ОНИ СТОЯЛИ НАСМЕРТЬ

(Продолжение. Начало в №1-2 т.г.)

Глава 8. ИЮЛЬСКОЕ НАСТУПЛЕНИЕ
61-й и 16-й армий

– 1 –
Когда кончилась распутица, обе стороны – и немецкие, и со¬ветские войска – с усердием начали восстанавливать раз¬рушенные за зиму укрепления и вновь зарываться в землю. Весь май и июнь по обе стороны фронта были заняты в основном тяжёлыми земля¬ными работами, как на передовой, так и на тыловых рубежах.
Линия фронта вытянулась окопами полного профиля, дзотами, блинда¬жами, проволочными заграждениями и минными полями. Противник к этому времени, прорвав оборону наших частей Брянского фронта, успешно разви¬вал наступление на Воронеж. Для оказания содействия Брянскому и Воро¬нежскому фронтам в период с 5 по 12 июля 1942 года Жуковым была пред¬принята частная операция левого крыла Западного фронта на Сухиничском выступе. В этих условиях разгром Жиздринской и Болховской группировок противника мог открыть путь к срыву наступления немцев на Воронеж.
Командование фронта учитывало, что гитлеровские войска укрепля¬ли свои оборонительные позиции в течение трех месяцев. За это время они создали глубокую эшелонированную оборону, построив инженерные сооружения полевого типа не только на переднем крае, но и в глубине обороны на 7-8 километров. Немец имел, кроме всего, развитые противо¬танковые и противопехотные препятствия.
Северный фас Сухиничского выступа – полосу шириной около деся¬ти километров – удерживала 10-я армия В.С. Попова. Её 239-й и 323-й стрелковым дивизиям предстояло прорвать оборону, построенную частя¬ми 17-й танковой дивизии немцев. Оборона эта базировалась на опорных пунктах, связанных друг с другом сплошной траншеей.
Макушку Сухиничского выступа занимала 16-я армия К.К. Рокоссов¬ского. Её шесть стрелковых дивизий, четыре стрелковых бригады и две танковые бригады удерживали полосу обороны шириной 70 километров. Именно эта армия должна была окружить и уничтожить Жиздринскую груп¬пировку противника. Для этого к июню в распоряжение армии был придан 10-й танковый корпус генерал-майора В.Г Буркова. Южнее 16-й армии рас¬полагалась 61-я армия генерал-лейтенанта П.А. Белова. По своим боевым возможностям она была примерно равна 16-й армии. В армии насчиты¬валось 492 полевых орудия, 174 противотанковых орудия, 1394 миномета и 231 танк. Задачей 61-й армии было уничтожить Волховскую группировку противника. Основной ударной силой в операции была определена 16-я армия. 10-я и 61-я армии здесь выполняли вспомогательные задачи.

– 2 –
Наступление начали войска 61-й армии. Её части занимали оборону на фронте шириной в восемьдесят километров. На правом фланге и в цен¬тре фронта армии была лесистая местность, затрудняющая маневр и на¬ступление войск. На левом фланге был безлесный пересечённый участок местности в 24 километра, доступный для наступления всех родов войск.
Это участок был сильно насыщен огневыми средствами и подготовлен в противотанковом отношении.
Оборонительные позиции немцев были расположены на высотках, го¬сподствующих над занимаемой нашими частями местности. Оборона их строилась на опорных пунктах, хорошо оснащённых огневыми средства¬ми. По всему фронту и в глубине обороны была оборудована широко раз¬ветвлённая сеть противотанковых и противопехотных препятствий. Для укрытия от огня нашей артиллерии и гвардейских минометов противник имел блиндажи в 4-5 накатов брёвен.
Перед 61-й армией была поставлена задача прорвать фронт против¬ника на участке Касьяново, Культура, Верхние Дольцы и ввести в прорыв танковый корпус в общем направлении на Волхов с целью разгрома Волхов¬ской группировки противника. Учитывая, что сил недостаточно, командарм П.А. Белов решил прорывать оборону на одном участке главного удара шириной в восемь километров. В первой линии наступали три дивизии при поддержке 107 танков и 250 полевых орудий. На вспомогательном направ¬лении на Кирейково, Сиголаево наступала еще одна стрелковая дивизия. До начала наступления с утра 5 июля была произведена полуторачасовая ар¬тиллерийская и авиационная подготовка атаки. Авиация фронта произвела массированный удар, осуществив за этот период 1080 самолёто-вылетов.
Пехота, воодушевлённая большим количеством авиации, артиллерии и танков, смело бросилась в атаку, сбила боевое охранение, преодолев про¬волочные и минные заграждения, без особых усилий прорвала передний край обороны противника и в первой половине дня 5 июля продвинулась вперед на 1-3 километра. Однако по мере продвижения пехоты и танков в глубину обороны врага авиационная и артиллерийская поддержка резко снизилась. Противник, пользуясь этим, привёл в порядок свои отошедшие части, подтянул ближние резервы и перешёл в контратаку.
День 6 июля прошёл в напряжённых боях с захватившим инициативу врагом. Отдельные пункты переходили из рук в руки по нескольку раз. Не¬согласованность в действиях не позволяла достичь успеха. Для обеспече¬ния наступления частей гвардейского стрелкового корпуса в 20 часов было произведено 10 дивизионных залпов гвардейских миномётов «Катюша», в то время как части корпуса вышли на рубеж атаки только в 22 часа 45 ми¬нут. С наступлением темноты атака была отменена, в результате огромный расход боеприпасов был истрачен впустую.
На третий день наступления было решено ввести в бой приданный 61-й армии 3-й танковый корпус генерал-майора Мостовенко. Для обеспечения атаки танков в 7 часов 30 минут артиллерия армии произвела сильный трид¬цатиминутный огневой удар. Но танки корпуса изготовились для боя только к 14 часам. Артиллерийская подготовка, израсходовав большое количество снарядов, вновь оказалась бесполезной. Занятые частями танкового корпу¬са населенные пункты к вечеру были отбиты войсками противника.
В последующих боях использование танкового корпуса по частям, от¬сутствие необходимого времени на подготовку наступления не могли содей¬ствовать успеху. Отсутствие взаимодействия родов войск по времени, раз¬розненные удары каждого из них, большие потери среди личного состава обессилили войска и вынудили их прекратить наступательные действия.
12 июля части 61-й армии перешли к обороне и стали закрепляться на достигнутых рубежах.

– 3 –
Шестого июля соединения 10-й армии начали наступление в 6 часов утра после тридцатиминутной артподготовки. Удар артиллерии оказался совершенно неэффективным, так как ни плотность огня, ни его продол¬жительность не смогли подавить систему обороны немцев. Наступающие части Красной Армии с большим трудом преодолели развёрнутую си¬стему инженерных заграждений, огонь дзотов, артиллерии и миномётов. Пока сапёры делали проходы в минных полях и колючей проволоке за¬граждений, наступающие попали под сильный огонь противника. Поэтому борьба за главную полосу обороны 6 и 7 июля успеха не принесла.
8 июля продолжалось «прогрызание» обороны немцев. Всего в ходе боев 6-12 июля было разрушено 115 немецких дзотов ценой потери 2 500 человек убитыми и ранеными. Дальнейшего развития операция 10-й армии не по¬лучила.
16-я армия К.К. Рокоссовского в этой группировке войск была самой сильной. В ней насчитывалось 115 тысяч человек личного состава, 416 по¬левых и 297 противотанковых орудий, 1410 миномётов и 369 танков. В ре¬зерве армии находились 10-й танковый корпус со 168 танками и полноком¬плектная 385 стрелковая дивизия.
Авиационное обеспечение операции возлагалось на только что сфор¬мированную из 12 авиадивизий 1-ю воздушную армию Т.Ф. Куцевалова.
Окружение армией К. Рокоссовского Жиздринской группировки против¬ника было намечено осуществить прорывом на двух участках фронта. На правом фланге армий шириной 14 километров прорывались две стрелковые диви¬зии и три стрелковые бригады при поддержке двухсот танков. На левом, вспомогательном, направлении предполагалось прорвать брешь шириной 12 километров силами 366-й и 322-й стрелковых дивизий без поддержки танков.
Наступление 16-й армии началось 6 июля в 4 часа утра, когда на не¬мецкую оборону обрушился шквал огня артиллерии. Один из участников этих событий впоследствии писал: «Сила этого огня была такой, какая никогда не встречалась на Восточном фронте».
Войска армии пошли в атаку в 8 часов утра. Здесь противник также оказы¬вал ожесточённое сопротивление. Отдельные опорные пункты немцев пере¬ставали сражаться только после полного уничтожения гарнизона. Несмотря на это, в первый день наступление развивалось успешно, войска 16-й армии продвинулись вперёд на 2-3,5 км. Во второй день 7 июля наступление, на¬чатое в 4 часа утра, успеха не имело. Введённый в образовавшийся про¬рыв 10-й танковый корпус попал под сильный огонь артиллерии противника и удары авиации и был скован уже в первый момент ввода в бой.
Утром третьего дня, 8 июля, армия вновь возобновила наступление. Од¬нако в тот день в небе господствовало около шестисот самолётов противника. В результате 10-й танковый корпус, встреченный огнём артиллерии и бомбар¬дировкой с воздуха, успеха в продвижении не имел. 10, 11 и 12 июля армия попыталась продолжить наступление, но долговременную немецкую оборо¬ну наскоком взять не удалось. Появление на стороне противника частей 19-й танковой армии окончательно определило неудачу этого наступления.

– 4 –
В середине июля началась подготовка нового крупного наступления со¬ветских войск на Ржевском направлении. Она длилась две недели. За это время армии фронтов получили значительное подкрепление артиллерии, бронетанковых и механизированных войск. Так, 30-я армия Калининского фронта должна была наносить удар на Ржев с севера силами 400 танков, имевшихся у неё.
В полосе наступления двух армий на правом фланге Западного фрон¬та насчитывалось около тысячи танков и 2-й гвардейский кавалерийский корпус. Каждая стрелковая дивизия должна была штурмовать оборону врага в среднем на фронте шириной в 2-2,3 км.
Все это сосредоточение войск и подготовка к нанесению удара прово¬дились скрытно. Прибывающие войска маскировались в лесах в 25-40 кило¬метрах от намеченного участка прорыва. В то же время, чтобы ввести немцев в заблуждение на южном участке левого крыла Западного фронта, имитиро¬валось создание мощной группировки войск. Сапёры изготовили более вось¬мисот макетов танков, орудий, походных кухонь и автомашин. Авиационной разведке немцев даже демонстрировалась жизнедеятельность войск, работа штабов. При налётах авиации, бомбёжках дежурные команды с бутылками горючей смеси имитировали взрывы и пожары. Немцы неоднократно бомби¬ли ложные позиции, сбросив здесь почти тысячу бомб, усилили оборонитель¬ные работы на этом участке, перебросив сюда две пехотные дивизии.
Между тем главный удар планировалось нанести на стыке с армией Поленова из района Погорелое Городище.
Немцы в полосе предстоящего наступления сосредоточили шесть пе¬хотных и две моторизованных дивизии. Полоса обороны их войск имела глубину в 5-8 километров. Она состояла из опорных пунктов, соединён¬ных окопами полного профиля, прикрытых минными полями и проволоч¬ными заграждениями.
Оперативные резервы немцев находились западнее реки Вазуза. В районе Сычёвки стояла их 6-я пехотная дивизия, в Ржеве – 1-я танковая, в Вязьме – 5-я танковая, в Смоленске – 2-я танковая, в районе Дорогобужа – 253-я пехотная дивизия.
Первыми 30 июля после мощнейшей артподготовки двадцатью артилле¬рийскими полками резерва Главного командования и восемнадцатью диви¬зионами гвардейских миномётов перешли в наступление войска Калинин¬ского фронта. Пехота 30-й армии прошла первую полосу обороны, почти не встречая сопротивления. Но, встретив организованный огонь перед второй полосой обороны, войска генерала Лелюшенко вынуждены были остано¬виться. Завязнув в непролазной грязи, артиллерия и даже танки отстали.
И действительно, те, кто наступал тогда в низинах и болотах под Ржевом, вряд ли забудут эти дни. Вода потоками лила сверху, пробивалась снизу, моментально заполняла свежевырытые окопы. Пехота шла в наступление в тумане, во влажных испарениях. Ноги вязли в чёрном жидком месиве так прочно, что кирзовые сапоги прихватывало как клещами. Чтобы вытащить лёгкую 76-миллиметровую пушку, артиллеристы впрягали десяток лошадей, но и это не помогало. Лошади утопали в грязи едва ли не по брюхо, вытаски¬вать их приходилось верёвками. Грязь была главным врагом, заставлявшим солдата терять массу времени на преодоление каждого километра.
Словом, наступление советских войск опять застопорилось. Армия ге¬нерала Лелюшенко втянулась в затяжные бои за укреплённый район Полунино. Стрелковые дивизии продвигались медленно по одному-два ки¬лометра в сутки. Пять дивизий и четыреста танков Лелюшенко топтались в грязи. Ожесточённые бои севернее Ржева продолжались последующие три недели без всякого результата.
Между тем гитлеровское командование немедленно начало перебра¬сывать дополнительные войска в этот район. 31 июля в район Сычёвки, где располагался штаб генерала Моделя, прибыла 6-я пехот¬ная дивизия. В первые дни августа из Вязьмы на Ржев выдвинулась 5-я танковая дивизия, подтянулась 1-я танковая дивизия. Их сосредоточение должно было закончиться 5-7 августа.

– 5 –
В этих боях вместе с другими участвовали и бойцы 1178-го стрелково¬го полка 350-й стрелковой дивизии.
По неослабевающему упорству и накалу боёв к концу первого дня стало ясно, что главный танковый удар немцев будет направлен в стык их армии с правым соседом. В полдень после беспрерывных атак немцы захвати¬ли южнобережную часть, и танки, форсируя реку в двух местах, вышли на северный берег и двумя клиньями врезались в глубину обороны дивизии, расчленяя и окружая наши войска, обороняющиеся на этом рубеже.
На лесное левобережное крутогорье светило низкое солнце. Деревья ещё только набрали летнюю влажную полноту и на тихом ветру едва ше¬велились.
Нургаян Заппаров, как бы боясь спугнуть эту наступившую тишину, смотрел, как берёзы и осины, стоящие возле берега, довольные теплом и светом, будто щекотали себя зелёными ладонями листьев. У сосен, росших по верху горы, едва виднелись над зеленью берёз и осин тёмные мохнатые маковинки.
Земля, разомлевшая от летних дождей, от солнца, от ветров, пахнула с полей чабрецом и полынью, плыл маревый, дымчатый, сладкий запах земляной ржавчины, щекотный душок прошлогодних трав, подопревших на корню.
– А ведь солнышко-то одно на всех! Что ж вы хотите отобрать его у со¬седей? – чуть не вырвалось из груди солдата.
На берегу пригнулись кусты, закачались ивы, листья их посыпались в воду, как в осеннюю ветреную пору. Среди ветвей показался человек. Он тяжело пошагал в воде возле берега в сторону наших окопов. Вышел на бе¬рег, сел рядом на бугор, стащив с ног мокрые сапоги. Вылил воду из голенищ, натуго выжал портянки и вновь навернул их на широкую, в синих прожилках, ногу. Натянул, скрипя мокрой одеждой, один сапог, потом другой. Снял, при¬строив в траве, пилотку, положил на нее свою командирскую планшетку и на них уложил автомат, как будто задумал сидеть тут до ночи. Наблюдатели видели, как наш разведчик вернулся со своей ночной работы.
В лесу вновь зашумело, где-то ухнул взрыв, просвистели две мины, и всё затихло. Треща валежником и разламывая кусты, на луг вывали¬лись еще пятеро бойцов.
Они не могли определённо знать, что немецкие танки в двух местах успешно форсировали реку на правом крыле армии и к ночи, углубившись в оборону наших частей, рассекли её, сжали в тиски полк на северном берегу. Часть танков в конце дня смяла впереди и слева оборону стрел¬ковых батальонов и подавила соседние батареи.
С наступлением темноты бой стал отдаляться, постепенно стихать за спиной. Зарево, поднявшееся и набухшее краснотой, охватило всё про¬странство за северным берегом, ещё недавно казавшимся тылом.
Здесь же на южном берегу, на изрытой танками первой пехотной тран¬шее, раздавленной огнём артиллерийских батарей, бой затихал, атаки прекратились. Горели и догорали одинокие и сгрудившиеся танки и бро¬нетранспортёры, пламя облизывало железные скелеты «опелей», и всё в воздухе оставалось огненно-подвижным. Отовсюду угарно пахло горе¬лым железом, сладковатой резиной, жареным человеческим мясом.
Ночью к месту битвы подошли из резерва танковый и механизирован¬ный корпуса. Рано утром, почти с рассветом, они пошли в атаку. Немцы со¬противлялись, вцепившись в северный берег, но бой уже отползал к реке.
В той южной стороне реки, куда оттягивались немецкие танки и где, каза¬лось, за вчерашние сутки все было смято и раздавлено, траншеи представ¬лялись вымершими. Из тех мест, где вчера проходили пехотные траншеи, разом заработали три пулемёта, в разных концах траншеи возникали огни противотанковых ружей, снопики винтовочных выстрелов. То, что считалось уничтоженным, мёртвым, начинало слабо шевелиться, подавать признаки жизни. Невозможно было вообразить, как сохранилась жизнь на тех огневых позициях, через которые прошли танки, отрезав их и взяв в окружение.
Там, на южном берегу, в раздавленных танками траншеях, на разгром¬ленных позициях начали вести огонь те, кто по всем расчётам не должен был уцелеть и уже не числился в живых.

