.
Батальоны, поторапливаемые командирами, двигались днем и даже ночью. Они шли во мраке по разбитой проселочной дороге. Впереди было тихо и темно, только время от времени далеко впереди взлетали ракеты. Чем ближе к передовой, тем больше по дороге попадалось воронок – ши¬роких и малых, старых и совсем свежих, черных изнутри.
Ночевали эту, уже вторую, ночь в дороге, в лесу, набросав под себя снизу и поверх лапник и накрывшись шинелями. После горячей еды из кот¬лов полевой кухни и изрядно устав от дороги, уснули как-то быстро. Знали, утренний подъем будет ранний – в 6 часов. Предстоял еще один день пе¬шего передвижения в прифронтовую зону.

Глава 5. В ПРИФРОНТОВОЙ ПОЛОСЕ

– 1 –
После пятичасового марша без коротких привалов, без обещанных по¬левых кухонь, которые куда-то подевались, постепенно смолкли голоса и смех. Люди двигались мокрые от пота, возбуждение прошло. Шли, вслу¬шиваясь, как где-то впереди слева изредка погромыхивало отдаленным громом. Потом стих и этот гром, а передовая все еще не приближалась.
Огромная колонна нестройно растягивалась. Солдаты шагали все мед¬леннее, все безразличнее, не замечая, что они все время держат путь на юго-запад. Привал был объявлен ближе к обеду, когда колонна втянулась в какую-то сожженную деревню. По бокам дороги оставались очередные пепелища, остовы обугленных печей.
Не доходя километра до этой деревни, командовавший маршевыми бата¬льонами пополнения капитан передал по цепочке, чтобы передние останови¬лись. По потным лицам и мокрым спинам гимнастерок было видно, что красно¬армейцы изрядно вымотались. Но никто не проронил ни слова об усталости, не предложил сделать перекур. Пятнадцатиминутный привал отдыха ногам не дал. Люди подымались после него с вялой неповоротливостью, шагали, едва волоча ноги. Впереди все чаще стали попадаться свежие вырубки. Очевидно, где-то совсем рядом проходили наши позиции, были видны следы работ – ва¬лили бревна на накат. Попадались местами завалы вершин. Но солдаты шли устало и не обращали на них особого внимания. Даже когда наконец после многочасового марша колонна подошла к земляным блиндажам в лесу и по¬слышалась команда «привал», никто не ощутил физического облегчения.
Солдаты, спотыкаясь, непрочно переступая на одеревеневших ногах, отходили к обочинам, справляя тут же малую нужду, а некоторые в бес¬силии валились там, где остановила их команда.
Наконец колонна зашла в лесной массив и попала в расположение подразделений дивизии.
По-видимому, списки отделений были заготовлены заранее, поэтому доукомплектование рот прошло организованно, быстро, и каждый коман¬дир увел бойцов в расположение своей роты. После обеда настроение при¬поднялось, и в блиндажах началось знакомство необстрелянных воинов со старослужащими. О порог дверного проема в землянку что-то негромко стукнуло. Через порог широко шагнул командир роты старший лейтенант Коротаев. Его исхлестанное весенним ветром, багровое лицо, прикрывае¬мое козырьком фуражки, выдавали глаза много повидавшего человека. Мужчина был среднего роста, телом худощавый, с крупным ястребиным носом и толстыми губами. Улыбнется – враз помолодеет, нахмурится – как-то сразу постареет. Он снял фуражку, стащил через голову тесный ремешок командирской планшетки, расстегнул и скинул себе на руку плащ-палатку.
Развесив свою амуницию на гвоздь в бревенчатой стене, он уложил запо¬тевшие под фуражкой волосы, подул на расческу, опустил ее в нагрудный кар¬ман форменной гимнастерки, застегнул на кармане пуговичку, после этого сел на дощатую лавку, вытянув ноги в кирзовых сапогах, и лишь тогда заговорил:
– Я знаю, товарищи, что вы за эти три дня марша на передовую изрядно устали. Но я должен довести до вас обстановку. Перед нами стоит хорошо обученная немецкая полевая дивизия. Танков и пушек у них больше, чем у нас. Но мы все эти месяцы удерживали их здесь. И хотя второй месяц мы находимся в обороне, немец постреливает из пулеметов и автоматов посто¬янно. К этому надо привыкнуть, и бояться этого не надо. Опасаться надо, быть готовым к отражению нападения надо. Но бояться и прятаться от фа¬шиста не надо. Мы же на своей земле, у себя дома. Поговорите с теми, кто уже успел повоевать. Они много полезного вам расскажут. Давайте сегодня отдохните, а с завтрашнего дня воевать будем по-серьезному.
И он ушел по своим командирским делам.

– 2 –
Вечером, вернувшись с совещания у командира дивизии, комполка вместе с комиссаром пошли по ротам посмотреть, как устроились вновь прибывшие, познакомиться с ними, прощупать, какое у них настроение.
Пополнение размещалось в ротных блиндажах, лишь недавно обустро¬енных накатами из сосновых бревен. Бойцы пер¬вой роты, куда они попали, сидели на сколоченных нарах, расстелив на них плащ-палатки, кто дремал, а кто уже примостился за столиком и писал письма домой о своем прибытии на фронт. На ступеньках блиндажа сидел гармонист из бывалых бойцов и играл вальс «На сопках Маньчжурии».
Кто-то, увидев входящего командира полка, громко подал команду «Смирно!». Вскочивший при виде комполка лейтенант, приложив руку к ви¬давшей виды фуражке с порыжевшим бархатным околышем, доложил:
– Товарищ подполковник, команда вновь прибывшего пополнения в составе шестидесяти двух человек прибыла для дальнейшего прохож¬дения службы под ваше распоряжение. Больных и отставших нет. Командир роты лейтенант Дремин.
Подполковник Авдеенко и его заместители подошли ближе к бойцам.
– Ужинали? – спросил их комполка.
– Так точно! – ответил за всех пожилой усатый боец, сохранивший солдатскую выправку.
– Поужинали сухим пайком, – разъяснил лейтенант Дремин. Авдеенко укоризненно посмотрел на начальника штаба.
– Полевую кухню еще в обед разбило прямым попаданием, сейчас с дивизионного склада должны привезти новую. Завтра утром для всех бойцов будет налажено горячее питание, – пояснил начальник штаба.
– Постройте вновь прибывших бойцов, – приказал комполка лейтенанту.
Прибывшее пополнение построилось быстро, без особой суеты, ска¬залась наука в учебном подразделении. Офицеры не спеша пошли вдоль строя, внимательно осматривая каждого бойца. Увидев в строю сержанта, на груди которого поблескивала медаль, Авдеенко остановился:
– Вы откуда прибыли, товарищ сержант?
– Сержант Громов, – представился он, – прибыл из госпиталя.
– Где ранение получили?
– На Западном фронте. Был ранен под Ельней, – сдержанно ответил сержант.
– Ваша должность?
– Командир орудия.
– Назначьте его командиром отделения. Ваша рота стрелковая, ору¬дие еще придется отобрать у немца.
Начштаба сделал пометку в полевой книжке.
– А вы откуда прибыли? – поинтересовался комполка у бойца лет сорока.
– Я из «гражданки», товарищ подполковник. Фамилия моя Борисов. Из Чувашии.
– Почему же так поздно призвались? – удивленно спросил Авдеенко.
– Работал бригадиром на заводе. Держали по броне, а сейчас вот при¬звали.
– Действительную служили, товарищ Борисов?
– Служил, разведчиком участвовал в боях на Халхин-Голе…
– Молодец, – похвалил комполка и, обратившись к начальнику штаба, приказал:
– Вот вам еще один командир отделения!
За саратовским мужчиной, лет около сорока, Романом Семыкиным стоял в строю невысокий крепыш в необмятой еще гимнастерке с зелеными по¬левыми петлицами. Из-под пилотки его смотрелась бритая голова. Комполка обратился к нему:
– А вы тоже служили действительную?
– Рядовой Заппаров, – представился боец и далее, с заметным акцен¬том, продолжил:
– Нет, товарищ командир, я не служил действительную, я проходил службу в трудармии.
– Откуда вы, товарищ Заппаров, родом? Кто у вас остался там дома?
– Родом я из Татарстана, а призвали меня в городе Сарапуле Удмурт¬ской АССР. В деревне у меня остались мать, жена и четверо детей.
– Оружие получили, товарищ боец?
– Да, выдали трехлинейку…
– Ну что ж, будем воевать пока с трехлинейкой, потом в бою добудете и пулемет…
Комполка остался доволен. Народ в пополнении собрался самый пе¬стрый. Были здесь и фронтовики с боевым опытом, были мужики из де¬ревни и восемнадцатилетние мальчишки, прошедшие 110-часовую про-грамму военной подготовки. Но никакого страха в глазах бойцов и уныния он не почувствовал. «Первый бой все покажет и расставит по местам», -подумал Авдеенко.

