Виртуальная версификация
Картина современной поэзии невозможна без «сетевой» ее составляющей. Молодые авторы (впрочем, и не только молодые) ушли нынче в Интернет, как в иное измерение, и, похоже, ощущает себя там вполне комфортно. Во всемирной паутине рождается и живет искусство версификации ХХI века, наполненное витальностью и энергией. Там, как в перенасыщенном растворе, кристаллизуется современная строфика, творится новая языковая алхимия, сбирается свежайший мед поэтического дискурса. Сетевое сообщество маститых и начинающих представляет собой и творческую лабораторию, и дискуссионный клуб, и экспериментальную студию, и всё что угодно. В Интернете создаются темы, образы, ритмы, интонации, потребные «здесь и сейчас», в режиме on line. В сети есть свои поэтические светила и планетарные системы с особым взглядом на мир, на проблемы своего поколения. И самое малое, что можно добавить еще, — всё это безумно интересно.
Публикуя сегодня произведения «виртуальных» поэтов, редакция надеется, что они привлекут внимание читателей своей новизной и необычностью, а на дальнейшее рассчитывает, что обращение к сетевой поэзии станет в журнале регулярным.
Новую рубрику журнала — «сетер@тура»
открывает постоянный автор «Луча»
Дмитрий СУВОРОВ
Сетевая литература в настоящее время занимает достаточно большую часть мировой паутины. Прижился даже термин, характеризующий это в общем-то новое творческое направление, — «сетература». Русскоязычные сайты широко представлены как на российских, так и на зарубежных серверах (Финляндия, США). Стремительно набирает вес в интернет-пространстве международный литературный клуб «Шабаш»*. Сейчас готовится к выпуску первый альманах с работами авторов сайта.
Однако литература «реальная» и литература «виртуальная» чаще всего не пересекаются. На Форуме молодых писателей России (Липки, 2004 г.) я задавал вопрос всем редакторам «толстых» литературных журналов, которые присутствовали там: «Как вы относитесь к сетевой литературе, ищете ли в Интернете талантливых авторов и были ли прецеденты, когда вы предлагали виртуальным авторам опубликоваться в ваших журналах?». Все отвечавшие говорили о большом потоке подборок, приходящих по обычной почте и отсутствии времени для самостоятельного поиска новых авторов. Более того, удалось выяснить, что многие из редакторов воспринимают только литературные сайты типа «журнальный зал» (где представлены электронные версии тех же «толстых» журналов) и интернет-журнал «Пролог» (выходит ежемесячно; руководитель сайта — К.В.Ковальджи; все подборки проходят строгий отбор), поскольку публикация там, по общему молчаливому согласию, приравнивается к публикации в реальном издании.
А между тем каждый сентябрь в тех же Липках проходит слет-фестиваль сетевых поэтов, куда приглашаются порядка 150 интернет-авторов (порядок отбора лично мне не известен) из России и ближнего и дальнего зарубежья. В этом году здесь планируется провести презентацию журнала «Сетевая литература».
Все литературные порталы условно можно разделить на две категории: те, где перед публикацией произведения рассматриваются редактором («Точка зрения», «Шабаш», «Облако»), и те, где публикация свободная (большинство сайтов). Кроме того, на различных (чаще региональных) серверах существуют тематические форумы. Как правило, произведения, вывешиваемые там, не отличаются особой глубиной текстов или техникой. В Удмуртии такой форум можно найти на сайте компании Марк-ИТТ.
Крупнейшим русскоязычным литературным сайтом, без сомнения, является «Стихи.ру». На данный момент там зарегистрировано более 75600 авторов. Долгое время основной проблемой сайта была балльная система: автору начислялись баллы за помещенные на его странице рецензии (а у автора рецензий эти баллы соответственно вычитались). Таким образом, рейтинги составлялись скорее «по дружбе», чем по читаемости и качеству. Сейчас система отменена, сайт активно реформируется, и пока не известно, что с ним будет далее.