Глава 9. НИ ШАГУ НАЗАД

– 1 –
Лето 1942 года для советских войск сложилось крайне неудачным. Об¬становка на фронтах к этому времени для наших войск значительно ухуд¬шилась. Немецкие войска группы армий «Центр» по-прежнему находи-лись в непосредственной близости от Москвы. Восьмого мая противник, сосредоточив свою ударную группировку и введя в бой многочисленную авиацию, прорвал оборону Крымского фронта и захватил Керчь.
Немецкое командование, сосредоточив крупные силы, сумело нанести крупное поражение Брянскому и Юго-Западному фронтам. В начале мая обострилась обстановка на Юго-Западном фронте. Начатое наступление советских войск на Харьков пришлось прекратить и повернуть главные силы Барвенковской ударной группировки на ликвидацию прорыва немец¬ких полчищ. Ударная группа противника, преодолев оборону, ворвалась в тыл советских войск. Три армии – 6-я, 57-я, часть сил 9-й – оказались в полном окружении.
В июне ожесточённые сражения на всём юго-западном направлении про¬должились. Под ударами превосходящего по силам противника наши войска были вынуждены с большими потерями отойти за реку Оскол. В конце июня немцы начали более широкие наступательные действия. Из района Курска они нанесли удар на Воронежском направлении по войскам Брянского фрон¬та. В результате этих действий войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов были вынуждены отступить на восток и юго-восток. Это имело не¬гативные последствия, поскольку противнику были оставлены богатые сельскохозяйственные правобережные районы Дона. Неудача оборонительных действий Юго-Западного и Южного фронтов и их отход на северо-восток и юг соответственно привели к образованию крупной бреши в построении войск Красной Армии. Эту брешь пришлось закрывать шестью резервными армия¬ми из десяти, имевшихся у Ставки Верховного Главнокомандования. Четвёр¬того июля наши войска оставили Севастополь, Крым был полностью потерян.
Маршал Советского Союза А.М. Василевский, бывший в то время на¬чальником Генерального штаба, позднее писал в своих воспоминаниях: «К исходу 2 июля обстановка на Воронежском направлении резко ухуд¬шилась. Оборона на стыке Брянского и Юго-Западного фронтов ока¬залась прорванной на глубину до восьми-десяти километров. Потеря Крыма, поражение наших войск в районе Барвенково, в Донбассе, под Воронежом – всё это высвободило силы фашистской группировки. Про¬тивник захватил стратегическую инициативу, подтянул свежие ре¬зервы и начал стремительное продвижение к Волге и на Кавказ».
К середине июля Юго-Западный и Южный фронты были фактически разгромлены. Стратегический рубеж советских войск на юге оказался про¬рванным на глубину от ста пятидесяти до четырехсот километров. Это по¬зволило противнику развернуть наступление в большой излучине Дона на Сталинград. Гитлеровским войскам удалось захватить Донбасс, Ростов, овладеть рядом плацдармов на левом берегу Дона. Создавалась реальная угроза потери Кубани и важнейших районов, снабжающих армию и про-мышленность нефтью.
Советские войска понесли при этом тяжелые потери в 568 тысяч бойцов, то есть по три дивизии ежесуточно, 2436 танков, 13 тысяч орудий, 783 боевых самолета. При общей численности участвовавших в этих боях войск четырех фронтов – Брянского, Юго-Западного, Южного и Воронежского – в один мил¬лион триста десять тысяч человек это был чувствительный удар.
Несмотря на повышение боевого опыта и квалификации советских ко¬мандиров, постоянное отступление, утрата новых территорий, непрерыв¬ные успехи вермахта деморализовали советские войска. Значительное число бойцов, потеряв веру в победу, продолжало попадать в плен.
Ещё в начале войны, точнее 16 августа 1941 года, был подписан при¬каз № 270, который объявлял всех сдавшихся в плен изменниками и при¬равнивал их к «врагам народа». Однако события на фронтах, происшед¬шие в первой половине сорок второго года, показали, что этот приказ не обеспечивал прекращение отступления войск.

– 2 –
Фронтовой писатель Василий Гроссман писал про те дни так: «Армии отступали. Угрюмы были лица людей. Пыль покрывала их одежду, ору¬жие, пыль ложилась на дула орудий, на брезент, покрывавший ящики с штабными документами, на чёрные лакированные крышки штабных пишущих машинок, на беспорядочно наваленные на подводы чемоданы, мешки. Серая сухая пыль проникала в ноздри и глотку. Губы сохли от неё и покрывались трещинами. Эта пыль проникала в людские души и сердца, она делала глаза людей беспомощными, она переливалась в артериях и венах, и кровь бойцов от неё становилась серой.
То была страшная пыль – пыль отступления. Она разъедала веру, она гасила жар сердца, она мутно вставала перед глазами наводчика и стрелка.
Бывали минуты, когда люди забывали о долге, о своей силе, о своём грозном оружии, и мутное чувство овладевало ими. Немецкие танки, гудя, двигались по дорогам. День и ночь висели над донскими переправа¬ми немецкие пикировщики, со свистом проносились над обозами «мес¬сера». Дым, огонь, пыль, смертная духота…».
Особые отделы стали фиксировать рост пораженческих настроений среди военнослужащих. Из сообщений печати явствовало, что войска Малиновско¬го бежали на левый берег Дона, оставив Ростов и Новочеркасск без серьёз¬ного сопротивления и приказа Москвы, а Южный фронт расформирован.
Вина за падение Ростова открыто возлагалась на «трусов и паникёров», не выполнивших свой долг по обороне города. Многие генералы и офицеры были понижены в должности и звании.
В официальном издании «Великая Отечественная война Советского Союза» позднее отмечалось: «Неудачи в Крыму, в районе Харькова, под Воронежом и в Донбассе отрицательно повлияли на боеспособность наших войск. Появились факты трусости, паникёрства, нарушения дисциплины и воинского порядка. Это вызвало большую тревогу у пар¬тии и правительства».

– 3 –
По итогам летних боёв на южном секторе фронта 28 июля 1942 года был объявлен знаменитый приказ Наркома обороны № 227. В войсках его назвали приказом «Ни шагу назад». Этот документ, по мнению отечествен¬ных и немецких военачальников, сыграл выдающуюся роль в организации отпора германскому нашествию. Маршал А.М. Василевский и генерал ар¬мии С.М. Штеменко отмечали его как один из самых сильных документов военных лет по глубине патриотического содержания и степени эмоциональной напряжённости. И действительно, прочитав этот приказ, каждый глубоко проникался мыслью о необходимости стоять насмерть в бою и сделать для победы всё, что мог. В нём впервые была сказана правда армии и народу – страна находится на краю гибели, дальше отступать не¬куда, вопрос стоит теперь только так: победить или умереть. По стилю этого документа видно, что к нему приложил руку сам И.В. Сталин.
Приказ Наркома обороны СССР
№ 227 28 июля 1942 года
«О мерах по укреплению дисциплины и порядка в Красной Армии и запрещении самовольного отхода с боевых позиций»
Враг бросает на фронт всё новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперёд, рвётся вглубь Советского Союза.
Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге у ворот Северного Кав¬каза. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят лю¬бой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлеб¬ными богатствами. Часть войск Южного фронта, идя за паникёрами, оставила Ростов и Новочеркасск без серьёзного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамёна позором.
…Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию, а многие из них проклинают Красную Армию за то, что она отдаёт наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.
…Каждый командир, красноармеец и политработник должны по¬нять, что наши средства не безграничны. Территория советского го¬сударства – это не пустыня, а люди – рабочие, крестьяне, интелли¬генция, наши отцы, матери, жёны, братья и дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, – это хлеб и другие продукты для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, фабрики, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги… Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже теперь преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину.
…Поэтому надо в корне пресекать разговоры о том, что мы име¬ем возможность без конца отступать, что у нас много территории, страна наша велика и богата, населения много, хлеба всегда будет в избытке. Такие разговоры являются лживыми и вредными, они осла¬бляют нас и усиливают врага, ибо, если не прекратим отступление, останемся без хлеба, без топлива, без металла, без сырья, без фабрик и заводов, без железных дорог.
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок со¬ветской земли и отстаивать его до последней возможности.
…Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь пре¬красно и наш фронт получает всё больше и больше самолётов, тан¬ков, артиллерии, миномётов.
Чего же у нас не хватает?
Не хватает порядка и дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжай¬ший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину.
Нельзя терпеть дальше командиров, комиссаров, политработников, ча¬сти и соединения, которые самовольно оставляют боевые позиции. Нельзя терпеть дальше, когда командиры, комиссары, политработники допуска¬ют, чтобы несколько паникёров определяли положение на поле боя, чтобы они увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.
Паникёры и трусы должны истребляться на месте. Отныне желез¬ным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца, поли¬тработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.
…Выполнить этот призыв – значит отстоять нашу землю, спасти Родину, истребить и победить ненавистного врага.
Верховное Главнокомандование Красной Армии приказывает:
1. Военным советам фронтов и прежде всего командующим фронтами:
а) безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда;
б) безусловно снимать с поста и отправлять в ставку для привлечения к военному суду командующих армиями, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования фронта;
в) сформировать в пределах фронта от одного до трех (смотря по об¬становке) штрафных батальонов (по 800 человек), куда направлять средних и старших командиров и соответствующих политработников всех родов войск, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчи¬вости, и поставить их на более трудные участки фронта, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления против Родины.
Военным советам армий и прежде всего командующим армиями:
а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров корпусов и дивизий, допустивших самовольный отход войск с занимаемых позиций без приказа командования армий, и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;
б) сформировать в пределах армии 3-5 хорошо вооруженных заградительных отрядов (по 200 человек в каждой), поставить их в непосредственном тылу неустойчивых дивизий и обязать их в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникёров, трусов и тем помочь честным бойцам дивизий выполнить свой долг перед Родиной;
в) сформировать в пределах армии от пяти до десяти (смотря по обстановке) штрафных рот (от 150 до 200 человек в каждой), куда направлять рядовых бойцов и младших командиров, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, и поставить их на трудные участки армии, чтобы дать им возможность искупить кровью свои преступления перед Родиной.
Командирам и комиссарам корпусов и дивизий:
а) безусловно снимать с постов командиров и комиссаров полков и батальонов, допустивших самовольный отход частей без приказа командира корпуса или дивизии, отбирать у них ордена и медали и направлять их в военный совет фронта для предания военному суду;
б) оказывать всяческую помощь и поддержку заградительным отрядам армии в деле укрепления порядка и дисциплины в частях. Приказ прочесть во всех ротах, эскадронах, батареях, эскадрильях, командах, штабах.
Народный комиссар обороны СССР И. Сталин

– 4 –
Меры по укреплению боевого духа и в самом деле были жёсткие: сни¬мать с постов и отдавать под трибунал командующих армиями, корпу¬сами и дивизиями, допустивших самовольный отход войск без приказа, рядовых паникёров и трусов истреблять на месте, в каждой армии в тылу неустойчивых дивизий создавать штрафные батальоны и роты.
В последующие два месяца было сформировано 193 заградительных отряда по 200 человек в каждом. Согласно справке НКВД, с 1 августа по 15 октября 1942 года заградотрядами было задержано 140 755 военно¬служащих, из них 3 980 человек арестовано, 1 189 человек расстреляно, 2 961 человек направлено в штрафные роты и батальоны, остальные воз¬вращены в свои части.
На каждом фронте имелось от одного до трех штрафных батальонов по 800 человек и от пяти до десяти штрафных рот по 150-200 человек. За войну через штрафбаты прошло 442 тысячи человек. Среди них были и осужденные за уголовные преступления с отсрочкой приговора, и за¬ключённые из лагерей, изъявившие желание «искупить вину кровью». В 1942-1943 годах на фронт было отправлено более 157 тысяч бывших заключённых. Все штрафники подлежали разжалованию в рядовые и ли¬шались на время «взыскания» всех наград.
Срок наказания определялся не очень большой – от одного до трех месяцев, после чего военнослужащий восстанавливался в званиях, на¬градах и правах. Но шансов на выживание было мало. Штрафбаты на-правлялись на самые «трудные» боевые участки, и нередко большая часть штрафной роты либо погибала, либо уходила с поля боя по ране¬нию. Основанием для их досрочного освобождения и реабилитации слу-жило лишь ранение в бою или совершение героического поступка.

– 5 –
Это обращение к армии и народу о спасении Родины возымело очень серьёзное действие. «Многие отмечали, что мы могли отступать до тех пор, пока не появился этот приказ. Он сработал, как избавление от неуверенности, и воины остановились. Остановились все дружно. Остановился солдат, убеждённый, что и сосед остановился. Встали на¬смерть все вместе, зная, что никто уже не бросится бежать. Приказ оказался сильным оружием солдат – психологическим. Хотя и неловко было сознавать тот факт, что сзади меня стоит заградительный от¬ряд», – писал Владимир Бешанов в своей книге «Год 1942 – учебный». Не-смотря на то, что книга эта серьёзно страдает стремлением охаять совет¬ские войска и особенно роль Сталина и Жукова в Великой Отечественной войне, но оценка в ней приказа № 227 показалась автору объективной.
Танковая дивизия вермахта являла собой грозную силу. Это было не просто двести танков и шестнадцать тысяч солдат на бронетранспортёрах, автомобилях и вездеходах. Это было мобильное, хорошо обученное и сколо¬ченное соединение с огромной ударной мощью. Кроме пехоты на бронетран¬спортёрах и танковой бригады в её состав входили подразделения полевой и зенитной артиллерии, разведывательный и сапёрный батальоны, батальон связи, а также ремонтные, обслуживающие и снабжающие подразделения. Одна такая дивизия была способна решать серьёзные боевые задачи.
Немецкие танки с подсаженным на них десантом из солдат мотопехоты, входивших в состав германских танковых дивизий, прорвав оборону, неожи¬данно врывались на улицы городов и деревень, на боевые позиции совет¬ских войск и, ведя огонь из автоматов и танковых пулемётов, сеяли панику.
И надо было иметь большое мужество устоять против такого соедине¬ния противника. Приказ «Ни шагу назад» обязывал выполнить это во что бы то ни стало.

