МЕСТЬ

Месть, как известно, бывает всякой. У человечества по этой части богатый опыт. Одни мстят по принципу «око за око», другие по-христиански: получил по щеке — будь добр, подставь другую. А третьи предпочитают членовредительст­во: выткну себе глаз, чтобы все над тещей смеялись, что у нее зять кривой. Хорошо, если глаз, а то бывает жизни себя по­решат…

Так вот, у одной молодой дамочки муж загулял. Дело житейское. Хотя по роду своей службы (участковым работал) должен быть примером для граждан.

Ночные отсутствия в семейном лоне страж порядка объяснял каждодневной борьбой с преступными элементами. А что часто перегаром попахивает, так это от «наркомовских»: пе­ред боевой операцией полагается для храбрости.

Как тут не поверишь родному мужу? В стране такое… Хорошо, что еще здоровым и невредимым домой является. Со временем у мужа то ли бдительность притупилась, то ли на­глость через край полезла, стал он возвращаться с «боевых операций» с предательскими сле­дами супружеской неверности. Жена ему скандалы с истерикой и битьем посуды, а он ей пылкие уверения в верности и любви с легким поколачиванием.

Такие семейные «шоу» весьма развлекали соседей по общежитию. Женщины выра­жали супруге солидарность и ставили примочки от синяков. А чтоб в открытую заступиться — ни-ни. Раз нарушитель спокойствия, он же участковый, бегал в тру­сах по общежитию, грозя «Макаровым». Это вам не шоумен Якубович у рулетки. Тут такой приз получишь… Словом, нейтралитет держали.

Раньше нерадивым мужьям мозги вправляли: цехком, профком, партком. А сей­час кто сбережет первичную ячейку общества? Ходила жена к мужниному начальнику. Выслушал внимательно и говорит:

— Вы не задумывались, почему его к семье не тянет? Может, ему чего-то не хватает? Может, вам литературу специальную почитать, с сексопатологом проконсультиро­ваться?

Дверью хлопнула.

По совету соседки поила его приворотным зельем. То в суп добавит, то в чай плеснет. А толку? Пропоносится — и снова на сторону. Подруга советовала «клин клином выбить». Ха­халя, значит, заиметь. Познакомилась с одним. Симпатичный такой, веселый. Думала: тайная любовь, цветы, романтика… Размечталась. Не успели на брудер­шафт выпить, как он: «Сколько, старуха, платить будешь за удовольствие?»

Как-то ей в руки книжонка попалась из серии женских романов. В ней героиня в одно­го супермена втрескалась. А он, как обычно, подонком оказался. Бросил ее, беременную. Ну, она с горя со скалы вниз головой без парашюта. В общем, зловредное чтиво для дам с рас­шатанной психикой. Вот и наша героиня вбила себе в голову — броситься со скалы. Правда, поблизости скалы отсутствовали. Рвы, канавы — на любой вкус. Ноги поломать, голову свернуть — железная гарантия, а чтобы сразу на тот свет, минуя травматологию, — это как пове­зет. Можно, конечно, с девятиэтажки, но не романтично.

Способ родиться, как известно, Господь дал единственный. Но сколько вариантов уйти из жизни! А так как уходим только раз и бесповоротно, то хочется выбрать что-нибудь этакое, необычное, эффектное… Так напоследок хлопнуть дверью, чтобы у всех в память врезаться и чтобы вспоминали, жалели и… восхищались. Ну, как с той, несчастной, что со скалы… И решила она грохнуть в себя из нагана на боевом посту. А трудилась она на обо­ронном заводе в военизированной охране. Им полагается на посту наган образца 1895 года. Зверобой! Мечта для убийц!

В то злополучное утро у нее на душе было удивительно легко. Груз долгих и мучи­тельных сомнений позади. На прощание бросила снисходительный взгляд на аппетитно жующего мужа (представила, какая будет у него рожа, когда узнает о «сюрпризе», даже смешно стало) и двинулась на завод. С утра, как заведено, инструктаж, развод, получение та­бельного оружия. Перед отбытием на пост — к начальнику караула.