Постоянным конкурентом сайта «Стихи.ру» является «Свисток.ру», год назад преобразованный в «Большую литературную среду». А еще годом раньше здесь существовала своеобразная система статусов (сейчас нечто похожее есть на «Шабаше»). По рейтингу автору присваивались звания: «начинающий автор», «поэт», «талантливый поэт», «поэт-профессионал» и др. (к примеру, поэтом-профессионалом тогда был К.В.Ковальджи). Всеобщее возмущение обитателей «Свистка» неадекватностью рейтингов заставило упразднить статусы, и сейчас здесь действует система «комьюнити» — объединение авторов или произведений по тематике или цели. Предполагалось, что ряд независимых сообществ будут существовать параллельно друг другу. Однако на данный момент единственным реально существующим сообществом является комьюнити «Свисток». На сайте предусмотрены оценки за произведения, комментарии к ним. По этим критериям составляются рейтинги авторов и отдельных текстов. У каждого поэта или писателя есть собственная страница, на которой размещены его произведения. Пользователь имеет право заносить авторов в список избранных. Это дает возможность получать произведения полюбившихся авторов по почте. Можно также в список избранных заносить отдельные стихотворения или рассказы. Кроме того, на каждой странице имеется опция «блокнот», куда можно выкладывать свои мысли, недоработанные произведения и др. (что-то вроде купированного варианта «живого журнала»). Отличительной чертой сайта является то, что автор может вывешивать к каждому своему произведению тематическую иллюстрацию.
Сайт «Свисток.ру» является одним из самых интересных литературных проектов сети. Работы некоторых авторов «Большой литературной среды» представлены сегодня на суд читателей «Луча».
Хах-ху-нах
(Елена Таганова, г. Москва)
БАШ НА БАШ
Клара, твой Карл гол как сокол:
Ты ему — душу, а он — чардаш.
Двор — разворован, в мангале — кол,
За ухом — сломанный карандаш.
Совесть замызгана в тон пальто,
Жаль, что в химчистку ее не сдашь.
Ты ему — душу, а он — чарльстон,
Ревностно требуя баш на баш.
Ты ему — душу, а он — гавот:
Уж не опилки ли в голове?!
Даже треклятый кларнет — и тот
От воздержания заржавел.
Что на рожон, что к нему в постель:
Ты ему — тело, а он — фокстрот.
Клара, сестра моя во Христе,
Он и кораллы твои пропьет.
ПОХРОННЫЙ РЭП
(1)
Да будет земля тебе черным лебяжьим пухом,
Да будет мне небо пунцовым прострелом в горле.
Неясыть охрипнет над камнем замшелым ухать,
Дремучие ели смолой поперхнутся горькой.
(2)
Свирепый репейник вгрызется тебе под ребра,
Брусника кровавая вызреет в твердом чреве,
Бесстыжие вербы корнями раздвинут бедра,
Осиным гнездом загудит безупречный череп.
(Да будет земля тебе черным лебяжьим пухом.)
(3)
Шершавый камыш пробуравит мои запястья,
Мятежная грудь обрастет чешуей кольчужной,
Затянутся ряской отметины хищной пасти,
Убежищем рыбьим пленительный рот послужит.
(Да будет мне небо пунцовым прострелом в горле.)
ПАСАДОБЛЬ a la ruse
1.
Я — рыщу в рифмах, а он — верлибром,
Как Элюар, на чернила щедрый.
Поль, — говорю ему, — майне либе
(Ибо «мон шер» — по салонам Шерер
Омеждометилось до жаргона),
К черту — Париж, Мулен Руж — к черту! —
Не по карманам тебе гонор…
В Рейне полночном, до жути черном,
Плачут ундины — о, майне Гейне,
Слышишь ли колокол Холокоста?
Так дирижируй, вальяжный гений,
Хором утопленниц златокосых!..
2.
Кайф! — с графоманами пререкаться,
Кафку цитировать и Мисиму,
Пестовать — скерцо меняй на карцер,
А хризантемы — на Хиросиму!..
Блеск! — копошиться в трудах Неруды
И перекраивать — a la rusе,
Пафосно произносить «el mundo»,
Взламывать чарты, прельщая Музу —
Мы и «Дебют» покорим! …да только
Вряд ли почтит наши вирши Нобель…
Пабло, — прошу тебя, — спляшем польку,
Хватит вымучивать пасадобль!..