– 3 –
Блиндаж роты находился почти на самой опушке леса. Землянка была на¬дежной: не первое пополнение обустраивало ее. Над головой – три наката толстенных бревен, а на бревнах еще земли метра полтора. По утоптанным ступенькам из глинистой земли спускаешься вниз, а вместо двери на косяках висит плащ-палатка. Сразу же за этим пологом на тебя пахнет плесенью сырой землянки, прогорклым запахом моршанской махорки, затхлостью шинельного сукна, и над всем этим стоит неистребимый запах копоти блиндажной «лю¬стры», сооруженной из старой, сплющенной сверху, гильзы сорокапятки…
Слева, в нише глиняной стены, рядом со входом, оборудован «камин». Здесь нет металлических печек-буржуек. По весне они сильно бы помо¬гали выжить, но их не было. Поэтому этот стенной камин даже сейчас, в мае, греет и сушит воздух в землянке. Дым из этого камина должен вы¬ходить наружу через протянутую трубу или пушечный ствол. Но дым туда почему-то не хочет идти, а расстилается по блиндажу, отчего в землянке теплее не становится.
Землянка рассчитана на тридцать пять – сорок человек. Впереди, в темном чреве ее, с обеих сторон земляные нары. Ширина прохода между ними не больше метра. На нарах – солома, еловые ветки, плащ-палатки. Во избежание на стенах сырости по специально вырытому в изголовье же¬лобу вода стекает на пол блиндажа. В блиндаже справа от входа – «стол» из трех-четырех чурбанов, поставленных на попа. Иногда стол накрывает¬ся досками, чаще от снарядных ящиков, которые достаются от соседей-артиллеристов. На столе устроилась лампа – «люстра», как ее называют бойцы. Гильза снаряда от сорокапятимиллиметровой пушки заполнена бензином, смешанным с керосином. А чтоб эта смесь не вспыхнула, в нее подсыпается соль. Фитилем служит лоскут серого сукна, который срезал кто-то от подола своей шинели. Обязанность следить за люстрой, как и заготовлять дрова для камина-печки, возложена на дневального. Впрочем, у него есть еще более ответственное дело. Когда на столе появляются хлеб, тушенка и сахар, дневальный все это должен разделить на равные пайки. После этого начинается их справедливое распределение. Богом правосудия считается рядовой Кузьма Тимофеевич Журавлев. Он постар¬ше других, ему уже сорок два года.
Продуктовые пайки холмиками лежат на столе, и дневальный, встав спиной к ним, ждет вопроса Кузьмы Тимофеевича.
– Чья пайка? – тычет он своим указательным пальцем на одну из них.
– Семикина, – называет дневальный стрелка из Саратовской области.
– Это кому? – вопрошает Кузьма Тимофеевич, указывая на очередную пайку.
– Пулеметчику Дьячкову, – отвечает дневальный.
Все знают, что Иван Семенович Дьячков мужик тамбовский, отличается веселым характером и никогда не унывает.
– А это кому? – снова спрашивает Журавлев.
– Это Николаю Дурневу, – продолжает дневальный. – Скоро мы прогоним фашистов с его родных мест из Елецкого района, и он поставит нам бутылку самогона, – совсем весело завершает свою обязанность дневальный.
Ни один из них не дожил до Победного дня 9 Мая 1945 года.

– 4 –
Несмотря на то, что в полку собрались люди работящие, деревенские, знающие цену крошки хлеба, отношение к продуктам питания первое вре¬мя почему-то было неэкономное, бесхозяйственное. В расположении полка кое-где, а больше возле пункта питания, валялись корки хлеба и картофель.
Сейчас даже немногие оставшиеся в живых старые люди помнят, ка¬кое огромное бедствие принесла народу жестокая засуха 1921 года. Люди тогда ели мякину, лебеду, желуди, перемалывали кору с деревьев и сни-мали прелую солому с крыш. Многие в те два года умирали от голода, ис¬тощения, тифа, холеры и других эпидемий. Особенно сильно свирепство¬вала тогда засуха в Поволжье, не обошла Украину, Воронежскую и другие близлежащие области. Но, видно, не все испытали эти беды, кого-то они обошли стороной.
Однажды в 350-ю стрелковую дивизию прибыл с проверкой генерал. Он обстоятельно заслушал командование дивизии и командиров полков, а после этого решил осмотреть, как обустроена солдатская жизнь. Воз¬ле одной из походных кухонь генерал обратил внимание на разбросан¬ные хлебные корки и объедки. Он тут же нахмурился, посуровел и при¬казал сопровождающему его командиру полка собрать личный состав. Сам в детстве познавший нелегкий крестьянский труд и нужду, генерал напомнил бойцам об огромных трудностях в тылу, неимоверных усилиях, которые приходится прилагать, чтобы вырастить хлебный колос. «А ведь кроме сева нужно еще собрать урожай, обмолотить его, перемолоть зер¬но, выпечь добытый в поте лица хлеб», – гневно закончил проверяющий.
– Как же вы, в прошлом рабочие и крестьяне, относитесь к труду жен¬щин и стариков, кормящих нас в этих невозможных условиях. Настоящий труженик не даст пропасть ни одной хлебной крошке. Ведь люди, сами полуголодные, собирали его для нас с вами по колоску. Женщины, дети и старики, заменившие вас, ушедших на фронт мужчин, пахали на коро¬вах, а подчас и сами впрягались в плуги, чтобы вырастить этот хлеб и на¬кормить вас, фронтовиков. Ленинградцы сейчас в дни блокады получают всего лишь по 125 граммов этого хлеба в сутки. Не дело это, мужики…
Наверное, каждый запомнил эти слова командующего на всю жизнь…