Глава 10. КОНТРАТАКА

– 1 –
Весь июнь войска Жукова жили в тревожном ожидании. Жарко полы¬хающее лето наступало на широком фронте. Даже в лесу от жары стоял колдовской аромат трав, который пьянил молодые головы, а пожилых сол¬дат заставлял взгрустнуть о давно пролетевших вёснах.
Всё реже слышалось в ночной прохладе пение птиц. Они занялись своим прозаическими семейными делами – ожидали появление птичьего потомства. Только кукушка, не озабоченная своим поколением, щедро от-считывала многие годы житья завтрашним покойникам.
В июле и солнце жарило совсем нещадно, и ещё пыль одолевала. Ма¬шина или танк пройдёт – всё одно белесая туча, которая долго висит в не¬подвижном раскалённом воздухе и, неслышно оседая, лезет за ворот гим¬настерки, в глаза, уши и ноздри и забивает дыхание.
Солдаты ещё весной поскидывали свои шинели и остались в потных, грязных, чаще в рваных и окровавленных гимнастёрках. Всё было готово к началу нового летнего наступления. Его ждали и на той, и на другой сто¬роне линии фронта.

– 2 –
Июльское солнце заходилось поздно красноватым жаром. Перед его заходом за рекой вспыхнула, было, пулемётная перестрелка, но она вско¬ре прекратилась, и в лесу наступила тишина.
Комбат, совсем ещё молодой капитан, как-то буднично сказал:
Всё! Представление на сегодня окончено! Ночью сюда немцы не су¬нутся. Комроты, отправьте за речку боевое охранение, остальному лич¬ному составу отдыхать.
Уставшие за целый день напряжённой работы – перетаскивания вы¬рубленных сосен к передовой, где из них устраивали укрепления, – солдаты группами подались к дымящимся полевым кухням. Многие не дождались этого ужина, уснули, свалившись там, где стояли…
Сержант Громов, наработавшийся наравне с другими бойцами, вдруг приподнялся с земли и обратился к взводному лейтенанту:
Хорошо бы, товарищ лейтенант, окунуться сейчас. Река-то совсем рядом.
– Да уж, верно, – подхватил кто-то. – Усталость сразу как рукой снимет. От реки потянуло прохладой и запахом увядающего сена. То ли этот запах, то ли прошедший жаркий день навеял, а может быть, почувство¬вав запах своей гимнастёрки, комбат неожиданно разрешил купание. И в самом деле, немцы где-то километрах в трёх от них тоже остановились на ночлег, окопы отрыты, за день сделаны добротные укрепления из брёвен. Завтра бойцам предстоит смертный бой с врагом, и шансов выйти из него живым мало. И комбат решил: пусть с полчаса отдохнут люди от войны и постоянной опасности. Бойцы в боевом охранении на той стороне реки подстрахуют в случае чего.
Солдаты, спустившись к реке, нашли удобное для купания место, и скоро возле берега началась оживлённая суета. Большинство, однако, нырнуло всего по одному-два раза. Как по команде почти все принялись стирать майки и пропотевшие насквозь гимнастёрки с белыми разводами соли под мышками и на спине. Отжав постиранные вещи, купающиеся развесили их на кустах ивы. Затем долго мылили и скребли друг другу спины мочалками, плавали в мелкой речушке, стараясь не плескаться громко, чтобы не привлечь внимания противника. Хотя там, за речкой, были свои секреты и охранение, но фашисты могли, услышав шум, швыр¬нуть в купающихся мины. Освежившись и будто сбросив с себя тяжкий груз, бойцы надели ещё влажные гимнастёрки, приятно холодившие тело, и поднялись на позиции, где другие ожидали раздачу ужина.

– 3 –
Сухая июльская ночь окружила всё мягким теплом и нежными запаха¬ми душистых трав. В небе висел тонким ломтем недозрелого арбуза ра¬стущий месяц. Поблескивая бледно-золотистыми искорками, в просветах между тёмными кронами деревьев перемигивались звёзды. Ковш Боль¬шой Медведицы неподвижно завис в тёмном небе, указывая на Полярную звезду. Мириады рассыпанных звёзд, трепетно мигавших или слабо мерцающих, жили во Вселенной своей жизнью. Даже здесь, в километре от передовой, тишина ночного леса казалась какой-то затаившейся. В ноч¬ной прохладе дышалось легко и свободно. Ночь, полная шорохов и тревог в карауле, заканчивалась.
Обменявшись со сменщиком, как положено, паролями, Нургаян Заппаров пошёл спать в свою взводную землянку. Стараясь не разбудить уставших за день бойцов, он тихонько зашёл в тёмный блиндаж, обогнул у входа ящик из-под патронов и, найдя свободное место на полу, прилёг. В блиндаже стоял спёртый дух махорочного перегара, перемешанный с запахом солдатского пота, прелых портянок и земляной сыростью. Не¬смотря на все эти запахи, солдат в тепле быстро отогрелся и попытался сразу же заснуть. Перед утром на траву пала роса, обещая хорошую лет¬ную погоду для авиации.
На рассвете над излучиной реки, изрезанной окопами, рвами и хода¬ми сообщения, опутанной колючей проволокой и десятками километров телефонных проводов, ничего не напоминало о наступающем дне боёв. Казалось, что 1178-й стрелковый полк 350-й стрелковой дивизии, кото¬рый растянулся линией окопов на три километра, замер, приготовившись к упорной атаке не на жизнь, а на смерть.
Около пяти утра, когда почти совсем рассвело, с той стороны верну¬лось боевое охранение. Теперь за речкой остались лишь фашисты. До контрнаступления оставался всего один час. В полосе обороны за тройны¬ми линиями траншей, конечно, было спокойнее, нежели сидеть в боевом охранении или идти в наступление. Особенно надежнее стало после того, как на самых танкоопасных просеках «закопали» танки Т-34 и КВ. В узлах со¬противления, уйдя в землю по самую башню, танк становился малоуязви¬мым. Чувствуя надёжную поддержку танкистов, зарывшихся в землю и не собирающихся покидать обороняемого рубежа, стрелки пехоты сражались с невиданным упорством.

– 4 –
В эту короткую летнюю ночь Нургаян Заппаров почти не спал. На рассве¬те, когда старшина роты разбудил всех в землянке, Нургаян какое-то время смотрел на потускневшие звёзды, соображая, где он сейчас находится. Вместе с окончательным пробуждением к нему вернулась ясность мыслей, и он сразу подумал о той боевой задаче, поставленной перед ними накануне командиром роты. На сердце навалилась тяжесть, так и не отпускавшая его. Грозные события приближались неотвратимо. Наступление против сильно укреплённого врага не сулило ничего хорошего.
Ещё вчера всем стало отчетливо ясно: им поручено выполнение задачи, связанной, может быть, с верной гибелью большинства из них. Наверня¬ка, каждый обдумал за эту ночь свою жизнь. Хотя никому не хотелось умирать, вряд ли кто-то не понимал, что может случиться непоправимое. Они и ранее шли в бой, теснили врага, понимая, что чуда не произойдёт, и чем дальше они продвинутся вперёд, тем меньше остаётся у них шансов удержаться на последнем рубеже или выйти живыми из боя. Но каждого, по-видимому, согревала вера, что всегда добро в смертельной борьбе бе¬рёт верх над злом. И чтобы от страха не захлебнулось преждевременно сердце, надо было пересилить себя, выдержать несколько мгновений. Эти несколько мгно-вений состояли в том, чтобы устоять, когда ты понял, что смертельная опасность неотвратима, когда ты ощутил, что наступили твои последние минуты. И если ты устоял перед этим ощущением и не заметался, пытаясь уклониться от опасности, и скрепя сердце ринулся навстречу ей, значит, не капитулировал ты даже в душе. Потому, если случится погибнуть, в свою смертную минуту в твоём сердце не останется места для самой тяжкой тоски, какую может испытать человек. Накал ненависти к врагу вытеснит из твоей груди все другие земные чувства.
На войне ведь действительно существует своя логика, каждая ситуа¬ция диктует свои особые требования, и не каждый мудрец разложит по полочкам все поступки человека в бою, точно определив степень их по-лезности.

– 5 –
Немецкие бомбардировщики появились неожиданно. Зная, что со¬ветских истребителей здесь нет и в помине, «юнкерсы» шли уверенно, без прикрытия «мессершмитов». Звеньями, по шесть самолётов, они де¬лали заход на лес, кишевший войсками. Нацеленные на определённый квадрат леса, в котором сверху были видны скопления пехоты и техники, самолёты сделали боевой разворот и стали пикировать. Сбросив бомбы, они тотчас стремительно уходили вверх, а на их место уже подлетала следующая шестёрка бомбовозов.
Земля дрожала. Подрубленные огнём и иссечённые железом расще¬плённые деревья взлетали вверх и падали наземь. Вихрь августовской золотой и багряной листвы, поднятый взрывной волной, кружился в воз-духе и сыпался на бойцов, прильнувших ко дну траншей и ходов сообщения.
Нургаян Заппаров лежал среди них, обхватив голову, и вжимался в зем¬лю. Были минуты, когда ему начинало казаться, что его уже нет в живых… Потом страх пропадал, время, казалось, остановилось. Тугие напористые удары сердца всё сильнее и горячее отдавались где-то у гор¬ла… Минут двадцать продолжался этот ад… Потом вдруг наступила тиши¬на, которую нарушали только стоны раненых.
Артподготовка наших войск длилась также минут двадцать. Началась она залпом «Катюш» со стороны правофлангового стрелкового полка, наполнив лес душераздирающим скрипучим воем реактивных снарядов, стремительно пронёсшихся над вершинами деревьев огненными хвостами. Потом загово¬рила ствольная артиллерия дивизии. Где-то рядом, отдаваясь болью в ушах, «затявкали» «сорокапятки». Чёрная пыль и дым окутали немецкие позиции. Снаряды и мины долго долбили их расположение. Наконец Заппаров увидел зелёные ракеты, услышал, как ротный доложил последний раз по телефону:
«Незабудка» пошла вперёд!
Командир роты Коротаев, взводный Алексей Ефимов, прибывший вме¬сто раненного Смирнова, и старшина Аверьянов выпрыгнули из траншеи первыми и, увлекая за собой остальных, побежали с криком:
– За Родину! Вперёд!
Рядом с Нургаяном Заппаровым бежал Закир Займадинов, он тоже орал:
– За Родину! За Сталина!..
А с другого бока бежал Алексей Ершов, он перепрыгивал через воронки на нейтралке, не обращая внимания на грохот боя, казалось, совершен¬но не замечая взрывов немецких снарядов и свиста пуль. Нургаян Заппаров с гулко бьющимся сердцем бежал, невольно ожидая тяжёлого удара пули или осколка. Оказавшийся рядом с ним ротный разведчик, совсем ещё молодой комсомолец Василий Петров, на ходу выкрикивал ему что-то весёлое и разухабистое. Слушая слова Василия и улавливая их смысл лишь на-половину, Нургаян всё же отмечал: «Вот ведь какой смелый, чёрт, разговари¬вает, будто за чаем сидит. Жаль, если его убьют! О, Аллах, о чём же я думаю! Его убьют! Да ведь меня самого сейчас свалить может!».
Но их не убило в этот раз. Это случится ещё через две недели. Все они погибнут 14 и 15 августа 1942 года.

– 6 –
А пока надо было добраться до первой траншеи немцев. Командир роты, заметив, как несколько человек залегли в воронку от близкого раз¬рыва снаряда, метнулся к ним:
– Вста-а-ть! Вперёд!
На него снизу смотрели глаза, полные ужаса, бойцы вжимались в зем¬лю, не в силах оторваться от неё. Комроты знал: ни уговоры, ни просьбы сейчас не помогут им подняться. Против животного страха может подей¬ствовать лишь ещё большая опасность, одолеть боязнь смерти поможет лишь ещё более близкая реальность смерти.
– Пристрелю, гады! Встать! Вперёд! – грозно выкрикнул он, наводя ав¬томат на лежащих.
Бойцы вскинулись и побежали, опасаясь уже не той смерти, которая летела издали, а той, что была рядом, в руках командира роты. Не успели они добежать до траншеи врага, как с низкого серого неба хлы¬нул дождь. Он обливал разгорячённые тела наступавших солдат и приба¬вил сил. Запах гари, взрывов на некоторое время сменил аромат тёплой травы.
– Ура! – кричали бегущие бойцы и неслись на торчащие из земли мо¬крые каски. Фашисты торопливо, без прицеливания, отстреливались. Нурга¬ян Заппаров видел их расширенные от ужаса глаза, дрожащие руки. Насту¬пающие прыгали сверху прямо на головы гитлеровцев. Рукопашная схватка была короткой – торопливые выстрелы в упор, крики раненых, матерная ругань солдат, несколько глухих взрывов гранат, брошенных в блиндаж.
– Вперёд! – кричал командир роты Коротаев. – Не задерживайся в первой траншее!
На дне первой траншеи остались лежать, втоптанные в грязь, те, кто несколько минут назад стрелял по ним из пулеметов и автоматов.

– 7 –
Волна атакующих покатилась дальше, ко второй траншее. Вроде бы из первой траншеи никто из гитлеровцев в зелёных мундирах не убежал, но из следующей опять стреляли пулемёты и автоматы, мелькали зелё¬ные, блестящие под дождём, каски. Только и слева, и справа снова стали падать атакующие. Одни из них внезапно останавливались от попавшей пули, а потом падали, кто вперёд – вниз лицом, кто назад – навзничь. Вдруг вскрикнул и зашатался младший сержант Тимофей Дулов.
– Зацепило? – сочувственно спросил его на бегу старшина Аверьянов.
– Кажется, да. Но я пойду вперёд. Я могу…
Дулов держался за грудь рукой, а под пальцами на мокрой гимнастёр¬ке расплывалось красное пятно. Он побежал дальше вместе со всеми, но мало-помалу начал отставать. Несколько раз падал, хотя шёл по ровному месту, но снова поднимался и шёл вперёд.
Заппаров, оглядываясь, видел Дулова, очень хотел помочь ему, но знал, что в атаке это недопустимо. Есть железный закон атаки – все идут только вперёд. Те, кто ранен, помогают друг другу, к ним подоспеют санита¬ры. Живые должны бежать навстречу врагу и поскорее убить его, иначе он сразит тебя. Они должны, зная свой удел, бежать навстречу своей смерти. Это святое и главное условие победы в любом бою.
Дулов всё же дошёл до второй траншеи. Здесь на роту вновь обру¬шился шквал артиллерийского огня фашистов. Все бросились на мокрое, скользкое дно траншеи, лежали некоторое время, не поднимая головы. Снаряды разрывались совсем рядом. Траншею, набитую людьми, запол¬нил кислый запах разопревшей от дождя и пота солдатской одежды.
Когда обстрел прекратился, Заппаров взялся перевязывать лежащего рядом Дулова.
– Не надо, бесполезно. – Тимофей смотрел на Нургаяна добрыми усталыми глазами.
– Если бы ты знал, как я устал! – Тимофей обмяк, рука его упала с гру¬ди, открыв густо-красное пятно на потемневшей от дождя гимнастёрке.
«С простреленной грудью шёл человек в атаку», – подумал Нургаян. Дождь обмывал лицо Тимофея, оно было спокойным и строгим. Из-за по¬ворота траншеи вдруг показались два санитара.
– Скорее забирайте его, парни. Может, ещё спасёте, – с надеждой в го¬лосе сказал кто-то.
Тимофей Дулов на этот раз выжил. Спасли его в полевом госпитале. Погиб он через год 3 августа 1943-го.
Командир роты Коротаев, приподнявшись, оглядывался. На поле боя, по¬зади, под дождём лежала половина тех, кто ещё утром составлял его роту. Он не видел во время атаки, когда падали эти люди. Он следил только за тем, чтобы все бежали вперёд. И сам смотрел туда, откуда должна была прилететь смерть. Казалось, на минуту только ослабишь внимание – и она тебя сразит, а когда пристально глядишь ей в глаза – не тронет, минует, улетит прочь.
Его она в этом бою не тронула.

