В СЕРДЦЕ — МНОГИЕ ПЕЧАЛИ…
* * *
Поет Гелена Великанова,
И Кристалинская поет —
Шестидесятые…
И заново
Пред нами молодость встает.
Какие песенки наивные,
И вроде слабый голосок,
А совершают диво дивное —
Дают вернуться на часок
В те дни, черемухой пропахшие,
Надеждой смутною полны,
В те годы, счастливо совпавшие
С весной воспрянувшей страны.
* * *
Жизнь закончена вполне —
Остается только старость.
Жизнь написана вчерне —
Набело прожить осталось.
Завершающий мазок —
И, пожалуйста, картина.
Окончательный штришок —
Там, в углу, где куст жасмина;
Вешней ветки силуэт,
Распустившаяся почка…
Этот милый белый свет,
Превращающийся в точку…
Впрочем, смерти всё равно,
Есть итог иль нет итога.
А бессмертья не дано,
Потому как нету Бога.
Час закатный. Вечер тих.
В сердце — многие печали…
И зачем мне этот штрих,
Над которым бьюсь ночами?
* * *
…Что ж, выйду вновь на отчее крыльцо
И мир из-под ладони обозрею…
Я здесь отныне частное лицо
И ни к кому претензий не имею.
Уже все бури пронеслись стремглав,
И камни, прошуршав, упали в бездну…
А кто из нас был в этой жизни прав,
Гадать не буду — ибо бесполезно.
Себя подставлю солнечным лучам
И позабуду прошлые невзгоды…
Привычку воевать по мелочам
Уж как-нибудь да вытравили годы.
В разгаре лето. Отчее крыльцо.
Перед глазами — мошек мельтешенье.
Я здесь отныне частное лицо,
И эта мысль дарует утешенье.
Из Цветаевского цикла
* * *
И за гробом тоже покоя нет…
О, какой бессмертный протоптан след!
О, какой помпезный стоит гранит
Среди прочих серых и сирых плит!
В Вашу честь решили взрастить герань…
И толпа приходит в такую рань,
Что на кладбище только бы птицам петь…
Любопытна людям чужая смерть.
Интересна им такая судьба…
И воистину — не зарастает тропа.
Этот город, что некогда Вас убил,
Ныне пылко Вас возлюбил.
И почтенья к жертве своей полна
Погубившая Вас страна.
Но в фальшивой могиле условна смерть.
И осталось — жить, и осталось — петь
И земные всем отпустить грехи,
Завещав палачам — стихи.
* * *
Нет ни рябины, ни креста,
Да и могила здесь пуста —
А впрочем, что гадать о том,
Где тлеют кости?
Душа, авось, на небесах —
А что сказать нам может прах?
Зачем, живые, мы толпимся на погосте?
Костям положено истлеть.
А птицы песни будут петь —
И разве песню похоронишь под плитою?
О нет, не надо экспертиз:
Душа стремится вверх — не вниз…
И всяк утешься этой истиной простою.
ЭФРОНЫ
Век двадцатый, над сыном Сергеем поплачь:
Он и жертва твоя, и невольный палач…
Он и красный, и белый —
Поди разбери,
Где народ заплутал, где виновны цари.
После белого стана —
да красный террор.
После пьесок Ростана —
да выстрел в упор.
Евразиец наивный Сережа Эфрон…
Нам уже не узнать, где покоится он,
Где могила его гениальной жены,
Где их младшие дети погребены.
Лишь глазастому первенцу выпала честь —
На погосте тарусском фамилия есть.
Парижанка, затем каторжанка,
Похоронена как христианка.
Ах, Россия, Россия, неужто ты — мать?
На просторах твоих и могил не сыскать.
Ты, как Кронос, детей пожирала живьем…
Ничего материнского в сердце твоем.