– 5 –
350-я дивизия занимала оборону на стыке между 16-й армией Запад¬ного фронта и 61-й армией Брянского фронта. На правом фланге обо¬роняла полосу фронта до 14 километров 322-я стрелковая дивизия 16-й армии, слева от нее оборонялась 387-я дивизия 61-й армии, еще левее этой дивизии была 346-я дивизия, а далее свою полосу обороны держала 350-я стрелковая дивизия.
У переднего края протекала река Рессета. Эта извилистая река с тихим течением была шириной от тридцати до сорока метров и глубиной до двух метров. Мосты, конечно, были разрушены, но река в районе Клинцов и Хатьков была достаточно мелкой и позволяла переправляться вброд.
Наши части занимали оборону глубиной до семи-восьми киломе¬тров. Это были пологие песчаные холмы, поросшие густым смешанным лесом. Солдатскими руками на переднем крае за минными полями были устроены многокилометровые проволочные заграждения, деревья были оплетены проволокой, установлены малозаметные заграждения. Далее следовали ячейки для стрельбы, до сотни окопов, соединенных между собой деревоземляными ходами сообщения. Чуть поодаль от передней линии были вырыты блиндажи, в которых бойцы отдыхали после боя.
В глубине обороны на расстоянии двух-трех километров от передовой были отрыты противотанковые ловушки и устроены многочисленные за¬валы вырубленного леса. За ними, в некотором отдалении, разместились артиллерийские дивизионы и батареи.
350-я стрелковая дивизия занимала оборону на той, вдавшейся вглубь про¬тивника, дуге на участке от Жиздры до селения северо-восточнее Болхово.
Ставка еще в начале октября 1941 года приказала перейти по всему фронту к упорной, жесткой обороне, вырыть везде окопы полного про¬филя в несколько линий, соединить их ходами сообщения. Однако после январско-апрельского наступления линия фронта заметно изменилась, и вновь пришедшему пополнению дивизии пришлось за¬капываться в землю, устраивать проволочные заграждения и противотан¬ковые препятствия с нуля.
В мае сорок второго года 350-я дивизия наступала вместе со все¬ми в составе 61-й армии и фронт остановился по линии Жиздра-Хотьково-Медынцево-Ульяново-Щербовский, чуть севернее города Болхов. Здесь вновь пришлось окапываться и оборудовать новую полосу обороны.
А что ж поделаешь, военное дело – это для солдата, прежде всего, тяжкий, изнурительный физический труд по устройству окопов, огневых точек, блиндажей, траншей ходов сообщения, устройства имитации огне¬вых позиций и орудийных установок. Поэтому бойцы после такого тяже¬лого дня редко сквозь дрему слышали раздававшиеся оклики часовых, хруст сучьев под чьими-то сапогами, шелест деревьев и кустов и даже одиночные выстрелы за линией охранения.

– 6 –
Ранее утро высветило позиции полка. Солнце, словно опасаясь уви¬деть, что натворила за ночь война, робко поднималось над задымленным горизонтом, и лучи его заглядывали во все уголки смешанного леса. Лес в большей части был сосновый и носил следы вчерашней жестокой бом¬бежки. Возле опушки виднелось много обезображенных осколками дере¬вьев, кустарники с изломанными и измятыми ветвями были припорошены густым слоем пыли и крошевом земли. На сучьях деревьев и в вышине крон висели заброшенные туда взрывами обрывки телефонных прово¬дов, конской сбруи, куски серых шинелешек и плащ-палаток.
За этими страшными следами буйства смерти можно было только до¬гадываться обо всем том, что испытали здесь люди, слыша над собой, над зеленым шатром леса рев пикирующих бомбардировщиков и не видя, куда нацелен их смертельный груз. Справа и слева среди деревьев виднелись грузовые машины, походные кухни, штабеля каких-то ящиков, а между ними – сновавший военный люд.
До штаба полка было не более километра. Дорога ныряла в хмурый овраг с заросшим густым мелколесьем, а на выезде из него белел березовый шлаг¬баум. Дальше просматривался тот же лес, в котором темнели по сторонам шалаши из жердей и веток, а кое-где виднелись бугры закиданных зеленью бревенчатых накатов над землянками. Там был штаб полка. Наблюдательный пункт командира полка был искусно запрятан на гигантских соснах на опушке леса, к которому поднималась прочно сколоченная из досок лестница.
Утром, когда солнце только бросило косые лучи в прифронтовой лес, с запада, навстречу солнцу, надвигалась серая туча. Вскоре она пролилась небольшим дождем. После него в лесу посветлело от заблестевшей листвы и травы, запахло цветами и хвоей, а орудийные раскаты стали доноситься глуше, будто линия фронта отодвинулась назад. Даже шум недалекой ро¬кадной дороги сделался за стеной умытого дождем леса менее внятным.

– 7 –
Напарником Нургаяна Заппарова был назначен Яков Филиппович Фи¬липпов, призванный, как и он, в конце января 1942 года из Чувашии. После окончания артналета они, поднявшись на глиняный выступ стрелковой ячейки, с которого хорошо просматривалась поляна перед боевыми по¬зициями полка, внимательно огляделись и удостоверились, что все на своих местах и по-прежнему хорошо замаскировано.
Вглядываясь в сторону дороги, Яков Филиппович глубже надвинул на лоб выцветшую за две недели пилотку. По дороге, изрытой воронками, медлен¬но двигались обозы полуразбитых отступающих частей, санитарные машины с ранеными, тягачи тащили за собой пушки. По обочинам дороги, вперемежку с солдатами, еле передвигая ноги, брели с узелками и котомками беженцы.
– Господи, да когда же все это кончится, идут и идут… – вздохнул он.
Из-за леса, на западе, над линией горизонта, по направлению на вос¬ток, появились и шли с нарастающим гулом немецкие бомбардировщики. Они шли спокойно и уверенно, как на учебные стрельбы. Поравнявшись с дорогой, по которой тянулись беженцы, самолеты нанесли бомбовый удар. Видно, метили летчики в машины и тягачи с пушками, но не попали. Первые бомбы упали на обочину дороги, на беженцев. Над шоссе и над обочиной за одну минуту поднялось несколько десятков черных земляных фонтанов. Взрывной волной подняло человеческие тела, разбитые телеги, разметало во все стороны поклажу с обозов.
Бойцы уже привыкли к этим бомбовозам. Они ждали их появления, после них, как правило, начиналась артподготовка и танковая атака. Но каждое утро ровно в десять часов в воздухе слышался равномерно ви-брирующий вой «рамы». Она пролетала над линией обороны, строго идя по изгибам передних окопов. Наступал очередной боевой день полка.