Глава 11. РЖЕВСКО-СЫЧЁВСКАЯ ОПЕРАЦИЯ

– 1 –
Ржевско-Вяземский плацдарм, образовавшийся в обороне немецко-фашистских войск, в ходе наступления советских войск зимой 1941-¬42 годов, был как кость в горле у немцев. Этот выступ дугой имел глубину около 160 километров, а по фронту у основания – около двухсот кило¬метров. Немцы изо всех сил стремились удержать этот выступ как плац¬дарм для наступления на Москву, до которой оставалось всего 150 кило¬метров. Здесь ими было сосредоточено две трети войск немецкой группы армий «Центр». Наличие вражеского плацдарма недалеко от Москвы, без сомнения, беспокоило и Ставку Верховного Главнокомандующего. Советские же войска, охватывая Ржевско-Вяземскую группировку про¬тивника, создавали реальную угрозу флангам немцев и их последующе¬го окружения.
Жуков планировал провести Ржевско-Сычёвскую наступательную операцию в период с 30 июля по 23 августа. Она должна была сковать силы противника на западном направлении и лишить его возможности перебрасывать соединения из группы армий «Центр» на юг, где немцы наносили главный удар летней кампании 1942 года.
Замысел операции заключался в том, чтобы ударами войск левого крыла Калининского фронта, которым командовал генерал-полковник И.С. Конев на Ржевском направлении, и правого крыла Западного фрон¬та под командованием генерала армии Г.К. Жукова на Сычёвском направ¬лении разгромить основные силы 9-й немецкой армии Моделя и ликвиди¬ровать Ржевский выступ.
Жуков поставил перед своими войсками задачу – овладеть города¬ми Ржев, Зубцов, Сычёвка, а при удаче – Вязьмой, и прочно закрепиться на реках Волге, Гжать и Вазуза. Немецкое командование, по-видимому, рассчитывало, что Жуков, развивая прорыв на Ржевско-Сычёвском направ¬лении, использует свои резервы для нанесения удара на своём правом фланге. Поэтому противник скрытно усилил Брянско-Волховскую группи¬ровку и довел её состав до шести пехотных и трёх танковых дивизий, правда, неполного состава, по 70-100 танков в полку. И всё же советское наступление оказалось для немцев внезапным. Наступление это велось в условиях многодневного проливного дождя и распутицы. Всё простран¬ство сражения превратилось в сплошное болото. Танки застревали в гря¬зи, с трудом ползли по воронкам. Крайне затруднился подвоз боеприпа¬сов и питания для войск.
Однако, 30 июля, согласно приказу, войска Калининского фронта про¬рвали оборону, но встретили упорное сопротивление противника.
Войска испытывали серьёзные трудности в связи с распутицей. Немецкое командование считало, что советские войска не смогут насту¬пать в таких условиях. Жуков, как известно, не терпел бездействия и на этот раз также решил использовать оперативную внезапность.

– 2 –
В 2009 году вышло в свет третье издание упоминавшейся ранее книги фронтового разведчика, известного писателя Владимира Карпова «Гене¬ралиссимус». Она посвящена Иосифу Сталину – одному из выдающихся деятелей мировой истории двадцатого века, Верховному Главнокоман¬дующему, внёсшему неоценимый вклад в укрепление СССР и победу со¬ветского народа в Великой Отечественной войне.
Вместе с тем в книге подробно описывается тяжкий ратный труд ря¬довых солдат и командиров. Для полноты картины хотелось бы привести мысли этого известного русского писателя о солдатской жизни.
«Мне, будучи ещё рядовым, пришлось на фронте хлебнуть этого лиха. Солдаты не только «накапливали» боеприпасы и продовольствие, но ещё шли вперёд под огнём пулемётов, разрывами снарядов и бомбежкой само¬лётов. Они шли по колено в болотной жиже, а при близких разрывах ещё и падали в эту грязь, вжимались в неё, давимые инстинктом сохранения жизни. Они вставали и не только шли дальше, а тянули на лямках и ве¬рёвках за собой противотанковые пушки, зная, что без них танки опро¬кинут их при первой же контратаке. Что такое тянуть орудие по грязи выше колен, знает только тот, кто сам это испытал. Напрягаешься до того, что кажется, вот-вот лопнут жилы внутри твоего тела. Пушка не просто тянется за тобой, а сначала ты сам ногами своими погружа¬ешься в жижу. И только, когда почувствуешь твёрдую землю, упрёшься в неё, да не один, все вместе, весь расчёт орудия и те, кто ему помога¬ют, упрутся да с криком, с матом поволокут, только тогда орудие под¬дастся, поползёт вперёд. Если лихо потянут, оно проскользит несколько десятков метров. А потом опять упираешься и рвёшь до искры из глаз… Вот так и волокли себя и пушки. Да ещё и танки откапывали. Бывало, он могучий, горячий, забуксует, зароется гусеницами до самых подкрыл¬ков, вот матушка пехота быстренько пособит ему, подкопает спереди или сзади, он, сердешный, и выберется из колдобины. Танк бросить никак нельзя. Впереди пулемёты, они нас всех выстригут, если танки их не подавят. Танк – наш спаситель, у него гусеницы – расплющат фашиста, а его пушка сшибёт пулемёт, как только тот застрекочет.
Так что танк – лучший друг пехотинца. Он только бы нас до ру¬копашной довёл, а там мы себя покажем. Сколько злости в нас нака¬пливается, пока по этой грязюке ныряем. Вроде бы уж и сил нет, все оставили, преодолевая жидкое, вязкое месиво, но как только замелька¬ли вблизи каски и зелёные мундиры гитлеровцев, внутри будто какие-то дополнительные клапаны раскрываются – тут уж рвётся из груди само собой: «Ура!» и «За Родину! За Сталина!». И мать, и Бога – всех вспомнят! Тут уж нас не остановят ни пули, ни гранаты, что летят нам навстречу из немецкой траншеи. Если русская пехота добралась до бруствера вражеского окопа, её никто не остановит, против неё ни одна армия не устоит. Страшен и беспощаден российский солдат в рукопашной – бьёт он врага ловко, умело, самозабвенно.
И только потом, закуривая самокрутку, весь в поту, ещё не отды¬шавшись после схватки, оглядится вокруг и с ухмылкой сам же удивит¬ся и скажет: «Надо же – чего натворили!».
Вот этого запредельного нечеловеческого умения одолеть распу¬тицу, выкарабкаться из грязищи, будь она хоть по самые ноздри, вот этой способности у немецкого солдата не было».
А советскому солдату и при отступлении, и при наступлении сполна пришлось похлебать этой извечной российской грязи, в том числе в авгус¬те 1942 года в ходе Ржевско-Сычёвской операции.

– 3 –
Командующий Западным фронтом генерал Жуков намечал нанести свой удар 2 августа. Однако погода в эти дни под Москвой совершенно испортилась, прошли ливневые дожди. Уровень воды в реке Держа, где находилась линия участка прорыва, резко повысился. Бурный поток со¬рвал два из четырёх мостов на реке. Броды здесь, имевшие обычно глубину не более полуметра, увеличились до двух-двух с половиной метров и сделались непроходимыми. Грунтовые дороги также пришли в негодное состояние.
По согласованию со Ставкой начало наступления было перенесено на 4 августа. Так, спустя пять суток после начала наступления Конева, в 6 часов 15 минут начался мощный полуторачасовой артиллерийский и авиационный удар Жукова. Огонь всех орудий и миномётов двух армий внезапно обрушился на передний край врага в районе Погорелое Горо¬дище, а не там, где его ожидали гитлеровские штабы. Немцев удалось захватить врасплох.
Подвижные группы обеих наступающих армий Жукова к 16 часам переправились через Держу и вошли в прорыв. Наступление продолжа¬лось и ночью. К утру 5 августа соединения Западного фронта полностью преодолели главную полосу обороны немцев, расширили прорыв до 16 километров и углубились в расположение немецких войск на 8-10 кило¬метров. Жуков потребовал от 31-й и 20-й армий, находившихся на правом фланге фронта, с утра 6 августа возобновить операцию и к исходу 8 авгу¬ста выйти в своих полосах на железную дорогу Ржев-Вязьма. Фронтовой подвижной группе приказывалось продолжить наступление в направле¬нии Сычёвки.

– 4 –
Наступление советских войск поставило немцев, по свидетельству их полководца Ф. Гальдера, в очень тяжёлое положение. Фашистское коман¬дование бросило против наступавших силы 20-й танковой дивизии, пере¬брошенной с левого крыла группы армий «Центр», а также пополненных трёх танковых и одной пехотной дивизии. Используя эти силы в начале августа, пытаясь ослабить удар советских войск в районе Ржева, немец¬кое командование решило провести контроперацию, которая получила у них название «Смерч» и воспринималась в немецких штабах как нака¬зание советским войскам за неожиданный выпад на центральном секторе фронта.
В результате замысла операции «Смерч» предусматривалось осуществить глубо¬кий прорыв фронта обороны 16-й и 61-й советских армий и, развив даль¬нейший успех войск в направлении на Сухиничи, выйти затем в район западнее Юхнова и этим поставить под угрозу всё левое крыло Западно¬го фронта. К проведению этой операции привлекалось одиннадцать не¬мецких дивизий, в том числе 9-я и 11-я танковые и 25-я моторизованная, имевшие до 400 боевых машин. Широко использовалась во время опера¬ции немецкая авиация.
Начало операции «Смерч» было назначено на 7-9 августа. Гитлеров¬ское командование предполагало нанести два удара и этим срезать «сухиничскую дугу». С юга должна была ударить 2-я танковая армия Шмид¬та, а с севера – 9-я армия Моделя. Войскам ставилась задача: во-первых, нанести поражение советским войскам, во-вторых – выпрямить фронт правого крыла группы армий «Центр». Обеим армиям было придано по четыре армейских и танковых корпусов.
Однако, начавшаяся Погорело-Городищенская операция вынудила гитлеровцев повернуть 9-ю армию генерала Моделя с приданными ей корпусами для нанесения контрудара на Погорелое Городище. Выдвиже¬ние немецких дивизий началось в ночь на 6 августа. В связи с этим не¬мецкое командование решило перенести начало операции «Смерч» на 11 августа и провести её силами одной 2-й танковой армии, рассчитывая добиться срезания выступа только ударом с юга.

– 5 –
11 августа соединения 2-й танковой армии гитлеровцев внезапным ударом прорвали оборону на стыке 16-й и 61-й армий. Основной удар пришёлся в центр построения обороны 61-й армии генерала П.А. Белова. Немецкий 53-й армейский корпус в составе трех танковых дивизий, одной моторизованной дивизии, четырех пехотных дивизий прорвал советский фронт на узком участке в 35-40 километров. В первые же сутки гитлеров¬ские соединения продвинулись к северо-западу на 25 километров и выш¬ли к реке Жиздра на участке населённых пунктов Восты и Бело-Камень. В результате 346-я, 387-я и 356-я стрелковые дивизии армии Белова ока¬зались отрезанными от основных сил, а 350-я стрелковая дивизия была окружена и частично рассеяна.
Одновременно другая группировка войск 2-й танковой армии нем¬цев нанесла сокрушительный удар по левофланговой 322-й стрелковой дивизии 16-й армии И.Х. Баграмяна. Эта дивизия обороняла рубеж по реке Рессета, протяженностью фронта около 8 километров. Немцы стре¬мились выйти к реке Жиздра и соединиться со своей основной ударной группировкой, наносящей удар против 61-й армии Белова.
Генерал Баграмян ввел в бой свои армейские резервы, но противник всё же смог выйти к Жиздре на участке Гретня, Восты. 322-я дивизия по¬терпела значительный урон, но, отступив за реку, избежала окружения.
Навстречу немецкому наступлению командование Западного фронта бросило 1-й гвардейский кавалерийский корпус. В корпусе – три кавалерий¬ские дивизии и только одна танковая бригада, но было достаточно сильное артиллерийское звено – 46 противотанковых пушек «сорокапяток».
Для нанесения контрудара наступающим немецким танковым диви¬зиям выдвигался 10-й танковый корпус. Генералу В.Г. Буркову, командо¬вавшему корпусом, было приказано совершить марш из района Сухиничи и к утру 12 августа сосредоточиться на северном берегу Жиздры за левым флангом армии в готовности нанести удар в южном направ¬лении навстречу танковым дивизиям противника, прорвавшим оборону 61-й армии.
5-му гвардейскому стрелковому корпусу генерал-майора Г.П. Карпова и 31-й гвардейской стрелковой дивизии было приказано совершить ноч¬ной марш и к тому же сроку сосредоточиться на северном берегу Жиздры в районе Алешинки. В 10 часов утра 12 августа, совершив 70-ки¬лометровый марш, танкисты В.Г. Буркова сосредоточились в районах севернее реки Жиздра. В 12.30 корпус атаковал наступавшего врага. В результате встречного боя, потеряв 35 танков, 10-й танковый корпус перешел к обороне. Активной обороной и контратаками танковому и ка¬валерийскому корпусам удалось сдержать наступление противника.
С выходом на реку Жиздра противник пытался развивать наступление на Козельск и Сухиничи, но, остановленный на переправах через реку Жиздра в районах Гретня, Бело-Камень и в лесах южнее Алешинки, успе¬ха не имел. У Алешинки враг всё же форсировал реку Жиздра и перепра¬вил на северный берег 9-ю танковую дивизию и части 19-й танковой ди¬визии. Но части танкового корпуса и одной стрелковой дивизии Красной Армии к Сухиничам гитлеровцев не допустили.
Упорной обороной и контрударами 3-го, 9-го, 10-го танковых корпусов и стрелковых соединений наступление немцев было подавлено к 18 ав¬густа. Немцы потеряли до десяти тысяч человек убитыми, свыше двухсот танков и вынуждены были отказаться от дальнейших планов наступле¬ния. 14 августа с боями вышли из окружения 387-я, 350-я и 346 стрелко¬вые дивизии. Они понесли значительные потери, но сохранили знамёна и не утратили боевую ценность как самостоятельные соединения.
Войска 16-й и 61-й армий в период с 11 по 20 августа вели ожесточён¬ные оборонительные бои, нанося противнику контрудары на отдельных участках. В результате исключительного упорства наших войск в обороне, наличия в руках армейского и фронтового командований резервов уда¬лось перегруппировать войска в ходе обороны и, введя в бой свежую 3-ю танковую армию, нанести к началу сентября противнику ответный удар.
Августовская Ржевско-Сычёвская операция 16-й, 61-й и 3-й танковой армий сорвала планы немцев по окружению и уничтожению Кировской группировки наших войск, нанесла противнику тяжёлые потери, расстро¬ив его основную ударную силу – пять танковых дивизий.