Надини
(Надежда Крынская, Украина, г. Одесса)
ПЕРЕЛЁТНОЕ
Я тебя потерять не боюсь… разве это возможно —
Потерять в сентябре исчезающий, медленный клин
Серых птиц?.. Улетай! (далеко-далеко, осторожно)
А твое отраженье поселится в стеклах витрин
И воскреснет весною, дождем проливным барабанить
Будет легкость шагов… и во взгляде читая отчет
О всех днях (без меня), я, ругая неверную память,
Зачитаюсь взахлеб и захочется крикнуть — еще!
И часы, обращенные в тонкую нить Ариадны,
Приведут меня к месту затерянной мною мечты…
Не с тобой, так с другим… не легко, не вдвоем —
ну и ладно…
Из непрочных веревок мы сделали наши мосты.
Для того, чтоб когда-нибудь мысленно с легкостью
птичьей
Испариться, исчезнуть в просторах небесных морей…
Не кори, не вини, постарайся не быть безразличным
К тишине, к синеве, и к полету степных журавлей.
НЕ НАДО
Переговоры и проводы… ищешь взглядом,
Что бы оставить, стираешь черты лица.
Выдержишь паузу, вдох и слова — «так надо»,
Жизнь продолжается, пройдена полоса…
День, наступивший, тебя никому не выдаст,
Мысли никто не прочтет… Не смотреть в глаза!
Время растративши на повседневность быта,
Не обернешься и не отступишь назад…
Эй, человек-прохожий, не надо в душу
Скромных плевков — посторонним здесь хода нет…
И, попрошу, не вытаскивайте наружу
Несовершенный мир, ему вреден свет…
ИСКАЛА
Я, мой хороший, так долго тебя искала,
Да все играла в салки с попутным ветром
И выходила с той стороны вокзала,
Где поезда начинают отсчет километров…
И рисовала мысленно наши встречи,
Да все пыталась узнать тебя в том случайном,
Что, проходя, пронзительно смотрит, лечит
Взглядом, наполненным негой, теплом и тайной.
Сны по ночам приходили в конвертах синих,
Я их вскрывала, читала, не видя смысла
В переплетениях черных и белых линий…
И просыпалась от яркого света — чистой.
И, заходя в свой дом, запирала двери,
А на плече восседал волосатый чертик —
Тихо нашептывал: «Эй, никому не верь!» …и
Я остывала, перебирая четки.
А по нечетным дням я гуляла поздно
И проходила дорогой небесной, длинной…
Пересчитав все забытые небом звезды —
Я возвращалась… ждать встречи с тобой…
любимый…
Satura
(Ирина Каденская, г. Санкт-Петербург)
ВСЁ ЭТО БЫЛО
Все это было. Обратный отсчет. Поверни
Ржавую стрелку на черном твоем циферблате,
Приподнимаясь, коснувшись крылами земли
Где-то там, между пропастью и распятьем,
Где исчезают секунды, минуты, дни…
Ветер целует, и губы вмерзают в лед,
Здесь по воде круги разойтись не могут…
Он уходил, ты надеялась, что придет,
Что возвратится из самой глухой дороги.
Все это было, и время ведет отсчет.
Черные хлопья… земля или просто снег?
Ты выбираешь петлю или, скажем, ванну…
Время ведь тоже устанет, замедлит бег,
Намертво встанет, оставив на коже раны
И ледяную тяжесть усталых век…
Все это было когда-то. Венки из роз.
Синие пятна… сведенные спазмом руки…
Жизнь — летаргия, а смерть — это лишь гипноз,
Способ уйти от себя… и еще — от скуки.
Все это будет как будто… а не всерьез.
Но из двух зол выбираешь опять одно,
То, что, конечно, окажется самым страшным.
Все это было… уже изменить не дано
Завтрашний день, превратившийся вдруг
во вчерашний.
Падает, падает вниз и на самое дно.
Чтобы не чувствовать, чтобы уже не быть,
Не понимая, зачем тебя все простили…
Не понимая, как все-таки дальше жить
С чувством реальности в этом бесплотном мире.
ДОМОЙ
Мы в раскрытые двери опять не сумеем войти…
Только холод и мрак будут снова за нашей спиной.