Глава 6. ПЕРВЫЙ БОЙ

– 1 –
Летом сорок второго года советские стрелковые дивизии продолжали испытывать острую нужду в противотанковых средствах. В состав дивизий входили артиллерийские полки, но они чаще отвлекались на выполнение иных задач, и потому не могли успешно решить задачу уничтожения вра¬жеских танков. Был в составе дивизии и противотанковый дивизион «со¬рокопяток» с дюжиной малокалиберных орудий, но и его чаще ставили на отражение атак противника.
«Танкобоязнь» в этих условиях становилась опасным явлением не толь¬ко молодых солдат. И в самом деле, когда идет лавина грохочущих танков, трудно удержаться, даже глубоко окопавшись. Политруки настойчиво вну¬шали бойцам – нельзя отступать перед танками, нужно уничтожать их в еди¬ноборстве. В ход шло любое оружие, лишь бы оно могло остановить танки: мины, противотанковые ружья, гранаты и бутылки с горючей жидкостью.
Каждый человек боится смерти, хотя с каждым днем пребывания на фронте острота страха гибели в бою снижается. Чтобы встать во весь рост и пойти против танка с гранатой, надо иметь большое мужество. Только такой мужественный и, если хотите, везучий боец был способен «под¬ручными средствами» уничтожить танк в бою, потому что шансов выжить у него оставались доли процента. Немецкие танкисты могли расстрелять такого храбреца из пушек и пулеметов с расстояния более километра, даже не входя в опасную зону, доступную для бронебойщика с противо¬танковым ружьем. Достигнув же окопов, танки «утюжили» их, давя стрел¬ков гусеницами.
Бойцам оставалось одно средство борьбы с танками – метнуть кило¬граммовую противотанковую гранату, связку гранат или бутылку с горючей жидкостью. Если боец не успевал укрыться в окопе, его убивало осколками или поражало волной собственной гранаты. Бутылка с горючей жидкостью, разбившаяся о танковую броню, могла воспламенить машину только в том случае, если она попадала на моторную часть, расположенную позади танковой башни. Поджечь танк бутылкой с зажигательной смесью можно было, лишь пропустив танк через окоп, над своей головой. Неслучайно за подбитый таким образом танк бойцу вручали орден Отечественной войны II степени. В первые два года военных неудач ордена и медали вручали очень скупо и редко.

– 2 –
Первые майские дни новое поколение усердно рыло траншеи, стрел¬ковые ячейки, «лисьи норы» и строило землянки. Мужикам это дело было знакомо, и занимались они им сноровисто. Однако ротные командиры уже на второй день стали направлять вновь прибывшие отделения вместе со старослужащими на передовую.
Командиром взвода был молодой и улыбчивый рябой паренек с лейте¬нантскими знаками отличия. Он улыбался так светло, что лучики, казалось, выпрыгивали у него из глаз, скатывались в рябинки и начинали в них ис¬криться. Накипь бед в его глазах тогда еще не осела, темная горечь в них проступит уже потом.
На смену вторая рота Коротаева подошла на передовую поздним ве¬чером. Первая траншея показалась командиру взвода Виктору Смирнову пустой. «Кто же здесь воевал? Почему никого в траншее не видно?» – мелькнуло у него в голове. Но за вторым поворотом траншеи он встретил небритого красноармейца неопределенного возраста. Испачканная землей шинель на нем походила на грязный балахон.
– Ты здесь один? – удивленно спросил Смирнов.
– Защем один? – ответил боец. – Народ отдыхает. Вон там, в зем¬лянке.
– Давай показывай где. Мы сменять вас пришли.
– Вот и ладно. На формировку отойдем, значит
Боец подошел к плащ-палатке, висевшей над входом в землянку, от¬кинул ее и крикнул куда-то в черную дыру:
– Эй, славяне, выходи, смена пришла!
Из блиндажа вышло человек семь в грязных шинелях, с такими же гряз¬ными лицами, испачканными сажей коптилок.
– Смена? – спросил один. – Кто старшой?
– Командир взвода Смирнов.
– Командир взвода младший сержант Иконников. Пойдем, лейтенант, покажу боевой участок.
Иконников шел по траншее, не торопясь, вперевалочку, как усталый му¬жик после утомительной работы. Он говорил «ты», будто не знал об устав¬ном «вы», по-хозяйски, просто объясняя, что ждет его сменщика.
– Место перед тобой, лейтенант, будет ровное, танки здесь пройдут свободно. Для них, правда, накиданы мины, но опасность их появления тут остается. Справа овраг. Там наших окопов нету. Надо поставить туда пулемет для пехоты. Слева рубеж держит другой взвод. Как начнет ар¬тиллерия бить или бомбы посыплются, люди пусть попрячутся вот в эти норы, – и он показал на отверстия в передней стенке траншеи. – В норах этих припасены бутылки с горючей смесью на случай, если танки через голову пойдут.
Когда вернулись к землянке, младший сержант сказал:
– Ну, ладно, сдал позицию тебе. Мы ее удержали, теперь ты держи. Прощевайте.
– А где твои-то люди?
Как где? Вот они… Все тут. Еще вчера и у нас были и лейтенант, и сер¬жанты… – Он махнул рукой, и вся семерка бойцов двинулась за ним.
Лейтенант поглядел им вслед и покачал головой. Он не мог понять, как эти закопченные, уставшие бойцы не пропустили накануне механизиро¬ванную лавину немцев. Он представлял фронтовых героев могучими бо-гатырями: грудь колесом, в глазах огонь. А, оказывается, бьют фашистов простые мужики вроде этого Иконникова.

– 3 –
Смирнов развел отделения по траншее, выбрал огневые позиции для пулеметов, назначил наблюдателей, но до утра так и не смог заснуть. То и дело выходил из землянки, прислушивался, вглядывался в ночную тем-ноту. Все казалось, что немцы могут подползти и броситься в траншею. Но было тихо. «Ну, ничего, завтра мы им покажем! Пусть только сунутся», – подумал Смирнов и попытался заснуть. Однако забылся он в прокуренной землянке только под утро…
Оглушительный грохот за дверным проемом будто подбросил его. Че¬рез края плащ-палатки, что закрывала вход в землянку, сочился свет. А там, снаружи, будто горы рушились. Взрывы все долбили и долбили землю. Она вздрагивала и вскидывалась черными фонтанами.
Только теперь, придя в себя, Смирнов понял: немцы начали утреннюю артподготовку. И вспомнил, что говорил ротный командир: значит, скоро пойдут танки. Артиллерия бьет, чтобы бросить танки и пехоту. А его обя¬занность – эти танки не пропустить.
Два снаряда угодили в дальний окоп. Кто-то по-звериному взвыл в тран¬шее, новый взрыв заглушил этот крик. С запада послышалось ровное мо¬нотонное гудение самолетов, идущих с бомбовым грузом. Немного погодя небо наполнилось пронзительным воем срывающихся бомб, сковывающим все мышцы и вжимающим в землю.
Смирнов, втянув голову в плечи, смотрел в небо. Оттуда черными кор¬шунами стремительно шли вниз пикирующие бомбардировщики. Их было много – очень много. Они неслись, сбрасывали бомбы и круто взмывали ввысь. Бомбы выли, потом тяжело бухались в землю и взрывались. Каза¬лось, земля вздрагивала и прогибалась от ударов.
«Да, сколько же их там? – подумал Смирнов. – Надо сосчитать». Он поднял голову и отчетливо понял, что самолетов не так уж много. «У страха глаза велики», – мелькнуло в голове. И вправду, немецкие самолеты построились вертикальной каруселью и непрерывно кружили, бросая бом¬бы не сразу, а порциями. Когда они отбомбились, на смену пришла другая эскадрилья.
Траншею затянуло едким дымом от разрывов, пахло гарью и взрывчаткой.