– 6 –
В 1958 году в «Воениздате» вышла книга «Боевые действия стрел¬кового полка. Сборник боевых примеров». В Интернете совсем недавно появилось содержание отдельных глав этой книги. Среди них особый ин¬терес представляют для нас рассказы «Оборонительный бой 1085 стрел¬кового полка 322 стрелковой дивизии в августе 1942 года на реке Рессета» и «Оборонительный бой 40-го гвардейского стрелкового полка на реке Жиздра в августе 1942 года». Из этих рассказов стало известно, как про¬исходили эти оборонительные бои, в них указываются моменты боевых действий этих полков и соседнего 1178-го стрелкового полка.
Согласно данным разведки и по показаниям пленных, противник гото¬вился к наступлению с общей задачей прорвать нашу оборону на стыке 16-й и 61-й армий и, развивая успех в северном и северо-восточном на-правлениях, форсировать с ходу реку Жиздра и выйти к 18 августа на линию Сухиничи-Козельск.
На участке фронта от реки Жиздра до Клинцы к наступлению готовился 365-й пехотный полк 211-й пехотной дивизии противника. На участке Клинцы – лес южнее Хатьково готовилась к наступлению 52-я пехотная дивизия противника. Южнее сосредоточилась немецкая 19-я танковая дивизия. Пе¬ред фронтом 350-й дивизии насчитывалось до трехсот пятидесяти танков противника. Соотношение сил было явно в пользу противника с решающим превосходством танков, самолётов, артиллерии и станковых пулемётов.
Начиная с 20 июля 1942 года фашисты активизировали свою развед¬ку. Она работала вдоль доступных направлений в районе населённых пунктов Клинцы, Чернышино, Свобода, Хатьково и Карайнов. С 1 авгу-ста противник начал усиленную перегруппировку, в районе населённого пункта Дудоровская появились немецкие танки. Седьмого августа было отмечено резкое усиление разведки противника. Усилилась воздушная разведка, особенно по переднему краю и в районе огневых позиций на¬шей артиллерии.
Около 20 часов 7 августа пехотная рота немцев произвела разведку боем в направлении Хатьково-Карайнов. Соседу справа удалось отразить эту атаку огнём стрелкового оружия и артиллерии с закрытых огневых позиций. В течение трех дней, с 7 по 10 августа, немцы мощными огневыми налётами артиллерии и ударами бомбардировочной авиации стремились дезорганизо¬вать нашу оборону, одновременно прикрывая сосредоточение своих войск.
Наступление гитлеровцев по всему фронту началось в 4 часа 15 ми¬нут 11 августа интенсивным артиллерийско-миномётным огнём из района Клинцы и Хатьково. За первый день этого боя было сброшено около де¬вятисот бомб. После часовой артиллерийский и авиационной подготовки противник поставил дымовую завесу по реке Рессета и обстрелял дымо¬выми снарядами передний край нашей обороны. Под прикрытием этой дымовой завесы немцы начали форсировать реку Рессета на широком фронте и через пять часов овладели плацдармом на восточном берегу этой реки на глубину до одного километра.
В этот же день, 11 августа, противник прорвал нашу оборону на стыке 16-й и 61-й армий между реками Вытебеть и Жиздра юго-западнее Восты и раз¬вивал наступление в направлении Ульяново-Сухиничи. Силами танкового полка немцы прорвали нашу оборону южнее Моилово и двинулись дальше на северо-восток. В тылу наших дивизий появились танковые десанты с авто¬матчиками – до 16 танков в районе Речицы и до 50 танков в районе Жуково.
Утром 12 августа противник возобновил наступление. В тылу 322-й ди¬визии в районе Никитское – Дубна появились небольшие танковые десанты противника и отходящие с юга мелкие подразделения 350-й стрелковой дивизии.

– 7 –
Сороковой гвардейский стрелковый полк оборонял юго-восточные склоны безымянной высоты у реки Жиздра в двух километрах южнее Алешинки. Склоны этой высоты спускались на юг к реке Жиздра, на восток к реке Дрисенка и на запад к реке Медведка. От вершины высоты во все стороны в радиальных направле¬ниях спускались овраги. Некоторые из них были заболочены. Высоту по¬крывал почти пятикилометровый лесной массив. Долина реки Жиздра севернее Глинной также была заболочена. Местность эта была наиболее доступной для пехоты и танков лишь в направлении на Алешинки.
Организация обороны началась 12 августа и закончилась к вечеру 14 ав¬густа. Оборона, исходя из сложившейся обстановки, строилась круговой, особенно в лесном массиве. Подразделения 350-й дивизии после про¬рыва танков противника совместно с другими участвовали в организации этой обороны. На марше и при занятии обороны 13 и 14 августа авиация противника неоднократно бомбила наши подразделения. Оборона 1187-го стрелкового полка на стыках с соседями не имела сплошного фронта. Лишь были заминированы подступы к лесу с юга.
14 августа шёл четвертый день боя. Противник продолжал наступление крупными силами пехоты и танков, стремясь прорваться на Сухиничи. По¬тери среди личного состава всех дивизий были огромные. 350-я и 387-я стрелковые дивизии попали в окружение и были выбиты наполовину. К ис¬ходу дня противник, оттеснив подразделения этих дивизий на север¬ный берег реки Жиздра, вышел на южный берег. На участке 11-й гвардейской стрелковой дивизии в течение 14 и 15 августа из состава этих двух дивизий численностью по десять тысяч человек с южного берега реки Жиздра вышло около 600 человек, которые были сведены в отдельный отряд и обороняли стык между 11-й гвардейской и 324-й стрелковой ди¬визиями. 16 августа сообщение об окружении трех дивизий легло на стол Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину.

Глава 12. О СОБЫТИЯХ ТЕХ ДНЕЙ В ЛИТЕРАТУРЕ, ИНТЕРНЕТЕ И ЖУРНАЛЕ БОЕВЫХ ДЕЙСТВИЙ 61-й АРМИИ

Автор в течение десятилетий искал документы и свидетельства о тех августовских боях 1942 года Ржевско-Сычёвской операции. Неожиданно им была обнаружена упомянутая ранее книга издательства «Военная мысль», вышедшая в свет в 1958 году «Боевые действия стрелкового полка. Сбор¬ник боевых примеров». Сопоставив имеющиеся сведения о расстановке боевых частей на стыке 16-й и 61-й армий с рассказами из этого сборника, автору удалось представить расположение дивизий и пол¬ков и последовательность их действий. На стыке войск двух армий их дивизии располагались в следующей последовательности: левое крыло 16-й армии занимала в районе Хатьково – Вяльцево 324-я стрелковая диви¬зия, ещё левее – в районе Холмищи – армейскую группу замыкала 322-я стрелковая дивизия этой армии. Далее линию обороны фронта держали стрелковые дивизии 61-й армии – 387-я, 350-я и 346-я.
Естественно, что автора интересовало, в первую очередь, участие в бое¬вых действиях полков 350-й дивизии и, прежде всего, 1178-го стрелкового полка, где служил его отец. Описания действий этого полка в августовской операции автору найти не удалось. Картину боёв пришлось составлять из найденных материалов и воспоминаний в книгах, Интернете и журнале боевых действий 61-й армии.
322-я стрелковая дивизия 16-й армии в начале августа 1942 года обо¬роняла полосу по фронту длиной до 14 километров и глубиной до 8 км на восточном берегу реки Рессета (юго-восточнее станции Думиничи). В со-став этой дивизии входили три стрелковых, два артиллерийских полка общей численностью около 9 тысяч человек. Дивизия оборонялась на по¬логих песчаных холмах, поросших густым смешанным лесом. У пе-реднего края протекала река Рессета. Это была извилистая река с тихим течением, шириной от 30 до 45 метров и глубиной в отдельных местах до двух метров. Мосты на реке были разрушены, но река была доступна для переправы вброд, особенно в районе Клинцы, Хатьково.
На правом фланге дивизии местность менее доступна, поэтому оборо¬на строилась на глубину около 3 км. На левом фланге, в зоне боевых дей¬ствий 387-й и 350-й дивизий, наиболее уязвимыми для наступления фаши¬стов были Хатьково, Желябово, Дубна, Холмищи и Ульяново. Устойчивости обороны способствовало наличие примкнутых флангов соседних дивизий.
Противник, согласно данным разведки и показаниям пленных, готовился к наступлению, прорвав оборону на стыке 16-й и 61-й армий. Всего перед фронтом 322-й дивизии насчитывалось до 150 танков, южнее – перед 387-й и 350-й дивизиями – еще 350 немецких танков. Гитлеровцы имели решающее превосходство и в авиации. Ежедневно производилась авиационная раз¬ведка. В ходе наступления немцы систематически бомбили боевые порядки наших войск. Так, на фронте 322-й дивизии одновременно действовало до одной эскадрильи тяжелых и столько же пикирующих бомбардировщиков.
Гитлеровцы активизировали свою разведку начиная ещё с 20 июля. Усилилась воздушная разведка, особенно на переднем крае и в районе огневых позиций нашей артиллерии. С 1 августа фашисты начали усилен¬ную перегруппировку, в районе Дудоровская появились немецкие танки.
В 19 часов 30 минут немцы усиленной ротой пехоты произвели разведку боем в направлении Хатьково, Карайнов. Разведка была отра¬жена. В последующие три дня, стремясь дезорганизовать нашу оборону, противник осуществил мощные огневые налёты артиллерии из районов Клинцы и Сусея и нанёс удары бомбардировочной авиацией, одновремен¬но прикрывая сосредоточение своих войск.
Вторая танковая армия фашистов группы армий «Центр» начала опе¬рацию «Wirbelwind» («Смерч») – наступление против 16-й и 61-й армий Западного фронта. Немцы прорвали нашу оборону на стыке этих армий между реками Вытебеть и Жиздра юго-западнее Восты и развивали насту¬пление в направлении Ульяново-Сухиничи. В результате ожесточённого пятичасового боя противнику удалось вклиниться на направлениях глав¬ных ударов. Фашисты овладели рубленым лесом в километре южнее Чернышино, плацдармом на восточном берегу реки Рессета по фронту около двух километров и на глубину в один километр. На левом фланге дивизии противник захватил такой же по величине плацдарм в районе Ляци.
К концу этого дня немцы частями 53-го армейского корпуса прорвали на всю глубину оборону 346-й стрелковой дивизии 61-й армии, передовая немецкая 11-я танковая дивизия вместе с 119-м механизированным пол¬ком вышла в тыл правому крылу 61-й армии, протаранив позиции 387-й, 350-й и 346-й стрелковых дивизий и заняв Старицу. Стало известно, что 19-я танковая дивизия фашистов прорвала нашу оборону южнее Моилово и распространяется на северо-восток. В тылу наших дивизий появи¬лись танковые десанты противника: в Речице до 16 танков с автоматчиками, в Жуково до 50 танков с десантом врага.
В связи с прорывом обороны из резерва 16-й армии Жукова была спешно брошена на реку Жиздра и заняла оборону на участке севернее Весты 11-я гвардейская стрелковая дивизия.
В ночь на 12 августа немцы также вели разведку. Особенно активно они действовали с захваченного плацдарма на восточном берегу реки Рессета. Утром 12 августа противник возобновил наступление. Несмотря на силь¬ные бомбовые удары, неоднократные атаки противника с западного берега реки Рессета и из леса наши части отбили атаку немцев с большими по¬терями. Днём противник пытался развить успех в направлении Карайнова.
В 15 часов 45 минут в районе высоты «Выступ» появилось 15 тяжёлых танков, близ соседнего селения – 30 танков с десантом. В результате оже¬сточённого боя немцам удалось овладеть населённым пунктом Карайнов, у соседа слева противник захватил Ляци и высоту 230.
К вечеру в тылу 322-й дивизии в районе Никитское – Дубна появились не¬большие танковые десанты немцев и отходящие с юга мелкие подразделе¬ния из состава 350-й стрелковой дивизии. 13 августа командир 322-й дивизии организовал ночную контратаку. Используя темноту, подразделения внезап¬но напали на врага и, уничтожив до роты пехоты, овладели лесом и насе¬лённым пунктом Карайнов. Однако утром после двухчасовой артподготовки противник в 8 часов 15 минут снова овладел рубежом Карайнов и просекой с отметкой 166,1. Положение соседей слева в течение дня резко ухудши¬лось. К 10 часам под ударами превосходящих сил противника подразделе¬ния 1087-го стрелкового полка отошли в лес западнее Вязовки. Через час немецкие танки прорвались на Желябово и Вяльцево. К рассвету 14 августа два полка 322-й дивизии вели бой в окружении в лесу южнее Холмищи.
14 августа, на четвертый день боя, немцы продолжали наступать круп¬ными силами пехоты и танков, стремясь прорваться в тыл 322-й дивизии. В течение всего дня дивизия успешно отражала все атаки противника. Учитывая наличие открытого левого фланга, командир дивизии принял ряд мер. 19-й кавалерийский полк держал оборону в лесу в двух километрах северо-западнее Озерны, 1085-й полк – на рубеже просека – М. Вязовенка. Левее селение оборонял 26-й кавалерийский полк, 1087-й полк оборонял Озерны. В лесу восточнее Озерны вели бой остатки 350-й стрелковой ди¬визии, которые также отошли с юга.
11-я стрелковая дивизия из резерва 16-й армии к 14 августа также попа¬ла в окружение и строила свою оборону круговой, особенно в лесном мас¬сиве. К исходу 14 августа немцы, оттеснив на северный берег реки Жиздра подразделения 350-й 387-й стрелковых дивизий, вышли на южный берег реки Жиздра. В течение 14 и 15 августа из состава 350-й и 387-й стрелковых дивизий с южного берега реки Жиздра на участок 11-й гвардейской стрел¬ковой дивизии вышло до 600 человек, которые были сведены в отдельный отряд и обороняли стык между 11-й и 324-й стрелковой дивизиями.
В последующие дни противник, углубившись в оборону советских войск на 30 км, был вынужден прекратить операцию в связи с контрударом 16-й, 61-й и 3-й танковой армий.
С огромной благодарностью воспользовался автор настоящей книги и материалами из интернет-письма активного поисковика из отряда «Без¬ымянный» г. Калуги по имени Дмитрий. Он прислал выписки из журнала боевых действий 61-й армии о событиях тех дней в Ульяновском районе. Автор приводит их только с уточнением знаков препинания, потому что луч¬ше, чем там написано самой боевой жизнью, написать невозможно. Итак:
«С 4 часов утра 11 августа 1942 года противник начал артиллерий¬ский налет по правому соседу: 322-й стрелковой дивизии. После тридца¬типятиминутной подготовки с 4.35 до 5 часов 10 минут из всех систем оружия, в том числе из шестиствольных миномётов, бомбежки авиаци¬ей группами в 45 единиц «Юнкерс-88» под прикрытием 2-х истребителей противник в 5 часов 10 минут перешёл в наступление. В наступление пошли с участков Дудоровский-Любовка – свыше батальона пехоты; с участка Ивановка, Железнинский, Блинов, Леоновский – силою до двух полков пехоты и 80 танков; с участка Поздняково – силою до батальона и с участка Верхние Дольцы – силою до батальона пехоты. В течение всего наступления по боевым порядкам армии действовало до 60 бомбардировщиков. Они шли группами по 4-6 самолётов. За первый день было отмечено 434 самолёто-вылетов.
Группировка противника, наступавшая с участка Ивановка-Леоновский силами двух пехотных полков и восьмьюдесятью танками, прорвала оборону 346 СД и к 15.00 овладела отм. 241,1 (2 км, западнее Ивановка), отм. 236,8(с-в Уколицы), Маровка, Симановский, Озеренский, выс. 254,7(1 км с-в Озеренский), выс. 250,9 и ведёт бой за овладение Уколицы, Госьково.
Наступление противника на остальных участках фронта к 8.00 11.08.42 г. было отбито.
Прорвав фронт обороны, противник усиленно подбрасывал мотопехо¬ту и танки. С 8 час. 00 мин. до 19 час. по маршруту Сиголаево, Горяна, Горшечное прошло до 230 автомашин с пехотой, боеприпасами и орудиями.
387 СД до 5 час. 00 изменений не имела. В 4.00 противник произвёл сильный артиллерийско-миномётный налёт на район обороны 322 СД. В 5.00 огонь был перенесён в район обороны 387 СД из Кцынь, Дудоровский, Петуховка. Артподготовка велась в течение 20 минут. Одновре¬менно до 10 бомбардировщиков бомбили Медынцево, Дудорово, Кораблиново, Митровка и хутор Пустой. Главным образом бомбились дороги, идущие из района Старица на Медынцево, Холмищи.
В 6 часов противник силою до двух рот перешёл в наступление на участке Дудровский, просачиваясь мелкими группами в район отм. 219,3; 239,5. Это был сапёрный батальон немцев, которому была поставлена задача разминирования минных полей. На остальных участках дивизии наступления противника не было. Прорвавшийся противник был полностью окружён и к исходу дня уничтожен.
Сосед справа 322 СД – 324 СД 16-й армии – передал, что до полка пе¬хоты немцев переправились через реку Рессета и овладели Ляци, Карайнов. Из Сусея в Хатьково прошло 13 танков. Проводная связь постоянно прерывается.
На второй день 12 августа в 13.00 командир 387 СД вызвал к себе командиров 350 и 346 дивизий для обсуждения сложившегося положения.
В 14.00 12 августа командир 387 СД совместно с командиром 350 СД организовал противотанковую оборону на рубеже: Алмазово, выс. 241,6, 238,4, Старица, фронтом на северо-восток и ходатайствовал перед командармом 16А о временном зачислении дивизии на все виды до¬вольствия. В 17.00 было доложено, что в тылу, на гребне выс. 242,0 появилось 6 немецких танков. Для прикрытия с севера был выброшен истребительно-противотанковый дивизион и рота 1273 СП в район развилки дорог Медынцево-Старица, Медынцево-Ульяново.
В 18.00 было получено распоряжение военного Совета 61 армии о том, что дивизия для оперативного руководства переходит в под¬чинение командарма 16А.
13.08.42 г. 387 СД активных боевых действий не вела. К 7.00 на КП дивизии прибыл заместитель командующего войсками 16А генерал-майор Трубников. Туда были вызваны командиры 350 и 346 СД и даны указания об организации обороны с фронта и прикрытия с севера. Генералом Трубни¬ковым было сообщено, что с утра 13.08 из района Слободка в направлении Дурнево переходит в наступление 1 гв. кав. дивизия, а из района Дубна, Никитское в направлении Фурсово наступает 2-й и 4-й гв. кав. полки. На¬ступление кавалерийских частей поддерживает 10-й танковый корпус. 387 стрелковой дивизии поставлена задача удерживать занятый рубеж.
13 августа 1942 года на участке 322 СД противник подтянул свежие силы, к вечеру овладел Холмищи. На участке 350 СД в 8.00 противник сде¬лал 20-и минутный миномётный налёт по переднему краю и перешёл в на¬ступление. К 19 час. 20 мин. 350 СД были оставлены: Веснины, Крапивка, Чухлово, и дивизия продолжала отходить в направлении Светлый Верх, Лютня, Дудорово. Создалась угроза левому флангу 387 СД. Командиром 387 СД было отдано приказание командиру 1275 СП о выставлении засло¬на из автоматчиков для задержки отходящих частей. В 22.00 от генерала Трубникова был получен приказ об отводе дивизии на новый оборонитель¬ный рубеж: Вяльцево, Никитская. Отход частей дивизии начался в 24.00. Части выводились по одной дороге Медынцево-хутор Пустой.
Командир дивизии с прокурором дивизии, начальником Особого от¬дела, начальником политотдела выехали с КП в 4.00, оставив там на¬чальника штаба. В 4.40 при подъезде к Вяльцево штаб был встречен огнём танков противника, которые отрезали путь на новый рубеж. Штаб повернул обратно в хутор Пустой, где их встретил огонь 15 не¬мецких танков, двигавшихся из Холмища в Медынцево.
В хуторе Пустой скопилось до 300 подвод обозов трёх дивизий, ко¬торые бросились в овраг между хутором и Медынцево. Здесь они были частично расстреляны, частично взяты в плен. Установить порядок среди них не удалось. Часть командиров 387 дивизии была схвачена и расстреляна на месте: среди них нач. штаба Комаровский, батальон¬ный комиссар Кириченко, прокурор дивизии Холодов. Командир дивизии полковник Кулижский, просидев до темноты в кустах, начал выходить из окружения и к 4.00 вышел на участке 3 танкового корпуса».
Историк Оксана Корнева открыла в Интернете свой сайт «Сведения о боевом пути частей в Великой Отечественной войне». На этом сайте по данным, имеющимся в архиве Министерства обороны России, со ссылкой на фонд 350-й стрелковой дивизии (Оп. 1. Д. 1.) помещен исторический формуляр этой дивизии за 10-13 августа 1942 г. В нём на Листе 11 сооб¬щается следующее:
«С 10 по 13 августа 1942 года дивизия вела бои, находясь в окружении с превосходящими силами противника в районе Ульяново-Старицы. В ре¬зультате восьмидневных боёв частями дивизии подбито и уничтожено: танков – 39, бронемашин – 2, машин с войсками и грузами – 32 и орудий – 6.
По приказу командования дивизия с боями выходила из вражеского кольца и с возложенной на нее задачей справилась, выйдя из окружения с сохранением своей организации и материальной части артиллерии.
Во всех проведённых дивизией боях и, в особенности, в период вы¬хода из окружения дивизия имела серьёзные потери в людском составе и вооружении».
Итак, по всем этим трём источникам стало известно, как развивались события в стыке 16-й и 61-й армий во второй декаде августа 1942 года. Описанные источники подтвердили друг друга в каких условиях шли бои 350-й стрелковой дивизии. Осталось дорисовать детали этих боёв.
Операция, начавшаяся 11 августа 1942 года под Сухиничами, «стала для генерал-фельдмаршала Клюге маленьким «Верденом», и её провал, несмотря на то, что было введено до 400 танков, эхом отозвался на всём германском фронте». В декабре 1942 года Гитлер признал, что наступле¬ние на Сухиничи было «главной ошибкой этого года».