Это точка отсчета, начало и финиш пути
И желание снова попасть за черту и… домой.
Возвратиться туда, где молчание траурных стен
И холодные чётки печальных пронзительных снов.
Где по капле из крана и ржавой водою из вен
Будет медленно капать тягучая темная кровь.
Застывая на коже… и в сотнях измученных глаз
Отражаться какой-то безумной и странной игрой.
Чтоб попробовать снова… и в сотый…
и в тысячный раз
Возвращаться туда… возвращаться к себе и домой.
Там нас встретит букет из увядших засушенных роз
И молчания шепот, застывший в глубинах зеркал, —
Как мерило отчаянья… страшный ответ на вопрос,
Обретенье того, что ты раньше так долго искал.
Ollie
(Ольга Ачасова, Белоруссия, г. Минск)
Я…
я — страшная, страшная…
таких боятся дети.
я знаю — я спрашивала.
плачут. я боль вынашиваю.
разродиться могу лишь этим.
я — бóльная, бóльная…
не спасает противоядие.
бью(сь) об лёд, хоть и поймана.
не поможет ни «смирно!», ни «вольно!».
была ангелом. буду блядью.
я — нервная, нервная…
приглушите все звуки — мне режет.
я тобою была прервана,
в клочья порвана. стану стервою.
отключите меня. здесь же…
До ненастья
твоя девочка умирает — ты что не видишь,
как потускнели глаза, и все реже стук сердца,
и все чаще ком в горле, и «вот бы вернуться в детство!»,
и холодные руки, и взгляд, говорящий: «люби лишь
меня. ни за что, просто так, ну, как воздух, как воду,
ну, хотя б как любимые джинсы, как чай с малиной.
мне так нужно, так хочется быть твоей половиной
ну еще хоть чуть-чуть. до ненастья. до смены погоды».
Джет Нефер
(Екатерина Крылова, г. Москва)
ЗАМЁРЗШЕЕ
Пулеметная очередь снов и улыбок,
Постоянство ошибок, изменчивость правды —
Я ступаю по стеклам. Я мертвая рыба,
Богомерзкая тварь из рассказов Лавкрафта
Отравляет мне будни, усевшись на шею,
Она высосет душу (а может быть — поздно).
Я не знаю, где ты, я несу ахинею.
Наше звездное небо до дрожи замерзло,
Ты сейчас где-то в море. Я где-то на крыше.
SMSка без номера, сны без вопроса,
На которые нужен ответ. Ты не слышишь,
Ты, должно быть, чуть пьян и дымишь папиросой.
Очень хочется мстить, очень хочется выпить
И встречать поезда безрассудно, как Анна.
У игрушечных судеб обрезаны нити,
Что, наверно, не в счет. Половинки экрана —
Передача для глухонемого сознанья,
Индикатор за минусом. Вечные войны.
Наше небо замерзло. И кто из нас крайний?
Я летать разучилась — балкон застекленный.
НЕ ПРИВЯЗЧИВОЕ
Я не привязываюсь ни к городам, ни к прохожим…
Кошачьей душою непреданной с сердцем собачьим
В сетях паутины торгую… Купите! Дороже
Для вас обойдется живая… А ангел не плачет.
Натянуты губы в гримасе улыбочно-мерзкой.
…А знаешь, мое вдохновение снилось мне ночью:
Он был синеглаз и взволнован. Задергалась леска —
И снова в трагичном молчанье предсмертные корчи.
Забавно… Жалеем за голос, а рыба немая
(И снуло-смиренная) — в вечном конфликте с удачей.
Я буду немного живой, если встану у края
За три сантиметра от сладкой наживки рыбачьей.
Я буду чуть-чуть невесома, доверчива даже
(Ведь так доверяются росписи клавиш и стрелок).
Для нас ожидаемость вечера видится кражей,
Ты стал мне почти настоящим… А я не успела.
ПРОКЛЯНИТЕ
Не смешите меня — я промокла от слез.
Я такая забавная — все подтвердят…
Я цыганкой брожу, я мороз, я вопрос.
Не смешите меня — я реву невпопад.
Отпустите меня — я, наверно, грешна
Рядом с вами, святыми с черненой душой.