– 4 –
Смирнов вздохнул с облегчением, когда и вторая эскадрилья улетела. Но тут же услышал одинокий испуганный крик:
Танки слева!
«Сейчас пойдут танки, а за ними – немецкая пехота», – мелькнуло в го¬лове комвзвода. Впереди было все затянуто дымом. И еще не видя насту¬пающих, Смирнов закричал:
– К бою! Приготовить гранаты!
В траншее никого не было, все забились в норы. Смирнову даже стало страшно от того, что он один в этой траншее. Но кто же тогда кричал про танки? Наверное, наблюдатели – он запретил им прятаться в щели. Взглянув в сторону нейтральной полосы, Смирнов вначале ничего не увидел в дымке, кроме поля, покрытого воронками. «Где же танки? А-а, вон они… Идут…»
Зеленые, похожие издали на спичечные коробки, немецкие танки дви¬гались тремя линиями в шахматном порядке. Казалось, что все они идут на взвод лейтенанта Смирнова. Пехоты пока не было видно.
Снаряды долетали до траншеи, рвались перед ней, брызгали оскол¬ками, визжали над самым ухом, взрывались позади и обсыпали землей молодую траву. Было страшно, и Смирнов нырнул в траншею, но тут же заставил себя подняться: никого из бойцов в траншее не было видно. Его оглушил разрыв снаряда. Падая, лейтенант успел увидеть, что с землянки сорвало бревна наката, и они, легкие, словно ненастоящие, летели высоко вверх. Все заволокло дымом. Как во сне Смирнов поднялся и шатаясь по¬шел к землянке. Приблизившись, оцепенел: в темной копоти на месте быв¬шей землянки лежали куски человеческих тел – много красного и белого…
Он бежал по траншее и с отчаянием думал: «С кем же я остановлю эти танки? Немцы скоро подойдут, а взвода уже нет. Как же воевать? А где же наша авиация? Почему не стреляет артиллерия? Почему нас не прикры¬вают?».
За шумом артиллерийской канонады Смирнов не услышал звука мо¬торов в небе, но видел то и дело вскидывающиеся фонтаны земли среди массы приближающихся танков. Один танк уже дымил, и черный шлейф гари тянулся через поле. «Значит, есть у нас авиация и артиллерия. Чего же это я паникую? Людей побило? Но ведь до нас семеро солдат удержи¬вали эту позицию. Они устояли! Неужели мы не устоим?»
Даже перед близким лицом смерти человеку важно, как он умрет и что скажут о нем люди. Смирнов поднялся и пошел по траншее, выкрикивая:
– Кто живой, отзовись!
– Я живой, – откликнулся старшина Данилов.- Долганцев тоже.
– И я еще, – откликнулся пулеметчик Дьячков.
– Здесь живые, – приглушенно кричали из глубоких нор.
На душе полегчало: есть с кем воевать. Прибежал запыхавшийся ко¬мандир роты, быстро окинул все своими цепкими глазами: Смирнова, нейт¬ралку, танки, траншею. Он вроде бы даже помолодел и даже улыбался.
– Ну, как ты тут? – почти весело спросил он.
– Ждем!
– Сейчас подойдут. Людей много побило?
– Полвзвода уже нет.
– У других еще хуже. Ну, давай, готовься к отражению танков. Бутылки, связки гранат – чтобы под рукой все было. Ладно, держись! Назад ни шагу!

– 5 –
Танки приблизились к передовой, и по траншее, вдобавок к немецкой артиллерии и минометам, стали хлестать снаряды, пущенные из танковых пушек: выстрел – разрыв, выстрел – разрыв – почти беспрерывно.
Смирнов взял винтовку убитого наблюдателя, вложил свой пистолет в кобуру и приподнялся над бруствером.
Позади танков, плохо различимые, в зеленоватой одежде, шли цепью не¬мецкие автоматчики. Упирая «Шмайсеры» в живот, они строчили очередями. Смирнову снова стало страшно. На этот раз испугали не танки, не цепь пе¬хоты, а их спокойствие. К ним приближались не трусливые вояки с газетных карикатур, а настоящие солдаты. Они шли уверенно, шли, как на работу. Он понял: они знают свое дело и намереваются сделать его хорошо.
– К бою! – снова закричал Смирнов и приложил винтовку к плечу. – По фашистам – огонь! – скомандовал он себе и красноармейцам, которые вы¬скочили из брустверных щелей. Они уже оценили, что лейтенант берег их от артобстрела, и теперь понимали: раз зовет – медлить нельзя.
Стрелок рядовой Заппаров никак не мог поймать в прорезь прицела зе¬леную фигурку фашиста – то ли рука дрожала, то ли земля. Неподалеку ударил снаряд, пришлось присесть. Только поднялся, другой снаряд хлест¬нул левее. Не успел выпрямиться, прямо над головой по брустверу чиркну¬ла автоматная очередь. «Сейчас они свалятся на голову, специально не дают подняться…»
– Огонь! – вновь закричал Смирнов.
Собрав все силы, Заппаров сумел выставить винтовку и принялся стре¬лять, теперь уже целясь. Стоявший в соседнем окопе Сахиулла Закиров, чуть приподнявшись над бруствером, деловито приложился щекой к ложе своей винтовки. Пулеметчик Иван Дьячков на левом фланге также приль¬нул к своему оружию и жал обеими руками на гашетку.
Первая линия танков была уже рядом. Пехота шла позади третьей ли¬нии. Танки лязгали и скрежетали гусеницами перед ними.