Глава 13. ПРОРЫВ

– 1 –
Серый, почти осенний, рассвет вставал над растянувшимися на десят¬ки километров окопами и блиндажами 350-й стрелковой дивизии. Мелкий дождь застилал горизонт, заволакивал опушку леса, темнеющего на пра-вом берегу реки.
На левом берегу реки комдив 350-й через старшего лейтенанта, офицера связи, получил приказ командарма 61-й о прорыве и выходе из окружения.
Весь день до самого вечера гремела артиллерийская канонада. Раска¬лялись стволы орудий, заклинивало снаряды, но по артполкам и дивизио¬нам неслась только одна грозная команда – продолжать массированный огонь.
Немцы – народ аккуратный. Атака на наши позиции началась ровно в шесть часов утра. Вражеские бомбардировщики, как всегда, появились неожиданно. После массированной бомбардировки на просеках стали по¬являться немецкие танки.
– Приготовиться к атаке!.. – прозвучало в подразделениях.
Тут, как по этой команде, со стороны левофлангового стрелкового ба¬тальона, наполняя лес душераздирающим воем, на немецкие позиции понеслись реактивные снаряды «Катюш», заговорили наши пушки. Все, кто находился в лесной просеке на фронтовой полосе шириной в два километра, изрытой ячейками и мелкими окопами, были готовы к броску на прорыв. Артподго¬товка должна была длиться всего двадцать минут. На семнадцатой минуте передовые цепи дивизии должны были броситься на окопы противника. В небо взвились две красные сигнальные ракеты.
Старшина Аверьянов посмотрел на своих бойцов. Он воевал с ними всего три месяца, но каждый день из них равнялся целому месяцу нор¬мальной мирной жизни. Бойцы стали ему теперь дорогими, как родные бра¬тья. Да они и были его братьями – все они дети одной Родины, которую пришли защищать: и чуваш Яков Филиппов, на широком лице которого застыли желваки, и татарин Нургаян Заппаров, сжавшийся от ожидания предстоящего боя, и смуглый горьковский паренёк Василий Петров, и ря¬занский деревенский сорокапятилетний Илья Горенкин.
Из-за холма поднималось солнце, заливая всё золотистым светом, и жизнь была так чертовски хороша, но как она быстро промчалась!
«Так вот где, видно, придется умереть!!!» – подумал, наверное, Нургаян Заппаров. Сердце его сдавило болью. Он ещё не знал, что в двухстах километрах от этого места в бою на Калининском фронте ранее погиб его родственник, брат жены Имамутдин Валиахметов.
И тут же печальная мысль куда-то исчезла, она унесла с собой и сердечную боль: далёкое стало призрачным, реальными остались лишь серые накатывающиеся машины. Начинался их последний бой. Их стрелковый полк номер 1178 бился в полном окружении. Немецкие танки, числом око¬ло десяти, шли на позиции роты нагло. За ними показались автоматчи¬ки, быстро рассыпавшиеся по перелеску. Обстрел с вражеской стороны всё более усиливался. Красноармейцы, вооруженные в основном винтовками-трехлинейками, стреляли одиночными. Лишь трое автоматчиков, занявших удобную позицию в расщелине, открыли огонь очередями.
Наконец, заговорил наш пулемёт. Старшина Михаил Аверьянов, толь¬ко что заменивший убитого пулемётчика Ивана Дьячкова, дал длинную очередь по группе немецких автоматчиков возле подбитого танка, но уже через пять минут был сам сражён. Не¬сколько машин, прорвавшихся вперёд, вдруг развернулись и начали с тыла бить из пулеметов и давить гусеницами стрелков в траншее.
Многие солдаты в этом кромешном аду, рассредоточившись группами, вырвались из окружения и побежали в сторону леса. Ещё больше воинов не смогли этого сделать и, не желая сдаваться врагу, дрались до последнего. По свидетельству оставшихся в живых участников боя, мно¬гие даже не успели выбраться из траншеи, полегли от пуль тут же. Из всей роты, погибшей под пулеметным огнём танков, уцелело человек пять. Может быть, их уцелело бы больше, но не каждому удалось проскочить через просеку, разрываемую пулемётными очередями, минами и снарядами противника. Жалкие остатки рот во главе с начальником штаба собрались в километре от места боя. Навстречу вы¬шедшим хлестанул свинцовый ливень пулеметных и автоматных очередей. Стреляли свои, в красноармейской форме. Это вели огонь «заградотрядовцы», выполнявшие сталинский приказ «Ни шагу назад!»
Всё, что произошло потом, Нургаян Заппаров осознавал смутно. Как и все, оставаясь маленькой частицей десятитысячной дивизии, он бежал вперёд на позиции, где укрепились немцы. Их, накрытых мощным артил-лерийским огнём, ещё не было видно. Они не стреляли. Когда замолкли пушки, ожившие пулемётные точки немцев начали косить цепи нашего стрелкового полка. Оглушающие разрывы снарядов и мин, пули, свистя-щие по бокам и над головой, – все это прижимало к земле, хотелось лечь и, закрыв голову руками, переждать море огня.

– 2 –
Будто огненный ураган ворвался на позиции полка. Страшной силы взрыв словно выдернул у немолодого солдата Нургаяна Заппарова из-под ног землю и тут же слился с новыми взрывами рядом. Нургаян, ещё не пони¬мая, какая сила кинула его в эти всплески пламени и дыма, вскочил на ноги и только тогда услышал свист осколков. Теперь он сам, как будто по чьей-то команде, упал на землю. Ему казалось, что вся земля с грохотом вздыби¬лась в небо, а небо, задохнувшись в дыму и пыли, обрушилось на землю.
От падающих груд земли, валящихся деревьев, от полыхающего огня стало вдруг тесно той ужасающей теснотой, когда не находишь себе места и на каждую клетку твоего существа давит тысяча ревущих громов смерча. Это ощущение летящих на тебя осколков лишало возможности размыш¬лять, управлять собой, что-либо предпринимать. Солдат, будто потеряв рассудок, метался в вихре разрывов между деревьями, падал в воронки и стрелковые окопчики. С каждым новым тяжёлым взрывом он опять, не отдавая отчета, что с ним делается, вскакивал, спотыкаясь о бездыхан¬ные, растерзанные осколками тела, ступая в тёмную красноту луж крови и содрогаясь от несущихся со всех сторон человеческих воплей.
Тяжелый взрыв снаряда страшной силой обрушился на него откуда-то сзади, толкнул в спину, отчего Нургаян несколько метров пролетел над землёй и успел подумать, что это и есть, наверное, его последние секунды жизни. Но он ещё был жив. Снаряд разорвался совсем рядом, поэтому осколки не изрешетили солдата, а ушли вверх и перелетели его. Он ле¬жал в окопчике лицом вверх и ясно видел льдисто-синее застывшее небо, медное солнце, примерзшее к этой синеве. Кто-то швырял камни в по¬мятый диск, и солнце вздрагивало.
«Значит, я еще жив», – подумал солдат.
Но в тот же момент он услышал, как где-то рядом с лёгким клокотаньем бьёт родник и по его телу проходит дрожь. Нет, этот родник шёл не из зем¬ли, это выбегала кровь из его груди – бульк, бульк, бульк…

– 3 –
Нургаян понемногу пришёл в себя. Он уже ясно слышал, как из груди, слева, вперемешку с кровью, выпархивает дыханье. Боковым зрением он увидел как из пелены дыма, будто из сновидения, вырвалась группа бой¬цов с винтовками в руках и куда-то стремительно побежала мимо него. Он увидел себя, лежащего на лесной поляне среди вырванных с корнем сосен, развороченных блиндажей, рядом с тяжело переводившими дыхание, почерневшими и закопчёнными красноармейцами. Все с испугом и с каким-то горьким недоумением смотрели на ещё пылающие и дымя¬щиеся остатки огневых позиций.
От этой картины сознание раненого стало вновь пропадать. Это уже не он, а кто-то другой, в такой же гимнастёрке, в пилотке, надетой поверх неё каске, мчится с винтовкой наперевес, и только гранаты, спрятанные в кар¬манах галифе, мешают ему в прыжках. По несущейся возле него длинной тени видно, что солнце взошло недавно. Тот солдат, что бежит, и Нургаян в бреду сходятся, сходятся и становятся одним человеком. В тот же миг перед ними вспыхивает огненный стог и гаснет с треском. И солдат с раз¬бега остановился, отшатнулся, закачался. Нет, теперь сама земля укачи¬вает его – как в колыбели, небо то убегает ввысь, то приближается совсем близко. Ни боли, ни мучений.
Всё вокруг кружится. Над самой головой колышется посечённая оскол¬ками сосна. И чудится вдруг солдату, что это дерево посреди его родной деревни Касаево, где они ещё малышами водили хоровод. Потом вдруг он видит себя рядом с отцом – деревенским муллой – и заботливой матерью. Картина, как в кино, вдруг сменилась на другую, более позднюю. Во дво¬ре крестьянского дома в деревне Дулесово, где осталась его семья, он вдруг встретился с задумчивым взглядом жены, увидел двенадцати¬летнего старшего сына Кашфи, семилетнего сына Растема, любимую дочку Розу и совсем крохотного сына Анвара. Все они кружатся в хороводе вокруг этой сосны, вокруг его тридцатидвухлетней жены Майсурур. Она стала незы¬блемым стволом этой жизни, и потому стоит она спокойно и надёжно, будто не знает печали и страданий, старения и смерти, только мягкая улыбка застыла на её лице. Вокруг неё вращаются все радости и беды – горести, за-боты каждодневные и долгие мечты, мир и судьба всей семьи кружатся.
Вдруг горестный, леденящий крик пронёсся по поляне. Крик этот уда¬рил ему прямо в сердце – и стон, и плач, и мольбы – никогда в жизни не слышал Нургаян такого крика. Значит, тут на поле боя кто-то с последним вздохом оставил миру свой прощальный крик. И стало стыдно солдату, что не может он одолеть свой страх.
А ведь ожидать смерть спокойно, без суеты – тоже мужество. Даже когда один на один со страхом, когда никто тебя не видит. «Впрочем, – подумал солдат, – придёт время, вырастут дети и узнают, обязательно узнают, как всё это случилось». Теперь уже спокойнее поплыли перед ним картины его жизни.
Никто не хотел умирать, все думали дожить до Победы.