Я наивно хотела сама все решать,
Отпустите меня — вам ведь здесь хорошо.
Прокляните меня, или справлюсь одна.
Перебейте мне руки — так страшно самой…
Мое царство — острог, мое время — зима,
Прокляните меня — это будет игрой.
Не жалейте меня. Я хоть мышь, но горда.
Я — рисованный комикс с обложки мечты:
Слишком яркие чувства… К тебе? Никогда!
Не жалейте меня — я дитя пустоты.
Разделите меня на тринадцать частей —
Прорастут и зачахнут. Стою на краю…
Разорвите, продайте. Не хватит смертей —
Позабудьте навеки. Прощайте. Адью.
runaway
(Евгений Максимович, Украина, г. Днепропетровск)
* * *
утро расставит все точки по полкам —
бредим друг другом — нам надо лечиться…
шкура степного — убитого — волка
греет детенышей дикой волчицы.
взгляды взбираются темной лошадкой
цепью ступенек, бегущих по кругу.
лестница в небо — все это так шатко,
я не боюсь… я держал твою руку
странным, испуганным, бледным ребенком;
чувствовал кожу и вздрагивал нервно.
мы же другие, мы чувствуем тонко…
нам, черт возьми, хватит этого, верно?
лучше молчать. вместо сахарной пудры
слов — тишина. мы же чертовы профи…
только проснусь — и несу тебе утром
чашечку кофе и капельку крови…
слишком уж страшно, промозгло и пусто —
надо учиться свой мир делать шире.
кто-то привык экономить на чувствах;
кто-то — метаться и слепо транжирить.
все позади… мы разбились и тонем;
выйдем до титров — финал нам не важен.
наши сплетенные вместе ладони —
ключ всех дверных заколоченных скважин,
райских ворот и врат ада. мелькают
веки; держись до последнего вздоха…
дети наивно чертили мелками
в гравии неба — иллюзию Бога…
* * *
спи, доверчивый уж, пусть приснится тебе,
как сестра отпевает ушедшего брата;
мой придуманный мир по краям черно-бел,
лишь в сплетении вен — восемь путаных радуг.
лунных бабочек рой из соленой воды
вдруг вспорхнет. этой ночью допишется пьеса.
спи, мой маленький уж. а к утру поводырь
бросит в пепел костра три серебряных песо —
две монеты тебе и одну — для меня;
размешай их с росой и пыльцой чистотела.
по тропинкам ползет златоосень-змея
и сливается с ночью изгибами тела.
терпкий холод ночной мяту выльет к кости;
ты не бойся, любовь не дает метастазы…
я щепоть сорных трав в твои сны опустил,
похоронным цветам — погребальные вазы.
скоро кончится лето и выпадет снег;
все, что пело вчера, станет ветхим и старым,
и иссушит мой взгляд быстроглазый твой век;
а сосуд для души — неразменная тара.
шорох скошенных трав, стон загубленных душ
заглушит клин надежд, не вернувшихся с юга.
но пока я с тобой, спи, мой маленький уж,
пусть щекочет земля твое теплое брюхо…
* * *
поезда идут на север, целый день проходят мимо
по маршруту к дальней точке пункта Б из пункта А.
он сидит, забытый всеми, забывает ее имя;
в сером небе водосточном молью кривится зима.
запирает память в трюмы, чтобы боль обезоружить;
обесцвеченные лица по три ложки — крепкий чай.
в ободке домов угрюмых голубь воду пьет из лужи,
мокро шаркает столица — ей не спится по ночам.
его пальцы пахнут тмином, сигаретным дымом сизым,
едким запахом прощаний до утра и навсегда.
поезда проходят мимо; ночь уселась на карнизе;
в этом городе песчаном что-то вымыла вода.
что-то важное, похоже. без чего весь день насмарку:
черный кофе, сигарета, за окном кружится муть.
поезда гудят под кожей; на письме с почтовой маркой:
неизвестная планета, дом под небом, никому.
постучится утро в двери, снег с пальто сметет устало,
кашлянет и сядет рядом. просто утро — без лица.
покосился старый скверик — одинокий полустанок:
то ли поезд ждет возврата, то ли сказка ждет конца.