– 6 –
Смирнову показалось, что три машины идут прямо на его взвод. Теперь уже овладев собою, он почти спокойно скомандовал:
Приготовить гранаты и бутылки!
Слышал ли кто-нибудь его из-за шума боя, неизвестно, только и сле¬ва, и справа от него бойцы зашевелились. Он и сам выхватил из ниши тяжелую зеленую бутылку. «Наверное, из-под пива», – мелькнуло в голове. Танк надвигался прямо на него. Захотелось спрятаться в траншее. Подняв голову, он тут же увидел над собой чистые, надраенные землей траки гу¬сениц и тут же упал лицом вниз. Рыча, танк накатился на траншею, обдал всех, спрятавшихся внизу, горячей гарью, и, скрежеща и повизгивая, пополз дальше. Смирнов вспомнил разговор о том, что бить по танку, у которого позади нет пулемета, надо в спину. Вскочив, он метнул бутылку в корму танка. Но пламя, которое ожидал Смирнов, не вспыхнуло. Что такое? Поче¬му танки не горят? Все машины первой линии невредимыми прошли через траншею. Громыхая, приближалась вторая линия танков. Смирнов, холо¬дея, вспомнил: «Бросать бутылку надо на корму так, чтобы горючка затекла в мотор». Он схватил бутылку и побежал наперерез танку – тот выходил на траншею немного левее. Лейтенант проскочил и тут же приник к земле. Танк, проскрежетав, переехал траншею. Смирнов бросил бутылку в корму и вновь рухнул в окоп, ожидая взрыва. И вдруг понял: «Бутылки-то – не гранаты – не взорвутся. Чего это я, как дурак, разлегся?!» Тут же вскочив, Смирнов скомандовал взводу:
– По пехоте – огонь!
Бойцы стали энергично передергивать затворы и стрелять по немецким рядам. По звуку пулеметных выстрелов Смирнов вдруг ощутил, что замол¬чал пулемет на правом фланге. Лейтенант кинулся туда, где перед боем он поставил ручной пулемет. Пулеметчик Дьячков, раненый и перебинтован¬ный, сидел на дне траншеи.
– Ну, как ты? Стоять можешь?
– Могу, – ответил Иван Дьячков.
– Так что же ты не стреляешь? Надо вести огонь, – сказал Смирнов, по¬мог бойцу встать к пулемету.
Возвращаясь назад, на бегу боковым зрением он увидел слева охва¬ченный огнем, метавшийся по полю танк. Другой, со свернутой башней, дымил густым черным столбом, правее и левее горело еще пять машин, это поработали артиллеристы. И тут из-за леса на небольшой высоте вы¬летели краснозвездные штурмовики и пошли вдоль строя немецких машин. На нейтральной полосе земля и дым от разрывов бомб заволокли небо. Сделав еще один заход, штурмовики улетели.

– 7 –
До вечера отбили еще одну атаку. Не от физической усталости, а от нервного напряжения все чувствовали предельную слабость. Несмотря на то, что никто из взвода сегодня целый день ничего не ел, об этом даже не вспомнили. Попить бы только. Чаю бы крепкого, горячего…
Смирнов обошел уцелевших солдат, сосчитал убитых. Их отнесли в ло¬щину позади траншеи. Раненые сами, без помощи, ушли в тыл.
Он глядел на почерневшие, осунувшиеся лица красноармейцев, и его поразило сходство с теми семью солдатами, которых они накануне вече¬ром сменили. Теперь и его бойцы ходили как те, устало, вразвалочку, ши¬нели на них были также испачканы землей.
«Вот и мы стали чернорабочими войны, – подумал Смирнов, и его охва¬тила грусть. – Почему я раньше не знал всего этого?»
Начало смеркаться. За Смирновым прибежал связной: командир роты вызывает.
У комроты собрались все взводные. Первый вопрос был о потерях.
– Сколько осталось живых?
– Полвзвода, – со вздохом ответил Смирнов.
– Сколько танков подбили?
Когда дошла очередь до Смирнова, тот ответил:
– Два.
– У тебя же семь на участке стоит?
– Нет, те не мои, пять артиллеристы сожгли, моих – два.
Возвращаясь в расположение взвода, Смирнов видел редкие ракеты над передним краем и цепочки трассирующих пуль. Он шел и думал, что получил боевое крещение и теперь дела пойдут лучше, он стал настоя¬щим фронтовиком. Вдруг одна из трассирующих цепочек полетела прямо на него. Лейтенант не успел лечь, и огненная струя ударила в грудь. Падая, он ощутил, будто оса впилась и жалит уже где-то внутри, подбираясь к са¬мому сердцу…
Санитары подобрали его, истекшего кровью, только утром.
Но немцы не прошли, и дальше им хода не было. Ночью фрицы оста¬вили нейтральную полосу и убрались в свои полуразрушенные блиндажи. Впереди у наших войск было только боевое охранение, а за ним – новое минное поле.
Заканчивался 322-й день войны…

Глава 7. ПРОТИВОСТОЯНИЕ

– 1 –
«И. Сталин направлением вероятного главного удара гитлеровской армии летом 1942 года считал удар на Москву. Остальные бои, кото¬рые шли и могли развернуться в перспективе, оценивались им как бои на не главных направлениях». Об этом писал в своих воспоминаниях коман¬довавший в то время армией, а позднее министр обороны СССР маршал А.А. Гречко: «Ставка при определении замысла врага на лето 1942 года считала, что основные события летом развернутся вокруг Москвы, что именно на этом направлении противник будет наносить главный удар».
А вот свидетельство еще одного генерала – С. Штеменко, который чуть ли не ежедневно бывал у Сталина: «Должен сказать, что советское стра¬тегическое руководство, во главе с И.В. Сталиным, было убеждено, что рано или поздно враг снова обрушит удар на Москву. Это убеждение Верховного Главнокомандующего основывалось не только на опасности, угрожавшей с ржевского выступа. Поступали данные из-за рубежа о том, что гитлеровское командование пока не отказалось от своего замысла захватить нашу столицу. И.В. Сталин допускал различные варианты действий противника, но полагал, что во всех случаях целью операции вермахта и общим направлением его наступления будет Москва. Другие члены Ставки, Генеральный штаб и большинство командующих фрон¬тами разделяли это мнение. Исходя из этого считалось, что судьба летней кампании 1942 года, от которой зависел последующий ход войны, будет решаться под Москвой. Следовательно, центральное – Москов¬ское – направление станет главным, а другие стратегические направ¬ления будут на этом этапе войны играть второстепенную роль.
Как выяснилось впоследствии, прогноз Ставки и Генштаба был ошибочным».
Это отмечает Герой Советского Союза писатель В. Карпов в книге «Ге¬нералиссимус».
Можно было понять логику рассуждений этих военачальников. Фрон¬ты Западного направления находились в непосредственной близости от Москвы, они защищали подступы к столице. Кроме стратегических были еще и чисто психологические причины. В Ставке все еще испытывали ко¬лоссальное потрясение от того, что в 1941 году враг за короткое время прошел почти половину европейской части страны и ринулся на Москву. Очевидно, весной 1942 года, когда бои гремели в 150 километрах от сто¬лицы, Сталин опасался отпускать войска из-под Москвы, боясь того, что враг, находясь так близко, вновь попытается овладеть столицей. Именно это заставило Сталина держать большие силы под Москвой.
Численность фронтов Западного направления составляла около поло¬вины всей нашей армии, в то время как на Кавказе было всего 5-6 про¬центов наших дивизий, а танков у них насчитывалось всего 3 процента от общего количества в армии.