– 4 –
Седой, задёрганный противоречивыми приказами, обвинённый во всех смертных грехах командирами, политработниками и смершевцами, ни разу за всю войну не выспавшийся и потому рано поседевший майор – на¬чальник штаба полка – дал команду выстроить на лесной полянке под па¬лящим солнцем остатки их прорвавшегося полка – всех до последнего солдата. С боевым знаменем. И протяжным, хриплым, сорванным в боях голосом прокричал на весь лес, над минными полями, оставшимися по¬зади, крикнул так, словно хотел, чтобы услышали его все генералы, все солдатские матери и жёны, вся Россия:
– По-о-олк! На коле-но-о-о!
И первым, склонив поседевшую голову, опустился перед братской могилой.
Русский офицер только в трех случаях имеет право становиться на ко¬лени: испить воды из родника, поцеловать руку женщине и попрощаться с бое¬вым знаменем. Это был четвёртый случай в память обо всех убитых одно¬полчанах, оставшихся в окружении.
Вслед за начальником штаба пали на колено оставшиеся в живых, сильно поредевшего до двух рот, бойцы его потрёпанного полка.
Лишь голубое небо неотрывно смотрело на эту картину, словно пыта¬лось насытиться из глаз этих людей, напитаться из их бездонных глубин силой и стойкостью. Лишь ветер касался их впалых, обветренных щёк, го¬товый высушить нежданно появившиеся слёзы.
И продолжал стоять полк на коленях, словно отмаливал за всю Рос¬сию, за муки и страдания всех павших в этом лесном бою, за всех жи¬вых и мёртвых, выстоявших в этой страшной и беспощадной бойне…
Здесь на передовой и в окружении из последних сил дрались роты и ба¬тальоны, остатки полков и дивизий. Они делали всё, даже невозможное, чтобы сдержать наступление врага. Надо было остановить мощный вал войск противника, во много раз превосходящего силы обороняющихся. На них, ведущих этот последний, смертельный бой, не оформляли наградных листов – было не до этого. О них не писали в эти дни в газетах. Позднее политработники, военные корреспонденты найдут героев этих боёв, оставшихся в живых. А о тех, кто погиб в бою и совершил, может быть, самые главные подвиги, о них так никто и не узнает. Только Жуков в своей книге позднее напишет: «Благодаря упор¬ству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окруже¬нии в районе Вязьмы, мы выиграли драгоценное время для организации обороны. Пролитая кровь и жертвы, понесённые войсками окружённой группировки, оказались не напрасными».
17 августа 1942 года в 22 часа 00 минут Верховный Главнокомандую¬щий Сталин подписал следующую телеграмму:
«Командующему Западным фронтом тов. Жукову, Члену ВС Зап. фронта тов. Романенко, Командующему 61 армией тов. Белову, Командующему 16 армией тов. Баграмяну
По донесениям штаба Западного фронта, 387, 350 и часть 346 СД 61 армии продолжают вести бои в обстановке окружения, и, несмотря на неоднократные указания Ставки, помощь им до сего времени не ока-зывается.
Немцы никогда не покидают свои части, окружённые советскими войсками, и всеми возможными силами и средствами стараются во что бы то ни стало пробиться к ним и спасти их.
У советского командования должно быть больше товарищеского чувства к своим окружённым частям, чем у немецко-фашистского ко¬мандования. На деле, однако, оказывается, что советское командова¬ние проявляет гораздо меньше заботы о своих окружённых частях, чем немецкое.
Это кладёт пятно позора на советское командование…
Сталин».
По свидетельству историков, изучавших ход Великой Отечественной войны, это был один из первых документов, где бы Сталин поставил зада¬чу – беречь людей, не бросать их в неумелые и неорганизованные насту¬пательные операции, в неподготовленные атаки, заботиться о сохранении жизни солдат и офицеров.
И действительно, оставшиеся в живых, крепко разбитые полки этих ди¬визий оказались в полном окружении, многие воины были убиты в ходе этих боев. Но все они сражались из последних сил и удержали плацдарм.
Остатки подразделений 350-й дивизии, отошедшие с юга, продолжали бои в лесах южнее Озёрного, близ селения Ульяново.
Всего четыре-пять часов, выигранных у врага. Однако они оказались, может быть, драгоценными для обороны Москвы. Война – это сложный механизм, где всё взаимосвязано и туго переплетено. Эти часы дали воз¬можность другим ротам и полкам, а может, и дивизиям, успеть сманев¬рировать и занять оборону на самых смертельно опасных направлениях. Мужество одного солдата – это стойкость всей дивизии.
Немцам не удалось осуществить прорыв фронта. Путь к столице был надёжно перекрыт ротой и ротами, полком и полками, дивизиями, всеми, кто стоял тогда насмерть под Москвой.
Ожесточённые бои продолжались на этом плацдарме до 25 августа. Понимая всю опасность сложившегося положения, немецкое командова¬ние перебросило в район сражений 12 дивизий с других участков фронта. В этой битве были обескровлены три танковые и несколько пехотных ди¬визий немцев, готовившихся к отправке на Сталинградское направление. Противник был вынужден отказаться и от запланированного наступления на Москву. Удерживая плацдарм, советские войска обеспечили переход в наступление и нанесение флангового удара 1-м гвардейским кавалерий¬ским корпусом в юго-восточном направлении с 20 по 31 августа 1942 года.
Главная же заслуга всех погибших и оставшихся в живых состояла в том, чтобы противник не смог захватить Сухиничи, очередное немецкое наступление на Москву было остановлено.

– 5 –
Шел ноябрь 1942 года, тяжёлого, голодного, страшного. В деревне Дулесово Сарапульского района ждали с нетерпением почтальона, и в то же время боялись – вдруг принесёт похоронку, а не письма от мужей и сыно¬вей.
С бедой постучалась почтальонша и в дом Заппаровых. Вместо долго¬жданного письма принесла она молодой тридцатитрёхлетней женщине, матери четверых детей, страшную весть о гибели её мужа и отца её детей. Мать не умела ни читать, ни писать по-русски, хотя арабскими иероглифа¬ми отцу писала письма сама, поэтому попросила почтальоншу прочитать крохотный листочек. Услышав страшное известие, она побледнела, сжала губы и сначала приумолкла. Потом что-то прорвалось у неё вну¬три – мать плакала и причитала так, что слышно было на весь околоток. Разделить её горе собрались женщины деревни – солдатки, вдовы, по¬лучившие такие же похоронки. Мать, обхватив детишек, сидела, убитая горем, на скамье в доме. Женщины, как могли, утешали её, плакали, ру¬гали фашистов и проклинали Гитлера. На улице шёл дождь, и капли его смешивались со слезами на лицах людей, входящих в дом с улицы.
Дети отошли в сторонку и тоже плакали. Им было больно смотреть, как горько, навзрыд, ревела мать, хотя сами ещё не так остро осознавали эту утрату. Только Кашфи, всегда бывший ближе к отцу и более взрослый, ви¬димо, понимал, что случилось, и ревел, не скрывая слёз. А младшим было жаль всех собравшихся в доме матерей и вдов с потухшими глазами, всех отцов и братьев, которые сражались где-то далеко за Родину, погибали и страдали от ран.
Вдруг позади, у самой двери, громче других всхлипнула и заплакала одна женщина. Следом – её соседка, рядом закрыла ладонями лицо уже почти взрослая девочка. То там, то здесь слышался сдавленный плач, так быстро он переносился от одной женщины к другой.
Второй год шла война… Со многим уже свыклись люди. Но когда в один дом приходила похоронка, большая горечь, страх за своих на войне пронзали души всех.
Рыдали все. И никто не останавливал друг друга. Сидевшая, съежив¬шись рядом, женщина вскочила, обняла мать и заплакала тоже. Так и плака¬ли они, прижавшись друг к другу. Только мать, тупо уставившись в стенку, казалось, никого не видела. Наверное, она перебирала в памяти картины своей короткой жизни с мужем. Ведь муж для жены и после своей смерти ещё живым остаётся, душевная связь не прерывается.
Соседка, прибежавшая первой на пронзительный крик матери, как будто и сама была смертельно раненой, обняла её и стала утешать:
– Ладно, Марусь, не убивайся ты так. У тебя ведь четверо ребят, нельзя их сиротами оставлять, надо их на ноги поднимать. О, Господи, Господи! Чтоб дышло в глотку этому фашисту!
Но мать не слышала её…
Растем затаил дыхание и почувствовал, что сердце его словно сда¬вила чья-то холодная тяжёлая рука. Губы его были плотно сжаты, глаза закрыты, в углах рта обозначились резкие складки. Он был похож на чело-века, только что выслушавшего ужасный и бесповоротный приговор себе и всей своей дальнейшей жизни.
Та ночь была длинной, тягостной. Наревевшись до полного опустоше¬ния, он долго не мог уснуть, лежал, глядя в густую тьму комнаты, и ничего, кроме этой пустоты вокруг, не ощущал.
Прошло с тех пор много лет. А эта картина убитых горем женщин в их доме и мать, прижавшая их, ребятишек, к себе, опустошенно смотрящая на происходящее вокруг, навсегда засели у Растема в голове. Даже полу¬голодные, полураздетые военные годы детства не смогли стереть эту кар¬тину из памяти. С этой острой, обжёгшей его, накрывшей чёрным крылом, бедой он прожил всю жизнь, тоскуя по отцу.
Пенсию за отца долго не могли определить, да и была она мизерной. Никакого просвета в нищете и обездоленности не проглядывалось, и надо было думать, как дальше выживать.

– 6 –
Рядовой Нургаян Заппаров похоронен в братской могиле в селе Ульяново Орловской области. Об этом семья узнала из похоронного извеще¬ния, полученного в первой декаде ноября 1942 года.
Сарапульский районный военный комиссариат Удмуртской АССР 4 ноября 1942 года № 1041
г. Сарапул Удм. АССР
Заппаровой Майсурур Валиахметовне адрес: деревня Дулесово Яромасского сельсовета Извещение
Ваш муж красноармеец Заппаров Нургаян Заппарович, уроженец Тат. АССР Красноборского района деревня Касаево в бою за социали¬стическую Родину верный воинской присяге, проявив геройство и муже-ство, был убит 14 августа 1942 года.
Похоронен под селом Ульяново Ульяновского района Орловской об¬ласти.
На могиле отца ещё в семидесятые годы побывали жена погибшего вместе со старшим сыном Кашфи. Они привезли оттуда фотографию сте¬лы на братской могиле.
Автор этих строк в 2003 году, будучи в служебной командировке в го¬роде Орле, попытался найти могилу, но оказалось, что Ульяновский район ныне находится в Калужской области.
В связи с подготовкой материалов для настоящей книги автор обра¬тился с письмом в районный Совет ветеранов войны, труда и инвалидов. Председатель Совета Иван Никитович Точилин любезно ответил, что отец действительно захоронен в братской могиле райцентра села Ульяново, и прислал несколько фотографий с общим видом братской могилы и одной из мраморных плит, на которой запечатлена фамилия отца. Вся семья автора сердечно благодарит Ивана Никитовича Точилина, всех то¬варищей из районного Совета ветеранов и Администрацию района за та¬кое внимательное отношение к захоронению.
Из рассказов родственников стало известно, что в этой же Ржевской битве, только в двухстах километрах, на Калининском фронте, погиб старший брат матери Имам Халиуллинович Валиахметов. Он похоронен в братской могиле в деревне Пятницкое Ржевского района Калининской области. Так война вновь свела родичей покоиться на одной земле.
Фамилия Заппарова Нургаяна Заппаровича занесена в книгу памяти воинов Сарапульского района, погибших в боях в годы Великой Отече¬ственной войны 1941-1945 гг. (том 6), выпущенную издательством «Уд¬муртия» в 1994 году.
Не забывают своих односельчан, погибших в годы войны, и на роди¬не отца в деревне Касаево. Здесь также возле школы установлена стела с фамилиями погибших на фронте односельчан.
Память о дорогом нам человеке жива, как и о других, отдавших свои жизни на фронте. И одного только хочется: быть достойным их памяти.

