«…ДНЯМ СВОИМ ВОПРЕКИ»

 

Бессонница

 

Жизнь — карандашик в руке,

Что есть напрасней.

Пламя на сквозняке

То разгорится, то гаснет.

 

Времени черный квадрат.

Страсть. Я ведь с нею.

Список последних утрат

Жизни длиннее.

 

От двух часов до трех —

Спокойная луна,

Собачий перебрех,

Пустая тишина.

 

Стремится без перил

Жизнь вверх или вперед.

Я кашу заварил —

Никто не разберет.

 

Для смеха, для утех

Всегда найдется дата,

Но только нету тех,

Кто нас любил когда-то.

 

* * *

Мой взгляд скользил полжизни вдаль Днепра,

Там ударяют по воде ветра,

Там кто-то, встречный взгляд послав в упор,

Ответа дожидает до сих пор.

 

«Сотка»

 

Как различу звезды неясный свет

Средь облаков, как в снежной груде, я?

Над бруствером любимый силуэт

Любимой «сотки», верного орудия.

Пророчества считал я бредом,

Химерою забытых книг,

Когда же был увечью предан,

Всё разом потерял за миг.

Юнцам не ясно желторотым,

Как несговорчива беда,

А что там ждет за поворотом,

Душа не знает никогда.

 

Дом

 

Ах, если б хоть раз за три года

Сбить с вечных запретов печать,

В дом блочный зайти у завода

И в старую дверь постучать.

 

Покорен я веснам и зимам,

Но что мне наливки и мед,

Когда меня в доме родимом

Никто уже больше не ждет.

 

* * *

О, как тень твоя светла,

Время оно!

А зима моя пришла

Без разгона.

 

Я увидел только треть,

Но всё мало.

А теперь бы хоть успеть

До вокзала.

 

* * *

Перед громадой жизни бренной

С прибоем пенным на краю,

Тревожной окружен сиреной,

Я с костылем своим стою.

Ведь жил наитьем, не расчетом

И весело дружил с добром,

Ну, рок безвестный, что еще там?

Что затаилось за бугром?

 

В зеркале

 

I

Сумерки в городе ближе к окошку

С тонкой златою пыльцою заката.

Эх, отшумела вся жизнь понарошку

Или я это придумал когда-то?

Жаль, ни к чему больше нет охоты,

И неужели я больше не воин?

Вот они, женщины, строки и ноты,

Так отчего же я мертв и спокоен?

 

II

Как быстро привыкают к чудесам

И к помощи услужливой удачи.

Мне кажется, я этим болен сам,

Оплошности свои не зря мы прячем.

А где был сквер, сегодня свалка,

И мы глядим растерянно и жалко,

Ведь мы еще чувствительны и зрячи,

И мы любви достойны и удачи.

 

Гроздь

 

Зимой бывает, как весной, —

На ветках набухают почки,

В надежной книжке записной

Давно заполнены все строчки.

Но грустно видеть сборы птиц,

Щебечут, собираясь в стаю,

И я невесело листаю

Гроздь опустевших вдруг страниц.

 

Звезды в Красновидове

 

Здесь созидает выводки маслят

Неведомая миру сила,

А звезды веером летят,

Как искорки с точила.

Здесь всё темнее и новей

Вблизи дороги лес.

Здесь яблоки летят с ветвей,

Как звездочки с небес.

 

* * *

Вот убогий странник,

Что забыл покой,

Холст он и подрамник

Свел одной рукой.

Не сравнится образ милый

С тем, что я пишу, —

Это кисти не под силу

И карандашу.

Этот образ мил для взора,

Светит мне сквозь тьму,

Он отрада и опора

Сердцу и уму.

И, забыв, что я калека,

Снова жить спешу, —

Вот почти уже полвека

Этот цвет пишу.

 

Танго

 

А все-таки, друг, нелегко

Скитаться по белому свету.

Увидимся там далеко,

Где нас еще нету.

Там ветер качает звезду,

В ней плещется отсвет огня,

Но как я тебя там найду?

И как ты отыщешь меня?