– 2 –
Со всеми важнейшими операциями советских войск в ходе Великой Отечественной войны связано имя легендарного полководца Георгия Константиновича Жукова. Он родился 1 декабря 1896 года в деревне Стрелковка Калужской области в крестьянской семье. В двенадцатилет¬нем возрасте отправился в Москву к своему дяде учиться скорняжному делу. Попав на службу в царскую армию, окончил унтер-офицерскую шко¬лу. В годы Гражданской войны воевал под Царицыным против генерала Врангеля, генерала Улагая, подавлял восстания на Тамбовщине и в Во¬ронежской области.
В 1939 году молодого и решительного командира корпуса направили возглавить особый 57-й отдельный корпус, находившийся в Монголии. Через два месяца Жуков доложил о разгроме японцев в районе реки Халхин-Гол и получил первую звезду Героя Советского Союза.
В конце декабря 1940 года Жукова назначили начальником Генераль¬ного штаба.
В страшную для страны ночь 22 июня Генеральный штаб и сам Жу¬ков работали непрерывно. А потом один за другим пошли тяжелые, почти провальные дни отступления Красной Армии. Обстановка обострялась и становилась критической то на одном участке фронта, то на другом. К исходу третьей недели войны враг продвинулся вглубь нашей страны на 500-600 километров.
В июле сорок первого года после резкого и напряженного разговора со Сталиным Жукова освободили от обязанностей начальника Генштаба и назначили командующим Резервным фронтом, развернутым в районе Ельни. Ельнинский выступ был очень выгодным, исходным плацдармом для удара немцев на Москву, и они стремились удержать его во что бы то ни стало. Жуков организовал войска так, что они перемолотили огнем артиллерии подвижные части фашистов. Ельнинский выступ стал клад¬бищем отборных гитлеровских частей и техники.
В сентябре Сталин направил Жукова организовать оборону Ленингра¬да. Она продолжалась 900 дней, но важны были те первые решительные меры сентября. Через два года именно за битву под Ленинградом Жукову присвоят звание маршала Советского Союза.
Тем временем резко ухудшилась обстановка на Западном фронте, Мо¬сква оказалась под реальной угрозой захвата противником. Так, 8 октября сорок первого, когда Жукова отправили под Москву, начались тревожные часы – возьмут или не возьмут фашисты столицу нашей родины. Десято¬го октября Жукова назначили командующим Западным фронтом.
Под руководством Георгия Константиновича наши войска обескрови¬ли отборные дивизии гитлеровцев, а затем, в декабре-апреле, перейдя в контрнаступление, отбросили врага на сотни километров. Однако опас-ность повторного удара немцев для Москвы оставалась весь 1942 год. Ржевско-Вяземский плацдарм был главным очагом этого нового удара. Надо было во что бы то ни стало изгнать немецкие войска с этого опас¬ного участка.
Еще директивой от 16 февраля Ставка потребовала от Главнокоман¬дования Западного направления мобилизовать все силы Калининского и Западного фронтов для завершения разгрома группы армий «Центр». Перед войсками была поставлена задача уничтожить группировку против¬ника, действовавшую в районе городов Ржев, Вязьма, Юхнов, и к 5 марта выйти на рубеж Оленино, река Днепр, Ельня. Одновременно войска лево¬го крыла фронтов должны были ликвидировать группировку фашистских войск в районе Болхов, Жиздра, Брянск. 16-я и 61-я армии получили за¬дачу наступать на Брянском направлении.
Однако ни в феврале, ни в марте эта операция успеха не имела. Несмо¬тря на проведенную воздушно-десантную операцию, потерю в тылу немец¬ких войск 33-й армии Ефремова и попытку вновь захватить Гжатск, наступле¬ние Красной Армии постепенно затухло. На этом к концу апреля закончилась Ржевско-Вяземская наступательная оборона. Она, по признанию историков, осталась незавершенной, но «имевшей важное значение».

– 3 –
В конце мая 1942 года командующий Западным фронтом генерал армии Г.К. Жуков решил силами левого крыла своего фронта провести еще одну опе¬рацию по разгрому болховско-брянской группировки противника. На Брянск предстояло нанести охватывающие удары войсками 16-й армии Рокоссовско¬го и 61-й армии Попова.
Боевой порядок стрелковых дивизий был выстроен в один эшелон. Каждой ди¬визии придавалось 12-15 танков поддержки. На километр фронта приходилось от 30 до 40 орудий. Во втором эшелоне 16-й армии для развития успеха был сосредо¬точен танковый корпус. Было определено, что армии наносят удары поочередно.
Первыми после тридцатиминутной артиллерийской подготовки переш¬ли в наступление войска 61-й армии Попова, сутки спустя – дивизии Рокос¬совского. Пехота 16-й армии ворвалась в траншеи первой позиции, и пре¬следуемые советскими танками немцы отошли на вторую оборонительную линию. Довольно успешно войска преодолели и вторую линию.
Настала пора войти в прорыв танковому корпусу. Но он на поле боя во¬время не появился. Танкисты заблаговременно не разведали местность и не проверили проходимость намеченного маршрута. На пути движения корпуса оказалась речушка с заболоченными берегами, и танки в дороге застряли. Потребовалось два часа, чтобы вывести колонну танков к указанному рубе¬жу. За это время противник сумел перебросить из глубины свежие силы.
А в воздухе в это время господствовала немецкая авиация. Около со¬рока бомбардировщиков роем набросились на головную танковую брига¬ду, появившуюся на высоте в двух-трех километрах позади наступавшей пехоты. Вместо того чтобы рвануться вперед, бригада остановилась на голой высоте, и юнкерсы сыпали на нее бомбы.
Похожая ситуация наблюдалась и в полосе наступления 61-й армии. Только в первый день вражеская авиация обрушила свои удары на диви¬зии 61-й армии, а на второй день она столь же ожесточенно стала бомбить войска 16-й армии. Советские самолеты в тот день в этом бою не участво¬вали. В целом, задача обеих армий оказалась не выполнена и на этот раз. Наши войска лишь на отдельных участках продвинулись до десяти кило¬метров. На этом наступление закончилось. Разгромить кого-либо и открыть ворота на Брянск вновь не удалось.

– 4 –
В начале июля было принято решение повторить операцию на брян¬ском направлении. На этот раз дополнительно к войскам 16-й и 61-й армий добавились ресурсы 10-й армии вместе с 10-м танковым и 1-м гвардей¬ским кавалерийским корпусами. С рубежа Киров-Болхов им предстояло развернуть наступление в сторону Брянска. Под личным руководством командующего Западным фронтом Жукова с 5 по 12 июля начались оже¬сточенные боевые действия на участке между Жиздрой и Болховым.
В войсках 61-й армии, которой теперь командовал П.А. Белов, в ходе этих боев были произведены практические испытания первых реактив¬ных систем М-30, опробирован также опыт массированного применения до семисот-восьмисот самолетов на направлении главного удара войск.