Глава 14. ЧТО Ж ТЫ ПЛАЧЕШЬ, СОЛДАТ, У СВЯТОГО ОГНЯ

9 мая 1945 года победой нашей страны завершилась одна из самых кровавых и тяжелейших в истории человечества войн. До нападения на Со¬ветский Союз Гитлер покорил почти всю Европу. Франция «воевала» с гитле¬ровцами 44 дня, Польша – 17 дней, другие страны и того меньше. Сева¬стополь – город русской славы – защищался 250 дней, Ленинград в блокаде держался 900 дней, Киев сражался с фашистами 73 дня, Одесса – 69 дней, Смоленск – 60 дней. Оборона Сталинграда продолжалась 162 дня.
9 Мая останется навсегда главным праздником россиян, так как в 1941-1945 годах наши деды и отцы бились за наше право на физическое и духовное существование. Гитлер был единственным врагом, открыто по¬ставившим задачу истребления основной массы российского населения и оскотинивания (онемечивания) оставшихся. На карту было поставлено само существование российского мира.
Великую Отечественную мы сдюжили сами. Второй фронт был открыт англосаксами только тогда, когда стало ясно, что мы разгромим нацистов и без них.
Победа досталась страшной ценой, страна потеряла в ходе войны 8,7 миллионов бойцов и командиров, 19,5 миллионов мирного населения. Фактически погиб каждый четвёртый житель оккупированных районов. Из 5,5 миллионов человек, угнанных в Германию, не дожили до победы 3,4 миллиона советских людей.
Мир должен помнить всегда: советский народ спас от уничтожения и себя, и мировую цивилизацию.
24 июня 1945 года в Москве на Красной площади прошёл исторический парад героев Советского Союза и кавалеров орденов Славы трёх степе¬ней, других отличившихся в боях. За две недели до этого маршалу Жукову вручили третью Золотую звезду Героя Советского Союза. Ему было пору¬чено принимать исторический парад, где воины-победители с гневом и презрением бросали к подножию Кремля знамёна и штандарты хвалёных немецких соединений. А Сталин, настоящий организатор Побе¬ды и Верховный Главнокомандующий, стоял на трибуне Мавзо¬лея. Тогда, в день победного парада, все участники его, весь советский народ, относились к Верховному с величайшим уважением.
О чём тогда думал Сталин, глядя на величественный парад Победы?
Конечно, наверное, в душе торжествовал – он вырастил и выпестовал эту армию – победительницу. Но глубоко уверен я, что он обязательно подумал о тех воинах, солдатах и офицерах, кто не дожил до этого побед¬ного часа, кто отдал свои жизни ради Победы.
У него в эти дни было много уже других важных забот. В Потсдам, на встречу с главами государств-союзников, Сталин ехал поез¬дом. Он видел за окном вагона разрушенные города, а на местах десятков тысяч бывших деревень, как безлистные обгоревшие деревья, торчали разваливающиеся печные трубы.
Приведем только несколько абзацев из доклада Чрезвычайной Госу¬дарственной комиссии о материальном ущербе, причинённом немецкими захватчиками на оккупированной ими территории:
«Немецко-фашистские захватчики полностью или частично разру¬шили свыше 6 миллионов зданий и лишили крова около 25 миллионов че¬ловек. Среди разрушенных и наиболее пострадавших городов – крупней¬шие промышленные и культурные центры: Сталинград, Севастополь, Ленинград, Киев, Минск, Одесса и многие другие.
Немецко-фашистские захватчики разрушили 31850 промышленных предприятий, уничтожили или вывезли 239 тысяч электромоторов, 175 тысяч металлорежущих станков.
Разрушили 65 тысяч километров железнодорожной колеи, 4 100 же¬лезнодорожных станций, 36 тысяч почтово-телеграфных учреждений. Уничтожили или разгромили 40 тысяч больниц, 84 тысячи школ, техни-кумов и ВУЗов, 43 тысячи библиотек.
Разорили и разграбили 98 тысяч колхозов, 1 876 совхозов, 2 890 машинно-тракторных станций, зарезали или угнали в Германию 7 мил¬лионов лошадей, 17 миллионов голов крупного рогатого скота, 20 мил¬лионов голов свиней, 27 миллионов овец и коз…».
Предстояло всё это восстановить и оживить. Не было в стране ни де¬нег, ни строительных материалов. Из немецкого плена возвращались на родину несколько миллионов человек – измученных, травмированных ду-ховно и физически. Им надо было помочь жильем, питанием, лечением. Руки могли опуститься от изнеможения после невероятных усилий, отдан¬ных для достижения Победы.
Но этот огромный объём восстановительных работ был выполнен в считанные послевоенные годы. Только тот, кто видел это всё, в состо¬янии оценить масштабы проделанной работы. Тем более обидно ярое стремление нынешних фальсификаторов истории извратить значение По¬беды, ошельмовать коммунистов, оклеветать Сталина.
Шёл уже второй послевоенный год. Он был голодным. Миру покой при¬шёл, в стране достаток мало-помалу стал проявляться. Раны телесные у фронтовиков стали затягиваться, душевные унялись, хотя на колхозном рынке много ещё встречалось безногих и безруких инвалидов. Несчастный с горем, сирота с сиротством, безногий с хромотой, безрукий с пустым ру¬кавом своим свыкались понемногу. А что делать, надо ведь было привы¬кать ко всему этому и жить дальше.
Люди, кто с войны вернулись, снова, как в детстве, сблизились, теснее стали. Общая судьба, что вела их на фронтах от смерти к жизни, снова собирала ровесников-соседей вместе. Порой и чудо случалось: или без вести пропавший весточку пришлёт, или уже отпели и похоронили кого, по¬гибшим считали, а он сам домой приходил. Потому у ожидающих всё ещё не унималось сердце в надежде, что и его родственник вернётся.
И нередко в автобусе или в трамвайном вагоне можно было услышать рассказ о чём-то героическом на фронте, а потом и такие слова:
– Слушай, такое геройство, говорят, не забывается? Чем же тебя на¬градили?
– Не наградили. Может, и наградили, да я не получил. Меня в тыл от¬правили.
– А ты потом не хлопотал? Другие-то просят.
– А я – не другие. На мою долю самая большая награда досталась – жизнь. Хотел как-то похлопотать, да вспомнил своих однополчан. Им, по¬гибшим, было всего по 18-20 лет. Выходит, что мы, кто живой остался, в большом долгу перед погибшими.
– Так и есть, браток… Всю жизнь долг этот отдавать придётся – остав¬шимся живым, друг дружке, значит.
Удивительное дело, что окружающие воспринимали всё это с одобре¬нием и пониманием. Видно, в каждом человеке есть он – свой главный стержень. И, наверное, самая крепкая, самая надёжная опора – этот, ни-каким бедам-невзгодам не поддающийся стержень – стремление прожить честно, по справедливости, стараясь кому-то хоть малое добро сделать, радость доставить.
Ежегодно 3 марта в городе воинской славы Ржеве отмечают свой День Победы. В тот памятный день 1943 года наши войска вошли в многостра¬дальный, разрушенный город на Волге, где из пяти тысяч домов уцелело лишь триста. Люди снова будут чтить память павших, вспомнят минувшее, об¬ратятся к славным и горьким урокам войны.
Как только не называли Ржев немцы: «ключ к Москве», «пистолет, на¬правленный в грудь Москвы», «плацдарм для прыжка на Москву». И сра¬жались они подо Ржевом остервенело.
3 марта 1943 года началась наступательная Ржевско-Вяземская опера¬ция войск Калининского и Западного фронтов с целью уничтожения группировки противника на Ржевско-Вяземском выступе. Немцы начали перегруппировывать, перебрасывать часть соединений в район южнее Орла, чтобы остановить наступавшие войска Брянского и Центрального фронтов. Вот тогда Ставка Верховного Глав-нокомандования приказала Калининскому и Западному фронтам перей¬ти в наступление и разгромить Ржевско-Вяземскую группировку. Одна¬ко сильная весенняя распутица и сложные условия лесисто-болотистой местности, широкое применение противником различных заграждений резко снижали темпы продвижения советских войск. Они продвигались по шесть-семь километров в сутки и, встретив 15-30 марта упорное сопро¬тивление немцев, вынуждены были прекратить наступление, достигнув заранее подготовленных противником оборонительных рубежей. Но ли¬ния фронта была отодвинута от Москвы еще на 130-160 километров.
В постсоветские времена стала распространённой лживая версия о со¬бытиях тех героических дней и бесславности этой операции. Некоторые авторы (например, американец Дэвид Гланц в книге «Крупнейшее поражение Жуко¬ва»), смешивая ложь с правдой, злорадно сообщают: «Одна из наименее известных страниц Второй мировой войны, операция «Марс», закончи¬лась провалом поистине колоссальных масштабов. Операция, целью ко¬торой было выбить немецкую армию с плацдарма к западу от Москвы, стоила Советскому Союзу потери приблизительно 335 тысяч убитых, пропавших без вести и раненых и более 1 600 танков». А Сталинград¬ская битва сожрала у нас один миллион двести тысяч бойцов и офице-ров, хотя ей с самого начала, безусловно, придавалось первостепенное и решающее значение. Но без этих двух операций не было бы и Великой Победы.
О сути, значении и цене этих сражений на территории восьми областей давно, глубоко и точно написал историк и мыслитель Вадим Кожинов. По его мнению, в широко распространённом представлении, что продолжавшееся почти 14 месяцев и приведшее к громадным нашим потерям, противоборство подо Ржевом было «бессмысленным», выражает¬ся в конечном счёте глубокое непонимание хода великой войны.
Г.К. Жуков в 1965 году возмущался характерной для множества авто¬ров сочинений о войне недооценкой вражеской армии: «Мы воевали про¬тив сильнейшей армии. Таких солдат и офицеров не было. И они ведь до последнего воевали…» Полководец пишет в своих мемуарах о том, что одной из причин затяжных боёв был рельеф местности. И ветераны тех боёв свиде¬тельствуют:
«Вся трагедия состояла в том, что мы наступали, заходили обхода¬ми по болотистым лесам, по поймам многочисленных речек и речушек, по берегам бесчисленных озёр, по холмам и грядам Валдайской и Смо-ленской возвышенностей под нескончаемыми бомбёжками вражеской авиации, часто оказывались без продуктов и боеприпасов в безлюдных болотах и безо всякой надежды на помощь своих. Немцы же перекрыва¬ли нам сообщения с тылом и держали свою оборону по сухим, возвышав¬шимся над нашими позициями местам, в хорошо оборудованных дзотах и блиндажах.
Наши солдаты и офицеры сражались самоотверженно и героически подо Ржевом и Вязьмой, Сычёвкой и Погорелым Городищем, у Оленина и Белого. Самое обидное для солдата на войне – это когда при всей сво¬ей смелости, выносливости, смекалке, преданности делу, самоотвер¬женности он не может одолеть сытого, наглого, хорошо вооруженного, занимающего более выгодную позицию противника – по независящим от него причинам: из-за нехватки оружия, боеприпасов, продовольствия, авиационного обеспечения, удалённости тылов».
У замечательного, талантливого поэта и военного корреспондента, многими нами любимого, Александра Твардовского есть, наверное, его лучшее стихотворение о войне «Я убит подо Ржевом».
И у мёртвых, безгласных, Есть отрада одна: Мы за Родину пали, Но она – спасена.
Да, Родина была спасена. Измотанный враг оставил Ржев. Ни в Ста¬линград, ни тем более на Москву фашисты отсюда прорваться не смогли. Что, мал подвиг? Цена за победу была велика? Уж такую страшную войну на нас обрушил Запад, столько людей наших полегло, а их подвиг ещё кому-то надо опорочить!? Безгласные мёртвые отцы, оставшиеся на тех полях, завещали нам жить и помнить обо всём этом.
За долгие столетия все более или менее заметные страны Европы воевали с Россией. Перечисляя их, пришлось бы пройти вдоль всей бес¬крайней границы России, да и прежде всего, Советского Союза, почти не сделав исключений.
Западная пропаганда и вторящие ей сегодня голоса «российской де¬мократии» годы военной интервенции и Гражданской войны предпочитают изображать как войну между красными и белыми, стыдливо умалчивая о тысячах интервентов из десятков стран Запада.
Война, в которой советские народы одержали Победу, была самой кро¬вавой и масштабной за всю историю существования человеческой цивили¬зации. Пройдут века, но события той войны будут постоянно интересовать и волновать грядущие поколения. Великая Отечественная перевернула жизнь людей, поломала их планы, отозвалась разрухой и незаживающим горем. Нет такой семьи, людского очага, которых бы не затронула война, тоской и печалью не дала о себе знать, несчастьем не заявила бы о себе.
О войне написано много, ещё больше сказано, но никто о войне не ска¬зал доброго слова, только проклятия да бесконечные слёзы. Солдатские треугольники – письма с зашифрованным адресом «Полевая почта» – нес-ли одну радость: солдат жив, воюет, сражается. И так от письма до письма, не день и не два, а все трудные и беспощадные годы войны, вплоть до 9 мая 1945-го, до Дня Победы, до всеобщего ликования, до всеобщей радости. Но и после этой даты всё ещё шли и шли весточки-похоронки, на¬гоняя на людей страх и ужас. Это был страшный клочок бумаги со словами «…погиб в бою», «…пропал без вести».
Большего патриотизма, чем тот, с которым воевали и умирали солдаты Великой Отечественной войны за Родину, за Русь, за мать, за жену и де¬тей, история вряд ли знает. Умирая, они не просили себе ни наград, ни почестей, но надеялись, что государство, Родина их не забудут, что жизнь будет богатой и счастливой. Но их надежды не сбылись, прервались.
Их поглотил пришедший на нашу Родину двадцать лет назад капитализм со своими рыночными волчьими законами, коррупцией, воровством, прене¬брежительным отношением богатых к бедным, равнодушием к нуждам про¬стого народа. Многих из тех, кто в трудные военные годы ковал победу в тылу, к сожалению, уже нет в живых, а те, кто живы, получают недостойную мизер¬ную пенсию, едва хватающую на коммунальные платежи, на лекарства.
«Вы чье, старичье?»
Этот вопрос из уст писателя Бориса Васильева в своё время заста¬вил Россию взволноваться, задуматься о тех, кто защищал страну, стоял у доменных и мартеновских печей, растил детей, строил дома, а осень своей собственной жизни не обустроил. Этот вопрос актуален и сейчас. Пенсионеры по-прежнему – на обочине жизни большой России. Быть пен¬сионером – стыдно. А выходить на пенсию у нас в России страшно. По¬тому что только у нас пенсионный возраст считается «периодом дожития» и обрекает тех, кто всю жизнь работал у станка или в колхозе, на жалкое существование. Хорошо, если дети и внуки помогают.
Такое впечатление, что с выходом на заслуженный отдых пенсионер становится обузой для государства. Постоянная реформа пенсионной си¬стемы не направлена на улучшение жизни пожилых людей. Она свелась к тому, что повсеместно были построены добротные, суперсовременные офисы для пенсионных чиновников, а пенсионерам досталась крохотная добавка к пенсии. Неужели ни до кого из этих чиновников не дошло, что, если даже ветераны – гордость и совесть страны – вынуждены экономить на еде и лекарствах, так ли уж остро были необходимы эти дворцы?
Сегодня на пенсии старикам наше государство выделяет менее 5 про¬центов от валового внутреннего продукта (ВВП). Во всех цивилизованных странах, в Европе, к примеру, на пенсии направляется 12 процентов ВВП. Пенсии в России занижены в 2,5 раза.
Невозможно забыть встречи с женщинами, теперь уже старушками, вы¬несшими на своих хрупких плечах все тяготы военной поры. Одна из встреч в удмуртской деревне особенно засела в память, потому что уж очень вы¬разительными оказались лица участников беседы. Они говорили о сегод¬няшней жизни не озлобленно, но опустошённо, даже отчаяние не сквозило в этих разговорах и их взглядах. Лишь выражение лица у хозяйки было особенно резким, полностью подавлявшим в нём всё. Лицо её, которому туго облегавший голову платок оставлял узкую щель, было затемнено, све¬та лампы не хватало, чтобы сделать его видным, лишь глаза выступали во мраке. В них как будто проявилась глубокая внутренняя болезнь, изо дня в день мучающая её, тлела плотно утвердившаяся скорбь, та, что сразу разлилась по женским лицам и глазам, как началась война, понесли по до¬мам повестки, а потом и похоронки на мужей и сыновей. Такая же печать лежала на лицах и других женщин, тех, что молча сидели на лавке. И было что-то общее у них всех, что объединяло теперь их судьбы.
Много лет прошло после парада Победы 45-го года, когда штандарты фашистов падали к подножию Мавзолея. Победа – это един¬ственное, что скрепляет сегодня рассыпающееся российское общество, объединяет людей, разделённых на богатых и бедных, православных и мусульман, «левых» и «правых», стариков и молодых. Победа – по¬следнее, что соединяет власть и народ, связывает пресыщенную Москву и осиротелые русские пространства. Победа – этот триумф советской эры, результат гигантских усилий нашего народа, Советской власти, ком¬мунистической партии, генералиссимуса Сталина – сейчас шельмуется, оскверняется. А это есть перечеркивание итогов Победы.
Присмотритесь к сегодняшней жизни – вы повсюду увидите отказ от результатов Победы. Платная медицина и платное образование – это от¬каз от результатов Победы. Миллион сирот и нищих – этот отказ от резуль-татов Победы. Война России и Грузии – это отказ от результатов Победы. Выкачивание из России всех её богатств и природных ресурсов в пользу чужой цивилизации – это также отказ от результатов Победы. Телевидение, зомбирующее и подавляющее народную волю, превращающее вели¬кий народ в стадо животных, – разве это не отказ от результатов Победы?
Разве это не предательство святости жертвенного подвига и мучениче¬ства миллионов советских людей, многочисленных героев фронта и тыла?
В результате государственного переворота 1991 года и сговора в Бело¬вежской пуще Советский Союз был разрушен и разорён. По сути дела, была реализована без единого выстрела программа Кайзеровской в Пер-вой мировой войне, а затем гитлеровской Германии во Второй мировой, предполагавшая колонизацию России и использование её жизненного пространства в чужих интересах.
В 90-е годы было принято говорить, что всё это является благом для России. Результаты случившегося с нами были вполне сравнимы с пора¬жением в третьей мировой войне. Буш Старший, будучи тогда президен-том, ещё в начале 1992 года поздравил Америку с победой над Советским Союзом, достигнутой без войны.
Победители в «холодной войне», разумеется, аплодировали этой по¬беде. Ярый враг нашей страны Бжезинский, не скрывая, говорил, что в их расчётах было либо закрепить подчинение России единоличному «миро¬вому лидеру», либо в случае сопротивления изолировать её, усилить её внутренние, внешние проблемы и затем повести дело к дальнейшему тер¬риториальному расчленению России.
А на Западе между тем всё больше усиливается разговор о возмож¬ности возникновения крупных войн в период до 2025 года, направленных на сдерживание России и обеспечение беспрепятственного доступа к её энергетическим, водным и другим природным ресурсам, то есть к нашим землям и её богатым полезным ископаемым.
У многих наших людей вызывает удивление, что в нынешнем нашем государ¬стве плохо хранится историческая справедливость, что мы сами позволяем оплёвывать ценности отцов и дедов, терпим своих и чужих стервятников, которые считают советского солдата не освободителем народов от фашизма, а захватчиком. Идёт героизация изменников Родины, приговорённых Нюрнбергским трибуналом к смертной каз¬ни. Не может такая великая страна, как Россия, дальше оставаться в та¬ком униженном и зависимом положении.
Война эта дорого обошлась советскому народу. Двадцать семь мил¬лионов людских жизней унесла она в могилы. Из них 8,7 миллионов – боевые потери воинов. Более трех миллионов из них были коммунистами, они шли первыми в бой. Но мёртвые молчат. О подвиге коммунистов говорить теперь не принято.
А по сути, каждый павший участник победоносного завершения войны, разгрома фашизма своей смертью причастен к Знамени Победы, безого¬ворочной капитуляции фашистской Германии. И было бы справедливо подтвердить эту истину, посмертно наградив их медалью «За Победу над Германией в войне 1941-1945 гг.». Это будет не только официальным при¬знанием мёртвых участников Великой Победы, но знаком внимания все¬го общества к нашей истории, частью памяти всех тех, кто шёл к победе трудными дорогами войны, памяти тех, кто своей смертью оплатил нашу жизнь. Это сплотит нас всех, живущих в России.
Хотелось бы верить, что лозунг «Никто не забыт, ничто не забыто» – не просто красивые слова, что на братских могилах, как и в районном центре Ульяново Калужской области, где похоронен отец автора этих строк, жи¬вые произносят их не бессмысленно, а как самую дорогую молитву: «Веч¬ная память вам, павшим за Родину, вечный вам покой! Спите спокойно, солдаты войны!».
Люди, живущие на земле, должны помнить их и сохранять светлую па¬мять о погибших в Великой Отечественной войне, положивших свои жизни и не вернувшихся с войны дедов, отцов, братьев, сестёр и друзей. Об этом писал в тюрьме свои предсмертные слова, ныне почти забытый чешский журналист Юлиус Фучик, казненный фашистами: «Об одном прошу тех, кто переживёт это время: не забудьте!.. Пусть же павшие в бою будут всегда близки вам как друзья, как родные, как вы сами!.. Пали ведь целые поколения героев».
Все поколения страны должны помнить: подвиг советского народа в спасении человечества от фашистской чумы – величайшая страница всемирной истории. Пересмотру не подлежащая.