— Разрешите, Марья Иванна, отлучиться в комнату отдыха, — и косметичку показывает.

Начальник караула всё понимает (как-никак тоже женщина, хоть и без пяти минут пенсионерка). Известно, что, в отличие от других стран, у нас женщины добились грандиозных успе­хов в борьбе за равенство прав с мужчинами. А некоторые профессии слабый пол даже монополизировал. Например, службу в военизированной охране, укладку железнодорожных шпал и так далее.

В комнате отдыха тихо. Никто не мешает, что и требуется. Суицид — дело интимное. Привычным движением расстегнула кобуру, вынула увесистый прохладный наган, сняла с предохранителя, ткнула дуло в живот, напряглась… Господи, прости грешную душу новоис­печенной Анны Карениной.

При звуке выстрела все остолбенели. Коллективный шок. Ну ладно бы такое на стрельбище, привыкли, а тут рядом, за стенкой. Что за идиотские шутки, у кого руки зачесались побаловаться?! А может, это вовсе и не выстрел? Может, что-то грохну­лось на пол? «Доска Почета», к примеру… Господи, хоть бы пронесло! Распахивают дверь, а там… картина не для слабонервных.

На полу, скорчившись, лежит контролер Сидорова и глухо стонет. Рядом вороненый наган. И кровь. Ужас! Охи, вздохи, крики — паника. Все-таки женский коллектив плюс нетипичная ситуация. Не каждый день стреляются, а потому и инструк­ции нет, как действовать. В отношении нарушителей есть, а для своих сотрудников ответст­венные лица не додумались написать. Ну что? С начальницей обморок. До пенсии осталось три месяца, и вот — получай «подарочек». Вызвали и для нее «скорую». До­ложили, как полагается, вышестоящему начальству. А в ответ:

— Как застрелилась? Кто разрешил? Где начальник караула? И она тоже? Сердечный приступ? Вы что там… мать вашу!

Начальство раньше медицины прилетело. Лицезрят сурово сцену, где, как в доме Облонских, всё смешалось. Главная героиня в истерике бьется, захлебывается:

— Всё равно жить не буду, дайте застрелиться!

— Нет уж, голубушка… Не умеешь стреляться — не берись!

Ее держат, успокаивают. Под ней лужа крови. Начальницу в чувство приводят, нитро­глицерин суют. И под ней тоже лужа. Непроизвольная. Тут и «скорая» прибыла. Вкололи пострадавшим что положено, уложили на носилки, быстро к машинам и в реанимацию под вой сирен и сверкание мигалок.

Наконец и командирам пришел черед. Начальник отдела, бывший майор КГБ, построил караул и давай допрос учинять. Помощницу начальника караула, недавнюю студентку пединститута, всю колотит. Себя ругает: «Дура, ведь предлагали воспитательницей в детский сад… Там, если и стреляются, так из игрушечных…»

Обследовали место происшествия. Поразились убойной силе оружия образца прошло­го века. Пуля сквозь жертву прошла, затем фанерную «Доску Почета» из ДСП пробила, сухую штукатурку… Еле из кирпичной стены выковырнули.

А по заводу уже беспроволочный телеграф на всю катушку действует. Слухи — одни хлеще других: то нападение чеченских террористов, то сами стреляться начали. Неудивительно, который месяц без зарплаты вкалывают…

Ну что, наша дамочка два месяца в больнице пролежала. Муж каждый день навещал. На коленях прощения просил. Обещал пить бросить, на узелок завязать, в евнухи податься… Начальницу с должности сняли и тихо на пенсию проводили. Из Москвы нагрянули. Как полагается, страху навели и на будущее указали: быть построже с подбором кадров. Уголовное дело сдали в архив. Завком пострадавшей посочувствовал, квартиру выделил с негласным условием: подаст заявление по собственному желанию. Так сказать, от греха подальше…

К слову, муж от нее все-таки ушел. Навсегда. Но наша героиня недолго страдала и вскоре выскочила замуж.