– 5 –
Командующий 9-й немецкой армией генерал Вальтер Модель прошел все ступени командования армейскими подразделениями. Участник Пер¬вой мировой войны, он раньше всех поддержал Гитлера и всегда оставался верным нацистскому режиму. В ноябре 1940 года был назначен командиром 3-й танковой дивизии, которая участвовала в нападении Германии на СССР. С октября 1941 года командовал танковым корпусом. С января 1942 года ко¬мандовал 9-й армией на Восточном фронте. Здесь с перерывами он воевал по ноябрь 1943 года. В феврале-марте 1944 года командовал группой армий «Север», в апреле-июне 1944 года – группой армий «Северная Украина», в июне-августе 1944 года – группой армий «Центр». В августе этого года Модель сменил фельдмаршала Гюнтера фон Клюге, не выполнившего при¬каз Гитлера – «стоять насмерть» – на посту командующего войсками Запада. С сентября 1944 года генерал Модель командовал группой армий «Б» во Франции. В апреле 1945 года войска Моделя в ходе Рурской операции были разгромлены, и 19 апреля, капитулировав, в плен сдались свыше 325 тысяч солдат и 30 генералов. После этого 21 апреля Модель застрелился.
Но все это произойдет еще через три года. А сейчас было лето 1942-го и Модель возглавлял одну из сильнейших немецких – 9-ю армию. Генерал-фельдмаршал Вальтер Модель прославился своим умением организовы¬вать жесткую оборону, считался «мастером отступления», проводил такти¬ку «выжженной земли», отличался особой жестокостью.
Сами немецкие генералы его характеризовали так: «Это был невысокого ро¬ста генерал с моноклем, живой, вспыльчивый. Был он типичным представите¬лем немецкого генерального штаба – знающий, смелый, трудолюбивый».
К этому времени Модель был уже известным немецким полководцем, отличающимся своим бесстрашием, железными нервами и импровиза¬циями в тактике. Заткнув наиболее опасные бреши и подкрепив сильно побитые соединения частями из оперативного резерва, он беспрерывно разъезжал по своим дивизиям, подбадривая и корректируя действия ко¬мандиров, иногда даже лично руководя боем. Обладал сильным харак¬тером, славился сверхъестественными способностями восстанавливать фронт, казалось бы, в самом безнадежном положении.
Жуков вскоре заметил новую тактику и стиль командования немецких войск. Их противостояние в 1942-1943 годах стало схваткой двух волевых личностей, двух талантливых полководцев.

– 6 –
Что касается советского военного командования, то немецкие генера¬лы отзывались о маршале Жукове как «об очень хорошем полководце». А как рассказала автор-составитель в своей книге «Энциклопедия военного искусства» Т. Г Шубина, ведущий военный комментатор «Третьего рейха» Дитмар, хорошо знакомый с мнениями и настроениями немецкого генера¬литета, заявил, что Жукова они «считали выдающимся военачальником».
Другим талантливым полководцем признавали маршала Конева, но, по их мнению, он несколько уступал Жукову.
Интересны оценки и впечатления немецких генералов о войне на За¬паде и на Восточном фронте. Генерал Блюментрит так изложил впе¬чатления о своей войне на Восточном фронте:
«В 1914-1918 годах я в чине лейтенанта, после кратковременных боев с французами и бельгийцами в Намюре в августе 1914 года, а за¬тем целых два года воевал против русских. В первом же наступлении на Восточном фронте мы быстро поняли, что столкнулись с качественно иными солдатами, чем французы и бельгийцы, искусно использующими маскировку, умело зарывавшимися в землю при обороне, решительны¬ми и смелыми. Мы понесли большие потери.
Даже в 1914-1918 годах суровые условия войны на Востоке сказы¬вались на наших войсках. Солдаты предпочитали воевать на Запад¬ном фронте, а не на Восточном. На западе была война боевой тех¬ники и массированного артиллерийского огня. На востоке плотность артогня была меньше, но бои были более упорными, поскольку нам противостояли более стойкие и крепкие солдаты. Ночные бои, руко¬пашные схватки, сражения в лесах особенно практиковались русскими. В той прошлой войне среди немецких солдат ходила поговорка: «На востоке бой ведет отважная армия, а на западе пожарная бригада не¬сет вахтенную службу».
Однако лишь во Второй мировой войне мы впервые поняли, что та¬кое Россия в действительности. Уже сражения 1941 года показали, что представляет собой новая, советская армия. Наши потери в боях дости¬гали до пятидесяти процентов личного состава. Пограничники и жен¬щины защищали старую крепость в Бресте более недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел из самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха. Наши войска скоро узнали, что значит сражаться против русских. Фюрер и большая часть нашего высшего военного ко¬мандования не имели об этом представления. Это вызвало массу бед.
Там, где в истории войн встречаются русские, военные действия носят упорный и беспощадный характер и связаны с тяжелыми поте¬рями. Там, где русский займет позицию или защищается, его трудно победить, и это стоит вам много крови».

– 7 –
Интересно мнение высокопрофессиональных военных немецких гене¬ралов о сильных и слабых сторонах Красной Армии в 1941-1943 годах. Фельдмаршал Рундштедт еще в первой половине Великой Отечественной войны, когда у немцев еще сохранялась стратегическая инициатива, при¬знавал: «С самого начала нас удивило качество и надежность русских тяжелых танков. Но у русских было меньше артиллерии, чем ожидалось, и в той первой летней кампании их воздушные силы не оказали нам се¬рьезного сопротивления».
Фельдмаршал Клейст, говоря о советском вооружении, заявил: «Советская боевая техника и оружие были отличного качества еще в 1941 году, особен¬но танки. Артиллерия была превосходной, так же как и большинство видов стрелкового оружия. Русский танк Т-34 был самым лучшим танком в мире». Вместе с тем Клейст признавал, «…что в 1942 году Красной Армии не хватало оружия, особенно артиллерии. Лишь с 1943 года начала непрерывно возрас¬тать оснащенность советских войск боевой техникой и оружием.
Поставки военного оснащения союзниками – особенно автотран¬спорта – конечно, имели важное значение, но главную роль сыграло все возрастающее увеличение производства на новых советских заводах на Урале и в Сибири, недосягаемых для немцев. Применявшиеся русски¬ми танки почти полностью были их собственного производства».
И действительно, война продолжалась не только на передовой.
В далеком и близком тылу страны начался выпуск танков, пушек, ору¬жия, средств связи и боеприпасов на эвакуированных заводах. Несмотря на значительные потери личного состава в ходе зимнего наступления, в тылу формировались новые дивизии армии. К апрелю 1942 года чис¬ленность действующей армии выросла на полтора миллиона человек.
Советская промышленность была полностью переведена на военные рельсы. К маю этого года в действующей армии насчитывалось 6 198 ты¬сяч человек, 56 941 орудий и минометов, 1 720 установок реактивной ар¬тиллерии, 4 065 танков, 3 855 самолетов.
Но и враг был силен…