 

* * *

Там за окном в снегах прореха

И февраля срединная звезда,

А нашей жизни остывает эхо,

Где спорят с расстояньем поезда.

Любимая, куда мы так спешили?

Ведь все давно уже билеты взяты,

Ведь чаще мы рискуем, чем грешим,

Мы без вины, хотя не святы.

Внимаю времени, как пенью,

Плыву на звуковой волне

И радуюсь любви мученью,

А музыка звучит во мне.

 

* * *

Прямая воля естества

В искусстве близкого родства,

Когда одной былинке рады

И совпадают мысли, взгляды.

А сблизившихся жизней сроки

Вмещаются в простые строки,

И видят бег карандаша

Два сердца и одна душа.

 

Молитва

 

Поэзия, твой посох изнемог,

Ты странствуешь по городам и весям,

Твой плащ изодран, он давно промок

На стылом ветре огрубевших песен.

К небесному всё ближе к алтарю,

Где сыплет звезды вечное кресало.

А я тебя за то благодарю,

Что ты вела меня и не бросала.

 

* * *

Я не плачу, а пою,

Только жду удачу.

Жизнь последнюю свою

На погибель трачу.

 

Знаю, из последних сил

Мой сражался предок.

Я люблю, кого любил,

Может, — напоследок.

 

* * *

Не знаю, что меня спасло

От глупых споров.

Сердечной думы ремесло

Свой прячет норов.

Слова слетают с высоты

В тетрадь, как в клетки.

Им узкие тесны листы,

Как птицам ветки.

Простые песни вещих птиц,

Их смех, их боли

Прижиться смогут

Средь страниц неволи.

 

Взгляд

 

Кто наше лучшее запомнил,

Тот наше худшее забыл.

Не помнят ведь при свете молний

Всё то, что брошено в распыл.

Как под листвою шелестящей

Пред той, что сожжена дотла,

Знать, где была ты настоящей,

А где придуманной была.

 

* * *

Среди полей и сел убогих,

Где Сходня выгнулась петлей,

Сегодня думаю о многих —

Но все засыпаны землей.

 

Рояль

 

На эти клавиши когда-то длань возложат

Рахманинов иль, может быть, Шопен.

И сделается эта жизнь дороже,

А сердце возжелает перемен.

Когда бы знать, как в нас огонь сгорает,

Когда в душе удач наперечет,

И кто, и для чего на нас играет,

И душу нашу бедную влечет.

 

Отчет

 

Судьбы не знаешь наперед.

Закончен день, закончен год.

А лист на ветке осенью сожжен.

Про выстрел меткий мы уж не солжем.

Ведь каждый этой жизни миг бесценен,

Пусть труд несовершенен — он свершен.

 

Рыцарь

 

Утешаю девочку в слезах.

Добрый рыцарь я в ее глазах.

Может, был таким с пелен,

Но бедою, как пилою злой, спилен.

 

Увечье

 

Отдал дань печальному лишенью,

Мну снежок, как мячик,

А пластина черною мишенью

Предо мной маячит.

Ветер скоро поле спрячет,

Застит снежной мглою,

С музыкой душа заплачет,

Стихнет под иглою.

 

Пробуждение

 

На маминых устах не остывает сказка,

И никого звонок не будит по ночам,

И весть издалека для сердца как подсказка,

Как радость ранняя и поздняя печаль.

Мы из того неведомого списка,

Что бурею шальною унесло.

Ведь нынче далеко всё то, что было близко,

Я вспомнил день недели, но забыл число.

 

* * *

Воспевал стариков, а любил молодых,

Жизнь несла без рывков до волос до седых.

Грустный воздух больниц мне печально знаком.

И тоска пленных птиц с предпоследним звонком.

Без стропил и перил всё бежал, всё спешил —

Жизнь свою торопил мчать быстрее машин.

Отдохну как-нибудь, стыд грозит мне перстом —

Так кончается путь — там лишь тьма под крестом.

Отдыхать нет причин, хоть кончается круг

И финал различим, оглянись, кто вокруг? —

Бедам всем вопреки, рядом — лишь старики,

Все бодры и крепки, дням своим вопреки.